Самураи державы Ямато

Подобно «боевым холопам» Древней Руси и министериалам средневековой Западной Европы, японские самураи также были, с одной стороны, привилегированным воинским сословием, имели право на ношение сразу двух мечей (эта пара мечей назсывается по-японски «дайсё», о чем будет подробнее рассказано на дальнейших страницах нашей книги) и потому долгое время гордо именовали себя упомянутым нами выше словом «буси» («воин»), то есть человек, презирающий смерть и живущий по особым законам воинской чести – «пути воинов» («бусидо»). С другой стороны, жизнь всякого «самурая», как верного вассала, была всецело посвящена служению своему господину, сеньору, которого «боевой холоп» был обязан беречь как зеницу ока, беспрекословно повинуясь ему во всех жизненных обстоятельствах. Сеньор мог приказать любому из своих вассалов-самураев пожертвовать жизнями по его приказу, отправиться выполнять смертельно опасное задание и даже совершить самоубийство. Самурай, утративший своего сеньора, одновременно лишался и средств существования, превращаясь в «ронина» – бесприютного скитальца, вынужденного терпеть всяческие бедствия и лишения. Бесконечные внешние (а чаще – внутренние, междоусобные) войны со временем выковали из японского «служивого» классический тип «боевого холопа» – сурового, закаленного воина, лихого рубаку и стрелка, мастерски владеющего не только мечами (а на более раннем этапе японской истории – в первую очередь луком и стрелами), но и любым другим оружием. Правда, наряду с бесчисленными примерами героических единоборств, проводимых по всем правилам рыцарского военного искусства (впрочем, не без определенной, чисто японской, хотя, возможно, и китайского происхождения, специфики, заключавшейся в необходимости непременно отделить голову побежденного в поединке противника от тела и предъявить ее своему предводителю для получения награды, о чем еще будет подробно сказано далее), немалую часть военного искусства и военной практики «боевых холопов» державы Ямато, судя по хроникам бесчисленных войн и военных конфликтов, сотрясавших Страну восходящего солнца на протяжении большей части самурайского периода ее долгой истории, составляло умение «буси» незаметно подобраться в крепости, замку, дворцу или дому неприятеля, окружить его со всех сторон, кроме одной, поджечь, а затем перебить защитников, пытающихся спастись от огня, выбегая из пламени пожара с этой единственной стороны. Самураи разработали многие виды боевых искусств – «будо», – ставших ныне популярными в глобальном масштабе. К числу этих искусств относятся «дзюдзюцу» («джиу-джитсу»), «айкидо», «кэндо» (уже упоминавшееся нами искусство владения мечом, известное, как «путь меча»), «кюдо» (искусство стрельбы из лука, известное под названием «путь лука»), «дзюдо» и даже знаменитое «ниндзюцу» – боевое искусство неуловимых «ночных убийц» – «ниндзя» (начало которым положили беглые «ронины», то есть бывшие самураи, лишившиеся своих сюзеренов). Единственным исключением в этом ряду боевых искусств, разработанных самураями, является, пожалуй, только «каратэ» (возникшее в крестьянской среде на «не совсем японском» острове Окинава и лишь впоследствии перенесенное оттуда в собственно Японию).

Бесстрашные и беспощадные в сражениях и в смерти, японские самураи отнюдь не были бездумными, не рассуждающими и тупыми «боевыми машинами». Эти свирепые и грубые на вид воины, готовые в любой момент пустить в ход свои острые как бритва, смертоносные мечи, вели суровую и аскетическую жизнь, наполненную строжайшей внутренней самодисциплиной и поэзией. Их боевое мастерство, отточенное до малейших нюансов, подобно лезвиям их боевых мечей, далеко выходило за рамки военной сноровки и превращалось в высокое искусство, в образ жизни. И все это охватывало собой понятие «путь воина».

Многие «боевые холопы» средневековой Японии были не только воинами, но и выдающимися поэтами, художниками, каллиграфами, музыкантами, философами и мастерами буддийской духовной культуры «дзен».

