Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты

После Маркоманнских войн большинство германских племен окончательно потеряло свою независимость. Этот мучительный процесс длился несколько столетий и для различных племен имел свои специфические особенности. С другой стороны, в ходе этих войн шло образование крупных племенных союзов, которые отличались полиэтничностью. С этого времени у германцев начался процесс формирования «больших» племен.

Исследуя Маркоманнские войны, можно видеть, что с конца II в. театр военных действий постепенно перемещается в Центральную Европу. Это вовсе не значит, что передвижения и натиск племен на западе затихают. В целом в этом регионе они становятся для Империи менее ощутимыми, ибо по последствиям Маркоманнские войны, в сравнении со всеми прежними конфликтами, не имели себе равных[153]. Империя выстояла и на этот раз, но победа ей досталась с трудом. В честь этой победы была поставлена 30-метровая колонна Марка Аврелия (сохранившаяся в Риме до сих пор на «Площади Колонны»). На ней в рельефах воспроизведены важнейшие события Маркоманнских войн.

Основные действия развернулись на дунайской границе в районе Паннонии. Одновременное выступление большого числа различных племен расценивалось современниками как подобие заговора[154]. Большинство племен, принявших участие в войнах, обитало в непосредственной близости с Империей у Реции, Норика и Паннонии. Благодаря своему естественному географическому положению эти районы с самой глубокой древности являлись живым перекрестком, где скрещивались, переплетались и наслаивались отдельные этносы. Хавки жили в это время западнее Рейна и в долине р. Везера. Хатты обитали в области Нижнего Майна. Земли Чехии и Моравии занимали маркоманны и квады. Севернее Реции у истоков Эльбы находились гермундуры и наристы. В горах Словакии и по течению ее рек обитали котины, озы и буры. У восточных границ Дакии размещались роксоланы, на северо-востоке Дакии – костобоки. Устье Дуная занимали бастарны и певкины. Виктуалы, асдинги, лакринги, лангобарды, убии вели наступление на Империю из нижнего течения Эльбы, Одера, Вислы и районов Скандинавии. Аланы пришли из северокавказских областей[155]. Как видно, этнический состав вторгавшихся был разнообразным. Здесь встречаются сарматские, иллирийские, возможно, славянские племена. Однако по количеству племен, вовлеченных в военные действия, выделяются прежде всего германцы. Главную опасность среди них представляли маркоманны и квады. Особенно упорную войну с ними вел император Марк Аврелий, начав ее в 166 г. и закончив в 180 г. Маркоманны и квады проникли в Паннонию, в 166 г., пройдя Рецию и Норик, они перешли через Альпы и прорвались в Северную Италию. Первым крупным городом, которому угрожало завоевание, оказалась Аквилея, был сожжен Опитергий (нын. Одерцо) и возникла угроза Вероне. Однако римскому полководцу Патерну удалось справиться с варварами и отбросить их за пределы Империи[156].

Серии вторжений подверглись Дакия, Верхняя Мёзия, Норик и Реция[157]. Маркоманнские войны заняли несколько лет. Периоды военных действий сменялись затишьем. Мирные передышки Империя использовала для строительства военных укреплений в различных районах от предгорий Альп и до Понта, а также для проведения мобилизационных мероприятий по набору солдат в два новых легиона[158].

В 166–167 гг. часть германского племени лангобардов и присоединившиеся к ним убии прорвали лимес в районе Нижней Паннонии и вторглись вглубь этой провинции. Однако они были отброшены римскими войсками и вернулись на родину[159].

Отличительная особенность Маркоманнских войн состояла в том, что фронт военных действий переместился в Центральную Европу. Основной удар на этот раз пришелся по провинциям Паннонии, Норике, Реции, которые на протяжении Великого переселения народов довольно часто были «коридором» прорыва германцев в Италию. Обратим внимание и на то, что среди вторгавшихся начинают играть более активную и заметную роль восточногерманские племена, в частности лангобарды.

