Никогда не бросай начатое

Дока оказался информированным лучше представителей прекрасного пола.

«Машины то – в знакомом месте поцеловались, на знаменитом трамплинчике,» – сообщил с нескрываемым ехидством, – «Каждый год две-три разъехаться не могут, а дорогу подправить время не находят, хотя делов ерунда!»

Действительно безобразие, а трамплинчик местные шофера знают отлично. Дорожники в свое время не удосужились срезать либо выровнять бугор, и дорога не просматривается на подъезде к нему уже с полкилометра с любой стороны. По закону подлости, встречные машины, водители которых не могли видеть друг друга, частенько выскакивают на его верх одновременно. Сознательные товарищи, помня об опасном месте, перед трамплином скорость снижают и максимально прижимаются вправо – а я от греха подальше так и на обочину съезжаю – асфальт настолько узок, что и на ровном месте разъехаться не просто, а лихачи находятся всегда.

Конечно, как и Дока я не замедлил возмутиться. Сколько о трамплине говорят – и все бестолку! Ладно бы одни железяки в утиль превращались – так ведь люди в больницу попадают, а некоторые прямиком на кладбище! Но в последнем случае исчез мешок с зарплатой горняков целого поселка – сумма запредельная, и это меня воодушевило:

«Теперь трамплин срежут», – удивил я Доку, – «Железки и люди у нас не ценятся,не то, что деньги – из-за них и про трамплин вспомнят, и про все аварии на нем, и крайнего найдут, кто за дорогу отвечает.»

«Должны бугор убрать,» – согласился Дока, – «А насчет аварии я не врубаюсь: хозяева второй машины с деньгами смылись – это понятно, но зачем госномера с собой забирать! На двигателе и кузове они же остались!»

И тут меня озарило: а действительно, зачем снимать госномера? Что там в машине, дураки сидели, что ли? А если не дураки, то машина и была без них, и очень может быть, что возле этого трамплина инкассаторов ждали, потому что авария была запланирована, а место для нее удобное!

Мысль была бредовой, но не отпускала и конечно определило то, что немедленно сорвалось с языка:

«Тебе не кажется, что авария подстроена?»

У нас с Докой головы работают в сходном направлении, что тут же подтвердилось:

«Очень кажется,» – с оптимизмом согласился с моим бредом, – «а если так, то люди были «рисковые», не побоялись под машину подставиться!»

«Могли просто поставить за бугром в нужном месте, самим в ней сидеть не обязательно,» – бредовая мысль получила дальнейшее развитие.

«Точно!» – теперь у Доки и глаза загорелись, – «А рядом вторая поджидала, на которой с деньгами умотали!» – ну прямо мою очередную мысль озвучил! И как страстный любитель всяких приключений, особенно если они с криминальным оттенком, тут же мне предложил: «Давай к трамплину смотаемся, посмотрим все на месте!»

Я не против, только что увидим? Милиция необходимые действия закончила, разбитую и сгоревшую машины наверняка увезли на штраф-стоянку в Мирный. Но время, как говорят, «детское», почему бы и не прокатиться?

Часть седьмая

Через пол часа были на месте. Втроем – Чапа мигом заскочил в люльку. Поставили Урал вверху трамплина на обочине дороги – так он виден издали с обеих сторон асфальта, не дай бог и нам попасть в передрягу, – и пошли вперед, посматривая по сторонам. Как и ожидали, ни людей, ни попавших в аварию машин. Только битое стекло, обломки пластика, следы огня и куски обгорелой резины, линии и кружки мелом на асфальте, оставленные гаишником. Все это сразу за перегибом трамплина, на спуске от Мирного, и прослеживалось метров на тридцать, заканчиваясь следами волочения чего-то большего и тяжелого с обочины на асфальт – как мы поняли, перевернувшейся машины. Левая обочина дороги разъезжена – по ней объезжали злополучное место; на правой следов не замечалось, но остались глубокие борозды, оставленные слетевшей с дороги машиной.

В общем, смотреть было мало на что, но и увиденного Доке для вывода хватило:

«Километров восемьдесят в час неслись, придурки,» – это насчет машины инкассаторов, – «и прямо по середине дороги! Они что, совсем без мозгов?» – посчитал, что «придурки» – слабо, подразумевает, что в голове все же что-то есть.

