По ложному следу

По ложному следу

Виктор Бондарчук

© Виктор Бондарчук, 2016

© Evgenij Sazanov, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В одну из мартовских ночей маленький приморский городок потряс мощный взрыв: в одной из старых пятиэтажек взорвали дверь. Громыхнуло так, что жильцы этого дома решили, что их земной путь окончен, но однако, обошлось. Хрущевка, построенная в конце шестидесятых, выдержала, только подъезд, в котором это произошло, пошел трещинами и во всем доме повылетали стекла. Для провинциального городка такое действо было в новинку, и местные сыщики с радостью передали все наработки в ФСБ, как только выяснили, что трое молодых людей, находящихся а квартире в момент взрыва, были убиты не этим самым взрывом, а из секретного стрелкового оружия. Этот мощный бесшумный пистолет, валявшийся в комнате, не был серийным. Опытная небольшая партия проходила «обкатку» в «горячих» точках. И отследить этот ствол могли только чекисты. А мотив преступления вообще ни как не вырисовывался в умах местных сыскарей.

В общем, дело оказалось у фээсбэшников. Оказаться то оказалось, а вот раскрываться не спешило, несмотря на неограниченные возможности самой крутой конторы России. В деле не было самого главного – мотива преступления. Трое убитых парней ничем не были связаны в той, так внезапно окончившейся для них жизни. Чем то, конечно, связаны были и при том явно. Ведь все трое работали в частных, охранных фирмах. Правда, в совершенно разных и из совершенно разных городов. В общем, нащупать связь чекисты не могли, как и не смогли выяснить по месту работы парней, кем они были наняты и что стерегли, фирмы им этого задания не давали. И кстати, все трое в этот момент были в отпусках. Скорее всего ребята взялись подработать в свободное время и получили оплату по полной схеме. Ничего не дал и пистолет, то ли потерянный, а скорее всего проданный год назад в дальнем далеке, в «горячей» кавказской точке. Зацепок ни каких, и дело пустили в разряд неперспективных, оставив на нем лейтенанта Кравцова. Тот задействовал всех имевшихся в его распоряжении «стукачей», но все без толку. «Рыли» в уголовной среде, это не подлежало сомнению. Собирая информацию именно с этого направления, но опять же, пока в пустую. Время идет, а в деле нет даже намека на мотив, не то, что на раскрытие. Еще через месяц дело отложили в «дальний ящик», не было на тот момент возможности заниматься «висяками». А лейтенанта Кравцова как не оправдавшего доверия, не показавшего должного профессионализма, отправили поучится – постажироваться в Чечню, сроком на полгода. Лейтенант вежливо отказался от перспективы быть убитым или покалеченным, написал рапорт об увольнении и уже через неделю стал гражданским человеком. А вслед за ним отправили на пенсию и его начальника, майора Брылова. Дело обещало надолго зависнуть в архиве.

На следующий день после этого взрыва в краевом центре было совершено убийство, которое никто не связал с этим самым взрывом. В многоквартирном доме. На площадке девятого этажа, был обнаружен у мусоропровода повешенный мужчина. Именно повешенный, ведь смерть наступила, как определили медэксперты, не от петли, а от двух ножевых ран в области живота. Убитый был дважды судим, недавно вышел, отмотав семилетний срок. И на момент своей смерти состоял в одной не очень многочисленной, но независимой и авторитетной, преступной группировке, возглавлял которую бывший спортсмен. Несудимый, но имевший «вес» как в кругу спортивного криминала, так и в местной уголовной среде. В то, что «братва» непричастна к смерти своего коллеги, оперативники не сомневались. Уж слишком не наигранной была боль и растерянность всех, кого бы они не опрашивали. Парень видимо имел авторитет у своих. Да и Грин, в миру Сергей Гринев, руководитель этой самой ОПГ, поклялся заплатить за раскрытие этого убийства астрономическую сумму. Правда, в сравнению с милицейской зарплатой. А чтобы это не было пустым «базаром», выкатил аванс и подключил к делу два частных сыскных агентства. В которых нашли приют не самые худшие работники уголовного розыска, покинувшие родные пенаты в поисках лучшей доли, и конечно заработков.