Согласно преданию, лангобарды имели скандинавское происхождение[160]. Время их миграции к южному побережью Балтийского моря до сих пор остается спорным. Вплоть до V в. н. э. основными районами расселения лангобардов были земли по обоим берегам нижнего течения Эльбы[161]. На северо-западе их соседями были хавки, на западе – ангриварии.

Лангобарды оказали сопротивление войскам Тиберия[161] [162], входили в союз племен Маробода, в войне 17 г. н. э. были союзниками херусков[163].

После того, как лангобарды были выдворены из Паннонии и было остановлено вторжение маркоманнов и квадов в Северную Италию, Империи удалось заключить мир с какими-то одиннадцатью племенами[164]. Несмотря на то, что инициатива исходила от германцев, все же этот мир не принес спокойствия. Паннония продолжала оставаться основным районом германской экспансии. Были разрушены и сожжены некоторые города, в 170–171 гг. уничтожены 20 тыс. солдат верхнепан-нонского войска[165].

В 172 г. Империя развернула наступление, но уже на территории германских племен. Этому рейду вглубь варварского мира была предпослана победа в 171 г. над квадами и заключение с ними мира в 172 г.[166]По условиям мира квады не должны были давать в своей стране убежища маркоманнам, с которыми Империя вела еще военные действия. Они обязаны были вернуть римских пленных. Однако квады выдали не всех пленных, а только тех, которых нельзя было продать или использовать на работе, приняли в свою страну бежавших от римлян маркоманнов и прогнали своего конунга римского ставленника Фурция, избрав конунгом Ариогеза[167]. И прежде квады были одним из наиболее надежных союзников маркоманнов. Видимо, их сближало не только общее свевское происхождение[168]. До Маркоманнских войн квады находились в зависимости от римлян: их конунги утверждались в Риме. Дружеские отношения с Империей зачастую прерывались многолетней враждебностью[169]. На протяжении III–IV вв. вместе с другими племенами квады осуществляли вторжения в подунайские области Империи[170].

Маркоманнские войны втянули в конфликт с Империей не только лангобардов, но и ряд других восточногерманских племен. Так, у северо-западной границы Дакии появились племена вандалов. Ранее они жили в юго-западной Скандинавии и Ютландии. Во II в. до н. э. вандалы пересекли Балтийское море и осели между Нижней Эльбой и Вислой, затем двинулись на юг по верхнему и среднему течению Одера, где и находились с I в. до н. э.[171] Вандалы делились на асдингов и силингов. Силинги располагались на территории нынешней Силезии, асдинги – к востоку от Верхней и Средней Тисы[172]. В 171 г. асдинги просили разрешения поселиться в Дакии. Вначале им отказали, и тогда асдинги, поручив своих жен и детей наместнику Дакии, напали на костобоков и захватили их страну. В свою очередь, лакринги[173], боясь усиления асдингов, напали на них. Остатки разбитых асдингов Империя поселила на северо-западе Дакии [174]. На протяжении III в. вандалы неоднократно устраивали нападения на Паннонию и Рецию. С переменными успехами их вторжения отражали императоры Проб и Аврелиан[175]. В IV в. вандалы расселились в Паннонии и, проживая здесь, поставляли наемников в римскую армию[176].

В ходе Маркоманнских войн одновременно с вандалами против римлян выступили и племена костобоков, этническая принадлежность которых до сих пор остается спорной[177]. В 171 г. эти племена вторглись в Нижнюю Мёзию и, опустошая все на своем пути, прошли через Фракию и Македонию, достигнув Греции. Против костобоков была предпринята карательная экспедиция. Возможно, римские войска тогда достигли верхнего течения Днестра. В Риме в качестве пленных или заложников оказалась семья конунга костобоков[178].

