История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг. Том I

Между тем армия Тейлора не могла справиться даже с раздираемой противоречиями и преданной собственным президентом страной. В марте 1847 года новая американская армия во главе с генералом Скоттом высадилась в Веракрусе, чтобы кратчайшим путем добраться до Мехико. Полное отсутствие у Мексики флота сделало Веракрус легкой добычей. В апреле армия «мексиканского Наполеона» была наголову разгромлена и бежала, бросив и так не очень многочисленную артиллерию. В мае 1847 года американцы, приветствуемые духовенством, вступили в город Пуэбла, которому еще придется сыграть ключевую роль в истории Мексики.

Санта-Анна тайно предложил Скотту, армия которого понесла серьезные потери, немедленное перемирие в обмен на 10 миллионов песо, из которых президент-предатель просил немедленно выплатить ему миллион. Скотт сразу же согласился. Оставалось убедить самих мексиканцев, которые не хотели без боя сдавать столицу. Либералы сформировали в Мехико новую армию в 20 тысяч солдат и 100 орудий. По всей стране возникали батальоны местной милиции, готовые к переброске к столице. В августе армия Скотта начала штурм Мехико, который сперва был отбит. Американцы запросили перемирия. Получив подкрепление, в начале сентября захватчики снова пошли на штурм и опять потерпели неудачу. При толковом командовании мексиканцы вполне могли бы полностью разгромить армию Скотта. Но многие генералы-консерваторы отнюдь не хотели победы, которая привела бы к власти их смертельных врагов-либералов. К тому же мексиканцам, не имевшим собственной военной промышленности, катастрофически не хватало боеприпасов: на одну винтовку приходилось в среднем 15 патронов.[16]

Несмотря на героическое сопротивление кадетов военной школы Чапультепека (крепость в одном из районов Мехико), американцы 14 сентября 1847 года заняли Мехико. Муниципалитет оказывал им всяческую помощь. На площадях мексиканской столицы появились виселицы, некоторые католические храмы были превращены в конюшни.

Однако и Тейлор, и Скотт требовали от президента Полка скорейшего формального завершения войны, так как в Мексике развертывалось мощное партизанское движение, не подконтрольное предателю Санта-Анне. В октябре 1847 года партизаны атаковали Пуэблу и убили тамошнего американского коменданта. Из-за партизан снабжение армии Скотта через Веракрус оказалось под угрозой. А иного пути просто не существовало.

2 февраля 1848 года стало самым черным днем мексиканской истории. В селении Гуадалупе-Идальго был подписан продиктованный американцами мирный договор, по которому Мексика за 15 миллионов долларов уступала США более половины своей территории – 2,3 миллиона квадратных километров. Границей между обоими государствами стала река Рио-Гранде, являющаяся ей и до сих пор. Левое крыло либералов в Конгрессе («пурос», т. е. «истинные», «чистые») активно выступало против ратификации договора. Но блок консерваторов и умеренных либералов («модерадос») опасаясь гражданской войны, большинством голосов ратифицировал позорную сделку.

Бенито Хуарес

Унижение извне (как и в России после Крымской войны) резко обнажило внутренние проблемы страны, которая еще фактически так и не сложилась как единое государство. Необходимо было срочно выводить Мексику на путь современного развития. Иначе все могло окончиться окончательной аннексией всей страны США, к чему, собственно, открыто призывали рабовладельцы южных американских штатов. Дело в том, что тогда в США уже было запрещено рабство севернее той территории, на которой оно фактически существовало. Поэтому в поисках свободных земель плантаторы-рабовладельцы обращали свои взоры на соседние Мексику и Кубу.

Почти сразу после войны с США в Мексике разразилась революция. Либералы понимали –, пока церковь и генералитет владеют властью (прежде всего экономической) на местах, современное развитие страны невозможно. Одним из наиболее ярких и радикальных лидеров либеральной партии впервые в истории Мексики стал индеец – выходец из расположенного южнее Мехико штата Оахака Бенито Хуарес.

