И никто не понимал в июле

Один из туристов неожиданно встал и неторопливо, как сомнамбула, направился к аварийному выходу. Взявшись за ручку люка, он начал дергать её. Полная тишина сопровождала его действия. Командир молча смотрел и не делал попыток остановить обезумевшего пассажира. Наконец, тот устал и сел в кресло, уперев в потолок несфокусированный взгляд. Командир пошёл в кабину.

Молодая стюардесса ощутила непреодолимое желание выплакаться. Она в сотый раз посмотрела на безжизненные часы. В глазах появились первые слёзы отчаяния.

– Девочка, не плачь, – услышала она тихий и усталый, как у больного, голос археолога. – Причина нашего происшествия – не только недовольство переводом часов. Сочтём его мелким идиотизмом. Это ещё не худшая наша вольность в отношении времени. Мы преуспели во всём, или почти во всём, кроме осознания соразмерности времени. А если между ним и нашими способами самосовершенствования нет соответствия, то мы будем сбиваться на круг, на цикличное время, не понимая закономерностей собственной же истории. Я бы многое рассказал на эту тему, но некогда.

– Как некогда? Почему некогда? Мы можем говорить и слушать бесконечно.

– Подожди. Пока мы все молчали, я кое-что осознал. Не меньше, чем за всю археологическую практику. Когда природа залечивает наши грехи, она, как бы тебе сказать, делает это самым простым способом, но не обязательно рациональным с нашей точки зрения. Мой покойный учитель археологии однажды сказал: «Археолог живёт и работает на грани потери профессионализма или жизни; если он не желает понять смысла вечности – он слабый специалист, но археолог, понявший истинный её смысл, скоро умирает или лишается рассудка». Я чувствую, что истина где-то рядом, но не могу уловить. И истина в нас.

Стюардесса отступила от кресла. Она внезапно увидела путь к спасению. Ответ пришёл легко, неслышно, как знакомая, но случайно забытая фамилия киноактёра.

Она громко хлопнула в ладоши. Этот звук показался пушечным выстрелом.

– Внимание, в обоих салонах! Снимите с рук часы! Уже утро! Понимаете, уже утро! На мой счет «три» все, – только все! – дружно ставят стрелки на шесть часов. На шесть-ноль-ноль! Всем понятно? Итак… раз, два, три!

В первый момент показалось, что мир дрогнул.

Послышались давно забытые звуки; небо вокруг самолёта стало светло-серым, и сама машина, дрогнув, начала уходить вниз и влево. Несколько человек закричали от радости или от испуга. Но эти разрозненные крики были заглушены дружным ревом «ура!» из пилотской кабины. Самолет выровнялся, покачал крыльями, убедившись в завершении летаргического сна, и засверкал в лучах выходящего навстречу солнца.

– Фантастика, – пробормотал бизнесмен в синем костюме. – Когда мы сядем…

– Не говори «гоп», пока не перескочишь, – попытался остановить его сосед по креслу.

– Когда мы сядем, – упорствовал «синий пиджак», – я позвоню Стиву Кингу и скажу: пусть он отдыхает. Я увидел такое! Да его лангольеры – просто взбесившиеся блохи!

Стюардесса ещё не верила своим глазам. Из-под шторки выползла её подруга. Прошествовав на четвереньках пару метров, она обессилено упала и заулыбалась с прежним блаженством. Юная стюардесса подошла к археологу.

Он сидел спокойно, закрыв глаза и, казалось, спал.

* * *

17 января. 00.38

Завершив чтение, Олег выключил свет и встал у окна. Ночь овладела городом. Иногда припозднившиеся автомобили, стараясь быть менее заметными, пробегали по пустой улице. Других живых существ, похоже, в городе не осталось. Олег вспомнил, что недовольство этим летним часом было не единственной причиной появления рассказа и, может быть, даже не главной. Побудительным толчком стало неясное ощущение двойственности времени, которое он испытал чёрной июньской ночью возле Керчи, сидя на вершине пологого холма.