Дело закрутилось, но все усилия профессионалов оказались не очень эффективными. Все косвенно, никаких фактов, в следствии чего никакого результата. А оно и не могло быть иначе, ведь «бригада» не открывала оперативникам своего главного пролета. На той взорванной хате накрылись основные финансы банды и личный средства «братков», накопленные в течении нескольких лет способами, из которых рэкет был, наверное самым безобидным. Деньги собирали в одно место, чтобы расплатиться за крупную партию синтетического наркотика. Наняли охранять сейф совершенно посторонних людей, не ведающих, какую сумму они охраняют, и к их делам отношения не имеющих. Парни были настоящими профи, ни один не «засветился». Все соседи думали, что в квартире никто не живет. В «бригаде» прекрасно понимали, что здесь «скрысятничал» кто то из своих. А убитый «Берест», скорее всего, предпоследнее звено, которое убрали, чтобы наверняка «зачистить» концы. Разбираться решили по серьезному, не могло быть и речи, чтобы оставить все как есть. Уж больно многие пострадали. Разборка такого уровня дело серьезное и решенное. Но все понимали, что у самих ума не хватит распутать это. И Грин высказал приемлемую для всех идею. Надо привлечь к делу крутого профессионала из Органов, открыть ему карты. В темную тут ничего не сделаешь. Он Грин, уже думал над этим, и у него уже есть на примете такой специалист из ФСБ. Правда есть одно «но», тот отказывается идти на прямой контакт с уголовным миром, хот уже и не служит Родине. Значит, нужен посредник, обладающий доверием обоих сторон. И такой человек у него на примете тоже есть. В общем, предложение Грина поддержали все. Появилась уверенность, что дело будет благополучно разрулено и деньги вернутся. Большая удача, что сделка не успела набрать обороты. Не обрела, так сказать конкретики, и потому нет претензий от партнеров по бизнесу. А потому не надо платить неустойку, нести дополнительные расходы.

Роман Сапрыкин к своим тридцати пяти годам много чего повидал и испытал. Служба в разведвзводе морской пехоты отшлифовала его физически, навсегда заложила любовь к спорту. Работа в торговом флоте открыла мир, и она же внесла и сумятицу в душу парня. Он вконец запутался в том, что хорошо, а что плохо. Попытался самостоятельно разобраться и еще больше увяз в сомнениях, помноженных на недоверие к социалистическому бытию. Проклятая заграница задавала все новые и новые вопросы, на которые не было ответов. А те, которые были, звучали по – детски смешно и глупо. Он постоянно сравнивал капитализм с социализмом, и постепенно выработал стойкое пренебрежение ко второму. Особенно к его носителям, говорящим одно, а делающим совершенно противоположное. А так как он со всем этим разбирался вслух, то очень скоро оказался на судах каботажного плаванья. Где и встретил начало автомобильного, японского бума, повернувшего его жизнь в диаметрально противоположное направление. Крутая служба, скитания по всему миру научили его полагаться только на себя. Научили судить людей по поступкам. Научили относиться к заверениям, клятвам и прочему только как к словам и с очень большой долей скептицизма. Со всем этим багажом и со своими физическими данными Роман просто не мог не оказаться на острие автомобильного бизнеса. Он быстро и легко вписался в ряды одной из автогруппировок.