«Шофер не местный», – заступился я за бедного водилу, – «о нашем трамплине понятия не имел, или просто забыл!»

«Не понятия, а мозгов!» – с возмущением не согласился Дока, и уже поспокойнее, – «А вторая машина стояла. Ну не двигалась то-есть. Иначе от удара должна была или слететь с асфальта, или вперед сколько-то проскочить. А ее назад откинуло,» – показал рукой на асфальте царапины, – «вон следы, как несло.»

«А если они сломались перед трамплином и ремонтировались?» – предложил версию, хотя в подобном сомневался.

«Такого быть не может,» – Дока и на секунду не задумался, – «любой шофер обязательно скатился бы по склону назад, на обочину».

«А вдруг они только-только сломались, из машины вылезти не успели?»

Теперь Дока пару секунд подумал, потом улыбнулся с сарказмом:

«Ага, выскочить не успели, а номера снять и с мешком денег смыться ухитрились!» То-есть, товарищ мой показал, что версия аварии тянет на криминальную – спланирована, подстроена и принесла ожидаемые результаты в виде хищения крупной денежной суммы.

Примерно к тому же подходил и я, и последние вопросы задавал так, для очистки совести – вдруг что-то упустил по незнанию особенностей дорожных происшествий. Своими ответами совесть мою он успокоил, но теперь появилось и нарастало желание узнать, с кем исчез мешок денег и куда он в данный момент перемещается. Уверен, что и Доку подобные мысли волновали, а потому можно попытаться склонить его на следующие «подвиги», хотя прекрасно понимал, что вряд ли что хорошее из этого может получиться.

«Надо в сопки пробежаться», – попытался отвлечь его внимание от асфальта, – «если авария спланирована, то инкассаторов в них ждали, а не на дороге. Что бы не светиться.» И когда Дока обернулся ко мне, демонстрируя на лице поддержку этого предложения, все же его чуть-чуть охладил: «Хотя, конечно, могли сидеть во второй машине, если она была.»

«Вторая под вопросом,» – неожиданно усомнился автор такой версии, – «дорог у нас мало, а милиция уже по всем катается, все перекрыла и весь транспорт проверяет. Надежней для бандюков мотоцикл хороший, по бездорожью крутануться. Или к железке податься, на товарняк вскочить,» – и махнул в сторону железки рукой.

Последняя проглядывалась слева от нас совсем недалеко, меньше километра, в середине широкой долины. А ведомственный асфальт, на котором мы стояли, проходил по ее краю, впритык к сопкам от нас справа. Насчет железки – что можно с деньгами вскочить в товарняк – Дока был прав, но отчасти. Предварительно нужно добежать до разъезда, где эти поезда останавливаются или по крайней мере притормаживают. А это еще пару километров. Плюс поезда ходят не слишком часто, плюс лишние свидетели на самом полустанке. И получается, что похитителям с деньгами двигаться к железке не резон.Это я доходчиво объяснил, и тут же услышал полезное уточнение:

«Значит, в сопки, где инкассаторов ждали, и с деньгами ушли – больше некуда. Может и оставили в них что-то, вроде улик – следы машины для подставы, еще одной, если она у них была, или мотоцикла».

«А участвовало в деле три человека,» – ввернул я совсем не очевидное, – «двое здесь – один деньги брал, второй его страховал, а третий там,» – махнул рукой в сторону Мирного, – «подавал сигнал, что идет нужная машина.»

Дока изобразил на лице восхищение «прозорливостью», покачал головой, еще раз ее подчеркивая, и без слов пошагал к мотоциклу. Не оставлять же его на дороге, пока будем бегать по сопкам?

Нужное место нашли в момент. Что неудивительно при специфике моей работы – постоянно смотреть под ноги и различать не только какие там породы, но и следы диких животных и любых средств передвижения человека не просто безотносительно, а и с привязкой ко времени. Дока, конечно, в поле времени проводил поменьше, в силу профессии, но как ярый охотник в следах разбирался тоже неплохо.

На вершине ближнего к асфальту бугра (сопкой язык назвать не поворачивался) в пожухлой траве валялось несколько окурков сигарет с фильтром, а ветки редкого баялыча рядом либо сломаны, либо пригнуты к земле несомненно рукой человеческой. Чапа закрутился, начал принюхиваться – показал, что кто то здесь был и не очень давно. Ведомственный асфальт отсюда отлично просматривался в обе стороны, что для лихих ребят было важно, и как мы поняли, здесь сидели не менее двух часов – если судить по числу чинариков, и что курящих было двое.

