Прибалтийский плацдарм (1939–1940 гг.). Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря

3 и 4 октября Латвия сообщала Германии о ходе советско-латвийский переговоров и содержании выдвинутых советской стороной предложений[241]. Однако выяснилось, что Берлин занял позицию стороннего наблюдателя, и 3 октября в Риге было решено, что «правительство одобряет действия Мунтерса и поручает ему достичь соглашения с Москвой на основе принципов эстонского соглашения, пытаясь достичь, насколько это возможно позитивных результатов». Министру иностранных дел было поручено «делать все необходимое, чтобы улучшить текст уже подписанного советско-эстонского соглашения, пытаясь достичь более благоприятных условий для соглашения с Латвией»[242]. В итоге советско-латвийских переговоров 5 октября был подписан договор о взаимопомощи сроком на 10 лет, предусматривавший ввод в Латвию 25-тысячного контингента советских войск. Советские базы должны были разместиться в Лиепае, Вентспилсе и других местах, которые будут определены по взаимному соглашению. Для охраны Ирбенского пролива СССР получал право соорудить базу береговой артиллерии на побережье. Стороны взяли на себя обязательство не заключать каких-либо союзов и не участвовать в коалициях, направленных против другой стороны. Советский Союз брал на себя обязательство оказывать помощь латвийской армии вооружением и военными материалами на льготных условиях. В договоре специально оговаривалось, что его выполнение не должно затрагивать суверенные права сторон, в частности их экономической системы и государственного устройства. Для проведения договора в жизнь создавалась Смешанная комиссия на паритетных началах. Договор был ратифицирован СССР 8 октября, Латвией – 10 октября и вступил в силу 11 октября после обмена ратификационными грамотами в Риге. 12 октября в Москву прибыла латвийская торговая делегация во главе с председателем Латвийской торгово-промышленной камеры А. Берзиньшем, в результате переговоров с которой 18 октября было подписано советско-латвийское торговое соглашение на период с 1 ноября 1939 г. по 31 декабря 1940 г., установившее торговый оборот в 60 млн латов[243].

Договор о взаимопомощи с Литвой

Если в отношении Эстонии и Латвии, отнесенных к его сфере интересов, Советский Союз мог действовать более уверенно, то в отношении Литвы Москва занимала осторожную позицию. Зная о занятии Вильно Красной армией, литовское руководство было заинтересовано в выяснении вопроса о будущем города. Уже в 13.30 19 сентября литовский посланник в Москве Л. Наткевичус, выполняя задание своего правительства, попытался выяснить у В.М. Молотова «как советское правительство очерчивает границы Западной Белоруссии, учитывая, что коренная литовская столица и некоторые населенные литовские районы находятся вне современной Литвы». На осторожный вопрос был получен столь же осторожный ответ. Молотов заявил, что «ему известны все проблемы, и он хорошо помнит и виленскую. Однако он считает, что недостаточная выясненность общего положения не дает возможности подойти к этой теме конкретно и поэтому следует набраться терпения и повременить»[244].

Учитывая, что Литва была отнесена к сфере интересов Германии, германское руководство рассматривало разные варианты реализации новых возможностей. 20 сентября в Берлине был составлен проект германо-литовского «договора об обороне», согласно которому Литва отдавала себя под опеку Германского Рейха, стороны должны были заключить военную конвенцию и начать переговоры по экономическим вопросам[245]. В ходе подготовки к этим переговорам И. фон Риббентроп, учитывая занятие Вильно советскими войсками, дал 21 сентября задание Ф. фон дер Шуленбургу в дружественной форме напомнить В.М. Молотову и И.В. Сталину о том, что Германия и СССР признали права Литвы на Виленскую область[246]. В ответ Молотов заявил 22 сентября, что в Виленском вопросе советское правительство придерживается заключенного соглашения, но не думает, что настал момент для уточнения деталей. Примерно в этом смысле он проинформировал и литовского посланника, добавив, что Советский Союз не забудет Литву. Молотов намекнул, что Виленский вопрос относится ко всему комплексу прибалтийских вопросов и это должно приниматься во внимание при окончательном урегулировании[247]. В итоге запланированные на 23 сентября германо-литовские переговоры были вечером 22 сентября по инициативе германской стороны отложены на неопределенное время[248]. 25 сентября А. Гитлер подписал директиву ОКВ № 4, согласно которой следовало «держать в Восточной Пруссии наготове силы, достаточные для того, чтобы быстро захватить Литву, даже в случае ее вооруженного сопротивления»[249]. В тот же день в ходе начавшихся советско-германских контактов об урегулировании польской проблемы СССР предложил обменять территорию Варшавского и Люблинского воеводств на Литву и сообщил о желании заняться решением проблем Прибалтики[250].

