Пастбищный фонд

Николай Андреевич Вокуев

Пастбищный фонд

© Вокуев Н. А., 2017

Выражаю особую благодарность жителям села Самбург, оленеводам участникам обсуждения пастбищного фонда, друзьям и соратникам, оказавшим помощь в работе над книгой.

В книге использованы сведения из третьего тома поимённой книги «Память» по Тюменской области, год издания: 1994 год.

Введение

Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью.

С чего начать, о чём писать, что вспомнить?

Ответить на эти вопросы, значит определиться с темой работы над книгой. Известные писатели написали уникальные книги об исторических открытиях, походах, политических победах. И у меня, на этом отрезке жизненного пути были, я надеюсь, и будут, соприкосновения с политической жизнью, но сегодня разговор не об этом. Я же, в этой книге хочу, дорогие мои читатели, рассказать о времени моих предков, родителей, о времени, в рамках которого они, дорогие мне люди, учились, жили, созидали, по-своему строили наше общество и стремились устранить всё, наследством доставшее от прошлого, негативное, чтоб нам подарить светлое, доброе, уютное будущее. То общество, в котором жить комфортно, где миллионам людей чужда алчность и жажда наживы, а формула жизни – свобода и гуманизм. Я благодарен судьбе, людям, честным и бескорыстным, с которыми приходилось общаться, работать, чем необычным, социально значимым событиям, которые произошли в моей жизни…

Хорошо! не буду Вас, уважаемые, утруждать философскими умозаключениями, либо вышесказанное, это тема следующей работы, а перейду к обещанной книге. Я назвал это КНИГОЙ, не знаю, может просто фото-альбом, судить Вам.

1960 год! На первый взгляд начавшийся год ни чем вроде и не отличался от предыдущих. Год как год. Зима наступила, как ей и положено, в свои календарные сроки. Не было, из рассказов родителей, резких морозов. Начало зимы радовало погодой. Радовало, может, кого и огорчали, не обычно обильные снегопады.

Снег валил щедро, почти каждую неделю. Земля лежала объятая в тёплую, мягкую, удивительно белую шубу. 1960 год. Кто- то из учённых нарёк этот год «годом Африки», не знаю – справедливо ли это, но тогда, в далёкое время можно было, то и дело слышать в радио, которые пусть не повсеместно, но были в тундре, об очередном освобождении очередной страны от колониализма. Ево-яха, по-своему великая река. Укрытая льдом и снегом, она безмолвная несла свои воды под толщей льда, под прикрытием густого леса приютила немало птиц и зверей. Лес защищал жилище человека от холодного, пронизывающего ветра, служил ориентиром в белом безмолвии тундры. Ранним утром лес оживал трелью обитателей реки. По обрывистым берегам паслись стаи куропаток, проворно выклёвывая сочные почки, лакомые побеги и ягоду. Из глубины тальниковых зарослей петляя и прислушиваясь к звукам, выбегали осторожные зайцы. Вприпрыжку добегали до следов ночной охоты горностая на куропаток и, обнюхав из любопытства кучки перьев, вновь исчезали в густых зарослях. Ближе к полудню лес наполнялся уже другими звуками. Это были уже звуки, оповещающие о присутствии человека. Нет- нет, да залает собака, отгоняя оленей от леса, стук топора, это пастух заготавливает дрова или выбирает подходящее дерево для изготовления нарт. Эти звуки не пугали зверей и птиц, нет, а просто природный инстинкт подсказывал, что лес велик и река щедрая, делить здесь нечего, всем всё достанется – и любопытно наблюдали за крупным, неуклюжим человеком. По неписаным законам природы, человек, это тоже полноправный обитатель этих мест. Лес давал всё необходимое для жизни; зверям и птицам – корм и убежище, для оленевода – разные ресурсы для ведения хозяйства, организации быта, топливо для чума, смолу. Лес ещё и целебная среда для тундровика, аптека природы.