Собственно, нечто похожее возникало у него и раньше – на Устюрте, ландшафт которого казался более обаятельным, чем крымская степь. Но в Казахстане он ещё не искал уединения; ему было уютно в своей, отнюдь не малочисленной компании коллег и студентов. Там он не успел запомнить свои ощущения.

Здесь же Олег находился в полном одиночестве, в километре от лагеря, где уже другие коллеги и студенты пили дешёвое местное вино и веселились оттого, что им было хорошо, что имелась выпивка, что неподалёку шумело море.

Сначала было «пение» цикад – так он называл стрёкот этих твердолобых насекомых. Затем, немного подвинув привычные созвездья на запад, в сторону Феодосии, небо раскрасилось сотней букетов новых маленьких созвездий, которые будто выходили из небытия прямо на глазах наблюдателя. Небо, накрывшее одинокий холм, оставалось безгласным. Замолкли б цикады – и, возможно, донёсся из космоса какой-нибудь звук, извещавший об акте творения звезды или планеты. Вспышки новых созвездий продолжались до тех пор, пока небо не перестало быть чёрным. И вдруг всё пошло вспять. Не пытаясь постичь умом причину этого явления, Олег повернул голову и увидел розовую полосу над восточной частью горизонта. Ночь пролетела, как вздох сожаления.

С трудом оторвавшись от воспоминаний, Олег понял, что окончательный выбор сделало его подсознание. Он не сможет воспротивиться желанию вернуть то давнее ощущение и, если повезёт, заглянуть ещё глубже в занебесный чарующий мир.

И вообще, зачем в таком возрасте стремиться к очередной археологической находке, к уточнению датировок культурных слоев? Что такое сотня артефактов против осознания того, что жизнь именно сейчас выходит на бесповоротную дорогу к финалу?

Глава 2

Главная улица города изламывалась почти посередине. Он любил эту часть улицы, застроенную старыми двухэтажными домами, и, направляясь к вокзалу, шёл обычно по чётной стороне, обратно – по нечётной. Люди, кажется, присутствовали – немногочисленные прохожие, которые не были видны, но чувствовались за спиной. Машины не попадались. Миновав поворот, он ощутил непривычную убогость улицы. Она была та самая, исхоженная за много лет вдоль и поперёк, знакомая, но… с другими, будто осиротевшими домами, раскрашенными в невыразительные цвета, без трамваев и машин. Он упёрся в квадратную площадь, за которой увидел омертвевший вокзал. И всё вокруг пребывало в такой стерильной тишине, что хотелось бежать, не глядя по сторонам и громко топая ногами.

* * *

11 июля

Экспедиционный лагерь получился по-домашнему уютным. Стихийный архитектор удачно раскидал палатки, которые вместе с автомашинами повторили очертания стоянки, построенной Олегом четверть века назад в Казахстане.

Воды, конечно, на Керченском полуострове не прибавилось. Но какая это проблема, если есть две легковушки и два вполне приличных джипа. Одна из коллег – Анна Георгиевна, почти старушка – живёт в Феодосии, совсем рядом. Археолог она посредственный; но именно она таскалась дважды в Киев, и именно ей посчастливилось иметь министерского родственника – сына, который обосновался в столице лет пятнадцать назад.

Киевляне помнили Олега хорошо. И неслучайно. Помимо двух десятков статей на русском и английском языках, он ухитрился выпустить одну на мове. Это случилось, правда, давненько, когда он, молодой кандидат наук, обхаживал симпатичную и далеко не глупую студентку из Херсона. Она-то и перевела его статью на украинский. Шутка шуткой, но память и уважение он сохранил, как оказалось, навсегда. Ни одной юридической и ни одной канцелярской проблемы Олег на этот раз не имел. Более того, уже с первой деловой поездки в благоухающий майский Киев он возомнил себя расторопным менеджером, лихо, и при этом грамотно распоряжавшимся деньгами, транспортом и имуществом, то есть как раз тем, чего он раньше чурался. Видимо, годы умудряют. Он теперь мог бы сидеть и отдыхать, скрестив по-наполеоновски руки и лишь иногда разнимая их, чтобы указать перстом очередное направление деятельности. Официальным начальником экспедиции числился Павел Фёдорович – «ПАФ», киевлянин. Место раскопок и культуру он знал неплохо, точнее, лучше Олега. Но, трезво оценивая свой немолодой возраст и имея, видимо, некоторый комплекс по случаю вынужденной работы по найму, а не по интересу, ПАФ старался быть менее заметным и слышимым.

