Острая любовная недостаточность

– Я тебя удивил? – спросил свекр, с тусклой насмешкой глянув на нее.

– В какой-то степени, – ответила она.

– Я и сам удивлен. Ведерников свалился как снег на голову.

«Снег – субстанция холодная, а если еще и на голову! Может, у Алексея Антоновича что-то отмерзло под крышкой черепа?» – подумала Марьяна.

– Решение окончательное? – спросила она.

– Нет, конечно.

– Может, нужно подумать, на солнышке постоять?

– На солнышке? – Алексей Антонович с иронией глянул на нее. – После того как снег на голову упал?

– До того, как произойдет слияние и поглощение.

– Насчет поглощения ты зря. – Шуринов качнул головой. – Мы с Ведерниковым в одной весовой категории, но по разным углам ринга. Конкуренция у нас.

– Я в курсе.

– А для Демьянова мы оба соперники. Он ведь и на Ведерникова наехал. Что тебя смущает во всей этой истории?

– То же, что и вас. Ведерников сам сделал вам предложение. Значит, он видит в нем выгоду прежде всего для себя.

– Объединение выгодно и для нас. Ты должна понимать почему.

– Думаете, объединенная компания будет не по зубам Демьянову?

– Я уверен в этом.

Марьяна кивнула, пытаясь настроить себя на одну волну с боссом. Алексей Антонович уже много лет в бизнесе, ему видней, как вести дела. Она же тут без году неделя. У него – опыт, знания, а у нее – всего лишь сомнения, на которых далеко не уедешь.

– Выпить есть? – спросил Шуринов, потирая грудь на стыке ребер.

Марьяна удивленно вскинула брови.

– Ну да, откуда у тебя! – Он улыбнулся.

Она качнула головой. Дело не в самой выпивке, а в желании принять на грудь. Оно не совсем здоровое. Будь Шуринов уверен в необходимости грядущей сделки, он выпил бы в компании с Ведерниковым. А он желает хлебнуть в одиночестве. Значит, его одолевают сомнения. Не все так просто.

– Не пьешь, не куришь, – в раздумье проговорил Алексей Антонович.

Марьяна посмотрела на него с легким удивлением. Разве это плохо?

– Красивая, не гулящая, умная, – продолжал он. – Редкое сочетание.

– Это вы к чему, Алексей Антонович? – Она с подозрением глянула на него.

– Да к тому, что Игнату повезло.

Марьяна едва заметно повела подбородком. Нет, не из-за Игната он завел этот разговор. Какая-то крамола завелась у него в мыслях, и она это почувствовала.

– Плохо, что мужчины к тебе липнут.

– Да, – согласилась она.

– Для Игната плохо и для тебя. А если это для дела хорошо?

– Я вас не поняла.

– Ты же видела, как Ведерников на тебя смотрел.

– Как он на меня смотрел? – Марьяна распахнула глаза.

– Как-как!.. Видела ты все. Да и я тоже. Он очарован тобою!

– Допустим. И что?

– Очарованный мужчина слаб. Этим можно воспользоваться.

– Как? – резко спросила она.

– Если вдруг Ведерников пригласит тебя на ужин, откажи ему. А если на обед, соглашайся. Это по большей части деловая встреча. Задавай ему вопросы. Как, что, почему? Я хочу знать, в чем подвох.

– Значит, он все-таки есть?

– Все возможно. Ты согласна? – Алексей Антонович смотрел на Марьяну едва ли не умоляюще.

– На обед – возможно. На ужин – точно нет.

Марьяна и сама хотела выявить червоточину в намерениях Ведерникова. Значит, не стоит отказываться от деловой встречи в непринужденной обстановке. Красота – главное оружие женщины. Нужно быть совсем глупой, чтобы не понимать этого. Но этим оружием нужно еще уметь пользоваться, стрелять глазами на расстоянии, не опускаться до рукопашной схватки.

– Да, ужин – это слишком, – в раздумье растягивая слова, не очень уверенно проговорил Шуринов.

Возможно, он был не прочь отправить Марьяну и на ужин.

– Ты же не думаешь, что я толкаю тебя в постель к этому фрукту? – осведомился вдруг Алексей Антонович.

– Не совсем, – ответила она.

– Что значит не совсем? – Свекр подозрительно глянул на нее.

– Обед – не совсем ужин. Алексей Антонович, я понимаю, вы сейчас на распутье, вам страшно, вы боитесь прогадать. Но не надо сходить с ума.