Самурайское сословие правило Японией с конца XII до середины XIX века. На протяжении многих столетий «боевые холопы» представляли собой элиту японского феодального общества и служили средоточием духа японской нации. И хотя после буржуазной «революции (реставрации)[13] Мэйдзи» в 1873 году все прежние самурайские привилегии были официально отменены на общегосударственном уровне, во всеяпонском масштабе, и самурайское сословие как таковое официально упразднено (как, впрочем, и все средневековые японские сословия вообще), моральные и культурные ценности, сложившиеся на протяжении (весьма затянувшегося в Японии) периода Средневековья, внутри самурайского сословия, стали духовным достоянием всей японской нации, как бы превратившейся (естественно, в идеале, как всегда бывает в подобных случаях) в совершенно уникальную «нацию самураев». Эти ценности живы до настоящего времени, благодаря им современная японская культура достигла таких вершин, о которых другие нации могут, к нашему величайшему прискорбию и сожалению, только лишь мечтать. Не случайно наследие традиционной самурайской культуры сейчас творчески изучается не только в самой Японии (что само собой разумеется), но и во многих других странах мира (в том числе весьма активно – и в нашем многострадальном российском Отечестве, дорогом каждому честному русскому сердцу не меньше, чем японское Отечество – сердцу японскому).

Вне всякого сомнения, пришло время и для нас, россиян, перестать смотреть на самураев только как на наших «давних» (?) и «естественных» (?) врагов (хотя их потомки и требуют от нас, с достойным лучшего применения упорством, возвращения Японии пресловутых «северных территорий», то есть Южных Курильских островов) и попытаться хотя бы в самом сжатом очерке ознакомиться с основными вехами их славной многовековой истории.

Об истоках воинских традиций страны восходящего солнца

Воинские традиции Страны восходящего солнца уходят своими корнями в седую древность. Это не представляется удивительным. Дело в том, что далеким предкам современных японцев приходилось много и долго воевать за овладение своей будущей Родиной. Согласно древним легендам, Японские острова были в далеком прошлом сотворены самими богами (яп. ками). Вера в Божественное начало природы (и в Божественное происхождение японского народа) стала основой исконной религии древних японцев – «синто» («путь богов»). Японцы издавна верили, что их родные острова и управляющие ими «местные», «земные» боги-«ками» (соответствующие древнеримским «дэмонес лоци», daemones loci) сами являются порождениями небесного бога Идзанаги и его божественной супруги Идзанами. Тем не менее, не сам Идзанаги, а младшая дочь бога небес – богиня Солнца Аматэрасу-(но) О(о)миками (вышедшая из глаза своего божественного отца, подобно тому, как богиня Афина Паллада древних греков родилась во всеоружии из головы своего божественного отца – Зевса Громовержца), почитается японцами как главное синтоистское божество. Таким образом, получается, что каждый японец – естественный синтоист от рождения (и в силу своего рождения в качестве японца), независимо от того, какую еще религию он исповедует – буддизм, христианство и т. д. (именно поэтому в Японии по сей день насчитывается гораздо больше верующих, чем жителей).

Согласно синтоистским мифам (излагавшимся до самого – неудачного для Японии – окончания Второй мировой войны в качестве реальных фактов во всех школах Империи восходящего солнца), от солнечной богини Аматэрасу произошла династия японских императоров. Родной внук Аматэрасу Омиками – полубог Ниниги-но Микото – был назначен своей божественной бабкой первым правителем Японских островов (любопытно, что боги, по учению синтоистов, сотворили только эти острова и населивших и японцев; к сотворению других земель и народов синтоистские «ками» не имеют никакого отношения, да и сами исповедники синто другими землями и народами, похоже, вовсе не интересовались, считая только себя «людьми» в собственном смысле этого слова). Отправляя внука из своей небесной обители Такамагахара на грешную землю, Аматэрасу вручила ему три небесных священных сокровища:

1) Магическое бронзовое зеркало (с реверсом, украшенным, странным образом, шестиконечной звездой-гексаграммой, образованной двумя треугольниками, один из которых расположен вершиной кверху, а другой – вершиной книзу – древнейшим магическим знаком-оберегом, совершенно неправомерно считающимся в настоящее время исключительно символом иудаизма[14], под названием «Моген Давид», буквально: «Щит Давида», и украшающим, в качестве такового, государственный флаг современного государства Израиль);

2) Волшебный меч (извлеченный некогда богом бурь, грозы и грома Сусаноо-но Микото из хвоста поверженного им чудовищного дракона)[15];

3) Драгоценное яшмовое ожерелье «магатама».