Осенью 173 г. маркоманны были окончательно подчинены Империи, однако маркоманнский этап Переселения на этом не закончился, так как в Верхней Паннонии и Реции шли бои против наристов, небольшого германского племени[179]. И когда они были разбиты, то остатки их в количестве трех тысяч расселились, очевидно, в Паннонии[180]. И еще одно восточногерманское племя приняло участие в финале Маркоманнских войн. Это племя буров, которых Империя победила в 178 г. и вынудила заключить с ней в 179 г. мирный договор[181]. К I в. н. э. это племя размещалось в верховьях реки Одер[182]. До Маркоманнских войн буры поддерживали с Римом дружеские отношения. Было ли случайным их участие в войне, или они были «прижаты» к римской границе передвижениями своих сородичей готов, сказать трудно.

Вскоре на рубеже 179/180 гг. вспыхнул конфликт между квадами и маркоманнами. Основные события происходили на территории этих германских племен. Однако император Коммод вмешался, довольно быстро погасил конфликт и заключил с маркоманнами мирный договор[183]. По условиям мира маркоманны обязывались поставлять Империи солдат во вспомогательные войска[184]. Военнопленные маркоманны в качестве колонов были расселены в районе Равенны[185]. И в дальнейшем в III–IV вв. маркоманны неоднократно вторгались в Норик и Паннонию. Часть их осела в этих местах[186]. Вплоть до середины III в. маркоманны подчинялись власти конунга, избираемого народом, но утверждаемого Римом. Конунг и вожди составляли их племенную аристократию[187]. Маркоманны известны как опытные воины, умелые земледельцы, скотоводы и ремесленники. Со времен Марка Аврелия и особенно после Маркоманнских войн они вели активную торговлю с Империей.

После маркоманнского «взрыва» II в. взаимодействие германцев с Римом значительно расширилось и интенсифицировалось практически по всем наметившимся ранее направлениям. Теперь оно представляло собой уже не мозаику разрозненных явлений, а единое целое – Великое переселение народов. Barbaricum solum и Римская империя функционируют как самостоятельно, так и взаимодействуя между собой в единой системе связей. Основной формой контактов оставалась война, военные столкновения и конфликты. Война, как проявление силы, накладывала отпечаток на характер всех связей. Они определялись и регулировались условиями мирных договоров, выполнение которых жестко контролировалось военными властями Рима. Усилилось значение границы как линии, отделявшей римлян от варваров[188]. Всем племенам запрещалось селиться в пограничной полосе от 8 до 15 км вдоль левого берега Дуная, обрабатывать здесь землю и пасти скот. На отдельных участках лимеса были сооружены крепости, бурги и stationes.

В Маркоманнских войнах приняли наиболее активное участие как раз те племена, которые располагались поблизости от Норика и Паннонии. Эти провинции выдержали значительные удары со стороны германцев. Вряд ли случайно, что именно Норик и Паннония занимают решающее место в торговле с германцами[189]. После Маркоманнских войн торговля с германскими племенами также перешла под контроль военных. Под их же наблюдением находились как военные, так и торговые дороги, которых было к этому времени огромное количество. Германские племена были для Рима объектом импорта бронзовых, стеклянных и керамических изделий, украшений из золота и серебра, вина[190]. Римлянам разрешалось продавать германцам все, кроме железа, оружия, хлеба и соли. Германцы поставляли на рынки Средиземноморья зерно, лошадей, быков, коров, овец[191]. Торговля проходила на границе в определенные дни в специально отведенных для торговых операций местах и в лагерных городах канабах под присмотром легионов. Переходить Дунай по торговым делам в любом месте запрещалось[192]. Но уже к началу III в. торговые дни были отменены и германцам запретили торговать на римской территории. Все торговые операции могли проходить только за пределами Империи.

Римлянам торговля с германцами приносила не только экономические, но и политические выгоды. Торговые контакты позволяли ближе познакомиться и изучить эти племена, присмотреться к этому потенциальному противнику. Римские купцы проникали вглубь варварской земли. При этом немалая часть доходов от торговли концентрировалась в руках варварской знати. В одних случаях это сдерживало стремление варваров к грабежам и вторжениям в римские пределы. В других – стимулировало новые рейды в Империю в поисках добычи. Римские купцы несли германцам не только товары, но и античный менталитет, который постепенно подрывал стабильность составляющих элементов германского мировосприятия, в основе которого лежала иная по своей природе, направленности и функциональному предназначению традиция. Перемены в поступках, обычаях и ритуальной практике суть изменения мышления. Образ мыслей строился на культовых традициях и не мог быть изменен военно-политическим давлением. Мирные торговые контакты диктовали и определяли иные человеческие действия и поступки, постепенно создавая предпосылки для изменения отношения германцев к окружающему их миру, в том числе и к Империи.