Кроме ПАФа и Анны Георгиевны в отряде был один давний знакомый, бывший ученик Олега, Евгений, который стал профессиональным археологом. В последнее время он бездействовал, занимаясь высиживанием диссертации вперемежку с противодействием собственной хандре. Однако здесь, ощутив очарование скифской вольницы, он обрёл долгожданную свободу и стал самым работоспособным участником экспедиции.

В свою очередь, Павел Фёдорович взял двух недавних выпускников-историков Никиту и Андрея, которые, при всей их непохожести друг на друга, всё же вызывали подозрение в кровном родстве. Как показали первые же дни, парни отличались спокойным нравом, были общительны, но неназойливы. Неожиданные спонсорские деньги они восприняли с таким энтузиазмом, что пообещали Олегу бескорыстную помощь в строительстве дома в сорока километрах от Киева, если тот захочет на пенсии перебраться в более тёплую и благодатную Украину. И если переберётся, то станет соседом не только бориспольца Андрея, но и старшеклассницы Альки, попавшей в экспедицию по его протекции. Кроме них, Павел Фёдорович принял историка-третьекурсника Костю и второкурсницу Настю, которая, как и Алька, в археологии ничего не смыслила. Она училась на географическом факультете.

Единственное, что Олега раздражало, и то лишь поначалу, – это громкие забавы молодых. Хотя главное веселье проистекало на морском берегу, в двух с половиной километрах от лагеря, молодёжной энергии хватало и на всё остальное время, то есть на раскопки, еду и сон. Когда верещала Алька, ПАФ ёжился, ища иногда взглядом поддержки у Анны Георгиевны. Но та была ещё более либеральной к детским шалостям, чем оба начальника. С первого же вечера старушка со всей развесёлой компанией отправлялась на берег и, поскольку купание под луной её не привлекало, просто садилась на песок возле прибоя и курила дешёвые, но, видно, дорогие её сердцу сигареты феодосийской табачной фабрики.

Что ни говори, компания подобралась неконфликтная и работоспособная. Студенты смотрели начальнику в рот – и не за деньги, в чём Олег был уверен – а из натурального детского интереса. Работать рядом с «зарубежным» ученым, у которого более двадцати статей на трёх языках – это ли не везение? И не столь важно, что он, строго говоря, не археолог, а историк, периодически уходящий то в археологию, то в философию. Олег сам не ожидал открыть в себе способности уникального рассказчика. Правда, с таким-то экспедиционным и университетским опытом как не быть искусным, особенно в интерпретации мировой истории! Уже и ПАФ стал добросовестно внимать Олегу, изредка вторгаясь вопросами или ремарками. Безусловный центр притяжения коллектива – выдающийся историк и археолог Неверов О Дэ! И это только начало.

Перед выездом на работу Олег выяснил, наконец, правила «игры». Можно было подумать, что надзирающий менеджер из банка старался всеми силами оттянуть этот момент. В конце концов, помощник директора банка попросил Олега расписаться на двух одностраничных экземплярах договора. Обязательства исполнителя сводились к четырём пунктам. Во-первых, после окончания каждого полевого сезона Олег должен представить список участников экспедиции с персональной тарификацией; во-вторых, расписать все расходы без предоставления каких-либо документов и даже без подписей сотрудников. Если часть работ финансировалась государственной организацией, – а вышло именно так, – то Олегу надо было лишь указать эту сумму или как-то разграничить участников по источникам финансирования. И опять же, никаких дополнительных подписей иных официальных лиц не требовалось. Согласно третьему пункту, ему следовало заснять общие планы раскопов и все найденные артефакты с краткими пояснениями – названиями и датами находок. А вот каталог артефактов должен быть подписан двумя научными сотрудниками экспедиции. Наконец, четвёртым пунктом стояло требование отразить все достижения сезона и составить краткий план работ на следующий год с обоснованием выбора или сохранения объекта.