Он родился 21 марта 1806 года в бедной крестьянской семье и в раннем детстве стал круглым сиротой.[17] Монах-переплетчик, у которого он работал помощником, обучил смышленого паренька грамоте и рекомендовал его для обучения в семинарию. Тогда в Мексике для бедняка это было единственной возможностью получить хоть какое-то образование. Но священником Хуарес быть не захотел и избрал для себя карьеру адвоката. В годы войны с американцами популярный благодаря своей неподкупности (нечастое среди мексиканских адвокатов того времени явление) и доступности для простого населения индеец из народности сапотеков стал губернатором родного штата Оахака. Хуареса отличала редкая для Латинской Америки принципиальность. Никакие дружеские связи не могли заставить его поступиться своими идеалами.

Таким образом, Хуарес, свято веривший в демократию и торжество закона, был прямым антиподом Санта-Анне. После позорного провала в войне с США мексиканский «Наполеон» снова отправился в эмиграцию, на этот раз в Колумбию. В 1853 году, воспользовавшись очередным мятежом консерваторов против правительства «модерадос», Санта-Анна вернулся в страну и захватил власть. В декабре 1853 года он провозгласил себя пожизненным диктатором с титулом «светлейшее высочество». Лидеров «пурос» выслали из страны. Хуарес был вынужден работать в США на табачной фабрике в Новом Орлеане. Казалось, Мексику ждет очередная национальная катастрофа.

Конечно, обойтись без предательства «Наполеон» опять не смог. 30 декабря 1853 года его правительство подписало с США договор об уступке американцам за 10 миллионов долларов территории в 120 тысяч квадратных километров на севере страны. По имени американского посланника в Мехико этот договор стали именовать «сделкой Гадсдена».[18] На этот раз Санта-Анна уже явно переполнил чашу терпения столько раз проданной им родины.

1 марта 1854 года о начале борьбы против правительства заявил губернатор южного штата Герреро неграмотный индеец Хуан Альварес. Из погонщика мулов он выбился в выдающегося офицера революционной армии времен войны за независимость.

Следует отметить, что и тогда, и позднее все вооруженные мятежи и выступления в стране гордо именовались «революциями». Каждое выступление начиналось с провозглашения программы, называвшейся «планом». Как правило, чтобы не запутаться в многочисленных «планах», их именовали по месту провозглашения. Не стал исключением и судьбоносный 1854 год. Провозглашенный восставшими (они нарекли себя армией восстановления свободы) «план Аютлы» требовал немедленного восстановления в стране демократического образа правления и свержения Санта-Анны. Поначалу восставшие находись в очень сложном финансовом положении, но на их сторону стал бывший начальник таможни тихоокеанского порта Акапулько Игнасио Комонфорт. Его отряд занял Акапулько, и повстанцы получили необходимые им средства.

Военная экспедиция Санта-Анны в Герреро в марте 1854 года закончилась ничем, так как восставшие уклонились от сражения с регулярной армией и вели изматывающую партизанскую борьбу. Постепенно народное движение охватило и другие штаты. Пожалуй, впервые с 1810 года восставшие были не отрядом регулярной армии под руководством очередного тщеславного генерала, а действительно революционным войском, ставившим перед собой задачу не просто дорваться до власти, а коренным образом преобразовать страну. Во многом революция 1854–1855 годов стала прообразом великой мексиканской революции следующего столетия.

Опираясь на ресурсы восставших штатов (надо отметить, что в каждом штате Мексики по американскому образцу были запасы оружия на случай образования милиции штата), отряды Альвареса и Комонфорта превратились в регулярные войсковые части и повели с юга и запада наступление на Мехико. «Наполеон» не стал снова пытать свое военное счастье и летом 1855 года бежал из страны.[19]

Новое правительство Мексики, образованное из «пурос» (только военный министр Комонфорт принадлежал к «модерадос»), немедленно провело коренную чистку армии, уволив более 800 реакционных офицеров. Из бедняков и представителей прогрессивных средних слоев начали формироваться части Национальной гвардии – по сути, в противовес коррумпированной и разложившейся регулярной армии. Был принят давно пропагандировавшийся либералами закон о судопроизводстве, лишавший церковь и армию всех судебных привилегий.

