Алиса

Илья Либман

Алиса

Глава первая

Так всегда случается, когда этот дурацкий ключ не хочет влезать в правильный замок и ключевой момент растягивается, как время полета пули из фильма «Матрица».

Когда Алиса подняла все-таки трубку, то услышала свой неуверенный голос, предлагающий оставить краткое сообщение и номер телефона.

Она стояла на кухне в ожидании этого сообщения, а кошка в это время уже начала покусывать свежую зелень, торчащую из продуктового мешка.

Звонила Асунта из своей колониальной деревни и приглашала ее в гости на недельку. У Алисы радостно забилось сердце: что не нужно будет болтаться в выкипающем и надоевшем городе на праздник 4 июля. Асунта звучала не слишком радостно, но и не печально, сообщая, что питерская кошка разродилась четырьмя ушастиками-чертенятами, чтобы Алиса захватила черносмородиновой наливки, но не одну пол-литровую бутылку, а две, что ей лучше поехать на ночном автобусе, а Асунта ее встретит на автовокзале в Ричмонде на машине.

Дальше сообщение резко обрывалось из-за недостаточной краткости.

Алиса подумала, что деревенская жизнь расслабляет настолько, что деревенский человек даже не в состоянии оставить краткого сообщения и вписаться в отведенное время.

Надгрызенный котом сельдерей свешивался опавшим членом над черной шашечкой давно не мытого пола, напоминая картину Дали об опавших членах.

Кот двигал пустую плошку из-под воды и многозначительно молчал в ее направлении.

Мысли в Алисиной голове текли ровно, как колбаска крем-брюле, укладываясь кольцами плотно друг к другу: «Сегодня только понедельник вечер. Завтра напишу заявление и поднесу его Джерому вместе с реестром чеков, чтобы нейтрализовать его радость обогащения моим заслуженным отдыхом. У меня полно переработанных дней, часов и минут.

Конечно, он ревнует меня вообще ко всему, что двигается, включая бесполых курьеров.

Он думает, что как только я покидаю контору на дольше, чем выходные дни, так сразу оказываюсь в чьих-то объятиях, а ведь он – мой босс и имеет самое первое право на мое внимание, несмотря на его жену, секретаршу и двойку-тройку девах-маркитанток с фабрики инвалидных колясок.

Мне надо бы поменьше каменеть на нем взором и остроумие свое притупить до уровня зарплаты.

Сколько раз говорила себе, что себя надо продавать не всю сразу, а частями: все мои идеи внедряются, как постановления партии, но жизнь от этого почему-то не улучшается.

Он думает, что я часть его семейного бизнеса… Надо будет получше загореть лицом, чтобы белизна зубов… После работы зайду в винный к Фире за наливкой, и нужно не забыть купить бейгелс и плавленного сыра с зеленым чесноком. Параллельно с мыслями в голове, руки с роботической точностью ловко перекидывали продукты, принесенные из магазина, на открытые полки холодильника: молочные к молочным, мясные к мясным, а разночинные – в многоярусные надверные карманы. А ноги просто пританцовывали в полобората туда-обратно-туда. Алисина кухня, видимо, была построена с учетом того, что когда-нибудь на ней будут производиться киносъемки: в ней всегда было светло из-за окон, расположенных на противоположных стенах. По ночам темнело, но не слишком, потому что крыша дома находилась прямо напротив ее кухонного окна через проезд между домами. А на крыше стоял сильный прожектор сродни тем, что светят на тюремные ограды.

Недавно, разглядывая себя в зеркале, Алиса пришла к выводу, что новые морщинки в уголках глаз появились от непроизвольного зажмуривания на кухне – так бывало там светло. Можно было, правда, читать допоздна, но зато и сон снимало, как рукой, если вдруг ночью случалось зайти на кухню. В ночное время кухня больше походила на театральную сцену, чем на кинопавильон: иногда устраивалось непроизвольное теневое представление, за которым можно было наблюдать из коридора.

Зазвонил телефон. Алиса молчаливо сняла трубку и подержала ее какое-то время около уха, а потом так же без слов водворила ее на место.

