Стихотворения

4. «Вот тело обнаженное белеет…»

Вот тело обнаженное белеетВдоль дерева, и дан рукам размах;Вокруг креста неведомое веет,И волос палачей колышет страх.В их жилах кровь как будто леденеет,Но ремесла усмешка на устах –К деснице гвоздь прижат, и молот реет;Глухой удар, и слышен хруст в костях.Вот по ладони струйка пробежала,Другая заалела ей вослед,И скорбная Мария простонала:«Палач, остановись!.. Иль это бред?Он перед миром чист!» – и меть святаяПоникла в прах, стопы Его лобзая.

5. «Родимый Сын, не ты ли предо мной…»

– «Родимый Сын, не ты ли предо мной,Спеленутый, как бы младенец ранний…Прекрасный лик, прозрачный и немой,И скрещены в кровавых язвах длани.Ты в мир пришел, как голубь молодой.Твой взор был слаще взора кротких ланей,Он скорби побеждал, как луч весной,Он утишал огонь земных желаний;Мир воздает позорищем креста.Тобою крест святыней мира станет;Мир без тебя – печальный сирота,Во мглу не–бытия бесследно канет;Прими, земля, того, кто был мне Сын,Лелей Его во тьме твоих глубин!»

Adler Lied[4]

Посв. Olga Mertens

Мое гнездо я на вершинах строю,Куда достигнет только взлет крыла,И бездна тусклая зияет подо мною,Где пролегает вольный путь орла.И грудь моя, охотника в эфире,Целящий пряный воздух жадно пьет.Я, одинок в моем безбрежном мире,Витаю по кругам, как царь высот.Мой острый взгляд легко измерит дали,На высоте объемлю мир – один;И дикий клекот мой так чужд сынам печали,Как чужды для меня цветы равнин.Когда же молния вдоль гор померкших блещетИ эхо громово над безднами поет,Во мне испуг позорный не трепещет,И в бурю гордое крыло меня несет.

Остров Южный

I. Очи земли

И снова смотрят фиалки,Фиалки снова.До сих пор не знал ты,Что очи земли лиловы.И. В.Грезой, прозрачной как утро,Тайное ты постигаешь.Ты, как фиалки, мудроВ синее небо взираешь.Ладан плывет, голубея, –Прах оставляется урнам…Разве забыли мы, фея,Что когда–то парили в лазурном?

II. Прогулка

Мы огибали дом полуразрушенный,Темнеющий сквозь заросли кустов;Ты шла, грустна. Таил твой взор опущенныйРаздумья фиолетовых цветов.Легко стопа несла тебя, крылатая;Голыш, задетый, мчался под уклон…Мы говорили: здесь семья богатаяВесельем наполняла старый дом.Мы говорили, что могучи эти заросли,Что вязы величавы, как нигде…Но наши речи, прерываясь, замерли,И я в глаза твои широкие глядел.Да, всё пройдет: холопы–победителиУйдут за барами… Все будут как земля!И только эти очи–небожителиПрольют свой свет в лазурные поля.

III. Красная роза

Я сегодня принес тебе красную розу,Густо–красную розу – как кровь,Чтоб над ней твой младенческий рот улыбнулсяИ мечтательным очерком выгнулась бровь.От куста эту розу я срезал ножом:Непокорен и крепок зеленый был стебель.Мы прекрасное смело берем!Мы прекрасному молимся в небе…И когда белизну твоей грудиЯрко–красный цветок озарил,Мне пригрезился остров южный,Где безумно я розы любил.Вспоминалось жемчужное море,Гул прибоя и пена у скал.Вспоминался мне голос напевный,Что когда–то меня окликал.

IV. Психея

Рука вознеслась и перстом, полным власти,Указала мне дали зеленых холмов,Указала березок струистые прядиИ прозрачную ткань облаков.– Там ласточек много! – и, нежная, рея,Слетела улыбка с пурпуровых губ.– Ты опять покидаешь меня, Психея?– С тобой человек я, без тебя – только труп.– С каждым шагом – выше! С каждым мигом – свободней!– Так ветер научит меня танцевать.– На снежных вершинах я буду сегодня.– Я с ветром буду одно опять…Рука вознеслась и перстом, полным власти,Хоровод указала святых облаков,Указала мне молодость и вольное счастьеИ кубок железный бессмертных богов.