В декабре 1855 года с согласия военного министра Комонфорта вспыхнул реакционный военный мятеж. Национальная гвардия, будучи еще толком не сформированной, не смогла оказать сопротивления. Альварес вынужден был передать власть Комонфорту и отступил со своей индейской армией на родину в штат Герреро (индейцы, выходцы с равнины, очень плохо переносили высокогорный климат Мехико).

Однако консерваторы, ободренные первым успехом, решили избавиться и от самого Комонфорта. При поддержке церкви они образовали в Пуэбле из уволенных офицеров Священный легион, провозгласивший лозунг «Религия или смерть!». Но Комонфорт, в отличие от Санта-Анны, был толковым офицером и довольно легко подавил мятеж. Провалилась и попытка мятежников захватить Веракрус и лишить правительство финансовых доходов от крупнейшей таможни страны.

Комонфорт был вынужден качнуться влево и заключить тактический союз с «пурос». Вернувшийся после бегства Санта-Анны из эмиграции Хуарес (бывший министром юстиции в правительстве Альвареса) стал автором закона о полной ликвидации сословных привилегий армии и духовенства. Начавший свою работу в феврале 1856 года Учредительный конгресс утвердил этот закон. В Мексике зарождалась подлинная революция, по сути, ставшая второй войной за независимость. В июне 1856 года министр финансов Мигель Лердо де Техада провел закон, запрещавший церковным и гражданским корпорациям владение недвижимостью. Этот закон потом стал именоваться в мексиканской истории Реформой, и именно вокруг него разгорелась полномасштабная и последняя мексиканская гражданская война XIX века. Кстати, и саму эту войну нарекли «войной Реформы».

Лердо как правоверный либерал предвосхитил российского Столыпина. Он хотел сделать недвижимость частью свободного товарно-денежного оборота. Конечно, прежде всего закон бил по церкви, так как монастырям (т. е. по терминологии закона церковным корпорациям) принадлежали лучшие земли страны. Однако не менее сильно закон ущемлял права и индейских сельских общин – «эхидос», которые тоже владели существенной частью пахотных земель. Причем у индейцев, в отличие от церковников, зачастую не было никаких документов, подтверждавших их право на землю. Они просто обрабатывали ее испокон веков, еще до прихода европейцев.

Конечно, Лердо не был противником индейцев как таковых. Но он, как и Столыпин, полагал, что землю должен обрабатывать частник, считая общину менее прогрессивным укладом хозяйствования. К тому же закон защищал права тех многочисленных крестьян, которые арендовали церковные земли: ведь он обязывал церковь продать свои земли тем, кто их арендует. Причем этот закон больше благоволил бедным земледельцам, чем «освобождение» крестьян в России в 1861 году, осуществленное, как известно, без земли. Если мексиканский арендатор в течение трех месяцев заявлял о желании приобрести арендуемую им землю, то она сразу передавалась в его собственность при условии погашения ее стоимости постепенно (каждый год новый собственник платил около 6 % стоимости).[20] Индейцы – члены «эхидос» – также объявлялись арендаторами и должны были оформить обрабатываемые ими участки в частную собственность. В противном случае земля подлежала продаже с торгов. Неграмотное коренное население страны никак не могло понять, почему оно вдруг должно изменить устоявшийся веками традиционный способ обработки земли. К счастью для большинства «эхидос», вспыхнувшая вскоре гражданская война прекратила реализацию закона.

В конце 1856 года Конгресс занялся более важным делом – выработкой новой Конституции. С ее помощью либералы стремились окончательно покончить с пережитками феодализма и превратить Мексику в некое подобие прогрессивных США. Борьба вокруг Конституции была крайне ожесточенной. Духовенство и консерваторы активно противились закреплению принципа отделения церкви от государства. При поддержке президента Комонфорта в столице проводились демонстрации в защиту «гонимой» религии.[21] Характерно, что, как обычно, либералы, даже самые прогрессивные, абсолютно игнорировали социальные проблемы страны. Они считали, что достаточно отменить все ограничения для предпринимательской деятельности (Лердо мотивировал свой закон именно этим) и обеспечить принцип разделения властей – и страна сразу же заживет счастливой жизнью. Поэтому Конгресс большинством голосов отверг «коммунистические» предложения депутатов Арриаги и Ольверы, предложивших законодательно ограничить величину помещичьего землевладения, а излишки отдать малоземельным крестьянам.