27 сентября в Москве параллельно с советско-эстонскими переговорами в 22 часа начались переговоры с Германией, на которых затрагивались и прибалтийские проблемы. Министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп, зная от германского посланника в Таллине о советских предложениях Эстонии и полагая, что «это, очевидно, следует понимать как первый шаг для реализации прибалтийского вопроса», просил советское правительство сообщить, «как и когда оно собирается решить весь комплекс этих вопросов». Выслушав заявление И.В. Сталина о намерении СССР создать военные базы в Эстонии «под прикрытием договора о взаимной помощи», Риббентроп спросил, «предполагает ли тем самым Советское правительство осуществить медленное проникновение в Эстонию, а возможно и в Латвию, Сталин ответил положительно, добавив, что, тем не менее, временно будут оставлены нынешняя правительственная система в Эстонии, министерства и так далее. Что касается Латвии, Сталин заявил, что Советское правительство предполагает сделать ей аналогичные предложения. Если же Латвия будет противодействовать предложению пакта о взаимопомощи на таких же условиях, как и Эстония, то Советская Армия в кратчайший срок «разнесет» Латвию. Что касается Литвы, то Сталин заявил, что Советский Союз включит в свой состав Литву в том случае, если будет достигнуто соответствующее соглашение с Германией об «обмене» территориями». Оценивая позицию стран Прибалтики, Сталин полагал, что «с их стороны в настоящее время не предвидятся никакие эскапады, потому что все они изрядно напуганы»[251].

В итоге переговоров польская и литовская проблемы были решены на основе взаимных уступок сторон. Согласно подписанному 28 сентября советско-германскому договору о дружбе и границе устанавливалась «граница между обоюдными государственными интересами на территории бывшего Польского государства». Кроме того, в соответствии с секретным дополнительным протоколом к советско-германскому договору Литва была передана в сферу интересов СССР. Правда, предусматривалось, что «как только Правительство СССР предпримет на литовской территории особые меры для охраны своих интересов, то с целью естественного и простого проведения границы настоящая германо-литовская граница исправляется так, что литовская территория, которая лежит к юго-западу от линии, указанной на карте, отходит к Германии. Далее констатируется, что находящиеся в силе хозяйственные соглашения между Германией и Литвой не должны быть нарушены вышеуказанными мероприятиями Советского Союза»[252]. Проведенная на приложенной к протоколу карте линия проходила через Науместис, Вилкавишкис, Мариамполь, Людвинавас, Симнас, Сейрияй, Лейпалингис, Капчяместис (см. схему 3). В тот же день литовский посланник в Берлине попытался выяснить в беседе с Э. Вёрманом, велись ли в Москве переговоры о Литве и, вообще, о прибалтийских государствах. Конечно, литовского дипломата, прежде всего, интересовал Виленский вопрос, относительно которого, как мы видели, германская сторона делала Литве обнадеживающие намеки. Он также напомнил о готовности литовского министра иностранных дел в скором времени прибыть по приглашению в Берлин. Однако германский дипломат ответил, что ему не известно, говорилось ли в Москве о Литве. Тем более что Германия не вмешивалась в советско-эстонские переговоры[253].

Схема 3. «Кусочек» территории Литвы, оставшийся в сфере интересов Германии по советско-германскому протоколу от 28 сентября 1939 г.

Как только СССР и Германия договорились о передаче Литвы в сферу советских интересов, В.М. Молотов в 21 час 29 сентября вызвал литовского посланника в Москве и заявил ему, что следовало бы начать прямые переговоры о внешнеполитической ориентации Литвы, тем более что «Литва политически почти на 100 процентов зависит от Советского Союза и Германия не будет возражать против того, о чем Советский Союз договориться с Литвой». Л. Наткевичус напомнил о Виленской проблеме и постарался выяснить, какие именно вопросы интересуют советское правительство. Молотов ответил, что «территориальные вопросы могли бы быть решены благоприятно для Литвы, но сначала надо знать» насколько Литва расположена в отношении СССР. При этом он «несколько раз подчеркнул, что они не собираются советизировать Литву, что не будут создавать на занятых территориях второй Советской Литвы». Как отметил в своем донесении в Каунас литовский посланник, «советские представители склонны отдать нам литовские области, а возвращение Вильнюса обусловят некоторыми условиями», как минимум придется «заранее связать себя определенными узами с Советами не в пользу теперешнего абсолютного нейтралитета. […] Тон разговора и вся обстановка не носили характера какого-либо давления, были сделаны лишь многозначительные намеки»[254]. Уже 1 октября литовское правительство согласилось делегировать в Москву министра иностранных дел Ю. Урбшиса[255].