И вот, мы и подошли ближе к героям моей книги. Мои герои, это оленеводы, гордые жители тундры, люди со своей неповторимостью, аборигены севера. Говорят «тундра заманивает», это любят повторять те, кто увидел тундру по воле случая, а коренной житель неотделим от тундры, это связь обоюдно притягивающая, составная часть его жизни. Посвящая Вам о жизни оленеводов, я не могу обойти стороной и не написать о верном друге оленеводов – об олене. Олень, «олэм» – что значит жизнь, да разве можно представить оленевода без этого обитателя тундры. Олень-это кормилец для оленевода, это одежда, жилище, средство передвижения, верный друг. Ранним утром, в мерках Крайнего севера, когда на горизонте выглядывал огромный диск красного зимнего солнца, забравшись на сопку можно наблюдать, как многочисленное стадо пасётся на склонах холмов, добывая из-под снега ягель и подснежную зелень. Эти гордые животные, покрытые от мороза инеем, важно переходят от одного участка к другому. Снежные участки пастбища переходят гуськом, впереди идут опытные, сильные животные. По утрамбованной, утоптанной тропинке идут остальные олени. Время от времени останавливаются, поднимают голову и прислушиваются, убедившись, что всё спокойно продолжают пастись дальше. Стадо раскинулось на территории, которое невозможно окинуть взглядом. Но вот далеко впереди, на опушке леса раздался лай собаки, это пастух возвращает удалившихся от основного стада оленей. Однако этот лай встревожил всех оленей, и они как один механизм вскочили, встревожились, оглянулись и, сорвавшись с места, безошибочно, рванули к тому месту, где находился пастух. От этого бега местность покрылась туманом, это пар от горячего дыхания животных. Ничего не может заставить, столь короткое время собраться многотысячному стаду в условленном месте, кроме верного и неустанного друга пастуха, собаки. Оленегонная собака – это зеркало хозяина. В характере собаки отражаются все черты владельца; доброта, преданность, гуманизм и смелость. Пастух остановил упряжку возле небольшой сопки, откинул в сторону хорей, притянув передового к нарте, завязал вожжи за копыле нарты. Снял с плеча бинокль и, взобравшись на сопку, осмотрел в бинокль стадо. Было всё спокойно. После утренней кормёжки олени приготавливались к отдыху. Пастух вложил бинокль обратно в кобуру и вернулся к нарте. Не спеша развязал нарту, взял чайник и, присмотрев уютное место на южном склоне сопки, стал набирать снег в чайник. Зимний день набирал силу. Вдоль русла ручья, между пойменными холмами летала пара крупных, чёрных ворон. Они ловко кружили над стадом, пикировали, имитировали падение штопором с высоты, дополняя свой «высший пилотаж» странным пение «трон! – трон! – трон!».

Весь южный склон «ларёк сопки», так называли в тундре этот ледяной холм, прогревали слабые лучи январского солнца. Примерно на середине сопки сохранился не покрытый снегом островок земли, здесь и решил пастух развести костёр. Сопка представляла собой холм конической формы, в юго-восточной стороне росли кустарники, небольшая лиственница и две берёзы. Сушняка для костра было достаточно. Костёр горел весело и потрескивал на морозе. Вскоре крышка чайника весело запрыгала, издавая весёлый звонкий звук и оповещая, что чай вскипел. Короткий, зимний, северный день неукоснительно катился к концу. Сумерки накрывали всё вокруг. Стихли голоса птиц, укрылись в кустах куропатки. Стадо лежало покрытое инеем. Чай быстро остывал на ветру, дрова в костре прогорали столь же стремительно. Небо всё больше и больше окрашивалось тёмно-синий цвет и ярче светили звёзды. Зигзагом прочертил небо спутник и исчез. Из-за горизонта стала показываться луна. При свете луны, со стороны холмов, то и дело вспыхивали звёзды. Одиночные, скученные, звёзды то появлялись, то исчезали, это светились глаза оленей, отражая свет луны. Всего несколько часов дневного света и тундра незаметно погрузилась во тьму.

