В кривом зеркале (30 мая 1909 г.)

Вацлав Воровский

В кривом зеркале (30 мая 1909 г.)

Только для мужчин.

Из Петербурга сообщают сенсационную весть:

«Консилиум видных специалистов, исследовав депутата В. Пуришкевича, нашел, что его болезненная раздражительность объясняется геморроем!!»

Вот, наконец, решение загадки!

Третью сессию почтенный бессарабский депутат подвергается нападкам думского президиума и оппозиции; сколько раз призывали его к порядку, удаляли из зала, исключили на 15 заседаний. А ругали без счета.

И никому в голову не приходило, что виною тут не злая воля молдаванского патриота, а исключительно беспокоящие его шишки.

А он – самолюбивый и гордый – упорно молчал.

«Полюбите меня с шишками, – думал он, – а без шишек меня всякий полюбит».

Насколько бы улучшилось отношение к Владимиру Михайловичу[1], насколько бы облегчилась законодательная работа думы, насколько упростилась бы вся жизнь государства, если бы любовное отношение к аккерманскому избраннику[2] позволило ему нарушить печать молчания!

Вот он вскакивает нервно и кричит одно из своих непечатных крылатых слов.

Буря негодования. Вопль левых. Истерика кадетов. Пожимание плечами октябристов. Призыв к порядку председателем.

А спроси тот же председатель сердечно и просто:

– Владимир Михайлович, да что с вами?

И болезненно-раздражительный депутат ответил бы столь же просто и кротко:

– Простите, но у меня прилив крови.

– А вы бы воспользовались этим средством, – ласково сказал бы председатель, протягивая ему казенную свечку из какао.

И тогда радостной благодатью пахнуло бы на думу от этих добрых, мирных отношений, на ту самую думу, которую теперь превратили в поле брани!

По поводу болезни уважаемого депутата мы запросили одного видного специалиста.

– Скажите, профессор, – поинтересовались мы, – нельзя ли поставить убеждения Пуришкевича в связь с его недугом?

– Несомненно, – ответило нам светило науки, – связь эта не подлежит спору. Представьте себе картину деятельности организма, у которого весьма слабое питание мозга кровью, так как кровь систематически приливает к противоположной части. При этом обмен веществ с головной стороны настолько слаб, что запаса энергии хватает только на сохранение уже приобретенного. Отсюда – охранительный, консервативный образ мысли.

– Да, г. профессор, но ведь Пуришкевич более, чем консерватор…

– Совершенно верно. Прибавьте к вышеизложенному физиологическую необходимость постоянно заботиться не о голове, так сказать, ретроспективное предрасположение. Все мысли человека невольно обращены назад. Он становится органическим ретроградом, реакционером.

– Это ужасно. И неужели это неизлечимо?

– Напротив. Достаточно сделать операцию и исчезнет физиологическая необходимость мышления вспять.

– И вы думаете, что после операции Пуришкевич сможет перестать быть реакционером?

Светило снисходительно улыбнулось.

– Молодой человек, – сказало оно, положив нам руку на плечо, – я вам ручаюсь, что через месяц после операции он примкнет к фракции умеренных, в следующую сессию перейдет к октябристам и – кто знает – может, в недалеком будущем будет левее Маклакова.

Фавн«Одесское обозрение»,30 мая 1909 г.

Сноски

1

Ошибка: Пуришкевича звали Владимир Митрофанович.

2

Аккерманский избранник – Пуришкевич был депутатом от Аккермана (ныне г. Белгород-Днестровский, Одесской обл.)