Постепенной романизации отдельных германских племен способствовало и принятие их на службу во вспомогательные войска. Чаще всего они служили в коннице или подразделениях сторожевой охраны в римских бургах. Однако самое главное заключалось в том, что после Маркоманнских войн Империя впервые стала в широких масштабах селить германцев на своих опустевших от войн и эпидемий землях[193]. Естественно, что разрушительным воздействиям в наибольшей степени подверглись германские племена, жившие в зоне активных контактов с Империей, непосредственно у ее границ. Но и на более отдаленные племена римлянам удавалось распространять свое влияние, хотя и более гибкими методами. Одним давалось право римского гражданства, другим – освобождение от натуральных поставок в пользу Рима, третьим – римляне сами обязывались поставлять продовольствие и субсидии, очевидно за предоставляемые воинские контингенты[194]. Такое дифференцированное отношение Рима к германцам затрудняло процесс консолидации последних, стимулировало соперничество между племенами и в конечном итоге в будущем явилось источником не одной взрывоопасной ситуации.

Бурный и беспокойный III в. явился ключевой фазой первого этапа Переселения народов. На широком фоне племен всего европейского региона, включавшего кельтские, иллирийские, славянские, сарматские, тюркские этнические компоненты, германский этнический фактор не всегда лидировал. Но к началу III в. германские племена оставались наиболее активной частью варварского мира. В их передвижениях появилось две характерные черты. Первая связана с племенами восточных германцев. Именно они, начиная с III в., действуют как своеобразный камертон миграционной активности, усиливая, или, наоборот, ослабляя, иногда даже полностью пресекая свойственную германцам от природы склонность к энергичным действиям. Восточные германцы позже других вступили в активный контакт с Империей. Однако и в силу того, что Империя была уже измотана, и потому, что свежие силы наносили ей удары на весьма отдаленных от Италии рубежах, натиск восточногерманских племен оказался более эффективным, чем вторжения их западных сородичей.

В динамику Великого переселения германцы вносили разрушительное начало. Но разрушая, они создавали условия для рождения новых народов, новых государств, способствовали созданию нового стиля взаимоотношений небольших этно-потестарных образований с великим государством. Передвижения германцев – это не только освоение ими новых географических пространств. Для данной исторической эпохи миграция представляла собой стимулирующий фактор прогресса в экономической практике, в сфере культурных связей, в динамике этнических процессов.

Второе отличие заключалось в том, что на протяжении III в. германские вторжения в Империю осуществлялись главным образом в двух направлениях: рейнско-дунайский лимес и балкано-малоазийские провинции. Центрально-европейский регион был в это время зоной активных действий в основном сарматских племен. У германцев набирали силу объединительно-разделительные тенденции, которые в дальнейшем завершились образованием «больших» племен. Более подробно об этом будет сказано в следующем разделе. Отметим лишь, что процесс консолидации, коснувшийся аламаннов, лангобардов, франков, саксов, готов, начал подходить к качественно новой стадии. В одних случаях племя, ставшее ядром объединения, силой присоединяло и поглощало мелкие племена, оставаясь по структуре разросшимся крупным племенем; так было у бургундов, лангобардов, вандалов. В других случаях путем добровольной интеграции возникал союз равноправных племен и его название означало не какую-либо однородную племенную общность, а целую совокупность разнородных племен; таковы франки, аламанны, готы[195]. Возникновение более стабильных по сравнению с I–II вв. племенных союзов положило начало образованию устойчивых этнических общностей с особой территориально-политической организацией[196].