Ни малейшего признака жизни, всюду снег. Тишину нарушают лишь завывание ветра и скрип снега под ногами пастуха. Отряхнув снег с капюшона малицы и поправив поясной ремень – тасму, пастух не торопясь уложил продукты в мешок, аккуратно завязал нарту. Накормил собак. Преданные и удивительно родные, оленегонные собаки всегда рядом. Отвязав вожжи, взял хорей. Собаки уловили движения хозяина и радостно, виляя хвостом, закружились в своеобразном танце. Пастух уверенно направил упряжку в сторону чума. Олени безошибочно бежали к стойбищу, тёмная полоска леса на горизонте, служила ориентиром в темноте. Оленевод, олень, пастбище – это биологическая цепочка, одно целое, неразрывное. Олень понимает: человек необходимый в его жизни помощник. Оленевод месяцами находится в тундре с оленями, сторожа их, помогая появиться на свет, охраняя стадо от хищников, браконьеров. Пастух вовремя укроет стадо в ненастье, защитит от жары и гнуса. Невозможно жить в тундре без любви к природе, к животному миру. Оленеводы любят свой образ жизни, ежедневное общение с природой и природа, одаряет оленевода своим богатством. В условиях севера и отсутствия дорог, оленевод изобрёл самый надёжный вид транспорта, всепогодное средство передвижения, не заменимую оленью упряжку. Основная часть упряжки – нарты. Об этом удивительном транспортном средстве можно смело сказать, «сделан без единого гвоздя». Нарты делятся на лёгкие, используемые в повседневных поездках и грузовые, предназначенные для транспортировки хранение различных грузов. Лёгкие нарты в свою очередь делятся на зимние, «тэло дадь» и летние, «гожьсё дадь». Зимние нарты более массивные, прочные, не очень высокие и используются для передвижения в зимнее и позднее-осеннее время по снежному покрову. Летние нарты делались лёгкими, копылья высокие, чтоб при передвижении по водным преградам нарты не захлёстывало водой. Настил нарты изготавливался из тонких досок лиственных пород дерева. С сзади и спереди нарты устанавливались бортики.

Задний бортик, как правило, был всегда выше переднего. Бортики выполняли несколько функций. Во-первых, предохраняли имущество и самого каюра от брызгав воды, комочков земли, веток, грязи вылетающих из под копыт упряжных оленей во время езды. Второе, исключали случайное выпадение вещей, инвентаря, мешка с провизией при езде по неровной пересеченной, кочкастой тундре, когда нарты трясет и кидает во все стороны. Кроме этого, бортики придавали нарте дополнительную прочность, ведь летние нарты должны были быть лёгкими, но прочными. В летние нарты запрягали обычно от четырёх до шести оленей, в зависимости от выполняемой задачи, погоды и дальности поездок. Грузовые нарты мало изящные, но очень прочные. Они не использовались в самостоятельной упряжи, а передвигали их в цепке друг с другом, в виде грузового обоза, «аргиш». В зависимости от характера перевозимых грузов, наши предки изготавливали грузовые нарты двух видов, «утыча» – для перевозки каркаса и имущества чума, и «Додь» – для хранения и перевозки продуктов питания, носимых вещей, ценного имущества. «Утыча» изготавливались очень прочными, низкой посадкой для устойчивости и были предусмотрены для перевозки больших грузов во время кочёвок. «Утычи» как правило, не имели грузовых площадок. Грузовые нарты, «додь», были в основном трёх копыльные, прочные, со всех сторон имели деревянные бортики высотой, обычно 50–60 сантиметров. Здесь хранились продукты питания, мелкое хозяйственное имущество, одежда, обувь. Грузовые нарты «додь», в свою очередь делились на виды: «сябича» и особые нарты «сундук». «Сябича» использовалась для хранения и перевозки хозяйственных грузов, одежды, обуви, средств гигиены. В «сябичу» строго запрещалось укладывать продукты питания. «Сундук», это противоположность сябиче, здесь хранились только съестные припасы. «Сундук» имел прочные, герметичные стенки, двухскатный вверх, коньковую плоскую доску и плотно закрывающийся лючок.

Для женщин изготавливались специальные «женские нарты». Женские нарты прочные, многокопыльные, с бортиками с трёх сторон. Вся поверхность нарты укрывалась чехлом из прочной, цветной ткани. Во время длительных переходов и бесконечных кочёвок по тундре, это изобретение оленеводов спасало малых детей от непогоды, морозов и внезапных проливных дождей. Помню из детства: во время перекочёвки мама укладывала нас в нарте вдоль бортиков, давала связку сушек и укрывала накидкой. Под монотонный бег оленей и мелодичное пощёлкивание копыт мы начинали грызть аппетитные сушки и засыпали.