Какое-то время Шуринов растерянно смотрел на нее.

Потом взгляд его прояснился, и он сказал:

– Да, дочка, ты совершенно права. И обед не нужен. Прости меня. Забудь все, что я тебе сейчас наговорил.

– Я вас ни в чем не упрекаю. – Марьяна принужденно улыбнулась и перевела взгляд на компьютер.

Мол, у меня много дел, мне нужно работать.

Именно так и понял ее Шуринов. Прежде чем покинуть ее кабинет, он еще раз извинился.

Простуда подкралась едва слышно. Вчера утром она лишь слегка облизнула его глотку и затихла, как будто ее придавил иммунитет. Весь прошлый день Игнат чувствовал себя прекрасно, а сегодня притаившаяся зараза коварно атаковала его по всем фронтам. В носу пробка, в груди свербящая тяжесть. Да еще и температура поднялась, разлилась по костям, ознобом разошлась по крови.

– Я, наверное, сегодня дома останусь, – сказал он.

Игнат чувствовал себя ребенком, который не желал идти в школу и радовался простуде. Но вместо мамы перед ним сидела жена. Казалось бы, достаточно было поставить ее перед фактом. Однако Игнат смотрел на Марьяну так, как будто спрашивал у нее разрешения.

– Да, конечно, – сказала жена.

Она не могла ответить иначе. Он точно это знал, но все-таки спросил. Потому что привык во всем искать ее согласия. Марьяна вела его по жизни. Мягко, без принуждения, но уверенной рукой. Она и сама такая – внешне мягкая, а изнутри железная.

Игнат хорошо помнил, как собирался жениться на ней. Он обещал Марьяне золотые горы, которые мог насыпать отец, а она выбрала самостоятельность, готова была отправиться с ним в неизвестность и начать жизнь с чистого листа. Это могло оказаться дешевой бравадой, за которой скрывалось желание прибрать к рукам сына богатых родителей, но сейчас Игнат так не думал. Марьяна действительно могла начать путь к успеху с нулевого цикла. Она реально сильная женщина, упорная, выносливая, терпеливая. Ее работоспособности мог бы позавидовать сам Сизиф.

Марьяна вышла за него замуж. Они уехали в деревню, где отец по случаю приобрел дом и кустарный цех по производству тротуарной плитки. Это дело находилось в запущенном состоянии. Игнат собирался его поднять, вывести на рентабельный уровень, но у него вдруг опустились руки. Ему захотелось домой, к родителям, в обеспеченный быт.

Но Марьяна не позволила ему сдаться. Игнату пришлось доводить дело до конца. Она правильно тогда поставила вопрос. Дескать, ты даешь результат или переходишь в разряд жизненных неудачников. Марьяна привела его к успеху, заставила поверить в себя.

Потом они вернулись к нормальной жизни. Игнат пошел на завод заместителем директора, а она – в бухгалтерию. Через год Марьяна возглавила ее, еще через два приняла финансовый отдел всей компании, которой владел свекр. Сейчас она и вовсе финансовый директор.

А Игнат так и остался на заводе. Он занял директорское кресло и крепко держал руку на пульсе событий. Но если Игнат вдруг исчезнет, то завод продолжит работу в прежнем режиме. Потому что там был Игорь Андреевич Бельчинский, его заместитель, на котором фактически все держалось. Именно Бельчинский управлял заводом, а Игнат контролировал его самого. Автоматический режим работы, что в этом плохого?

Марьяна, правда, не разделяла его оптимизма. Она считала, что Игнату надо бы посерьезней относиться к своей работе, но и мозг ему не выносила. Даже не спрашивала, как пойдут дела на заводе без него, знала, кто такой Бельчинский.

Марьяна не задавала вопросов. С одной стороны, это хорошо, а с другой – обидно. В ее молчании слышался немой упрек. Игнат вроде бы и неплохо справлялся со своей работой, был в курсе всех дел и событий, разбирался в тонкостях производственного процесса, но Марьяне этого не хватало. Она всерьез считала, что Игнат пока не готов занять место своего отца. Это ей не нравилось.

Но ведь Игнат работал на пределе своих возможностей. Да, благодаря ей. А ему очень хотелось бы забить на работу и завалиться на диван перед игровым компьютером. Да и социальные сети зовут.

– Может, и ты останешься? – спросил он.

– Хорошо.

Марьяна не могла ответить отказом, но это ее «да» прозвучало со скрипом. Она взглядом дала ему понять, что у нее много работы. Жена умела давить на психику мужа.