Если экспедиция добудет столько же артефактов, что и двенадцать лет назад, то составление подобного отчета – дело одного дня. Олег не сразу понял, что этот договор и есть, собственно, «всё». Требования оказались скромными. А помощник директора банка и вовсе выглядел в тот момент, как зажравшийся меценат, делающий вынужденную подачку бедному просителю.

Главный вывод «первого акта» – так Олег окрестил промежуток времени между визитом «юриста» и «банкира» и получением экспедиционных денег – формулировался просто: это не обман, но и не чья-то бескорыстная помощь. Почему «не обман» – уже понятно. Деньги получены и пущены в дело. А вот почему «не помощь»? – Можно сказать, таков вердикт интуиции, которая долгое время оставалась молчаливой. Не в день получения денег, а лишь когда состоялась организационная поездка в Киев и Симферополь, Олег ощутил присутствие чьего-то интереса, как незнакомого человека в собственной квартире.

Предчувствие его не подводило. Более того, оно дважды уберегало его от ошибок в самых ответственных жизненных коллизиях и один раз от смерти. На эту тему Олег, естественно, говорить не любил, но именно последнее событие получило большую известность в археологическом сообществе. Двадцать лет назад – а дело было под Таманью – он нюхом учуял гибельное место и вывел двух студентов и, заодно, себя из-под мощного берегового обвала. Именно с этих пор Олег начал придирчиво анализировать импульсы своего подсознания.

И вот, почти уже сидя «на чемоданах» в ожидании отъезда в Крым, он попытался пропустить события минувших месяцев сначала через сито логики, а затем через отстранённую от любого логического анализа медитацию.

Получалось одно и то же. Олег бы поверил в свою удачу и щедрость какого-то умного и порядочного бизнесмена, но только не такого, со старательно скрываемым лицом. Где в реальном мире, в каком романе, наконец, герой получил наследство от человека, пожелавшего остаться неизвестным? Нет, спокойной работы не будет. А будет какое-то уникальное – и обязательно неархеологическое – открытие.

Словом, чувство некоторой нервозности сопровождало Олега до прибытия в Симферополь, то есть до третьего июля. Поезд пришёл рано утром. Анна Георгиевна, уже обкуренная феодосийским табаком, встретила его на неизменной «Волге» семьдесят восьмого года выпуска, и буквально на реактивной скорости домчала до небольшой деревеньки неподалёку от Керчи. Всю дорогу она рассказывала о том, как хорошо живётся ей на пенсии, и договорилась до того, что начальник заснул. Бабуся, впрочем, не обиделась.

К работе приступили на следующий день.

Жара приходила и уходила по расписанию, но она не казалась изнурительной. К двенадцати часам работу прекращали. В палатках, как ни манипулируй их стенками, во второй половине дня ни спать, ни думать, ни играть не хотелось. Когда солнце приближалось к верхней точке своего дневного пути, вся компания, кроме дежурного, ехала на берег. Там натягивали огромный тент и зажигали примус для чая. Впоследствии, правда, стали собирать всякие деревянные предметы, выброшенные морем, и кипятить воду на костре – не из-за экономии бензина, а просто потому, что так интереснее. К пяти часам возвращались на раскоп и работали до семи. На ужин, который начинался строго в семь, денег не жалели. Тушёнку почти не использовали, а за мясом ездили в соседнее село. Анна Георгиевна загодя нашла двух приличных хозяев, которые согласились делиться курами и бараниной по умеренной цене. Там же брали воду и вино. Там заряжали аккумуляторы мобильников и ноутбуков. В вечернем пиршестве был только один минус – необходимость долгой утряски и переваривания мясных блюд. Но душа рвалась снова к морю. И после половины восьмого народ постепенно покидал лагерь, но уже пешком. Об автотранспорте никто не заикался, так как после двухкилометрового перехода рецидивы обильного ужина исчезали у всех, даже у ПАФа.