Этим трем божественным дарам богини Солнца суждено было в дальнейшем стать знаками верховной власти (инсигниями, или регалиями) всех последующих японских императоров – «Сынов Неба (Солнца)», хотя в широком смысле слова «сынами Солнца» могут считаться все японцы, составляющие тем самым не только одну нацию, но и один род, одну семью, возглавляемую одним Всеотцом – Императором, Сыном Солнца, и объединяемую общим происхождением от единого Божественного Предка (которого можно было бы именовать Отцом Богов и Людей, как это делали древние эллины в отношении своего верховного Бога Зевса, к которому возводили свой род многие царские и аристократические фамилии античной Греции).

Спустившись с небес – обители бессмертных и царства вечной жизни – на грешную землю, Ниниги-но Микото оказался в среде исторического времени и неизбежно связанных с ним процессов старения и умирания, поэтому ему пришлось позаботиться о продолжении собственного рода. Точнее говоря, поначалу боги предложили ему на выбор в жены двух сестер – старшую («Деву Скалы»), безобразную с виду, но способную рожать бессмертных детей, и младшую («Деву Цветов»), способную рожать только смертных, недолговечных детей, но зато писаную красавицу. Как всякий юноша, еще не умудренный жизненным опытом и принимающий решения больше сердцем, чем разумом, внук богини Солнца выбрал себе в жены красавицу. И потому жизнь человеческая так же недолговечна, как всякая красота. Внука Ниниги-но Микото (и, соответственно, праправнука богини Солнца) – Дзимму Тэнно («правителя Дзимму»), божественного властителя, синтоистские мифы называют первым императором Японии. Сначала Дзимму Тэнно правил только островом Кюсю, но по достижении сорокапятилетнего возраста повел своих отважных воинов на завоевание острова Хонсю. После тяжелой и кровопролитной войны с тамошними варварами (не сотворенными богами и, соответственно, являвшимися, с японско-синтоистской точки зрения, в общем-то, «нелюдью»), он, с божественной помощью, завоевал занимавшую центральную часть острова Хонсю страну Ямато, объявив себя ее правителем. Согласно древним хроникам, это произошло в 660 году до Р.Х. Именно этот год японцы стали считать официальной датой основания своего государства, именовавшегося долгое время «страной (Империей) Ямато», наряду со словом «Япония» – «Нихон», «Ниппон» или «Ниппон (ди)-го».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Дзётё Дзинъэмон Ямамото (Ямамото Цунэтомо) – автор классического трактата о самурайской этике «Сокрытое в листве» («Хагакурэ») – был самураем клана Набэсима. После смерти господина Набэсима Мицусигэ должен был совершить ритуальное самоубийство («сэппуку», или «харакири»). Однако официальный запрет главы всего воинского (самурайского) сословия и верховного правителя Японии – «сёгуна» (правившего Страной восходящего солнца от имени Божественного императора), и личный запрет господина не позволили Ямамото свершить «сэппуку». Цунэтомо стал отшельником и составил трактат «Сокрытое в листве» («Скрытое под листьями»). Письменная версия «Хагакурэ» появилась благодаря стараниям одного из учеников Дзётё. До XX века книга была доступна только для членов клана Набэсима. Особую популярность трактат «Сокрытое в листве» приобрел в трудные годы Второй мировой войны, потребовавшей величайшего напряжения не только физических, но и духовных сил от всего японского народа, ставшего к описываемому времени (по крайней мере, в основной своей части), несмотря на упразднение средневекового воинского сословия, «нацией самураев».