Тем временем 30 сентября А. Гитлер подписал директиву ОКВ № 5, которая отменяла предыдущее распоряжение о развертывании в Восточной Пруссии группировки войск для захвата Литвы[256]. В 14 часов 3 октября В.М. Молотов вызвал германского посла в Москве и сообщил ему о том, что советская сторона намеревается заявить литовскому министру иностранных дел, с которым сегодня должны начаться переговоры, что СССР готов передать Литве город Вильно с окрестностями, но она должна будет передать хорошо известную часть своей территории Германии. Молотов предлагал одновременно подписать советско-литовский протокол о Вильно и германо-литовский протокол о передаче Германии полосы литовской территории. В ответ Ф. фон дер Шуленбург предложил, чтобы советская сторона обменяла Вильно на юго-западную полосу литовской территории и передала бы ее Германии. Советская сторона просила сообщить ей мнение Берлина по этому вопросу к 12 часам следующего дня[257].

На начавшихся в 22.30 3 октября переговорах В.М. Молотов заявил Ю. Урбшису, что в условиях начавшейся войны «Советскому Союзу приходится обеспечивать свою полную безопасность». Поскольку Германия согласилась с вхождением Литвы «в зону влияния СССР», то Москва «стремится заключить и с Литвой пакт о взаимопомощи». Далее слово взял И.В. Сталин, который сообщил, что СССР пришлось договориться с Германией о передаче ей Сувалкского выступа и части прилегающей литовской территории. Естественно, Урбшис попытался отказаться от выработки договора о ненападении, ссылаясь на строгий нейтралитет Литвы и возможное укрепление ее армии. Обосновывая необходимость заключения договора о взаимопомощи, Молотов отметил, что сейчас, «когда происходят значительные события в Европе, может случиться так, что Советский Союз, будучи вынужденным вмешаться в них, будет принужден не считаться с провозглашенным сейчас Литвой нейтралитетом». При этом советская сторона подчеркивала отсутствие у нее посягательств на внутренний строй Литвы, а также указала, какие именно территории могут быть возвращены Литве. По поводу территориальных проблем литовская делегация постаралась уточнить, остается ли в силе граница, установленная Московским договором 1920 г., а также выразила озабоченность германскими притязаниями. В конце концов, Урбшис заявил, что должен проконсультироваться со своим правительством.

В 2 часа ночи 4 октября в ходе нового раунда переговоров литовской делегации были переданы советские проекты договоров о передаче Литве Вильно и Виленского края и о взаимопомощи между СССР и Литвой, который предусматривал ввод 50-тысячного советского контингента. Узнав, что предполагается создание военных баз Красной армии, Ю. Урбшис заявил, «но ведь это оккупация Литвы». Советские руководители усмехнулись и сказали, что вначале похоже рассуждала и Эстония. Советский Союз не намерен угрожать независимости Литвы. Наоборот, вводимые советские войска будут подлинной гарантией для Литвы, что Советский Союз защитит ее в случае нападения, так что войска послужат безопасности самой Литвы. Кроме того, советская сторона ссылалась на то, что подобный договор уже подписан Эстонией, а вскоре будет подписан и Латвией. Неужели Литва хотела бы нарушить всю советскую оборонительную систему? И.В. Сталин согласился сократить численность войск до 35 тысяч и не размещать их в Каунасе и Вильно. Кроме того, было заявлено, что этот вопрос можно будет обсудить подробнее. Протест Урбшиса приглушался желанием получить Вильно, который советская сторона предложила как приманку в обмен на договор о взаимопомощи. Беседа завершилась в 4.30 утра и Урбшис в тот же день вылетел в Каунас[258].