Для позднего возвращения Олег изобрёл нетрадиционную методику. Ночи стояли ясные. Полярную звезду умели находить все, даже Алька. Путь от берега до лагеря лежал не строго на север; но с поправкой определились сразу. Впрочем, через день ни Олегу, ни другим археологам-полевикам звёзды были уже ни к чему. Был ещё один простой путь – по колее, идущей по краю большого поля. Однако этот маршрут был неинтересным и более длинным. От него отказались. Шли только напрямик. Для подстраховки – или, скорее, для игры – Олег придумал сногсшибательный алгоритм. На всём пути от берега до лагеря он воткнул четыре отражателя из дюралевых и жестяных листов, которые, видимо, были потеряны «вояками» и по странному недомыслию не стали добычей местных жителей. Фонарей в лагере хватало с избытком, и позднее возвращение с пляжа превратилось в весёлую прогулку.

Первая неделя минула почти незаметно. Народ резвился на пустынном берегу. Ближайшие «дикари» были хорошо видны с береговой террасы, однако к пляжу археологов они подходили редко. Профессиональные успехи пока не радовали. Впрочем, украинские коллеги не слишком утруждали себя работой и потому нимало не беспокоились о материальных результатах.

В один из послеполуденных заездов на пляж археологи обнаружили гостей – два новых чёрных джипа с шестью «дикарями». Они встали как раз на месте купания и успели комфортно обустроить свой быт.

Через день в трёхстах метрах появился ещё один автомобиль. За ним – другой.

Что ж, случилось то, что Олег иногда комментировал простой фразой: «Это вам не Устюрт».

* * *

12 июля, 13.22

«Новенькие» заняли самый симпатичный уголок на обозримом участке побережья. Судя по тому, как они спокойно и деловито вели себя, можно было предположить, что здесь они не впервые. Джипы стояли наверху, на террасе. Одна палатка располагалась возле машин, и две – на пляже. Отнюдь не желая заводить знакомства, Олег, тем не менее, первый поздоровался с приехавшими и коротко рассказал о себе и своих коллегах. Один из гостей, высокий мужчина под метр девяносто, ответил, что ему «очень приятно», но назвал только своё имя – Арнольд.

Вода успела прогреться настолько, что, даже не двигая руками и ногами, то есть, лёжа на спине или вяло барахтаясь в полосе прибоя, можно было не вылезать на берег чуть ли не до вечера. Когда все выбрались на песок и разлеглись кто под тентом, кто на открытом солнце, к Олегу подсела Настя.

– Олег Денисович, вам не кажется подозрительной эта компания? – прошептала она.

– Настёна, я вообще не люблю слово «подозрительный» и тебе советую пореже его использовать… Что тебе не понравилось?

– У них одна машина киевская, а другая московская…

– У нас машины киевские и крымские. А если б я имел своё авто, то была бы еще одна, с российским номером. И что?

– Так это нормально. А наши соседи явно не на работе и явно не семейные. Смотрите сами: четыре мужика средних лет и две дамы.

– Четыре серьёзных джентльмена решили «оттянуться» и пригласили двух девиц.

– Для «девиц» они староваты, – с убеждённостью профессионального эксперта возразила Настя. – Да и понаблюдайте за их поведением. Они наверняка из той же конторы, что и мужчины.

– Вполне возможно. Но вряд ли они приехали надолго.

– Почему?

– Ты же сама сделала вывод, что это не две семьи, а, скорее, коллеги. В таком составе обычно долго не отдыхают. Однако ты права. Эта компания подозрительна, но не потому, что одна машина из России, а другая местная, и не потому, что у них явно не семейный «формат». Хвалю за наблюдательность и умение делать выводы, но одну деталь ты упустила.

Настя поджала под себя ноги.

– Какую? – с недоумением спросила она.