И пошли легкие деньги, веселая и пьяная жизнь, едва не приведшая к разводу с женой. В это лихое и беспредельное время он прошел, можно сказать по лезвию. Не сильно обогатился, но не испачкался чужой кровью и прочей уголовной грязью. Так же достойно вышел из испытания водкой, деньгами и женщинами. Как и из полугодовой отсидки в СИЗО. Сапрыкин никого не сдал, отмалчиваясь на допросах и кусая губы в кровь. Били жестоко на допросах, но добивать и дожимать не стали, порешив руки не марать и не вешать на себя лишний грех. Много ли ценного выбьешь из простого «быка», принадлежащего не к самой крутой банде. Таких, как он, сотни и без него тюрьмы ломятся, садить уже некуда. Из следственного изолятора Роман вышел другим человеком. Он не сломался, в своих кругах обрел авторитет, но понял, как хрупка человеческая жизнь. В той среде, где он пробыл полгода, она не стоила ничего. Ты просто не заешь, наступит ли для тебя новый день. И если повезло один раз, то повезет ли в другой? А значит, надо сделать так, чтобы исключить из жизни подобные ситуации. И Сапрыкин отошел от братвы, устроился в юридический офис ночным сторожем, где длинными ночами стал кропать стихи и небольшие повести. Дар сочинительства он обнаружил у себя в камере, в заключении: его рассказы из флотской жизни, затаив дыхание слушали все сокамерники. Вот он тогда и начал писать короткие рассказы, в основном эротического содержания под заказ. На них в тюрьме был спрос, они были товаром. Первые литературные гонорары Роман получал сахаром, салом и мультивитаминами.

Он уверился в своем таланте, резонно полагая, что если бы не нравилось, то не платили бы. Так что на воле, используя старые и связи и прихваты, он издал небольшую повесть и сборник стихов. Издать то издал, с этим как раз и не было проблем. А вот то, что его творения популярности не обрели и народ за ними не ломится, стало неприятным сюрпризом. Еле – еле окупились издательские затраты – и то хорошо. В общем. Мечтам о литературной славе и карьере не суждено было сбыться. Тут и денег не стало катастрофически не хватать. Кончились старые заначки и пришлось искать более оплачиваемую работу.

Найти то не проблема, но уже отвык «горбатить» каждый день по восемь часов. Да и сама физическая работа уже не «вкатывал». Этого уже не хотелось конкретно. Вот в такой ситуации, на распутье, нашло его предложение Грина. Звонок одного из преступных авторитетов города удивил и насторожил парня. Ведь прошло много времени, кА покончено с прошло1 разудалой жизнью. От его «бригады» осталось всего ничего, и с теми нет связи. И вдруг звонок от человека, которого он фактически не знает. Ну пересекались несколько раз. Гуляли как то не хило в одном загородном ресторане. Но это всегда было в большой компании, и Сапрыкин и думать не думал, что его мог запомнить не последний человек в городе. Но как бы там не было, а звонок раздался и надо что то решать, что предпринимать. А что тут предпримешь, если просто пригласили в ресторан пообедать. Правда этот ресторан принадлежит этому самому Грину, и на обед соберется вся его братва. И пойти нельзя. Отказ будет расценен как пренебрежение, можно сказать, как вызов. А пойдешь – точно вляпаешься в какое ни будь дерьмо, просто так ведь не позовут. У таких людей, как Грин. Всегда есть предложения, от которых трудно отказаться. Да и он не то человек, который принимает отказы. Идти, конечно, придется – это однозначно. Главное думать и еще раз думать, чтобы не вляпаться в «мутную» историю с плачевным финалом. Надо настроиться на полный отказ, каким бы заманчивым не было предложение. А в то, что ему будет что то предложено, Роман не сомневался.

В небольшом зале, в полумраке от задвинутых штор, за богато накрытым столом сидели одиннадцать человек, не притрагиваясь с еде. Уже час шел тяжелый разговор, но результатов ноль. Грин терпеливо ждал, а многих терпение кончалось. Пора было заканчивать эту бодягу, пора уже прийти хоть к какому то результату.

– Ты с нами одной масти, почему не хочешь помочь? – в который раз вопрошал Грин, глядя Роману прямо в глаза. – Дело пустяковое, криминала ноль. Ты просто посредник между нами. Ну не хочет этот козел напрямую с нами контачить.

– А почему вы не хотите меня понять? Зачем мне лишняя информация в делах, к которым я отношения не имею? Мне не нужны чужие тайны. И вообще, я уже три года как не при делах.

– Роман тоже не собирался отступать. Ясно понимая, что не все так просто в его посреднической миссии. Уж больно настойчиво ее тулят. Желательно при первом же удобном случае сваливать, так сказать откланяться.