– А как же «Стройкамень»? – спросил Игнат.

Отец желал знать о состоянии дел в компании, с которой хотел объединяться, и Марьяна помогала ему собирать информацию. Работа сложная, кропотливая и очень ответственная.

– Ничего, и без меня обойдутся. – Она улыбнулась, настраивая себя на заботу о заболевшем муже, но голос ее высушивало сомнение.

– А если нет?

– На самом деле все очень серьезно. Твой отец – как сапер на минном поле. Одна ошибка – и все.

– Что – все?

– Ты же знаешь, что такое бизнес. Это карточный домик. Выдернут Демьянов или Ведерников не ту карту, и все посыплется.

– Может, ну его к черту? Продать все и жить спокойно.

– Плохие активы, – напомнила Марьяна.

– Это не критично. – Игнат поморщился.

Отец постоянно привлекал инвестиции, которые разбавляли его долю, брал кредиты в банке, утяжеляя долговое ярмо. Весь бизнес, принадлежащий ему, можно было оценить в десятки миллионов, а продать – за единицы. И все из-за так называемых плохих активов, вложенных в производство и работавших на семейный бюджет. А деньги, вырученные за хорошие активы, можно было очень быстро проесть.

Игнат все понимал и все же склонялся в сторону компромисса. Война с тем же Демьяновым могла закончиться полным разорением. А то и гибелью отца.

Опасность грозила и Марьяне. Она сейчас находилась в центре событий.

– Твой отец хочет сохранить свой бизнес и оставить его тебе. Что за пораженческие настроения, дорогой мой? Температура?

– Да. – Он вымученно улыбнулся.

– Давай в постель.

Марьяна сходила в аптеку, принесла лекарств, измерила температуру, дала мужу жаропонижающее и только тогда отправилась на работу, куда так рвалась. Игнат не мог удерживать ее. Ведь дело касалось благосостояния всей их семьи.

Марьяна ушла, а ближе к обеду появилась мама. Красивая, стильная, моложавая. Фееричная и фонтанирующая. С мягкой доброй улыбкой.

– Заболел, мой маленький? – спросила она, с материнской жалостью поглядела на Игната и приложила губы к его лбу, чтобы измерить температуру.

– Да нормально все, – сказал Игнат.

Температура спала, озноба не было, и на больного он не очень-то походил. Гладко выбритый, в спортивном костюме, на заправленном диване, перед экраном телевизора. Мама и не узнала бы о его болезни, если бы отец не проговорился. А тот в курсе, поскольку заболел не просто его сын, а директор завода.

– Где же нормально? Ничего, мамочка тебя сейчас полечит. А Марьяна где?

– А ты не знаешь? На работе Марьяна.

– Как же так? Муж болен, а она!.. – Мама безнадежно махнула рукой.

Вид у нее был такой, как будто Марьяна не работала сейчас, а гуляла налево и направо.

– А ничего, что Марьяна меня уже полечила? – Игнат кивнул на тумбочку, на которой стояла бутылка с водой, окруженная таблетками.

Но мама даже не глянула на лекарства. Как будто их и не было. Эта поганка Марьяна совершенно не заботилась о здоровье мужа.

– А чай с малиной где? – Она всплеснула руками и отправилась на кухню.

– Какая малина? Температуры уже нет! – крикнул ей вслед Игнат, но мама его не услышала.

Она вернулась со стаканом теплого молока и сказала с упреком, адресованным Марьяне:

– Малины я у вас не нашла. Меда тоже.

– Может, плохо искала? – спросил Игнат.

Но мама как будто не услышала его.

– Хотя бы молока попей.

Она едва ли не силой заставила его взять стакан с молоком.

– Спасибо, – сказал он, не дожидаясь, когда мама потребует от него слов благодарности.

Она могла потребовать и даже заставить. Когда-то для Игната не было человека милей и добрей, чем мама. Потом в его жизни стали появляться девушки. С Агатой она разлучила сына хитростью и обманом. Через своего любовника подговорила Толика Бойкова. Тот сказал, что Агата ждет от него ребенка.

Да, у мамы был любовник. Игнат узнал об этом лишь после того, как получил пулю в грудь. Миша Огарков пытался совратить Марьяну, потерпел фиаско, усыпил ее и сфотографировал в своих объятиях.