Звонил Сергей, предлагал ей ответить «по-хорошему», потому что кратко ему не сообщить, что его там переполняет. Она подумала, что, может быть, стоит ему перезвонить и предложить ехать с ней к Асунте в гости на неделю, но сразу отклонила такой неразумный позыв – зачем испытывать судьбу без необходимости. Нам неделю без перерыва на других не прожить. Сергей, на ее взгляд, просто еще не привык быть разведенным, поэтому его все время и переполняет. Незрелый он еще одиночка, чтобы ехать с ним на неделю в госте к Асунте. Мысль про Сергея не осталась бесследной – все равно нужно было кому-то звонить. Не может же она оставить свою живность без присмотра. Можно было бы обратиться к соседскому мальчику, как и в былые времена. Но, пожалуй, не стоит. У него уже наступила пора первых усов. Голос ломается, и неизвестно, чем он заниматься будет у нее в квартире.

Алиса уселась на шаткую любимую табуретку и подумала про Асунту: с чего это девушка решила ее в гости пригласить «средь шумного бала, случайно».

Когда-то они были очень близки… и бедны так, что делили один микрофон. Когда-то они работали в одной музыкантской команде исполнительницами характерных песен.

Вообще-то Алиса подобрала Асунту в книжном магазине «Петербург», когда та пыталась получить там работу.

Алиса поняла, что Асунта ищет не только работу, но и многое другое. Алиса тогда попросила помочь ей донести мешки с покупками до 7 Брайтона за чашку кофе и рулет с маком. Девушка согласилась. Так они и познакомились.

Асунта была беглянкой не то от бухарских родителей, не то от бухарского мужа из далекого Куинса и мыкалась в Бруклине в поисках пристанища.

За кофе с рулетом она рассказала, что жила всю прошлую неделю у какого-то одинокого дяденьки-таксиста за стирку и готовку и что он к ней приставал, но засыпал от усталости, к счастью. Они тогда смеялись…

Они с Асунтой провели несколько лет, меняя музыкантов, кабаки и репертуар. Но потом Асунта задружила с Севой, и не просто задружила, а зажила. Сева был их музыкальным руководителем и сшибал халтуры помимо основной работы. Он выглядел безвозрастно и был очень энергичен. Никто толком не знал, сколько ему лет, но ходили слухи, что он – дедушка. Все у них было хорошо, но однажды Сева исчез из состава. Нового лидера у них не было. Они повыступали еще немного, и их вытеснила другая команда, моложе и задорней. Алиса не стала искать новую точку, потому что давно говорила себе, что пора менять профессию. Так она и сделала – пошла работать диспетчером в большую радио-лимокомпанию.

Асунта тогда сказала, что тоже выступать больше не хочет и не хочет больше жить в Нью-Йорке.

У Алисы начались тяжелые времена на работе и в семье.

Ее муж, в прошлом – полупрофессиональный спортсмен, был категорически против ее ухода с подмостков. Его жизнь стала еще скучнее – нельзя было больше приходить в ресторан, есть и пить там бесплатно, быть «причастным». Он был по инерции ревнив и пару раз устраивал из-за Алисы взбучку посторонним мужчинам, но их семейная постель давно была прохладной.

Алисин переход к лимузинщикам показал, как одинока была она на самом деле. Прикрываясь вывеской «сложности на службе», Алиса не торопилась домой и сидела там, что называется, «до последнего».

Сложностей особенных, однако, не было, наоборот, было даже интересно: после стольких лет раздолбайской работы, построенной на совершенно других принципах, здесь приходилось работать головой. Алиса не занималась этим процессом с самой институтской скамьи.

Надо заметить, что по образованию она была программистом широкого профиля. За неделю работы на новом месте Алиса запомнила имена, номера и голоса почти всего действующего состава своей команды, ловко манипулировала телефоном и языками, а когда начала заниматься логистикой перевозок, то на нее обратили внимание оба брата-хозяина и никак не могли ее поделить между собой.

Алиса, совершенно непривычная к полукорпоративному-полуфеодальному отношению, рассматривала это явление, как полевое испытание во враждебной среде. Надо заметить, что оба брата были отличные семьянины, но вот Алиса как-то запала им обоим одновременно. Вся лимокомпания с интересом наблюдала за происходящим; в местной компьютерной сети появлялись новости о последних событиях.

Явление превратилось в своего рода многосерийное околоспортивное состязание с выигранными и проигранными периодами.

Женский состав компании не поддерживал с Алисой никаких отношений, но многие ей завидовали.