2

«Кабýки» (буквально: «песня», «танец», «мастерство», «искусное пение и танцы») – один из видов традиционного японского театра. Представляет собой синтез пения, музыки, танца и драмы. Исполнители используют сложный грим и костюмы с большой символической нагрузкой.

3

«Но» (буквально: «мастерство», «умение», «талант») – японское театральное драматическое искусство, имеющее более чем шестисотлетнюю историю. У истоков «но» стояли Канъяами Киёцугу и его сын Дзэами Мотокиё. Первый, актёр народных представлений «саругаку», пытался ориентировать своё искусство на воинское сословие самураев и на высшую придворную аристократию, вводя в пьесы новые элементы и изменяя структуру спектакля. Второй не только развил идеи отца об исполнительском мастерстве, но и создал множество пьес, которые и в нашем, XXI веке по-прежнему продолжают входить в театральный репертуар. Таким образом, «саругаку», по мере реформирования, постепенно преобразовался в «но».

Сцена театра «но» имеет каноническую конструкцию: даже в современном здании её венчает крыша, под которой актёрский ансамбль в сопровождении музыки и песнопений и разворачивает действо. В современный репертуар «но» входят около двухсот пятидесяти пьес. Классическая программа включает исполнение пяти пьес и трёх комедийных сценок «кёгэн» в промежутках между ними. В театре «но», по словам доктора искусствоведения Н.Г. Анариной, «драма-текст и драма-слово находятся в сложном сплаве с музыкой-ритмом-шумами-шорохами, с танцем-пантомимой-жестом-движением-позой-паузой, с особой техникой пения-речитации-чтения-выкрика».

4

Сэмбэй – один из видов японских рисовых крекеров. Они обладают различной формой, различным размером, ароматом и вкусом (иногда – сладким) и, как правило, подаются на десерт. В Японии крекеры-сэмбэй часто едят с зелёным чаем, в качестве закуски, или предлагают их гостям дома как скромное угощение в знак вежливости.

Сэмбэй обычно запекают или жарят на гриле (традиционный способ приготовления – на углях). Во время приготовления крекеры сэмбэй могут, для придания вкуса, приправляться различными соусами, чаще всего – соевым соусом, или соусом с добавлением сладкого рисового вина – мирина, широко использующегося в традиционной японской кулинарии. Сэмбэй также могут обёртываться тонким слоем сушеных морских водорослей нории (используемых и для суши). Кроме того, по другому рецепту, сэмбэй могут быть сдобрены солью или «салатной» приправой.

В Китае (на родине этих крекеров, откуда они, как и многое другое в японской культуре, попали в Страну восходящего солнца) сэмбэй больше напоминают блины, похожие на японские жареные лепешки-окономияки (буквально: «то, что ты хочешь», названные так за разнообразие ингредиентов – лапши, морепродуктов и т. д., которые могут входить в их состав), в то время как в Японии сэмбэй – жёсткие (а не гибкие) и являются скорее легкой закуской для быстрого утоления голода, чем полноценным блюдом. Тем не менее крекеры, похожие на японские сэмбэй, употребляются в пищу и в современном Китае.

Сладкие сэмбэй попали в Японию в период правления в Китае императорской династии Тан; первое их документированное употребление относится к 737 году после Р.Х., и они до сих пор очень похожи на традиционные формы этого блюда эпохи Тан, первоначально часто выпекавшиеся в районе Кансай, в число которых входят традиционные сэмбэй в форме «черепицы». В их состав входят такие ингредиенты, как пшеничная мука или клейкий рис; они похожи на торты «кастелла» (заметно отличаясь от того, что большинство людей сегодня называют сэмбэй).

Блюдо, которое японцы называют сэмбэй в настоящее время, приобрело огромную популярность в период Эдо и приправлялось соленым соевым соусом; именно в таком виде сэмбэй впоследствии распространились по всей Стране восходящего солнца.

Существует несколько типов традиционных японских сэмбэй: сладкие сэмбэй (более пятнадцати видов), рисовые конфеты сэмбэй и другие виды сэмбэй, в том числе даже рыбный сэмбэй, сэмбэй из лотоса и сэмбэй из костей (!).