Получив соответствующее указание из Берлина, Ф. фон дер Шуленбург до полудня 4 октября передал в НКИД СССР письмо, в котором сообщалось, что И. фон Риббентроп просит в переговорах с Литвой «не упоминать секретного соглашения между Германией и СССР от 28 сентября 1939 года относительно уступки Германии части литовской территории». Кроме того, германский посол должен был добиться, чтобы советское правительство взяло на себя обязательство в случае вероятного размещения в Литве советских войск оставить эту полосу литовской территории не занятой войсками и предоставить Германии право самой назначить срок, когда будет формально произведена передача этой территории. Соответствующую договоренность следовало оформить секретным обменом письмами между Шуленбургом и Молотовым. Однако в ходе состоявшейся в 17 часов беседы с германским послом В.М. Молотов заявил, что, «к сожалению, ему вчера пришлось информировать министра иностранных дел Литвы об этой договоренности, поскольку, несмотря на свою лояльность по отношению к нам, он не мог поступить иначе». Чтобы «подсластить пилюлю» Молотов, напомнив высказанное в ходе последнего визита в Москву Риббентропом пожелание устроить в Мурманске ремонтную базу для немецких кораблей и подводных лодок, заявил, что «Мурманск недостаточно изолирован для этой цели», и предложил взамен бухту Териберка, расположенную восточнее Мурманска. В 18 часов Молотов сообщил Шуленбургу, что «Сталин обратился к германскому правительству с настоятельной личной просьбой пока не настаивать на передаче полосы литовской территории». В ответ германский дипломат заявил, что этот вопрос является не актуальным[259].

В конце сентября 1939 г. на границе с Литвой находились войска 3-й армии Белорусского фронта, в состав которой входили 5-я стрелковая дивизия, 25-я танковая бригада, 108-й гаубичный артполк РГК, 21-й, 208-й и 209-й зенитные артдивизионы, 8-й дивизион бронепоездов, 13-й понтонный батальон, 70-я легкая бомбардировочная бригада и 15-й истребительный авиаполк, а также тыловые и вспомогательные части. На 1 октября в этих войсках насчитывалось 41 209 человек, 6 445 лошадей, 26 651 винтовка, 1 312 пулеметов, 211 орудий, 301 танк, 35 бронемашин, 3 350 автомашин, 364 трактора и 215 самолетов[260]. В 20.30 30 сентября нарком обороны и начальник Генштаба направили командующему Белорусского фронта директиву № 072:

«В связи с установлением окончательной границы между СССР и Германией приказываю:

1. Во изменение указаний моей директивы № 011, войска Белорусского фронта после отхода иметь в следующей группировке – 3[-я] армия – (без 4[-го] стр[елкового] корпуса – 10, 126 сд, 24 кд) в составе 5 стр[елковых] дивизий, 3-го кав[алерийского] корпуса (2 кавдивизии), танкового корпуса, одной танкбригады – в районе Рымшаны, Марцинканцы, Вилейка.

3-й кавкорпус и танк[овый] корпус иметь в районе Ораны, Лида.

Сосредоточение войск 3[-й] армии и особенно 3[-го] кавалерийского и танкового корпусов провести срочным порядком и закончить к 5 октября 1939 г., поэтому 3-й кавкорпус сменить на фронте другими частями и направить его в новый район сосредоточения.

[…]

3. Надежно прикрыть с воздуха войска в новых районах, расположив их укрыто.

4. С выходом войск в новые районы сосредоточения, выбрать и возвести на границе полевые оборонительные позиции, установить охранение и наблюдение на границе.

5. Обеспечить прочную связь со всеми частями и особенно конницей, танковыми частями и авиацией.

6. В связи с наступлением холодов, сохраняя полную боевую готовность, принять меры к устройству войск в теплых помещениях, используя для этого имеющиеся казармы, помещичьи усадьбы и населенные пункты.

Привести в порядок всю материальную часть и вооружение и приступить к учебным занятиям»[261].

Соответственно, в 7.00 2 октября командующий 3-й армии получил оперативный приказ Военного совета Белорусского фронта № 08 от 1 октября, согласно которому изменялся состав 3-й и 11-й армий:

«1. 3[-я] армия. Состав: упр[авления] 10 ск и 3 ск; 5, 50, 115, 139 и 150 сд; упр[авление] 3 кк, 7 и 36 кд; 15 тк и 25 тбр; 108 ап РГК.

Задача – к 7.10.39 закончить развертывание армии в следующей группировке:

а) на границе с Литвой иметь три дивизии (139, 115 и 50 сд), в резерве армии две сд (одну в районе Вильно и одну – в районе Солы, Слободка, Ошмяна). 139 сд перебросить из района Лида, Неман по ж[елезной] д[ороге] в район Свенцяны; 115 сд – направить из района Лида в Вильно и 50 сд – из района Гродно в Олькеники.