Когда наступило время выбирать, с кем ехать в Майами на конференцию, Алиса рассказала всю историю мужу и спросила его совета. Муж даже не возмутился для приличия, а выехал из квартиры в неизвестном направлении.

Ей тоже пришлось поменять работу…

Асунта позвонила как-то и сказала, что она уезжает жить на юг, что все сложилось так неожиданно, что она напишет все подробно в письме и пригласит к себе в гости сразу, как устроится.

В то время Алисе было не до подружки: новая работа и необычность обстоятельств дома занимали все ее внимание.

Письмо от Асунты пришло через год. Подруга писала, что они купили какой-то заброшенный дом с участком в 40 милях от Ричмонда с дивным озером в полутропическом лесу. Бытовые подробности, однако, много не описывались – Асунта даже не написала, с кем она живет. Зато подробно изложила о роде своих занятий. Они перекупили чистокровную линию у местного бридера и с нетерпением ждали своего первого Вестминстерского щенячьего ринга. Алиса тогда мало что поняла из написанного – главное, что подруга не пропала и здорова.

Потом приходили открытки на Новый год и 8 Марта…

Тем временем завечерело и захотелось есть, но не хотелось готовить.

Алиса неуверенно открыла холодильник в безотчетной надежде увидеть в нем хоть что-нибудь не опостылевшее. В ее холодильнике все бесконечно надоело, и никакие ухищрения с покупками полуфабрикатов из новых мест или готовка по новым рецептам никак не помогали. Алиса съедала все без аппетита, должно быть, из боязни умереть от голода во сне. Так случилось и сейчас: кубики кускуса с кoричневыми пастилками тушеного тофу были разогреты в микроволновой печке и теперь медленно запивались теплым и пахучим, как южная любовь, соком манго. Алиса жалела себя в такие минуты, и только думы про детей и взрослых из стран третьего мира заставляли ее глотать. Сегодня, правда, было немного легче – она размышляла о предстоящей поездке: кого назначить дежурным по квартире и животным, а кого взять с собой. Мысль про Сергея как неподходящего кандидата для поездки не умерла в одночасье, а мутировала полудюжиной других имен.

Расставшись с мужем, она так и не стала одинокой. Слух о ее немедленной вакантности прокатился со скоростью цунами.

Первым вестником был еврей Матвей из 3-й парадной. Mежду ними было собачно-шапочное знакомство и раньше, но дальше весенней чумки и Юканубы классик разговоры не заходили, а тут вот раздался звонок в дверь, и она получила официальное приглашение пойти с собаками к океану. Алиса подумала тогда, что до океана ее собака может просто не дойти, но предложение приняла.

Матвей жил один с доберманом-пинчером, которого завел через несколько месяцев после ухода от него жены, и сам шутил на эту тему – мол, собака ему по характеру очень напоминает ушедшую жену, но значительно меньше ест, чистоплотна и не говорит часами по телефону. Матвей линчевал себя подобными шутками в кругу собачников, и все они невесело смеялись.

С Алисой он так не шутил, а завел с ней разговор о ее бывшей среде обитания – об эстрадках русских кабачков. Она слушала его с недоверием – ждала розыгрыша, но он был серьезен. Через пару недель он пригласил ее поплавать в местный спортклуб и на шашлыки в «Обжору» под новым менеджментом на Кингс Хайвэй.

Они проводили вместе время, но оба понимали, что хотели бы видеть и чувствовать от партнера больше и нечто иное. Алису в определенной степени такие отношения устраивали: Матвей был рослым, интересным мужчиной с грустной улыбкой на рисованных семитских губах. Одно его присутствие рядом делало ее жизнь значительно легче.

Иногда после нескольких стаканов вина они миловались, но в голове ее звучал голос популярного в тот год поэта: «Любимая, да так целуют знамя…».

Иногда милования переходили в субботники на Матвеевой территории. Алиса приносила свою собаку, коробку любимых конфет и носки для сна. Все остальное было Матвеево.