Интерпретация событийной стороны миграционных процессов III в. зависит в значительной мере от степени полноты и насыщенности фактическим материалом наших источников. Однако письменные свидетельства скудны и фрагментарны. Этническая атрибуция археологических памятников спорна и противоречива. И все же системное их использование, включая эпиграфический и ономастический материал, дают некоторую возможность исследовательского анализа.

К III в. этно-географическая карта Barbaricum solum выглядела следующим образом. В междуречье Дуная и Рейна и в прилегающих к нему районах обитали аламанны. У границ Реции размещались ютунги. Восточнее их на территории современной Чехии и в некоторых областях Моравии жили маркоманны. Равнины Западной Словакии являлись местом обитания основного ядра племени квадов. У верховьев Тисы размещались вандалы-асдинги и гепиды. В междуречье Дуная и Тисы сосредоточилось многочисленное сарматское население, пришедшее сюда из степей Поволжья и Северного Причерноморья. У северных пределов Дакии размещались племена бастарнов, на северо-западе – свободные даки. У восточных рубежей этой провинции находились карпы, аланы, готы. Сюда же шел приток славянского населения[197].

После Маркоманнских войн угроза нападения на Империю германцев снова реально обозначилась в начале III в. Исходила она от военно-политического союза аламаннов. Это имя впервые встречается при описании германского похода императора Каракаллы в 213 г.[198] и обозначает военно-политический союз германских племен и племенных групп, живших между Дунаем, Верхним Рейном и Майном[199]. В состав аламаннского объединения входили гермундуры, семноны, ютунги, брисигавы, буцинобанты[200]. Сплочение германцев вблизи границ Империи вынудило римлян принять меры по ликвидации потенциальной опасности. Каракалла, готовясь к войне, укреплял кастеллы, собирал вексилляции легионов и вспомогательных частей, приведя легион даже из Египта. Объединение аламаннов в то время еще только складывалось, и более вероятно, что победа над ним досталась Каракалле без особых усилий. Аламаннов он разбил, но потерпел поражение от другого германского племени – хаттов и вынужден был откупиться от них[201]. В 233–234 гг. усилились набеги аламаннов на Декуматские поля. Начиная с 231 г., когда часть римской армии ушла с Рейна на войну с Персией, вторжения германцев в этих районах становятся все более массированными и опустошительными. Аламанны причинили немало беспокойств в районе Лугдуна. От их набегов пострадала и Реция[202]. В 235 г. император Максимин Фракиец предпринял поход и нанес аламаннам ряд поражений[203]. После 242 г. растет напряженность на ретийском участке границы, с 254 г. аламанны усилили набеги на Верхнюю Германию[204]. Одновременно начинаются передвижения племен на Нижнем Дунае, связанные с появлением здесь готов.

Готы в начале н. э. жили на южном побережье Балтийского моря и по Нижней Висле. С конца II в. готы начали передвигаться на юг и юго-восток, к границам Римской империи, которых они достигли в начале III в., а также в район Меотиды и в Крым, где готы появились в первой половине III в. Маршрут движения готов с севера на юг до конца не ясен. Их движение к Приазовью шло через Полесье и какую-то область Скифии, называемую Иорданом Ойум[205]. Ее локализация остается спорной. Античные авторы подразделяли племена готов на «визиготов», «остроготов», «грейтунгов», «тервингов» и размещали их в Подунавье, Приазовье, на Нижнем Днестре. Среди готских племен в рассматриваемое время выделялись знатные фамилии Амалов, Балтов, род Гебериха[206]. Отдельные отряды готов, вероятно, могли появиться на Балканах уже в конце II – начале III в.