– Ты видела хоть раз дикарей на таких дорогих новейших иномарках? Им явно не более двух лет. А мужчины относятся скорее к той породе, которая предпочитает отдыхать где-нибудь в Южной Европе или на Багамах.

– И что же они тут делают? – Настя, видимо, сама не ожидала, что её подозрения, относящиеся к жанру детской игры в шпионов, получат такие весомые подтверждения.

– Скоро узнаем. У богатых людей, как и у нас, свои причуды. Словом, наблюдаем и делаем выводы.

Настя с готовностью кивнула головой. Олег, конечно, разыграл студентку, усилив своими наблюдениями её детские подозрения, но Настя приняла всё за чистую монету.

Подул долгожданный бриз, отгонявший жару вглубь полуострова. Молодые опять полезли в воду. Олег решил повременить и, когда шумная компания оказалась в море, надел футболку и по полосе ожившего прибоя двинулся в сторону «новичков».

В разговоре с Настей он умолчал об одной детали, которая, дойди она до сознания юной студентки, заставила бы её еще больше выпучить глаза. Знакомясь с Арнольдом час назад, Олег заприметил в палатке прибор ночного видения, причём не простой, а в обрезиненном корпусе. Ошибиться он не мог, так как эту технику знал неплохо. За кем или за чем они хотят наблюдать? За почти безлюдным побережьем? За студентками, которые купаются по ночам? Или за полигоном? Он недалеко. Но там, по всем признакам, нет никакой жизни. Остаётся, пожалуй, только подводная охота – или на рыб, или на какие-то подводные сокровища.

Размышляя на ходу, Олег поравнялся с группой.

– Господин археолог, вы не могли бы подойти к нам? – послышался голос одного из «дикарей». – У нас готов обед. Только не говорите, что из чувства солидарности вы едите только со своими коллегами.

– Спасибо. Я не против.

Олег подошёл к столу, заваленному самыми обыкновенными продуктами.

– Наши студенты пришли к выводу, что у вас шпионские повадки, – сказал он, не зная, как начать разговор.

– Ах, да, – ответил мужчина лет сорока пяти, позвавший Олега к столу. – Интернациональный состав дорогих машин, отсутствие ярко выраженных семейных пар и фото– и видеоаппаратура, которую вы ещё не видели. Всё просто. Я не буду тыкать пальцем, чтобы вам не стало скучно. Короче, среди нас есть персоны ранга «VIP».

– Может быть, даже «виппухи», – кокетливо уточнила женщина в жёлто-белом купальном костюме и с улыбкой посмотрела Олегу в глаза.

– Я, кстати, пришёл именно к такому заключению. Меня заинтересовало другое, – Олег сел на предложенный ему стульчик. – Мы-то здесь на работе. Но вот почему солидные люди выбрали это место для отдыха, где нет ни воды для кухни, ни деревьев для тени?

– Всё просто, – повторил любимую фразу тот же широкоплечий мужчина. – Здесь идеальное место для отдыха от наших забот.

Олега неожиданно обуяло любопытство.

– Заинтриговали. Что же за работа у вас?

– Сознаться, что ли? – не теряя прежнего кокетства, полушутя спросила женщина в «жёлто-белом».

– Олег, давайте обращаться по имени, – включился Арнольд. – Мы, кстати, интересуемся археологией. Поскольку свободного времени у нас достаточно, то было бы неплохо побывать на ваших раскопках.

– А интерес какой?

– Считайте, что профессиональный. Я как-то участвовал в раскопках на Волыни. Жара была гробовая, результаты посредственные. Если что и было хорошего, так только опыт общения с интересными людьми. Но тогда я этим не дорожил.

«Как и я», – чуть не сознался Олег.

– Поддерживаю Арнольда, – объявила дама в «жёлто-белом». – Мы не станем вам мешать. Будем только смотреть. Вдруг понравится.

– И что тогда?

– Ой, да не пугайтесь. Помощь свою навязывать не станем. К тому же я уверена, что кроме Арнольда и меня никто другой к вам в гости не захочет. Там не слишком жарко?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.