Он старался быть хорошим хозяином: строгал сыры и колбасы на закуску и готовил одноблюдные экзотические обеды. Потом они открывали вторую бутылку вина и усаживались тесно перед видеоплеером смотреть свеженькое кинишко. Их сближало то, что оба были интерактивными зрителями – все обсуждалось по ходу дела и комментировалось довольно ядовито. Алиса однажды поймала себя на мысли, что такой ядовитой сучкой она не была с девятого класса. Должно быть, не перед кем было выпендриваться во весь рост для достойной оценки, а Матвей, случалось, звучал записным злодеем. Благодаря комментариям со всех фильмов снималась стружка, и все они превращались в лирические комедии.

Если вино в бутылке кончалось раньше фильма, то они, не сговариваясь, начинали раздеваться и выключали звук. Матвеева собака признала в Алисе достойную женщину с самого начала, но все равно с подозрением следила, когда та выкидывала из постели хозяина предметы своего туалета – должно быть, волновалась за хозяина. Поскольку между ними не было всесокрушающей страсти, любовный процесс скорее выглядел ритуалом, начинавшимся с массажа ладоней. Ах, как Алисе бывало хорошо! Матвей сопровождал массаж рассказами. Иногда он мурлыкал что-нибудь из оперетты и никогда не останавливался сам. Когда Алиса оказывалась готовой к следующей сцене, она ловко затягивала его под одеяло и выбирала подходящий по настроению приемчик или позицию.

После близости бывало, что им не спалось, тогда они откручивали киношку назад и включали звук.

Субботнее утро начиналось для Алисы раньше, чем дома, – большая собака не могла терпеть и тяжело вздыхала, напоминая о своих физиологических нуждах. Матвей поднимался на автопилоте и шел раздетым к стенной вешалке, на которой одиноко болтался комбинезон с рукавами. Алиса меряла комбинезон однажды, и внутри его ей чувствовалось совсем по-сиротски. Такак же все выглядело снаружи. Она подозревала, что когда-то в этом комбинезоне даже путешествовали в холодных точках планеты.

Ее собака была поздней пташкой и никуда не хотела вылезать из своего корытца. Пока Матвей ходил с собакой, Алиса вставала и делала кофе. Она обычно загадывала о наличии необходимых продуктов для завтрака в холодильнике – там всегда все было. Совсем не как у нее дома. Они завтракали и болтали о чем-нибудь неважном. Потом наступал момент, предвещающий расставание. Каждый из них его тревожно ждал, но они не притворялись, что хотели бы провести весь день вместе, а любили друг друга за такую прямоту.

Через пару дней вечером он приглашал ее на прогулку к океану, а потом напоминал, что пришли билеты на бродвейское шоу на такое-то число – чтобы она держала тот вечер свободным.

Иногда они вместе обедали японским такеаутом на неделе, иногда они не общались дольше десяти дней.

Алиса запретила себе анализировать свои отношения с мужчинами после истории с лимо – братьями и уходом мужа. Она понимала, что не сможет найти для себя однозначного ответа, чего именно она бы хотела, но знала наверняка, что не хочет одноличного постоянного партнерства.

Алисе было хорошо не только с Матвеем и интересно настолько, что она не устанавливала себе никаких барьеров. Она чувствовала себя свободной и не считала эту свободу формой разврата или похоти, как это выглядело в глазах общественной морали. Ведь в действительности секса ей хотелось всего 3–4 раза в месяц, а в остальные дни секс был побочным явлением, иногда приятным, но тут, правда, многое зависело от партнеров. Ей хотелось большего – соития.

У нее был приятель, с которым она иногда обсуждала свою жизнь. Они познакомились в очереди за соком, срок безопасного употребления которого был просрочен и магазины продавали его за треть цены желающим. На русском Брайтоне желающих всегда было достаточно. Люди в очереди демонстративно заявляли, что берут этот сок для приготовления маринадов или в крайнем случае для производства самогона.

Тогда Денис – так звали приятеля – довольно бесцеремонно спросил Алису, что она будет делать с этим соком.

Она с серьезным лицом ответила, что сок этот – прекрасное натуральное слабительное средство, а у нее последнее время «крутой желудок».

Какой-то дядька из очереди заржал от такого заявления.

Алиса в свой черед спросила незнакомца о цели его покупки. Он ответил, что устраивает коктейль-пати в стане врагов.

Денис был необычным человеком даже по Алисиным понятиям.

