Високосный, 2008 год

На замечание Платона, что на стороне Семёныча, Николая и Павла летают мухи, бывший номенклатурщик Станислав Семёнович быстро сориентировался и перевёл стрелку естественно на Павла.

– «Так все мухи почему-то к Павлу летят»!».

Что бы это значило? – глубокомысленно подумал писатель. Но со временем мухи добрались и до него.

А мудрый Николай, хотя и бывший на год младше Павла, но выглядевший посолидней своего соседа, вскоре повесил между собой и ним липучку, чтобы перехватывать мух, снующих из угла в угол, от Семёныча к Павлу и обратно.

Из-за этого Павел Александрович, часто лёжа рассказывавший различные истории и размахивавший при этом руками, в том числе больной правой, периодически попадал ею в липучку, при этом естественно смеясь и беззлобно матерясь.

Тоже, как и Семёныч, рано встающий и потому раньше всех готовый к завтраку, сосед Платона Юрий, в очередной раз взял пустые лотки из-под таблеток, чтобы отнести их на медицинский пост.

– «Пойду, отнесу!» – объяснил он всем насторожившимся свои действия.

– «Пойди, сходи к девчонкам! Любишь ты это безобразие!» – беззлобно съязвил Семёныч.

Контингент палат больницы естественно постоянно обновлялся. В соседней палате завёлся даже поп.

За одним из завтраков он попросился на свободное место за стол к Платону и его сопалатникам, обратившись к сидящим:

– «Питающиеся ангелы! Можно приземлиться?».

– «Да! Складывай крылья, батюшка!» – любезно пригласил его Платон.

Вечером в вестибюле к Платону подсел симпатичный, весьма немолодой мужчина, интеллигентной и даже импозантной внешности. Он и раньше подчёркнуто вежливо раскланивался с Платоном в коридоре и в столовой, внимательно присматриваясь, видимо признав в нём своего.

И действительно, Пётр Александрович Журавлёв, старший Платона на пять лет, но выглядевший чуть ли не моложе его, был бывшим номенклатурщиком, работником министерства Общего Машиностроения, к которому относилось и бывшее предприятие Платона, исправным ортодоксальным коммунистом. Даже в свою молодость, увлекаясь стихами, он многие из них посвятил комсомолу.

Через несколько дней Пётр ознакомил Платона с некоторыми из них, оказавшимися высокого качества. И они были посвящены не только руководящей и направляющей, но среди них были и философские, и посвящённые отдельным поэтам, в частности Есенину. Стихи Петра Журавлёва также отличались особой тональностью, ритмом. Они как будто шли под барабанную дробь. Петру тоже понравились стихи Платона.

Долгий разговор двух инженеров-поэтов коснулся разных общих тем, в том числе появившегося в больнице попа. Как сопалатник священника, Пётр поведал Платону, что этот инок всего лишь поп-раскольник, и даже сектант.

В конце этой весны и в начале лета Платону периодически, примерно раз в неделю, стал звонить на мобильник какой-то идиот, или идиотка с номера 8-495-936-35-57 и, помолчав секунду, отключаться.

Они словно проверяли, жив ли этот абонент?

Сосед Платона, Юрий часто пользовался наушниками от портативного радиоприёмника, слушая «Эхо Москвы». Даже когда он одновременно лежал и под капельницей и под наушниками, то всё равно сообщал коллегам, по его мнению, важные новости:

– «В 1901 году температура воздуха в этот день была всего +5, а в 1976 году +34!».

– «А сегодня, сколько будет?» — почти хором не удержались от вопроса коллеги.

– «+26!» – гордо ответил Юрий, подчёркивая свою значимость в их коллективе.

Но комментарий Платона и понятливый смешок Семёныча несколько смазал эффект от сказанного:

– «А сколько дадут, столько и будет!».

В этот момент в палату вошёл единственный из всех курящий Павел.