Современные варианты сэмбэй весьма разнообразны и могут включать в свой состав различные ароматизаторы, которые варьируются от любимых всеми нами кимчхи (остро приправленных квашеных овощей – блюда изначально корейского происхождения) до тертого корня васаби (светло-зеленого «японского хрена») и от карри до шоколада. Сэмбэй из Кансай, как правило, включают клейкий рис, не очень сильно приправлены и внешне неброски («саку саку»). Сэмбэй из Канто не содержат клейкого риса; они более хрустящие («кари кари») и сильнее сдобрены различными приправами.

5

«Кóто», или японская цитра – японский щипковый музыкальный инструмент. Наряду с флейтами («хаяси» и «сякухати»), барабаном-«цудзуми» и лютней-«сямисэном», «кото» относится к числу традиционных японских музыкальных инструментов. Сходные с японским «кото» струнные инструменты инструменты характерны для музыкальной культуры Кореи («каягым») и Китая («цисяньцинь»). История «кото» как японского музыкального инструмента насчитывает более тысячи лет. «Кото» был завезён в Японию из Китая в период Нара (710–793 гг. н. э.) в качестве инструмента для дворцового оркестра и использовался в музыке «гагаку». Своего расцвета «кото» достиг в эпоху Хэйан, как неизменный атрибут аристократического образования и времяпрепровождения. Одной из самых известных музыкальных пьес, написанных специально для «кото», является созданная в XVII веке слепым мастером Кэнгё Яцухаси композиция «Рокудан-но сирабэ» («Музыка шести ступеней»).

На «кото» играют с помощью особых накладных ногтей-медиаторов («котодзумэ»), надевающихся на большой, указательный и средний пальцы правой руки. Лады и тональности настраиваются с помощью струнных подставок (мостов) непосредственно перед началом игры.

Игра на «кото» является одним из традиционных японских национальных видов искусства, получивших распространение, прежде всего, при императорском дворе. Однако и в сегодняшней Японии этот музыкальный инструмент пользуется большой популярностью. Благодаря своей пластичности «кото» находит применение в современной японской музыке и способствует её развитию.

В настоящее время существуют два основных типа «кото»:

1) Семиструнный «кин» длиной один метр – используется как соло-инструмент;

2) «Со» – длиной от одного метра восьмидесяти сантиметров до двух метров, с числом струн от тринадцати и выше – используется как оркестровый инструмент.

6

«Кэндо» – «путь меча».

7

Японское выражение «банзай» (от китайского «вансуй», буквально: «десять тысяч», в значении «очень много») по смыслу очень близко нашему выражению «Многая лета!».

8

Сэнсэй – учитель.

9

Так озаглавлен русский перевод Елены Струговой. Автору настоящей книги известны еще два русских перевода романа Юкио Мисимы «Хомба», озаглавленные «Мчащиеся кони» и «Под богом бурь».

10

Над тетралогией «Море изобилия», состоящей из четырех романов – «Весенний снег», «Несущие кони» («Под богом бурь»), «Храм рассвета» и «Падение ангела» – Юкио Мисима работал до последних лет своей жизни, с 1965 по 1970 год.

11

Бог бурь и грома Сусаноо-но Микото был сыном бога небес Идзанаги, родившимся одновременно с богиней Солнца Аматэрасу(-но) О(о)миками и богом Луны Цукиёми(-но) Микото. Богу бурь, ураганов и грома Сусаноо подчинялись морские волны и подземные источники, а также всевозможные болезни. Он убил чудовищного дракона, наводившего ужас на всю Японию, и извлек из хвоста поверженного чудовища волшебный меч, ставший одной из трех небесных священных регалий – символов верховной власти над Страной восходящего солнца, – передающихся от императора к императору. В наиболее известном русском переводе эта вторая часть тетралогии Юкио Мисимы «Море изобилия» называется «Несущие кони».