Балет изы валлат

Свет раздражал вас электрический,Томила чуждая толпа…Вы волновались в артистическойИ репетировали па,Движенья белоснежных рукИ веера волнистый круг.Как всё высокое опошлено,Когда скучающей толпе.Любя, несешь мечту полнощнуюИ сердца рдяную купель.И всё же прелесть всепобеднаяЯвила нам в урочный мигКакой–то мир, еще неведомый:И вихрем опьяненный лик,И негу хрупкого цветкаВ объятьях нежных ветерка.О, легкокрылая плясуньяС душой, как горный эдельвейс!Как под рукой покорны струны,Прекрасному я предан весь.

IV

«Над сдвигами бровей рубцы глухого сплина…»

Над сдвигами бровей рубцы глухого сплинаПусть не смутят тебя… Подумай: кто, мужчина,Измлада преданный мятущимся страстям,Кующий цепь побед, закован не был сам?В любовной кузнице, у жаркой пасти горнаОн мышцы напрягал – и молот бил упорно,И молоту его послушен был металл…Ты улыбнись ему… Ты видишь: он устал.Недвижный и немой, протянутый в качалке,Он будто нежится. Но посмотри, как жалкиБегущая на лоб седая прядь волос,И щеки впалые, и сдержанный вопросКрасивых губ его, где лишь на миг летучий,Как луч хладеющий сквозь сомкнутые тучи,Блеснет ирония – над жизнью, над судьбойИ над тобой, дитя… не сетуй – над тобой.А ты пойми его и тусклый взор недужныйГлазами ясными приветь как вызов дружный.Ты подойди, смеясь, и, тихая, качниЛенивый стул его, и, – если вы одни, –Откинь седую прядь, и легче паутиныРукой любви смахнешь суровые морщины.

Возок

Остаток древней старины,Возок, забыт совсем задаром;Конечно, лакомые сныМерещились в нем старым барамНа лоне сельской тишины…В каюте мчаться по снегамТепло и тишь – чего же боле?Здесь можно зеркальце для дамХранить для путевой неволиВ утеху бархатным глазам!В суконной сумке, о, поэт,Напрасно ты припрятал флягу.Ты музой шустрою согрет –Тебе бы карандаш, бумагу…А вот бумаги–то и нет!Мораль посланья такова:Кто хочет взглядом веселиться,Возка не бойся: голова,Ручаюсь, в нем не закружится,Всё это лживые слова!Для нежных питерских девицВозок – полезная обитель;Лелей их, добрый сельский житель!Как зябких перелетных птиц:В возке вези отроковиц!

«Поэты роскошной Пальмиры!..»

Поэты роскошной Пальмиры!(Я с грустью шептал ей: прости…)Пусть Ваши согласные лирыЗастряли на долгом пути, –Они победили пространство,И вот – полногласно звучатИ будят мое окаянствоС тоской оглянуться назад,К године, мелькнувшей так быстро,Когда управляли душойТо нега манящего систра,То грозный и гулкий гобой;И Вы из заоблачной башни(Где страж так огромен и строг)Сходили на пир мой домашний,Вкушали крестильный пирог…

«Если ливень промчится стремительный…»

Если ливень промчится стремительныйПо полям, и лугам, и садам,И воздвигнет закат упоительныйСемицветную арку богам,И росинки зардеют пунцовыеНа шелках умиленных берез,И глаза улыбнутся как новые,Улыбнутся сквозь призраки слез; –Не грусти, что мгновенье кончается;Что дано – то навеки дано:Если чаша любви проливается,Пей без меры святое вино.

Дети

Там, где черемуха веткиЗыбким сплетает шатром,Словно два птенчика в клетке,Плещутся дети песком.Я помешать не хочу им,Мне подойти не дано; –Мимо пройду с поцелуем,Неразделенным давно.Словно два маленьких гномаЧто–то колдуют, смеясь…Жаркая дышит истома,Вьется зеленая вязь.Мы – уж давно не колдуем,Нам заклинать не дано;Пламень мы только задуем,Только расплещем вино.Знайте, исполнил я дурноМудрый закон любви.Сердце – как мертвая урна,Темные яды в крови.Детки мои – малолетки,Смех ваш звенит как ручьи,Вы ведь зеленые ветки,Зеленые ветки мои!Дети, растите, цветите!Сердце, омойся в крови!Дети, как око хранитеМудрый закон любви.