Прямо с момента их знакомства она почувствовала к нему звериный магнетизм – примерно, как у зайца к питону. Он, впрочем, не был агрессивным или явно настроенным сближаться в отношениях с ней дальше определенной черты. Алису-зайца это вполне устраивало: он рассказывал ей о своей жизни и работе и с интересом слушал ее истории. В том числе про ее отношения с мужчинами. А однажды предложил написать сценарий к софт порно под рабочим названием «5 любовей Алисы Семипаловой».

Она рассказывала про четырех своих больше-чем-приятелей. Пятым бы он назначил самого себя.

Про Дениса она старалась не думать. Это, однако, не помешало им провести неделю в Испании. Вот как это случилось. Одним жарким днем в конце августа прошлого года, когда в воздухе витал силуэт приходящей осени и становилось грустно, Денис позвонил ей так рано, как если бы они собирались на рыбалку, и спросил ее, может ли она выручить его, не зная условий задачи.

Алиса, возможно, что и спросонья, а возможно, что и нет, ответила, что выручила бы.

Денис, не ожидая иного ответа, просто сказал, что он на 101 процент был уверен в ней и что она награждается поездкой в Испанию. Однако сразу предупредил, что ехать надо через 4 дня, за которые ей надо найти, с кем ехать. Алиса отвечала сразу, что поехать сможет только с ним – это было ее единственное условие. После этого было напряженное молчание, а потом нервный смех на обоих концах телефона.

Они едва не опоздали на рейс: Денис заехал за ней по дороге в аэропорт чуть раньше, чем надо бы. Алиса как раз в это время наводила последний марафет, стоя в легкомысленном халатике пред запотевшим зеркалом. Они помнили про время и поэтому бросились во взаимные объятия, чтобы его сэкономить…

Про Испанию Алиса вспоминала в основном через небо: как увидит высокое небо с перистыми облаками, сразу подумает: как в Кордобе, если темные тучи – как в Малаге, а если голубое, как отмывка, то Коста дель Сол. В Испании они любились часто под открытым небом и вспоминали об этом потом, вернувшись в город. И любились в городе от приятных воспоминаний.

Итак, Алиса сидела на кухне и ничего не хотела есть из своего холодильника. Размышления об отъезде немного притупили обычное чувство после рабочего голода, но не надолго. Она встала во весь рост перед зеркальной дверью и посмотрела скептически на свое отражение; поджала живот, но настроение не изменилось в лучшую сторону. Однако себе она сказала, что вместо ужина сегодня будет заплыв, но не просто, а после забега.

Алиса любила плавать в различных акваториях, предпочитала, конечно, открытые с бирюзовым оттенком, но не брезговала и бассейнами. Она понимала, что медленное плавание от стенки к стенке – своего рода самообман, что если и появится от этого стройность линий фигуры, то скорее, как у кита или в лучшем случае морского котика, однако все равно плавала свои 36 бассейнов потом немилосердно парилась. Парилка в клубе была не настоящая, а так себе – сауна. Там все сидели вместе, но не компанейски по-банному, когда разговор между приятелями не прекращается, а скорее, как в вытрезвителе или больнице, куда люди попадают из разных мест поневоле.

В понедельник лучше всего плавалось в малиновом с черными полосками купальнике. Он хорошо подчеркивал траурное настроение начала недели и придерживал на разворотах чуть тесноватыми лямками в плечах. А для забега Алиса выбрала очередную застиранную футболку с надписью «no pain – no gain», двойные черные с желтым тайтсы и шорты.

Есть уже совсем не хотелось. Алиса решила никого не оповещать, что идет в зал, чтобы иметь возможность не просто бездумно болтать невесть о чем, а подумать при равномерном прямолинейном движении о предстоящей поездке.

Вообще-то Алиса не любила никаких физических упражнений с самого детства, потому что считала, что гармонически живущий человек просто обязан заниматься физическим трудом, который поможет держать в необходимом тонусе все его группы мышц.

Так было когда-то. Совсем недавно она видела черно-белые кадры из хроники, где мужичок с окладистой бородкой и в рубахе навыпуск залихватски колол дрова. Похож он был на дворника, но оказался русским царем Николаем II. Еще Алиса помнила про полотерство – была когда-то такая бросовая подработка: натирать паркет воском до блеска. Она знала одного мальчика в далеком прошлом, который через такое натирание стал конькобежцем международной величины.