12

Еще раньше, в 935 году после Р.Х., мятежный самурайский князь Масакадо Тайра на какое-то время провозгласил себя императором, но реально подчинить Страну восходящего солнца своей власти ему не удалось. Об этой неудачной попытке узурпации титула и власти Божественного Тэнно представителем самурайской военной аристократии будет подробнее рассказано далее.

13

«Революция Мэйдзи» именуется также «реставрацией Мэйдзи», поскольку была совершена во имя «реставрации» (восстановления) власти Божественного Императора (Тэнно), фактически узурпированной военными предводителями самурайских кланов – «сёгунами». «Мэйдзи» (буквально: «Просвещенное правление») – девиз нового царствования и одновременно – новое тронное имя, принятое Божественным Императором Муцухито после успешного осуществления этой своеобразной «революции-реставрации». Кстати, само слово «революция» (латинского происхождения, от revolutio) в своем исконном (принятым до сих пор, к примеру, в астрономии) значении, означает «возвращение (например, небесного тела, завершившего круговое движение по своей орбите) в свое прежнее положение» и, с этой точки зрения, вполне может рассматриваться как синоним слова «реставрация», также означающего «восстановление» (исходного положения, прежних порядков, прежнего строя и т. д.). Вероятно, первые европейские революционеры также воспринимали совершаемую ими революцию как «восстановление прежних справедливых порядков», «доброго старого времени» эпохи «справедливого общественного договора» и т. д., попранных злоупотреблениями неправедной власти (обычно не столько самого монарха, сколько окружащих его «дурных министров», «злых бояр») нарушившей этот «общественный договор». В этом смысле представляется не лишенным интереса следующее обстоятельство. Китайские иероглифы, которые обычно переводятся на русский язык (и на другие европейские языки) как «революция», в буквальном смысле слова означают: «мандат, выданный Небом на справедливое правление»…

14

Любопытно, что в эпоху до «революции (реставрации) Мэйдзи)» японцы (подобно правоверным иудеям) не употребляли в пищу свинину, как «нечистое мясо». Впрочем, они вообще ели мало мяса (изредка употребляя в пищу домашнюю птицу). Основу питания составляли рис (у более состоятельных слоев населения – крестьяне питались в основном просяной похлебкой), овощи, фрукты и морепродукты. Рыба тоже была по карману далеко не всем жителяи Страны восходящего солнца, в том числе и далеко не всем самураям (которым нередко приходилось питаться сырой редькой, что нашло свое отражение даже в японской литературе и, в частности, в поэзии «танка»).

15

Этот «Имперский» («Государственный») меч необыкновенной красоты, именовавшийся первоначально Амэ-но-мураку-мо-но-хокэн («Небесный драгоценный меч собирающихся туч»), а впоследствии – Кусанаги-но-цуруги («Меч, косящий траву»), прямой и обоюдоострый (в отличие от более поздних, ставших со временем «классическими», самурайских изогнутых мечей с одним лезвием), с рукоятью в виде «ваджры» – древнего магического жезла-«перуна», вошедшего в число ритуальных буддийских принадлежностей, был передан богом бурь Сусаноо своей сестре – богине Солнца Аматэрасу, которая, в свою очередь, передала его своему правнуку Ниниги-но Микото, направив его управлять Японией. Ваджра (по-японски: «конгосё») символизирует мудрость, звучащую, как раскат грома, и ослепительную, как удар молнии. От одного вида ваджры в страхе бегут прочь все нечистые духи и демоны. В буддизм ваджра пришла из индоарийской ведической и брахманистской мифологии, в которой считалась оружием («перуном», «булавой» или «палицей») бога-громовержца Индры («пастуха небесных коров», то есть «Тучегонителя»), которым тот сразил дракона (змея) Вритру. Налицо явное заимствование японцами, через буддистов, ведического сказания о боге-змееборце, причем то обстоятельство, что рукоять этого якобы «исконно японского» священного меча, врученного правителям Японии через посредство синтоистских (то есть добуддийских) божеств, имеет не японскую, а индоарийскую по происхождению форму «ваджры», заставляет усомниться в изначальном характере легенды.