Дока начал собирать окурки и сравнивать их между собой, Чапа продолжал работать носом, а я еще раз проследил взглядом асфальт в сторону Мирного. Километра на два он просматривался надежно, а дальше, после подъема, исчезал за сопкой. Получалось, что у преступников, если они конечно были, в запасе имелось не более полторы минуты, чтобы при появлении машины инкассаторов и ее скорости, как определил Дока «километров восемьдесят», сбежать с бугра вниз, вскочить в машину свою, выехать на асфальт и поставить ее в нужном месте. Ну а спрыгнуть с обочины дороги – обязательно вправо, что бы в аварию не попасть – времени почти и не надо.

Пока Дока возился вверху, я спустился с бугра посмотреть, где можно поставить машину или мотоцикл, не опасаясь что их с дороги могут увидеть раньше времени, и тут же нужное место нашел. Конечно, следы колес были слабенькими, как и положено на щебенке, и только одной машины, но помог баялыч, который под колесами сминался и кое-где ломался.

Подождал Доку, пока он закончил с окурками и спустился ко мне:

«Видишь?» – показал ему придавленные к щебенке ветки баялыча, и Чапа тут же торнулся в них носом, – «машину здесь ставили, а второй или мотоцикла у них не было.»

«Вижу,» – Дока кивнул головой, – «а их, как ты говорил, двое и было. Я окурки сравнил: один сигареты губами держал и только до половины скуривал, а второй фильтр прикусывал, и сигарету вышмаливал полностью, до фильтра.»

Попросив обладателя часов засечь время, вдвоем по слабеньким следам, а где и за Чапой, сосредоточенно их вынюхивавшему, мы из-за бугра метров через двести подошли к асфальту там, где на него вытаскивали машину инкассаторов – где-то здесь и преступники в свое время на него выехали. Дока уже понял, для чего я просил засечь время:

«Две минуты топали,» – сообщил мне, посмотрев на часы.

На первый взгляд многовато – машине инкассаторов требовалось полторы минуты, чтобы доехать до трамплина с того места, где преступники могли их увидеть. Правда, мы шли пешечком и медленно – следы слишком плохо просматривались и Чапа не спешил. Пришлось напарника просить:

«Нужно еще раз за бугор пробежаться. Две минуты нас не устраивают.»

Он тут же глянул на часы и пустился бегом, так же бегом вернулся назад:

«Минута десять туда и минута пять назад,» – дыша как паровоз, доложил результат, – «Я и на верх бугра заскочил, туда на пять секунд больше ушло.»

«Теперь все сходится. У лихих ребят было полторы минуты выехать на асфальт, поставить на нем машину, и из нее убраться. А они, как ты видишь, все могли проделать за минуту десять. Не учитывая, что к асфальту ехали, конечно побыстрее, чем ты сейчас пробежал.»

«Вот гады, что придумали!» – возмутился сыщик-любитель, окончательно уверившийся в криминальном характере происшедшей аварии, и не замедлил поинтересоваться, – «А что мы будем дальше делать?»

Об этом и я думал, пока мы шагали к Уралу, спрятанному от лишних глаз в тех же сопках. Подошли, но Дока не спешил приступать к обязанностям водилы, а топтался возле него , на меня посматривая и ожидая, что на вопрос отвечу.

«Давай с самого начала,» – наконец определился я с мыслями, и Дока изобразил на лице внимание, – «бандиты знали, что деньги должны везти из Мирного в Пионерный, то-есть, они могли жить в одном из этих поселков.» Дока, соглашаясь, кивнул головой. «Но это на первый взгляд,» – он тут же выразил на лице удивление, – «Машина, которую инкассаторам подставили, не из этих поселков точно, потому что найти ее хозяев , даже если и без номеров, и сама сгорела – в чем я сомневаюсь и предпочитаю считать, что ее специально сожгли –труда местной милиции не доставит. Слишком хорошо в поселках все друг друга знают, также как и все машины и мотоциклы, даже если они официально не зарегистрированы.»

«Значит подстроили аварию приезжие, а наводчик был из местных!» – понял напарник то, что я собрался ему донести как вывод из уже сказанного.