Игнат купился на эту подлость и прогнал Марьяну. В итоге она попала в лапы самого настоящего психопата. Хорошо, что Игнат раскусил хитрость матери и отправился за ней. Плохо, что Солодов смог выстрелить ему в грудь из обреза. Потом появился Никита, который спас и его, и Марьяну. Это было еще хуже.

По большому счету, Игнат получил пулю в грудь именно из-за мамы. Виной тому было ее коварство, направленное против Марьяны.

Игнат долго не разговаривал с мамой, старался держаться подальше от нее. Но про любовника отцу так и не сказал. Марьяна тоже хранила тайну.

Мама заискивала перед сыном и невесткой и в конце концов заслужила прощение. Но ненависть к Марьяне не давала ей покоя и время от времени пробивалась наружу. Сейчас мама с удовольствием кидала камни в ее огород.

– Что-то ты часто стал болеть, – сказала мама и опустилась в кресло с чувством исполненного долга.

Вид у нее был такой, как будто она разгрузила вагон с лекарствами для сына.

– Где часто? Полтора года уже не болел.

– Это все потому, что тебе не о ком заботиться. Марьяна сама о себе подумает. Она баба здоровая, хоть воду на ней вози. – Мама поморщилась так, как будто речь шла о какой-то деревенщине, о которой и думать неприятно. – А ребенка у вас нет.

– При чем здесь ребенок? – Игнат скривился.

– Как это при чем? Что за семья без ребенка? Было бы тебе о ком заботиться, ты бы не заболел. А так брошенный, покинутый.

– Кто брошенный? Марьяна на работе!

– Как будто ее там кто-то держит, – проговорила мама и пренебрежительно хмыкнула.

– Держат! Ты прекрасно знаешь, что сейчас решается судьба нашего бизнеса.

– Вот я и думаю, как бы Марьяна нам подножку не подставила.

Игнат ничего не сказал, но побагровел от злости. Мама глянула на него и прикусила язык. В таком состоянии он запросто мог показать ей на дверь.

– А ребенок вам все-таки нужен, – скороговоркой выдала она. – Вам ребенок, а нам внук. Или мы этого не заслужили?

– Все будет, – выдавил из себя Игнат.

Вулкан, разбуженный мамой, клокотал в его душе.

– Скорее Анна родит, – с усмешкой сказала мама.

Аньке шестнадцать лет, а ее жизнь уже зарешечена мамиными советами. С мальчиками не дружить, плохих девочек обходить стороной. А хороших на свете нет. Чрезмерная опека со стороны родителей у девочек ничем хорошим не заканчивается. Чем жестче запреты, тем крепче желание их нарушить. Как бы Анька назло матери не согрешила.

Мама не захотела переключаться на больную для нее тему.

– Агату недавно видела, – сказала она. – С мальчиком. Такой чудесный ребенок. На тебя похож.

– Агату? – Игнат глянул на мать в ожидании подвоха.

– Виновата я перед тобой, сынок. Был грех. Но кто же знал, что у вас с Марьяной не будет детей? Если бы я знала…

– Так тот ребенок не от меня. Толик сказал.

– А если Толик соврал?

– А почему это, интересно, он мог соврать? – с сарказмом спросил Игнат.

– Я же сказала, что виновата перед тобой! – Мама покаянно приложила руки к груди.

– Вот и молчи, если виновата.

– А в чем Агата виновата? В том, что я повела себя глупо? А если она воспитывает твоего ребенка?

– А если нет?

– А если она воспитывает моего внука? – с надрывом в голосе спросила мама.

– Это ребенок Толика, – сказал Игнат и хмуро, исподлобья глянул на нее.

Он и сам думал, что Агата могла родить от него, но старался не травить себе душу и глушил эти мысли.

– Толик мог и соврать.

– Чего ты хочешь? – сквозь зубы спросил Игнат.

– Ничего я не хочу. Просто говорю. Агату на днях встретила. Сына Антоном зовут. В честь твоего дедушки.

– Это Агата тебе сказала?

– Нет. Но не зря же она так назвала сына.

– А Толик был двумя руками за?

– Она живет одна.

– Хочешь, чтобы я избавил ее от одиночества? – спросил Игнат и язвительно усмехнулся.

– Я этого не говорила! – От возмущения мама набрала полную грудь воздуха, а выдохнуть не смогла.

Игнат напрягся, наблюдая за ней. Вдруг от сильной нагрузки на легкие заклинило дыхательные мышцы?

– Бросить Марьяну и уйти к Агате. Ты на это меня толкаешь? – спросил он.

Мама испуганно мотнула головой. Она никак не могла выдохнуть.