Во время коротких стоянок к нам подходил отец, поднимал накидку и, убедившись, что всё в порядке, аргиш вновь трогался в путь, в путь по бескрайней и ослепительной белизны, от снега, тундре.

1960 год, год моего рождения. Я мало, что помню о климате этого года. Предполагаю, что это был год с редкими осадками, тёплый и малооблачный. Да, были и снежные месяца, снег валил крупными хлопьями и покрывал мягким снежным ковром землю. Детство моё прошло в тундре, в оленеводческой бригаде, среди мужественных людей- оленеводов, среди бескрайних просторов тундры. Малая родина детства, это тундра от реки Ево-яха, до реки Сябу-яха. Познавал мир, как и многие дети оленеводов, общаясь с куропатками, оленями и с северной природой. Достопримечательности тех времён, колоритный пейзаж тундры, северных рек, чумы, нарты и таинственный ёр. Вокруг ёра проходили все события бригады. Здесь принимались важные решения, сюда тянуло каждого, кто оказывался в тундре. С ёра начинался трудовой день бригады, это ежедневный рабочий загон. Здесь пастухи вылавливают ездовых оленей.

В проведении ёра участвуют все: мужики загоняют оленей, женщины стоят у входа и держат верёвку, чтоб перекрыть выход оленям. Детвора, как воробьи, усевшись на нарты, с любопытством разглядывают оленей. У ёра бригадир даёт указания пастухам, отправляющимся на дежурство в основное стадо.

Ёр-контора бригады, офис, сказал бы современник. Зима. Река Ево-яха.

Четыре чума затеряно стояли среди деревьев в лесу, влились единый пейзаж и были не приметны среди елей и лиственниц. Кругом сугробы. Как лучи солнца, отходили от чумов тропинки в лес. Метров двухсот от чумов обрывистый берег и река. Русло реки сплошь испещрено поперёк мелкими тропинками – это заячьи тропы. Жизнь в стойбище оживала с первыми лучами солнца и, как то сразу затихала после ёра, т. е. после полудня. Пастухи уезжали в стадо. Женщины принимались за повседневные занятия. Собаки, те которых оставили на привязи, свернувшись, клубочек, дремали, улавливая чуткими ушами все звуки. Порой из леса, со стороны малого стада, возвращались ездовые быки или прирученные «авки», в надежде подкормиться. Тогда тишину в стаде нарушал лай собак, отгоняющий через чур любопытного оленя.

Январь, первый месяц года, месяц моего дня рождения. В январе, пусть и не надолго, в тундру приходит солнце. Лучи солнца приносят радостное настроение тундровикам. Морозы крепкие, но сухие, без ветра и снегопадов. Небо круглые сутки ясное, безоблачное. Ночное небо сплошь усеяно ярко мерцающими звёздами. Северное полушарие неба украшено северным сиянием. Этот парад красок всё время в движении, кажется, что реагирует на любое движение человека. Меняет краски, сжимается, бежит, расширяется. Северное сияние освещает путь в тундре. Оленевод привык к этому явлению природы и с благодарностью принимает это ночное, небесное явление. Пастухи в стаде. Обсудив с дежурным пастухом обстановку, стараясь, лишний раз не тревожить стадо, делятся на две группы и начинают тщательный осмотр края тропы. Объезжать или «кружить тропу», это обязательное, ежедневное мероприятие перед сменой дежурства. Стадо готовится к ночлегу. Бригадир с пастухами обсуждают состояние пастбищ, определяют продолжительность использования участка и время перегона стада на новые пастбища. Тундра постепенно погружается в тишину. Бригадир даёт указания дежурному пастуху и направляется к нарте, пора возвращаться в стойбище.

Оленевод знает тундру без карты. Без компаса, ориентируется в этом бескрайнем, снежном пространстве. С закатом, как по команде, начинали дружно и весело лаять собаки, прыгая и предупреждая хозяек чумов, о том, что едут пастухи.