«То-то и оно,» – похвалил за сообразительность, и не замедлил огорчить, – «и получается, что ничего большего мы с тобой сделать не можем, нет у нас возможности узнать главное: кто наводчик. А без него и исполнителей искать нечего!»

Дока почесал затылок, с минуту подумал и нерешительно предложил:

«Может, к Михаилу съездим? Предложим свою помощь?»

Михаил – это капитан милиции, Мирненский опер, по совместительству и наш хороший знакомый, можно даже сказать – друг. Волей случая нам с Докой удалось поучаствовать в раскрытии преступления, точнее – убийства. Дело вел Михаил, и очень не хотел, что бы мы ему мешали. Однако получилось так, что главные подозреваемые, и что важнее – железные улики были найдены мной и Докой, и в нужный момент в милицию представлены. Преступников задержали, а мы с Докой стали друзьями Михаила, и могли бы запросто с ним пообщаться. Только не очень верил, что сейчас он станет с нами откровенничать по еще одному делу, к которому, не в пример прошлой работы, мы не имели никакого отношения. Однако факт подставы на асфальте в нужное время и в нужном месте машины, предварительно спрятанной от лишних глаз рядом с дорогой, следы присутствия двух наблюдателей – любителей покурить – на вершине бугра, сделали свое дело: я и Дока уже не представляли, как бросить начатое разбирательство. И от встречи с Михаилом, даже если он пошлет нас к черту, отказаться я не мог. Но Доку сразу же предупредил:

«Только не сегодня и не завтра. Времени у него для нас нет, пока с машиной без номеров разбирается и в банке шерстит, кто бы мог быть там информатором. Получится у него за два дня – и ладно, помощь наша не потребуется. А не получится – мы и подъедем, окурки что ты собрал покажем, сюда свозим, на бугор, откуда инкассаторов высматривали, расчеты наши по времени приведем,» – и видя, что друг мой несколько приуныл, закончил на более радостной ноте, – «Глядишь, и заинтересуем человека!»

Мы еще недолго поболтали – так, о мелочах: на чем и куда преступники с деньгами рванули, если следов мотоцикла или второй машины мы не заметили, как и где информатор из Мирного мог сообщить не местным нужные сведения, ну и т.д. Но все это можно считать пустым трепом – пока у нас не было ничего, что могло бы направить мысли в нужном направлении. Оставалось – для очистки совести – осмотреть то место, где как я предположил, кто-то третий подал сигнал, что идет инкассаторская машина.

Но вышел полный облом – на верху длинного подъема в сторону Мирного был врез в коренных породах, иначе без еще одного трамплина, почище уже известного, дело бы не обошлось, и асфальт уложили на сплошные камни, на которых любые следы заметить невозможно. И даже окурков свежих не нашли, хотя все возможные места осмотрели внимательно. Так что вопрос – как сюда добрался предполагаемый подозреваемый третий и был ли он реально – остался открытым. Так же и сигнал – как можно подать, что бы на расстоянии двух километров его легко увидели. Или услышали?

Домой вернулись в сумерках, и жена сообщила последние новости:

«В Мирном шофер в сознание пришел. Сказал, что смутно видел двух человек, которые подбегали к машине, когда она перевернулась».

«И что они делали?»

Света пожала плечиками: «Этого он не знает, сказал, что сознание потерял.»

«А другие что говорят?» – не мог я остановиться, пока не выпытаю все возможное.

«А другие ничего не могут сказать,» – Света улыбнулась, заметив мое нетерпение, – «они сознание сразу потеряли, и в себя пришли, когда их в больницу привезли.»

«А деньги нашли, или нет?» – продолжал я надоедать, хотя было ясно, что не нашли – об этом Света точно не промолчала бы.

«Ищут», – подтвердила очевидное на сто процентов, – «говорят, на всех дорогах солдат поставили, и по степи они катаются, с автоматами.»

Не с голыми же руками кататься. Преступники оружие имели, на случай, если охранник инкассаторов будет способен дать отпор – пистолет то у него был точно. Кстати, увели его вместе с деньгами, или нет?

Часть восьмая

О вчерашней аварии, трех бедолагах, попавших в больницу, и исчезнувших деньгах утром я не собирался и вспоминать. А открыл глаза – все уже в голове, и заполняют ее так плотно, что другому, более подходящему для начинающегося дня – субботы – места в ней не остается..