– Эй, что с тобой? – Игнат соскочил с дивана, склонился над ней.

В этот момент живот ее и грудь пришли в движение. Послышался звук, с каким выходил воздух.

Она облегченно выдохнула.

– Нормально все? – озадаченно спросил он, возвращаясь на место.

– Нормально – это когда сын не кричит на мать, – сказала она и улыбнулась одними губами.

– Я на тебя не кричал.

– От Марьяны уходить не надо. Даже если она не может родить тебе ребенка.

– Она может!

– Нет! Причина тебе прекрасно известна. Она жила с мужчиной. Ты его знаешь. Это Трофим Высоков. Марьяна делала от него аборт. Вот и бесплодие.

– Хватит! Я не могу больше слышать эту чушь! – Игнат поднялся с дивана, и мама пугливо шарахнулась от него так, как будто он собирался ее ударить.

– Если твоя мать несет чушь, то ей и делать здесь нечего! – заявила она, резко повернулась к нему спиной, в приступе оскорбленной невинности вскинула голову и стремительным шагом вышла из комнаты.

Чуть погодя хлопнула входная дверь. Игнат даже не пытался остановить маму. Но когда она ушла, его злость на нее трансформировалась в обиду на Марьяну.

Ведь у нее действительно были отношения с Трофимом Высоковым. Она могла сделать от него аборт. Еще за ней до сих пор бегает Никита, брат Трофима. Может, она избавлялась и от его ребенка? Вдруг они встречаются втайне от Игната? Вчера, например, Марьяна вернулась домой в девятом часу вечера. Чем не повод для размышления?

Глава 3

Если мужчина пригласил женщину на обед и она ему не отказала, то он вправе рассчитывать на ужин. А кто дамочку ужинает, тот ее и танцует. Логика простая, но железная.

Марьяна Ведерникову не отказала. Но посоветовала ему ресторан в Москве. Горанск – город маленький, слухи в нем разносятся так же быстро, как и рождаются. Она не собиралась изменять мужу, но ему лучше не знать об этой встрече. Алексей Антонович в курсе. Ведь он сам недавно подталкивал ее принять приглашение.

– Марьяна, у вас безупречный деловой костюм, – сказал Ведерников, едва официант принял заказ. – Но смотритесь вы так, как будто на вас вечернее платье.

– Это ваши фантазии, Евгений Романович, – сказала она и скупо улыбнулась.

– Может быть, – не очень весело проговорил он.

– Сразу хочу сказать, что вечернего платья не будет. И бального тоже. Это деловая встреча.

– Что мы с вами должны обсудить?

– Не знаю. Это вы пригласили меня, а не я вас.

– Но вы же не отказались.

– Возможно, я рассчитываю на место финансового директора в объединенной компании. – Марьяна усмехнулась, давая понять, что шутит.

Но в ее взгляде робко высветилась лукавая искорка. А может, это и не совсем шутка?

– Как скажет Алексей Антонович, так и будет. Или вы сомневаетесь в том, что мы с ним на равных правах? Честно скажу, что претендую на лидерство. Но в пределах устава.

– Откровенное признание.

– Что бы вы могли предложить мне взамен? – с задорной иронией спросил он.

– Такое же признание.

– Я весь внимание.

– Я буду мешать вашим планам.

– Даже не знаю, что сказать. – Он улыбнулся. – Я представляю свою компанию в гордом одиночестве, а вас двое – вы и Алексей Антонович. Я мог бы заявить протест, но я не хочу остаться без вас. Вы необыкновенная девушка, Марьяна.

– Женщина, – поправила она.

– Если только в том смысле, что деловая. А то, что вы замужем, для меня не имеет никакого значения.

В ответ Марьяна выразительно глянула на собеседника. Мол, неужели?

– Я и сам женат. Мы бы могли встречаться втайне от своих половинок. Так же, как сейчас.

– Почему же втайне? Я, например, обязательно скажу мужу, что обедала сегодня с вами. Что здесь такого?

– Ничего. Но это же только начало.

– Ничего не будет. Это невозможно.

– Почему?

– Хотите, чтобы я перед вами объяснялась? Это вряд ли. Давайте не будем портить наши отношения. Они вполне могут быть теплыми и без всяких глупостей.

– Любовь – это глупость?

– Я сейчас уйду. – Марьяна обозначила предстартовое движение.

Она действительно могла подняться и уйти.

– Все! – Ведерников приподнял руки.

Мол, сдаюсь.