И снова в стойбище оживала жизнь. Лес заполнялся человеческими голосами, звоном колокольчиков, упряжи, скрипом полозьев нарт. Лаем собак. Пастухи распрягают оленей, отряхивают упряжь от снега и льда, складывают всё на площадку нарты, под не выделанную шкуру оленя – амдёр. Уходят пить чай. На первый взгляд, трудовые будни оленевода кажутся однообразными, но это только на – первый взгляд! День, свободных от дежурства пастухов, начинается с осмотра упряжи, нарт, мелкого ремонта. Сбора и заготовки дров. Подготовкой материалов для изготовления нарт разного значения, жердей для чума. Как натянутые луки стоят у каждого чума, на растяжках, полозы для нарт. Заготовку для полозьев делают из лиственницы. Скрупулезно, специально подготовленным топором вытёсывают полозья и головку. Закрепив растяжку, начинают припаривать верхнюю часть полоза над огнём. Это зрелищное мероприятие привлекает всю детвору стойбища. Мальчишки начинают, в меру сил и опыта, активно помогать взрослым. Постепенно натягивая растяжку с помощью жерди, пастух добивается нужной кривизны изгиба верхней части полоза. В таком состоянии полоз оставляют в покое на пять – шесть дней. Копылья, вязи и нащепи, изготовляют из берёзы.

(Весенние пастбища. Фото 1938 года)

Всю зиму олени пасутся раздельно: маточное и быки – транспортное. Быки пасутся всегда возле чума, маточное поголовье, «Ыджыд кэр», в удалении до десяти километров и укарауливается круглосуточно. Наибольшую опасность для стада представляют волки. Эти полярные хищники, наткнувшись на стадо, разгоняют её, раскалывают и режут большое количество оленей. Олени прекрасно передвигаются по заснеженным участкам. Широкие, изогнутые, лопатообразные копыта создают хорошую опору и удобны при поиске корма. Дополнительные боковые копытца увеличивают опорную площадь копыт. Ловко используя передние ноги, олени легко разгребают снег в поисках ягеля. Хорошее обоняние, природный инстинкт помогают оленю находить под толщей снега корм: ягель, подснежную зелень, ягоды, замороженные грибы.

Олени большие любители соли. В поисках соли лижут глину, юфть и сыромятную упряжь, с удовольствием съедают мочевину вместе со – снегом. Зимнее время обязательно проводится солевая подкормка оленей.

Дежурный по транспортному стаду, с утра осматривает пастбище и собирает оленей к чуму. В установленное время все подходят к ёру и начинают загонять оленей в ёр. С одного края загона в цепочку выстраиваются пастухи и начинают гнать животных к входу в ёр. С противоположной стороны помощники, женщины, дети, с верёвкой руках замыкают круг. Пастухи отлавливают ездовых, для дежурных упряжек, или для выполнения хозяйственных работ. В ёре олени стоят плотной массой, в ёр заходят оленеводы и выбирают своих ездовых оленей. Ловят и выводят за ёр.

В дни, когда бригада собирается перекочевать на новые пастбища и в период весеннего снабжения, когда надо выловить большое количество ездовых оленей, ёр увеличивают в размерах. Оленеводы стараются загнать практически всё транспортное стадо в ёр. В этом случае нет необходимости вылавливать дополнительных оленей на аркан. При снабжении на весенне-летние кослания, пастухи для аргиша запрягают сильных, обученных, «транспортных» оленей. Путь до посёлка и обратно составляет в среднем двести и более километров.

(Ёр. Процесс ёркования)

Снег в это время уже рыхлый, накатанной дороги нет, да и весна бывает обманчивой. Сильные метели в это время года не редкость и здесь очень важно открытые участки тундры пройти без остановок, чтобы оленный караван не застала внезапная пурга. Кроме продуктов, которых берут в большом количестве, так как снабжаются до осени, оленеводы берут и промышленные товары, ветеринарную аптеку, средства защиты оленей от гнуса и овода. И весь этот груз, по бездорожью везёт, удивительно выносливый, сильный олень.

Река Хадутта.

Самая крупная река на летних пастбищах, общая протяжённость её до 200 км.

В разговорной речи оленеводы часто, эту водную магистраль любовно называют на свой лад: Хадычей, Хадуттэ и я в части книги буду придерживаться этого лексикона. Русло реки очень извилистое. Изгибы реки часты и довольно круты. Ширина реки Хадутта колеблется от пятидесяти до сто семидесяти метров.