Чапа мое некомфортное состояние почувствовал и пытался выразить сочуствие: преданно смотрел в глаза, садился рядом и прижимался горячим боком, пытался лизнуть лицо, а если не получалось, то и ногу.

Пришлось срочно искать работу – отвлечься от наваждения ненужного и по сути бесполезного – все возможное с Докой уже обсудили, и прокручивать в голове еще раз связи между деталями происшествия было пустой тратой времени. К счастью, физическая работа как альтернатива умственной, есть всегда – даже небольшой огород требует постоянного приложения сил, если намерен получить отдачу в виде свежих овощей и фруктов, очень для семьи нужных во время непонятно откуда свалившихся сложностей со снабжением населения продуктами сельского хозяйства. Нужно только определиться с чего начинать – с очередного планового полива, или с менее приятного – уничтожения сорняков. И постараться эти дела закончить побыстрее, что бы успеть посетить родник, мною в прошлую субботу освобожденный от бетонного кольца, а потом и второй, лично выкопанный. Может, на них уже и дикая животина попить ходит?

Для пробы подергав несколько нагло завоевывающих грядки растений, к посадки которых не имел никакого отношения, понял, что желательно начать с полива – из сухой земли сорняки выдираться не желали, а следовательно и искоренять их полностью невозможно. Пришлось развернуть шланг, присоединить к трубе водопровода, и с пол часа развлекаться, зажимая пальцами его конец, что бы разбить единую струю на каскад капель, ничем не отличающийся от дождя.

В землю вода впиталась мгновенно, растения на глазах позеленели, избавившись от пыли. Теперь сорняки выдергивались полностью, и можно начинать их уничтожение. Я умостился на маленькой скамеечке, обеспечивающий определенный комфорт в намечавшейся работе, подмигнул и улыбнулся Чапке за моральную поддержку, но приступить к делу так и не сумел.

Наверное, и Доку занимали те же мысли, от которых я пытался отвлечься, однако он по моему пути не пошел, и появился в огороде, демонстрируя своим видом жуткую озабоченность.

«Почти не спал», – сообщил вместо приветствия, но собачуху не забыл погладить, – «все думал, куда бандиты могли с деньгами смотаться,» – и видя, что я на эти слова не реагирую, добавил, – «Я уже в Мирный съездил, машину сгоревшую посмотрел.»

У нас вчера был разговор, что не мешало бы посетить стоянку возле милиции, куда по идее эту машину должны притащить. Но в партию с места аварии мы возвращались в сумерках, когда разглядеть что-то по настоящему из под забора издали – с чего бы нас к машине подпустили – было невозможно, а потому дело отложили на «потом». Получается, что это «потом» Дока осуществил с первыми лучами солнца.

«И как она выглядит?» – заставил и меня заинтересоваться.

«Обычный бобик, очень старый. Подойти к нему я не мог, но в дырку в заборе видно, что крылья сгнившие, и вообще весь помятый, даже на той стороне, которая в аварию не попала. А цвет не понял, сгорел капитально, внутри одни железки черные. Но», – здесь Дока изобразил некую гордось, – «бак бензиновый в аварии не пострадал, а удар спереди был касательным. Не могла машина загореться, зажгли хозяева!»

«Как мы и считали,» – кивнул я головой, разделив поровну удовлетворение от подтвердившегося вчерашнего предположения, хотя автором был один я.

«Ну да,» – согласился Дока принять предложенное, – «только откуда она, если не Мирненская и не из Пионерного?» – наверное, часть ночи приятель провел в думах и по этому вопросу.

Я уже понял, что моим планам насчет посещения родников осуществиться не дано, а Доку следует занять, иначе не даст мне покоя весь день. Причем занять делом, которое доставит ему удовольствие, или втянуть в кампанию, желательно с пивом или чем покрепче.

Огородом Дока, не в пример меня, не интересовался, пришлось раньше времени – сорняки выдирать так и не начал – предложить непоседе навестить Пашу. Он, конечно, покорно за мной потащился, по инерции продолжая в какой раз объяснять уже известные детали вчерашнего происшествия на асфальте. И сообщенные малость оклемавшимся шофером инкассаторской машины, о которых узнал от жены Ниночки, работающей медсестрой в Мирненской больнице.