Если бы эти предложения были приняты, вполне возможно, никакой революции в Мексике в XX веке не произошло бы. Ведь мексиканские крестьяне (как и российские) страдали не от отсутствия разделения властей, а от невозможности прокормить себя со своих крохотных клочков земли. Им приходилось за половину урожая арендовать дополнительную землю у помещика. Причем стоимость аренды была столь высокой, что большинство арендаторов влезали в долги и превращались в пеонов – долговых рабов, чье положение напоминало жизнь русских крепостных. Пеоны уже не могли уйти с земли, пока не отработают долг, а в случае их смерти долг переходил на детей.

5 февраля 1857 года мексиканский Конгресс утвердил-таки новую Конституцию – одну из самых прогрессивных для того времени. В Мексике законодательно запрещалось рабство, и любой раб, попадавший на ее территорию, автоматически обретал свободу (этот пункт вызвал особую ненависть «прогрессивной» общественности американских южных штатов, где рабовладение в то время процветало). Ликвидировались все сословные привилегии – «фуэрос», и все жители страны получали одинаковые политические права. Кстати, одна из статей Конституции все-таки запрещала пеонаж, однако на местах помещики вплоть до начала XX века эту статью игнорировали. Были гарантированы основные права и свободы. Духовным лицам запрещалось избираться в Конгресс и на пост президента. Учреждалась Национальная гвардия. Главу государства – президента – избирали всеобщим голосованием на четыре года, депутатов Конгресса – на два (здесь налицо практически полное заимствование положений Конституции США).

Мексиканская церковь немедленно предала Конституцию анафеме, так как туда вошли положения «закона Лердо».[22] Епископы запрещали местным священникам звонить в колокола в честь основного закона. Однако во многих местах население сбивало замки на закрытых церквях и самостоятельно приветствовало Конституцию колокольным звоном. В различных частях страны вспыхнули реакционные мятежи. Одновременно в некоторых штатах крестьяне стали захватывать помещичьи земли. Мексику снова охватила смута.

В этих условиях избранный в ноябре 1857 года на пост президента Комонфорт решил снова придержать «пурос» и организовал военный мятеж в одной из бригад, дислоцированных недалеко от Мехико. Глава выступления генерал Сулоага, естественно, провозгласил свой «план», в котором требовал пересмотра конституции и предоставления Комонфорту неограниченных полномочий. Последний «не возражал». Мятежники арестовали радикальных депутатов Конгресса и председателя Верховного суда Хуареса, который согласно конституции автоматически становился главой государства в случае досрочной отставки президента. Однако когда под давлением церкви мятежники потребовали отмены «закона Лердо», Комонфорт уже не мог их поддержать: слишком много бывших генералов и его друзей обогатились, скупив за бесценок церковные земли. Тогда Сулоага сам стал президентом, а Комонфорт бежал через Веракрус в США. Правительство мятежников признали США, Франция, Испания и, конечно, Ватикан.

Перед своим бегством из столицы Комонфорт успел освободить Хуареса и арестованных вместе с ним депутатов Конгресса. Хуарес в соответствии с конституцией объявил себя президентом и начал решительную борьбу с мятежниками. Его поддержали несколько штатов на севере и юге страны. Началось формирование новой армии, так как регулярные вооруженные силы поддерживали Сулоагу.[23] Сторонники Хуареса (они называли себя конституционалистами) контролировали большую часть территории. И главное – порт Веракрус с его таможенными поступлениями. Однако с деньгами у правительства Сулоаги затруднений не было, так как его щедро субсидировала церковь.

По оценкам английских и американских дипломатов, за конституционалистами шло 70–80 % населения. Тем не менее первые бои с регулярной армией закончились для конституционалистов тяжелыми поражениями. Новой армии требовалось время, чтобы приобрести навыки настоящей войны. Хуарес с трудом координировал действия многочисленных партизанских отрядов, которые очень медленно преобразовывались в более крупные соединения.