Глубина реки от тридцати сантиметров до двух метров, в отдельных местах глубина достигает до пяти метров. Течение в среднем три, четыре километра в час. По всей реке обширные пески, прекрасные пляжи, по которым мы в детстве бегали гоняя куликов, ставили капканы на гусей в местах, где пробивалась ране-весенняя зеленная трава. Берега покрыты лесом, это и строительный материал и топливо. Много кустарников, сушняка. Хадутта судоходная река, позволяет в весеннее время подняться до 25–30 километров от устья. Выше появляются мели и перекаты, плавание здесь возможно только на средних плавсредствах. Весной, после ледохода, на лодке «Казанка», поднимались до устья реки Хынг-харвута. На этом месте расположена перевалка оленеводческой бригады № 4. Практически все северные стада весной и осенью переваливали эту могучую северную реку. При переправе стадо через реку Хадутта оленеводы не встречали особых сложностей. Грунт всюду песчаный, плотный. Перевалка реки удивительно зрелищное и ответственное мероприятие. Строки об этих местах заставляют оживать в памяти воспоминания из детства, заново пережить эти моменты. Мы, малышня, радовались этим перевалкам, так как, это удобный случай поиграться на воде и покататься на лодке. Пока взрослые перевозили нарты и имущество, мы носились по берегу, играли, охотились из лука.

На месте перевалки ставили временные чума. В бригаде всегда имелась лодка, которую использовали для рыбалки на летних стоянках или при кочевьях, для перевалки рек. Переправу начинали с лёгких нарт. Грузили на лодку нарты и два пастуха гребли на вёслах. Течение реки было сильным, на стрежне достигало до шести километров в час, вода прозрачная, тёмно-синего цвета. По берегам, от вращения воды, образовывались суводи, и мы всегда боялись попасть в них. Кто по смелей, молодые оленеводы, привязывали две лёгкие нарты друг к другу, и переправлялись вплавь. С берега с любопытством наблюдали за отчаянным переправляющим, сопровождали шутками. Примерно на середине реки, нарты погружались до полметра в воду, вода переваливалась через нарты и здесь было важно, не дать потоку воды оторвать ноги от нарты. Олени плыли ровно, сильно, практически не погружаясь в воду – вода для оленей не преграда. Однажды при перевалке реки Хадутта, произошёл такой случай…

Один из пастухов, снял поясной ремень, тасму, и положил на край лодки, когда поплыли, от качки пояс упал в воду. На берегу стаяли: пастухи и мы – детвора. Гоша решил достать ремень, Гоша, это мой старший брат, разделся и нырнул под воду. Отец не мог смотреть на это и отвернулся. Гоша исчез в путине воды и… словно время остановилось… долго не появлялся из-под воды. Вынырнул внезапно и совсем не на том месте, где его ожидали увидеть. Течение унесло его вниз. Он поплыл к берегу и все увидели в его руках ремень: нашёл и достал.

Я посмотрел на отца и увидел катящую по его щеке слезу. Переправа обычно, продолжалась весь день, т. е. восемь, десять часов. Грузовые нарты привязывали по два, поперёк лодки. Для безопасности и усиления непотопляемости, к лодке с обоих бортов дополнительно привязывали сухие брёвна либо шесты от чума.

(Река Хадутта. Мелкий, выпуклый и обрывистый вогнутый берег. Фото 1938 года.)

С правой стороны в реку Хадутта впадают притоки Ен-яха и Харвута. Река Ен-яха имеет протяжённость более 70 километров, ширина русла от 30 до 80 метров. Река очень мелководная, с обширными песчаными берегами. Берега высокие, сухие, холмистые, с большим количеством озёр и различных проток. Река Харвута «нижняя» по протяжённостью ровна реке Ен-яха, но русло узкое от десяти до двадцати метров, практически без леса. Берега ровные, пологие, песчаные. В пойме реки множество травянистых болот. В обиходе пастухи называют эти места коротким названием, «хасырей». Травянистая растительность «хасырея» разнообразная и это делает их ценной кормовой базой для оленей. Олени пасутся на «хасыреях» спокойно и круглосуточно. Даже весной, когда часть «хасыреев» бывает залита водой, олени с огромным удовольствием идут на эти пастбища.