б) к 5.10 сосредоточить: 3 кк в районе Олькеники, Орана, (иск.) Нача; 15 тк – в районе Эйшишки, Радунь, Вороново.

Штаб армии иметь в Вильно.

Граница слева: Вилейка, Жирмуны, (иск.) Друскеники [Друскининкай].

2. 11[-я] армия. Состав: упр[авление] 16 ск; 100, 2, 164 и 27 сд; 22 тбр, 376 и 402 ап РГК.

Задача – закрепиться на границе с Литвой и Германией, имея основную группировку сил в районе Гродно, Августов, Соколка. К исходу 1.10 сменить передовые части 3 кк на рубеже Сейны, Сувалки и к исходу 2.10 3 кк вывести в район Гродно для передачи в состав 3[-й] армии. 50 сд 1.10 отправить походом на Олькеники. Полки РГК сосредоточить в районе Лида»[262]. Получив этот приказ, командующий 3-й армией комкор В.И. Кузнецов в тот же день отдал всем этим частям частные распоряжения о сосредоточении[263], а 3 октября на основе этих распоряжений он подписал боевой приказ № 15/оп:

«Во исполнение приказа Белфронта от 1-го октября [19]39 г. № 08, 3[-я] армия имеет задачей к 7.10.39 г. закончить полностью развертывание в следующей группировке:

1. 3 ск в составе:

а) 139 сд сосредоточиться в районе Нов[ые] Свенцяны, Свенцяны.

Штадив – Свенцяны.

б) 150 сд к исходу 5.10.39 г. полностью сосредоточиться в районе Слободка, Ошмяны, Солы, составляя армейский резерв.

Штадив – Ошмяны.

в) Штакору-3 к исходу 5.10.39 г. сосредоточиться Подбродзе.

2. 10 ск в составе:

а) 115 сд к 5.10.39 г. полностью сосредоточиться в районе: Подберезье, Мейшагола, Корве.

Штадив – Мейшагола.

б) 50 сд к исходу 3.10.39 г. полностью сосредоточиться в районе Олькеники, Варишки, Бутвиданцы, оз. Мижаны.

Штадив – Олькеники.

в) 5 сд не позднее 6.10.39 г. полностью сосредоточиться в районе Вильно. Охрану и наблюдение на Литовской границе передать 84 и 85 погранотрядам.

Штадив – Вильно.

Штакор – Вильно.

3. 15 тк к исходу 4.10.39 г. полностью сосредоточиться в районе (иск.) Эйшишки, Радунь, Вороново.

Штакор – Бол[ьшие] Солечники.

4. 3 кк к 5.10.39 г. полностью сосредоточиться в районе: Юргишки (12 км юго-зап[аднее] Олькеники) иск., Ораны, Нача, Эйшишки.

Штакор – Эйшишки.

5. 108 ап РГК исходу 4.10.39 г. сосредоточиться [в] районе Вильно.

6. 84[-му] и 85[-му] погранотрядами принять охрану и наблюдение на Литовской границе от частей 5 сд.

а) 84 ПО – на участке Дукшты, Данилишки.

Штаб [ – ] Нов. Свенцяны.

б) 85 ПО – на участке Данилишки, Друскеники.

Штаб [ – ] ст. Ораны.

7. 25 тбр по-прежнему оставаться Вильно.

8. Разграничительные линии для 3[-й] армии:

Справа [с] 4 ск [ – ] Полоцк (совместного пользования), Видзы, Дукшты.

Слева с 11[-й] армией – Вилейка, Друскеники.

9. С выходом частей в район сосредоточения, район расположения привести в оборонительное состояние. Установить охрану и наблюдение. Схему полевых оборонительных позиций, охранения и наблюдения представить в штарм-3.

10. В связи с наступлением холодов, сохраняя полную боевую готовность, устроить войска в теплых помещениях, используя для этого казармы, помещичьи усадьбы и населенные пункты. Привести в порядок всю материальную часть, вооружение и приступить к учебным занятиям»[264].