Паша был занят: зажав в руке пучек растений, резал их на мелкие кусочки. Я то догадался, для чего это делается, а Дока очень удивился:

«Зачем тебе?»

Хозяин молча собрал резку в старую жестянку, и махнул нам рукой – пошли мол, покажу зачем. Возле сарайчика рядом с большим ящиком, накрытым сверху металлической сеткой, сидел Чапа, тряс своим обрубком и внимательно что-то под сеткой разглядывал. Для гостей была простерта вниз руку: смотрите! Дока с любопытством глянул в указанном направлении, и растянул губы в улыбке – по дну ящика с писком бегала шустрая семейка – цыплята, за которыми я возил куролюба и Людочку (его жену) в Придорожный несколько дней назад. Но сейчас это были уже не крохи, уместившиеся в небольшую коробку, а прилично подросшие бесенята, беспрерывно с писком разбирающиеся в птичьих проблемах.

«Красавцы!» – с гордостью оценил питомцев воспитатель, – «На глазах растут! Пару месяцев – и яйца всмятку лопать будем!»

Но Дока, привыкший обеспечивать семью продовольствием исключительно с помощью ружья, восторгов Пашиных не разделил. Отдав должное его усилиям – «Да, делов с ними куча!» – он не замедлил озвучить свое кредо, – «Я на такое не способен. На мотике покрутиться, побегать по горкам и что-нибудь добыть – это мое. Главное – свобода, а не так вот, каждый день траву резать!» – и обернулся ко мне, ожидая поддержки. Паша же состроил пренебрежительную физиономию, и повернулся ко мне тоже.

«Каждому – свое», – выступил я миротворцем, хотя по жизни в каждом конкретном случае придерживался взглядов или того, или другого. И, что бы не дать им возможности начать разборку по пустому вопросу, попытался перевезти разговор на другую тему, одновременно увлекая ребят за собой, в сторону входной в сарайчик двери, за которой находился закуток хозяина, оборудованный для личного общения с приятелями – был там стол, пара табуреток и старый диван, и где–то – не сомневался – по случаю субботы припрятана бутылка спиртного.

Как и ожидалось, миновать открытую в сарайчик дверь Паша не мог – предложил зайти, выпить «по маленькой». Я не против – лучше выпить, чем поругаться. Но Дока возмутился:

«Еще чего, в такую рань! Я должен кое-куда смотаться!»

Интересно куда – не на трамплин же, где вчера до сумерек с ним топтались. А если в горки, что бы подтвердить и мне, и Паше свою приверженность к определенному образу жизни, в котором ружье стоит на первом месте, то я бы его с удовольствием сопроводил.

«Куда собрался?» – поспешил уточнить намерения, стоя у входа в «антисанитарию», коей Людочка назвала Пашин закуток, где хозяин уже что-то выискивал.

«Родники есть, в яблоневом саю», – от нашего поселка сорок пять километров, там в горках (не очень высоких, но очень крутых) есть водичка, и рядом с одной растет старая плодоносящяя яблоня, – «хочу проверить, ходят ли пить архары.»

«Я с тобой», – выскочило само собой, без предварительного осмысливания, надо ли это делать. А как иначе? Не мог я отказаться от общения с дикой природой, если такая возможность появилась. Тем более родники предлагалось посмотреть редко кем посещаемые.

От Паши мы тут же смылись, озадачив его отказом «отметиться» в дружеской кампании, и разбежались по домам приготовиться к поездке, то-есть предупредить жен, собрать по «тормозку», проверить ружья. А после этого приказать Чапе, который крутился под ногами и постоянно смотрел мне в глаза – возьму или не возьму? – оставаться дома. Конечно, он послушается, но до моего возвращения будет лежать на крыльце, ни пить, ни есть. И вид иметь совершенно убитого горем. Пришлось придумать для него дело:

«Будешь охранять!» – погрозил возле его носа пальцем, – «Никого не пускай!»

Чапа принял озабоченный вид, побегал по крыльцу, и для острастки непонятно на кого гавкнул – показал, что на пост он заступил. Теперь, как я давно убедился, в калитку без сопровождения Светой зайти могут только несколько человек – моих ребят, и компаньонов по утиной охоте, которых Чапа знал отлично и поддерживал дружеские отношения.