Тебе

Я полюбил тебя… Прости, что полюбил!Сквозь чуждый мир, под тучей беспросветнойЯ шел один, – я выбился из сил;Я меж камней искал цветок заветныйИ небо о звезде мерцающей молил.Гудела буря. Гневными громамиТвердь мир кляла, и вороны, крича,Вились над головой зловещими кругами…Я шел неровными, неверными шагами,Я ждал удар разящего меча.И вдруг – просвет. Средь туч звезды жемчужнойНебесная игра; и близ тропы цветокБелел, благоухал, и точно теплый, южныйМое лицо обвеял ветерок…К тебе, к тебе летел мой дух недужный!И ты была цветком среди нагих камней.И ты была звездой на небе полуночи.Твой голос пел, как нежный голос фей,Горели трепетно ласкающие очи…И ты была моей… И ты была моей…Моя звезда, цветок благоуханный!Что, если рок разгневанный судилМне тучей быть твоей, и бурею нежданной,И черным вороном?.. Прости, мой друг желанный:Я полюбил тебя… Прости, что полюбил!

Маргарите

Жена моя, сестра и мать моя родная,Все три в одном лице… Сказать тебе иль нет?Я полюбил тебя, в ночи моей блуждая,Твоя любовь несла мне просиявший свет.Звездой ласкающей была ты мне в пустыне,Огнистою слезой над гребнем злой волны,В темнице ты – мой день, и четко вижу нынеБрега желанные лазоревой страны.Наш путь перешагнет над этой жизнью тленной.Уже не изменю, и ты не отлетишь.Так рядом мы пойдем, скитаясь по вселенной.Какая благодать! Какая ширь и тишь!

Своим

Как он там, средь кучи белойИ пелен и полотенец,Машет ручкой оробелой,Наша радость – наш младенец?В одиночестве кроваткиРастаращились глазенки.Неприятные повадки:Мамы нет – одни пеленки.Чу, шаги!.. И взоры ясны,Разгорается румянец…Пуще гневен, крики властны,И воздушный резов танец.Как отрадно тискать мамуВ упоительной надеждеИ братишкиному гамуУлыбнуться – всё как прежде.Усмехнуться, поперхнуться…Миг – и сонное дыханье,И, чтоб крошке не проснуться,Тишина и трепетанье.Одолев людские злобы,Будьте веселы и дружны,А ухабы и сугробыРаскидает ветер южный.

«По коридору печки трещат, и, близ огней…»

По коридору печки трещат, и, близ огнейПрисев, вдыхают люди благоуханье щей.Согреют ужин скудный, хлебнут глоток–другой,Растянутся на нарах, и будет им покой.Лениво ночь иссякнет, быстрее канет день,И соберутся к печкам питомцы деревень.Вдали от милой хаты, от жен и от детейКачаются, лохматы, у тлеющих огней.

Диме из тюрьмы

Вспоминаешь ли, мой сыне,Об острожнике–отце,Что в стенах таится ныне,Как птенец в своем яйце?Я заочно шерстку глажуНа упрямой головеИ тихонько песню лажуО Ереме и Бове.Мнится, затеваю прятки.– Где ты, папа? – В клетке, сын!То леплю тебе загадки,Комом выйдет первый блин.Размышляй, родимый сыне,Про птенца в своем яйцеИль про пальму средь пустыниВ зеленеющем венце.

Гимн из тюрьмы

Был я жалок и слаб и блуждал во тьме,Пробираясь путями безглазыми.Вот дошел до тюрьмы – и, спасибо тюрьме,Загораются звезды алмазами.Был я в мире моем и безумен и слаб,Только червь, только прах, только раб.За тюремным окном, там плывут облака,Веют вольные ветры целебные.Ночь тюрьмы – наша ночь – глубока, широка,Но в ней слышатся хоры хвалебные.Я в предутренней мгле, я в суровой зиме,Там, внизу, я в промерзлой земле.Там ли песни поют, там ли ткани плетут?В эти ткани миры облекаются,В этих тканях пути посвященья и суд,В них и боги и люди встречаются.Не сгорев до конца, не приемлешь венца,Не дойдешь до благого Отца!Духи света, вы слышите ль песню мою,Вы, текущие с Божьими чашами?Эту песню сложил, эту песню пою,Весь овеянный хорами вашими.Но летите вы вдаль, как звезда за звездойПроплывают лазурной стезей.

Сноски

1

Vive la bagatelle! (Примеч. автора.) [Да здравствуют пустяки! (фр.)]

2

Когда скорбящая вдова, бессмертная Изида, неспособная избыть свою боль, оплакала наконец Осириса, она вверила надежды священному скарабею, и слезы ее осушились. Мишле (фр.).

3

К розе путем креста (лат.).

4

Орлиная песнь (нем.).