На беду сторонников конституции, у Сулоаги был очень талантливый генерал Мирамон, который, в конце концов, оттеснил отряды Хуареса от столицы на малообжитой север. Правительство конституционалистов через США морем прибыло в Веракрус. В феврале 1859 года Мирамон осадил этот город, но на выручку Хуаресу пришли отряды толкового и смелого до отчаяния генерала Дегольядо, неожиданно ударившие прямо на столицу. Мирамон, вынужденный снять осаду, вернулся в Мехико. Дегольядо был разбит.

Гражданская война отличалась невиданным в истории Мексики ожесточением. Консерваторы расстреливали пленных, что для того времени было вещью неслыханной. Хуарес отвечал радикальными декретами, которые ясно показывали, что компромисс между противоборствующими сторонами невозможен. 12 июля 1859 года он провозгласил манифест о «социальной реформе в Мексике», за что консерваторы немедленно окрестили его коммунистом. Если «закон Лердо» лишь предлагал церкви продать принадлежащую ей недвижимость, то манифест Хуареса провозгласил безвозмездную национализацию. Это соответствовало логике военного времени: было абсолютно ясно, что именно церковь финансирует врагов конституции. По церкви наносился и еще более сильный экономический удар: все граждане освобождались от обязательных церковных обрядов (свадьбы, похороны и т. д.), за которые церковь взимала деньги. Регистрация актов гражданского состояния перешла в руки государства. Все мужские и женские монастыри закрывались.[24]

Губернаторы некоторых конституционалистских штатов пошли еще дальше. В некоторых из них священников, агитировавших против Конституции, подвергали смертной казни.

На внешнеполитическом фронте Хуаресу удалось добиться признания со стороны США. Правда, не бесплатно. В декабре 1859 года был подписан договор, предоставлявший американцам право беспошлинного транзита с атлантического на тихоокеанское побережье через узкий мексиканский перешеек Теуантепек. Существенная выгода для США – ведь тогда еще не было Панамского канала, прорытого лишь в 1914 году. Хотя Сенат Соединенных Штатов не ратифицировал этот договор, американцы стали предоставлять Хуаресу займы,[25] и его сторонники получили возможность закупать в США оружие. Вашингтон отнюдь не пылал любовью к конституционалистам, однако США тревожила слишком сильная ориентация Сулоаги на европейские страны.[26] Хуарес же быстро воспользовался американской помощью. Когда мятежники купили в Испании два корабля и начали блокаду Веракруса, Хуарес объявил эти суда пиратскими, и американский флот с согласия законного мексиканского правительства захватил их.

Но на суше, казалось, ничего нельзя поделать против Мирамона, которого церковь объявила «сверхчеловеком». Стоило либералам в октябре 1858 года с большим трудом захватить крупный город Гвадалахару, как Мирамон через месяц довольно легко выбил их оттуда. Тем не менее с начала 1860 года стало сказываться большое численное преимущество конституционалистов. К тому же и у них выросли талантливые военачальники, среди которых блистали генералы Ортега, Эскобедо и Диас. Летом 1860 года с севера и с юга одновременно армии Хуареса начали наступление на Мехико. В августе Мирамон потерпел неудачу, а уже в декабре «сверхчеловек» был разгромлен. На рождество 25 декабря 1860 года после трех лет невиданной вооруженной борьбы, охватившей всю страну, армии конституционалистов вошли в Мехико. Регулярная армия страны впервые (но, как мы увидим, не в последний раз) была разбита армией народной.

В январе 1861 года президент Хуарес обосновался в Мехико. Казалось, страна может наконец-то зажить мирной и упорядоченной жизнью. Но тут на помощь уже разбитым консерваторам, чьи отдельные отряды перешли к партизанской войне, неожиданно пришли внешние силы.