Профессиональный спорт – это другое дело. Когда альпийские стрелки неслись на лыжах с крутых гор в чей-то тыл, все было профессионально оправдано. То же самое и с велосипедными подразделениями. Просто современная жизнь загнала большинство людей в тупик, лишив их возможности натурально убегать от разъяренных диких зверей, переплывать реки и озера или перепрыгивать расщелины. Теперь все было иначе: большинство животных, представляющих опасность для человека, были записаны в Красную книгу, физическую работу выполняли бытовые механизмы или прислуга из стран третьего мира, а простым людям приходилось проводить долгие часы на разного рода механизмах, которые имитировали сопротивление различным группам мышц. Чтобы люди не так скучали, когда занимались этим, им разрешили надевать различного рода одежды, которые подчеркивали, кому и что надо, смотреть по ходу дела телевизор или просто заниматься флиртом независимо от сексуальной ориентации.

К Алисе тоже не однажды подкатывались накачанные красавчики, но, кроме бесполезного поедания ее взглядами, дело не двигалось, потому что за их внешней привлекательностью стояла явная умственная недостаточность. Алиса поделилась как-то этим ценным наблюдением с Денисом. Он сразу перевел все это в ян/инь-координаты и заключил, что рожденный ползать-летать не может.

Иногда внешне привлекательным людям противоположных полов везло. Во всяком случае, им так казалось какое-то время, но связь между ними и Алисой бывала недолгой. Подобного характера мысли посещали Алису каждый раз, когда она заходила в здание клуба. Среди посетителей было много и таких, как она, не любящих спорт, но тем не менее посвящающих свое свободное время нелюбимым занятиям добровольно ради великой кардиоваскулярной цели. И стройности.

Для понедельника место было довольно занято. Несмотря на настенные печатные запрещения крепких парфюмерных запахов, ругательств и выделения нечленораздельных звуков, сопровождающих поднятия весов, в зале пахло букетом из дорогих духов и пота.

Алиса полюбила этот запах со второго раза. Он напоминал ей работу в ресторанах и поднимал настроение.

Пока ее любимый тренажер в углу у зеркальной стены был занят молодым парнем, бегущим со скоростью курьерского поезда, она решила позаниматься своими руками. Мысль о том, что черес несколько дней ей придется быть в купальном костюме в компании мужчин подтолкнула ее к пирамидке с гантелями. Алиса выбрала парочку ярко-голубых, но не слишком легких, прочитала в зеркальном отражении своей футболки мудрость бодибилдеров и приступила к упражнению. Она расположилась с таким расчетом, чтобы даже если кто-нибудь из знакомых и будет в зале, то ее не заметил.

Наконец-то ее тренажер освободился – парень-локомотив, не снижая скорости, пересел на гребную машину и задвигал рычагами, как профессиональный загребной. «На суше и на море», – подумала про него Алиса с завистью и поспешила занять тренажер.

Все было готово к восхождению: циферблаты еще не пройденных расстояний и не потерянных калорий подмигивали зеленым и красным. Контрольный ноль пульсировал в ожидании нажатия на кнопку «старт».

Маленький дирижер в Алисиной голове постучал своей палочкой по пюпитру, и ненавидимая увертюра к опере «Руслан и Людмила» сорвалась, как с цепи свора гончих собак. Алиса не любила увертюру, но какие-то скрытные силы внутри ее сознания запараллелили нелюбимую музыку с нелюбимыми ходьбой и бегом. Она видела прямую связь в противоборстве этих двух явлений ее бытию: аккорды гремели в висках, и лента тренажера быстро скользила под ногами, стремясь вывести ее из равновесия и уронить, заставить сдаться и не потерять обещанных калорий. Через пару минут, когда аккорды поутихли и зазвучал лейтмотив Людмилы, Алиса поймала дыхание. По телевизору показывали видео с Гвен Стефани. Алиса подумала: «Как хорошо, что я не блондинка и уже не пою. Интересно было бы ее послушать без сопровождения. С такой внешностью голос совсем не важен. С такими ногами…» Она поймала себя на мысли, что думает не о том, о чем хотела. Поездка к Асунте была на повестке дня. Матвей и Денис проплыли в Алисином сознании, как пока неутвержденные кандидаты в попутчики, но мысль стремилась дальше. «А что если взять Самца», – вспыхнуло аварийной лампочкой в ее заглазье. Кровь прихлынула к вискам, несмотря на плавность мелодии.