Не зная точного расположения всех этих частей, штаб 3-й армии не смог наметить для них маршруты движения, что привело к перекрещиванию колонн и создании пробок на дорогах. Тем не менее, 3–6 октября сосредоточение всех этих войск завершилось. Кроме того, в состав 3-й армии с 12.00 6 октября был вновь включен и 4-й стрелковый корпус[265]. В новых районах (см. схему 4) «части приводили в порядок имущество, материальную часть. И приступили к боевой и политической подготовке. Основная забота командиров соединений в этот период сводилась к наиболее удобному размещению войск для перехода к нормальной жизни и учебе». На 6 октября в составе 3-й армии (см. таблицу 8) насчитывалось 193 859 человек, 54 863 лошади, 4 672 ручных и 1 984 станковых и зенитных пулемета, 1 387 орудий, 1 078 танков, 197 бронемашин, 827 тракторов, 9 011 автомашин и 76 самолетов. Однако никаких оперативных задач армии так и не было поставлено.

Таблица 8. Советская группировка на границе Литвы к 6 октября 1939 г.[266]

Схема 4. Группировка советских войск на границе с Литвой. 8 октября 1939 г.

Тем временем еще 4 октября нарком обороны направил в Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР докладную записку № 81122/сс с просьбой «утвердить сокращение войск, находящихся на Белорусском и Украинском фронтах, и частичное увольнение призванных из запаса красноармейцев». Предлагалось сократить численность стрелковых дивизий и рассредоточить войска по всей территории округов. Кавалерийские дивизии и танковые бригады следовало оставить в штатах военного времени и вместе с 14-тыс. стрелковыми дивизиями дислоцировать в приграничной полосе. Стрелковые дивизии 9-тыс. штата перевести «в казармы передовых кадровых дивизий» округов по линии Полоцк, Минск, Слуцк, Бобруйск, Овруч, Коростень, Новоград-Волынск, Шепетовка, Старо-Константинов и Проскуров, а 6-тыс. дивизии передислоцировать в более глубокий тыл. В результате должна была возникнуть следующая группировка войск Белорусского и Украинского фронтов:

«а) непосредственно на фронте – 26 стрелковых дивизий по 14 000 человек, 11 кав[алерийских] дивизий, 2 танковых корпуса, 12 отдельных танковых бригад, 8 арт[иллерийских] полков РГК.

Авиация фронта будет перебазирована – истребительные полки на передовые аэродромы и полки СБ на освобождающиеся аэродромы истребительных частей.

б) 15 стр[елковых] дивизий по 9 000 человек и 10 арт[иллерийских] полков РГК – в казармах передовых дивизий Белорусского и Киевского военных округов.

в) 15 стр[елковых] дивизий по 6 000 человек, расположенных в тыловых казармах округов». Кроме того, Ворошилов предлагал уволить из стрелковых дивизий, артиллерийских полков РГК, укрепленных районов, запасных частей авиации и тыловых учреждений 560 тыс. человек, призванных из запаса. Поскольку Политбюро ЦК ВКП(б) в тот же день приняло решение «утвердить предложения тов. Ворошилова о сокращении войск, находящихся на Белорусском и Украинском фронтах и о частичном увольнении призванных из запаса красноармейцев»[267], нарком обороны и начальник Генерального штаба сразу же направили командующим войсками фронтов соответствующие директивы №№ 098 и 097[268].

Так, направленная командующему войсками Белорусского фронта директива № 098 устанавливала новую дислокацию войск и требовала «немедленно приступить к сокращению войск, находящихся на фронте, и к частичному увольнению призванных из запаса красноармейцев». В частности, в состав 3-й армии включались «управления 4 ск и 3 кк, 5[-я], 10[-я], 50[-я] и 115[-я] стрелковые дивизии, 15[-й] танковый корпус, 7[-я] и 24[-я] кав[алерийские] дивизии, 25 тбр и 108 ап РГК, разместив 5[-ю] и 50[-ю] стрелковые дивизии по 14 000 человек, 7[-ю] кав[алерийскую] дивизию, 15[-й] танковый корпус и 108 ап РГК в районе Вильно, Нов[ые] Троки, Ошмяны; 24[-ю] кав[алерийскую] дивизию, 25 тбр в районе Свенцяны, Поставы; 10 сд в составе 14 000 человек в районе Рымшаны, Видзы, Опса; 115 сд в составе 14 000 человек в районе Вилейка, Молодечно, Городок. Штарм – Вильно»[269]. 6 октября Военный совет Белорусского фронта направил в штаб 3-й армии соответствующую директиву № 43/оп, согласно которой следовало с 9 октября начать рассредоточение войск по зимним квартирам[270].