Официант подал салат из рукколы с тигровыми креветками. Марьяна поблагодарила его отстраненным кивком, взяла вилку. Перед Ведерниковым оказался салат из кальмаров. Марьяна усмехнулась незаметно для него. Блюдо из обрубленных щупалец для мужчины, которому женщина только что укоротила лапки.

– Может, все-таки шампанского? – спросил он.

Марьяна покачала головой, предупредительно глянула на него. Она изначально отказалась от спиртного, и уговаривать ее было бесполезно.

– А я, знаете ли, закажу коньячку. Выпью за наши теплые отношения.

Марьяна едва заметно кивнула. Как ему будет угодно. Пусть хоть упьется, ей все равно. Лишь бы только чушь не городил.

Ведерников заказал коньяк, выпил, повеселел.

– Вы меня покорили, Марьяна. Честно скажу, как в первый раз заглянул в ваши глаза, так и пропал. Просто не смог повернуть назад.

– Давайте сменим тему.

– Я так понимаю, у нас сегодня день честных признаний. Так вот, я скажу вам, что Демьянов произвел на меня очень тяжелое впечатление. Как будто танком проехался. Нет, мне не стало страшно. – Ведерников задумался. – А может, и стало. Наверное, потому и поехал к Алексею Антоновичу. С бухты-барахты. А потом опомнился. Не так уж страшен этот Демьянов, как его малюют. Мне совсем необязательно объединяться с Шуриновым. Но если я откажусь от сделки, то потеряю вас, Марьяна. Не смогу видеться с вами. Или нет? Может, к черту эту сделку? Я же вижу, что вы сомневаетесь в моей искренности.

– Не сомневаюсь. – Марьяна пожала плечами.

– А я сомневаюсь. Не уверен в своей выгоде. Может, пусть все остается как есть? Зачем нам это слияние, если мы и без того вместе, ты и я? – Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Разве мы с вами на «ты»? – с негодованием спросила она, поднялась и вышла из-за стола.

Но Ведерникова это не очень расстроило.

– Ты можешь уходить, – сказал он, приложив руки к груди. – Но не сможешь. Потому что ты уже здесь, в моем сердце.

Марьяна хотела было съязвить по этому поводу, но промолчала. Она не боялась Ведерникова, но все же решила воздержаться от комментариев. Тем более что он действительно мог в нее влюбиться. Если так, то зачем оскорблять его в лучших чувствах?

Простуда отступила, остался только кашель, но сироп из подорожника подавил его, как Древний Рим – Грецию. Игнат разошелся не на шутку, покорил практически весь мир в пределах виртуальной карты. Осталось совсем чуть-чуть, чтобы почувствовать себя великим властелином. Работа потерпит до завтра. Игнат уже позвонил Бельчинскому, отчитался перед Марьяной и снова взялся за компьютер.

Он не стал обострять отношения с женой. Успокоился, остыл. Не могла Марьяна крутить с Никитой в настоящем. А прошлое, то, которое до него, не в счет. Если аборт и был, то в другой жизни.

Игнат уже почти добил Египет, когда в дверь позвонили. Он глянул на часы. Для Марьяны еще рано. Неужели мама?

Но за дверью, в межквартирном тамбуре, стояла Агата. Все такая же худенькая, с милым нежным личиком, но уже без прежней детской наивности. Повзрослела она, похорошела. В весе после родов не прибавила, но грудь стала заметно больше. Женская зрелость ей к лицу. Стильная прическа, мягкий, явно профессиональный макияж – видно, что из салона красоты. Одета хорошо. Можно даже сказать, вызывающе. Платье не самое короткое, но облегающее, туфли на высоком каблуке.

– Привет! – выдавил из себя Игнат.

Не хотел бы он сейчас увидеть себя в зеркале. Вытаращенные глаза, вытянутое лицо, приоткрытый рот. Да и вид у него неряшливый – волосы немытые, на щеках щетина. Футболка, шорты – все мятое.

– Ты хотел меня видеть?

Она старалась преодолеть смущение, но маска невозмутимости на ее лице расползалась под натиском эмоций. Напускное равнодушие выпаривалось из взгляда, как эфир со дна открытой склянки.

– Неужели?

– А разве нет? – Агата смутилась еще больше.

– Кто тебе такое сказал?

Она окончательно поплыла. Щека дернулась, на глаза навернулись слезы.

– Я пойду! – Она резко повернулась к нему спиной, чтобы уйти и чтобы не расплакаться у него на глазах.