Данные источников о готах III в. немногочисленны, фрагментарны, зачастую недостаточно конкретны. Одно из первых вторжений военного союза готов в Империю произошло на Балканах. Северо-восточная часть этого региона открыта в сторону причерноморских степей и практически составляла с ними неделимое целое. Эти территории Балкан могли быть местом притока и скопления готов и других пришлых племен. Они являлись исходным пунктом вторжения в Империю многих народов, хотя гораздо удобнее было использовать прибрежные районы. Северо-восточная часть региона, включающая оба берега Дуная, через ряд рек выходила к морскому побережью. Отсюда открывался путь к Эгейскому и Мраморному морям, северо-западным областям Малой Азии и южному побережью Понта. Это была стратегически важная область для вторжений в Империю и готы не замедлили ею воспользоваться. По сравнению с другими германскими племенами отношения Империи с готами развивались стремительно. Уже в 242 г. они в составе вспомогательных войск принимают участие в войне с персами[207]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Dahn F. Die Könige der Germanen. München etc., 1861–1905; Wietersheim E. Geschichte der Völkerwanderung. Leipzig, 1859–1964. Bd. 1–4; Pallmann R. Die Geschichte der Völkerwanderung. Weimer, 1964; Schmidt L. Geschichte der deutschen Stämme bis zum Ausgang der Völkerwanderung. Die Westgermanen. München, 1940; Idem. Geschichte der deutschen Stämme bis zum Ausgang der Völkerwanderung. Die Ostgermanen. München, 1941; Reynold Gonzague de. Le monde barbaire et la fusion avec le monde antique. Paris, 1953; Ensslin W. Einbruch in die Antike Welt: Völkerwanderung // Historia Mundi. Bern, 1956. Bd. 5; Behn F. Römertum und Völkerwanderung: Mitteleuropa zwischen Augustus und Karl dem Grossen. Stuttgart, 1963; Courcelle P. Historie litteraire des grandes invasions germaniques. Paris, 1964; Musset L. Les invasions. Les vagues germaniques. Paris, 1969; Корсунский A.P., Гюнтер P. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств. М., 1984.

2

Halphen L. Les barbares. Des grandes invasions aux conquetes turques du Xl-e siecle. Paris, 1940; Folz R., Guillou A., Musset L., Sourdel D. De Fantiquite du monde medieval. Paris, 1972; Diesner H.J. Die Völkerwanderung. Leipzig, 1976; Demougeot F. La formation de l’Europe et les invasions barbares. Paris, 1979. Vol. 1–2.

3

Из трудов, посвященных всем регионам славянского расселения, см.: Niederle L. Slovahske starozitnosti. Praha, 1906–1919. D. II–III; Lowmianski H. Poczatki Polski. Warszawa, 1964–1970. T. II–IV (особенно т. II); Welt der Slawen. Geschichte. Gesellschaft. Kultur. Leipzig etc., 1986. Кар. II, III (J.Herrmann).

4

Lot F. Les invasions germaniques. La penetration mutuelle du monde barbare et du monde romain. Paris, 1935; Idem. Les invasions barbares et le peuplement de l’Europe. Paris, 1937. Vol. 1.

5

Работа не претендует на всеобъемлющее и исчерпывающее исследование этнополитических и социальных процессов, происходивших в эпоху Великого переселения народов, которое условно делится на три этапа: германский (II–IV вв.) – от Маркоманнских войн до Адрианопольского сражения, гуннский (IV–V вв.) – от Адрианопольского сражения до битвы на Каталаунских полях, славянский (VI–VII вв.) – передвижение славянских племен в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европе. Авторам не задавалось жестких рамок изучаемых проблем, поэтому в разных главах те или иные вопросы освещены не в одинаковой степени (так, если второй раздел почти полностью посвящен эволюции общественного строя, то в первом значительное место отводится событийной стороне переселения). Не ставилась задача систематического обобщения археологических материалов эпохи Переселения. Неизбежно накладывала определенный отпечаток на работу и специализация авторов (В.П.Буданова является в первую очередь специалистом по истории готов, А.А.Горский – восточных славян, И.Е.Ермолова – гуннов).

6

Waitz G. Deutsche Verfassungsgeschichte. Kiel, 1865. Bd. 1. S. 25.

7

Norden E. Die germanische Urgeschichte in Tacitus Germania. 4 Aufl. Stuttgart, 1959; Much R. Die Germania des Tacitus. 3 Aufl. Heidelberg, 1967; Walser G. Caesar und die Germanen // Historia. Wiesbaden, 1956. № 1.