– «Ну, что? Курилка! Накурился со своими комбайнёрами из третьей палаты?!» – ревниво прицепился к нему опять Семёныч.

Станислав Семёнович Родин, как и Павел, был родом из подмосковной деревни. После школы он закончил ПТУ, став токарем. Затем работал по специальности в опытном цехе НПО «Салют». От военкомата окончил курсы шоферов. Затем работал водителем на продуктовой базе. Потом служил в армии, в ПВО страны, возя полковника. После возвращения в столицу, Станислав женился, остепенился, и поступил в институт.

А далее его ждало успешное продвижение по службе, вплоть до директора завода, работа в аппарате правительства Москвы, загранкомандировки по обмену опытом, старость, болезни и больница.

Но Станислав Семёнович всю свою жизнь сохранял оптимизм, чувство юмора, заводясь на них с полуслова, с полунамёка.

Он долго ждал своей очереди на массаж, и дождался. Пришёл с новостью довольный:

– «У! Медсестра у меня! Насколько высока, настолько и высокомерна!».

Но Семёныч сглазил!

Тут же вошла их медсестра Светлана и попросила убрать всё лишнее из холодильника, в частности хлеб. Выбросить его в ведро.

Павел Александрович первым решился на это, поскольку находился рядом. Холодильник вообще стоял между его кроватью и стеной с входной дверью.

Но другие, не то пошутили, не то укорили Павла, что выбрасывать хлеб нехорошо, бог накажет!

Вскоре Юрий положил в ведро, сверху на хлеб, пустую коробочку.

– «Прячешь, чтобы бог не видел?!» – не удержался от хохмы Платон.

Вскоре, во время бритья Павел нечаянно немного порезал губу.

– «Ты чего, смурной такой?» – спросил его Родин.

– «Да губу порезал» – промычал тот грустно.

– «Так ты губами не шлёпай!» – под смех пахана добавил Платон.

– «Жена дома залижет!» – не удержался, уточняя, и Семёныч, который, впрочем, вскоре порезался и сам.

Он любит позировать, и быть фразёром. Возможно, что в молодости он был импозантным и сексуально раскованным мужчиной! – решил Платон.

И всё ещё поутру Семёныч опять прицепился к Павлу:

– «Смотри! Ты носок не на ту ногу надеваешь!».

В ответ, немного обидевшийся на него Паша, вдруг выдал Семёнычу накопившееся, наболевшее и сокровенное:

– «Поначалу скромным был, а теперь пердеть по ночам начал!».

Периодические взаимные пикирования между Семёнычем и Павлом, особенно после совместного распития, иногда приходилось демпфировать, лежащему между ними Николаю.

Это был добродушный, симпатичный мужчина, обладавший к тому же красивым басовитым голосом, который своим тембром и даже акцентом напоминал Платону одного из его давних дачных соседей Анатолия Пустовойта, уроженца Украины, давно там не жившего.

Тут же и вовремя в разрядку, возникшей было внутри палатной напряжённости, внёс свой вклад и Юрий, сообщив всем радостную весть, что Роман Абрамович согласился не бросать совсем, так ставший ему дорогим и любимым, чукотский народ. На что Платон сразу и быстро сориентировался:

– «Так теперь чукчи будут петь: самолёт – хорошо, пароход – хорошо! Абрамович – лучше!».

В один из дней пребывания в больнице Платон по мобильнику поздравил с 80-летием своего дядю – Виталия Сергеевича Комарова из Санкт-Петербурга.

Сын Платона Даниил с женой Александрой накануне были в Питере и передали Юбиляру совместный подарок – домашнюю метеостанцию (барометр), выбранную в качестве юбилейного подарка Ксенией.

Какого же было удивление и радость, когда оказалось, что дядя об этом даже мечтал!?

И это всё вопреки брюзжанию двоюродного брата Платона Сергея Комарова из Выксы, который доказывал, что такой подарок дяде не нужен.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.