Избранный в июне 1861 года полноценным президентом Хуарес оказался один на один с тотальным банкротством страны. Нечем было платить жалование армии, которая за годы войны стала крупнейшей в истории Мексики.[27] В июле 1861 года мексиканский Конгресс был вынужден заявить о временном приостановлении на два года выплат по внешнему долгу. Это дало желанный повод европейским державам для вмешательства во внутренние дела Мексики. При этом основную часть долга накопило за время гражданской войны консервативное правительство Мирамона, получив кредит у швейцарского банкира Жеккера, принявшего впоследствии французское подданство. Жеккер, в свою очередь, был известен тем, что давал деньги почти всем влиятельным сановникам Второй империи во Франции. В частности, 30 % облигаций мексиканского долга Жеккер предложил герцогу де Морни (сводному брату Наполеона III, сыну его матери и одного светского франта, самому влиятельному министру Второй империи). После этого по наущению де Морни колебавшийся ранее Наполеон принял решение завоевать Мексику и заставить ее платить по всем счетам.

Итак, душой новой интервенции против Мексики опять стал Наполеон, на этот раз почти настоящий. Император французов Наполеон III был родным племянником великого дяди и считал, что унаследовал от того талант полководца. Казалось, для этого самомнения есть все основания. В 1853-1855 годах французы вместе с англичанами поставили на колени Россию. Ту самую Россию, которая в 1812 году победила великого дядю. В 1859 году армии Наполеона III разгромили Австрию – еще одного исторического противника семейства Бонапартов. Оставалось только превзойти Наполеона I еще и на американском континенте, где у великого корсиканца дела в свое время явно не ладились. В 1803 году он был вынужден продать громадные территории в бассейне Миссисипи США, а затем еще и проиграл войну против лидера чернокожих повстанцев на Гаити Туссена-Лувертюра.

Когда в 1861 году мексиканские эмигранты-консерваторы появились в Париже, Наполеон III слушал их весьма благожелательно. Ведь они предлагали ему или любому из его родственников мексиканский престол. Якобы измученные безбожником Хуаресом добрые католики-мексиканцы только и ждут заморского принца-избавителя.

Однако без господствующей на море Англии Наполеон не мог решиться на вторжение в Мексику. И тут как раз подоспел понятный англичанам предлог – прекращение обслуживания мексиканского долга. К тому же в апреле 1861 года в США началась кровопролитная гражданская война, и доктрины Монро можно было не опасаться. Британский премьер-министр Пальмерстон решил позволить Наполеону от имени держав-кредиторов разбить Мексику и тем самым насолить американцам, которые тоже были не прочь прикупить себе еще кусок территории южного соседа. Самого французского императора Пальмерстон считал «надоедливой посредственностью по имени Наполеон III, в чьем мозгу глупые идеи размножаются как кролики».[28]

31 октября 1861 года в Лондоне была подписана конвенция Франции, Испании и Англии, согласно которой три страны обязались совместными усилиями взыскать мексиканские долги вооруженным путем. Даже по меркам того времени претензии к разоренной войной Мексике выглядели слишком натянутыми. Тем более что 23 ноября 1861 года мексиканский Конгресс сам же и отменил свое июльское постановление о долговом моратории. Но Наполеона долги интересовали теперь уже мало. Чернышевский справедливо описал суть тогдашней французской политики: «…надобно мешать устройству дел у других народов, чтобы держать их в бессилии и в зависимости от себя».

Уже в декабре 1861 года испанские войска с Кубы заняли Веракрус. В январе 1862 года к ним присоединились англичане и французы.[29] Французы потребовали неукоснительного соблюдения соглашения Мирамона-Жеккера, а в качестве гарантии уплаты долга настаивали на своем праве оккупации Веракруса и установлении французского контроля над сбором таможенных пошлин. Хуарес решил сманеврировать и расколоть единый фронт интервентов. 19 февраля 1862 года в местечке Ла-Соледад была подписана конвенция между Мексикой и тремя державами, по которой мексиканское правительство соглашалось на продолжение переговоров о долге. Хуарес даже согласился, что на время переговоров иностранные войска смогут занять три мексиканских города – Кордову, Орисабу и Теукан. Англичан и испанцев это удовлетворило. Тем более что никакой обещанной эмигрантами-консерваторами народной поддержки в Мексике они не заметили. В этих условиях возможная война грозила затянуться. Британский премьер Пальмерстон решил, что будет весьма неплохо позволить слишком амбициозному Наполеону завязнуть в далекой Мексике и отвратить его аппетит от европейских дел.