Этот вялотекущий «базар» мог тянуться бесконечно, никто никому не собирался уступать. Но лопнуло терпение у одного из братков, мордатого детины, облаченного в шикарный костюм – тройку серого цвета, правда без галстука. Видимо. Для этой части туалета он еще не созрел. По большому счету лицо парня и костюм являли собой образец противоположностей, ни как не подходящих друг другу. Шикарный костюм на «братке» выглядел совершенно чужеродным элементом.

– Слушай ты писатель хренов, или ты сейчас соглашаешься, или по другому базарить начнем. Еще минута и ты на весь город кукарекать будешь.

Роману кровь ударила в голову от такого бычьего наезда. С ним так никто и никогда не смел говорить. Надо бы, конечно, сдержаться и спокойно покинуть это высокое сборище. Ведь он не в камере, где надо мгновенно реагировать на подобные выпады. Но не получается собрать всю волю в кулак и сдержаться. Ярость затмила рассудок. Так и не научился управлять собой. Сто раз же повторял инструктор по рукопашному бою: владеть и управлять своими эмоциями – значит побеждать. Все это мгновением мелькнуло в сознании и пропало. Перед глазами только морда «бычары» и притихшая братва в ожидании представления.

Неизбежность схватки сразу успокоила Романа, все ведь свершилось и уже не отступить. Он расслабил мускулы, глубоко вздохнул полной грудью. Сейчас кровь насытиться кислородом, промоет мышцы. Заставит их через мгновение «взорваться», превратив тело в послушное и страшное оружие. – добротно учили разведчиков в морской пехоте при советской власти. Сапрыкин потянулся в кресле и, не вставая, на метр отъехал от стола. Одновременно разворачиваясь вместе с креслом в сторону противника. Глядя тому прямо в глаза, с напускной ленцой процедил:

– У нас в камере такие, как ты, всегда в «обиженных» числились.

Детина от неожиданности взвизгнул. Отлетело кресло в сторону. В три шага он подскочил к обидчику и …….. начал медленно валиться. Не все уловили, как Сапрыкин, чуть привстав, коротко ударил точно в подбородок. И тут же, не дав противнику завалиться, схватил его за уши и приземлил на колени, готовый мгновенно нанести страшный удар головой в нос. Видя своего кореша в такой позорной стойке, вскочили сразу четверо. Вскочил и Роман, оттолкнув от себя недобитого детину и кресло. Еще секунда и кровь хлынет ручьем в жестокой и смертельной схватке. Но вдруг грохнул выстрел, оглушительно, как в бочке. Все мгновенно замерли, через секунду начав оглядываться. Грин, хищно скаля в улыбке рот, держал в руках огромный «Стечкин».

– Всем отбой, представление окончено. Стасу помогите.

Те же четверо, что хотели ввязаться в драку, отволокли бездыханную тушу в дальний угол зала, на диван. Расстегнули жилетку, рубаху, лили на грудь и лицо воду, стараясь привести кореша в чувство. Наблюдая за их действиями, Грин весело рассмеялся:

– Вот что и требовалось доказать. Теперь за твою жизнь, писатель. Никто и копейки не даст, так Стаса опустил. Он теперь тебя живого на кусочки порежет, он же у нас специалист по холодному оружию. И порежет не только тебя, но и твою горячо любимую семейку. Давай уходи, пока Стал не очухался. Грин был доволен, он, как всегда выиграл. Как только оппонент переварит все услышанное, как только до него дойдет весь ужас произошедшего, согласится мгновенно, куда ему деваться – то.

– Ну что, писатель, не уходишь? О чем думаешь? А тут и думать не надо, надо соглашаться. И Стас в твою сторону и смотреть забудет.

Теперь то до Романа дошло, в какое говно он вляпался. Эти свинячьи глазки вовек не простят ему такой позор. «Бригада» по любому поддержи своего, а он один. И тем более, связан семьей, которую любит и которой дорожит больше всего на свете. Решение не пойти на «стрелку» сейчас выглядело простым и надежным способом ухода от проблемы. Но теперь поздно об этом, уже проехали. И с этой минуты у него и «погоняло» новое. Радует, что не хуже старого. Вот и опять он вступил на скользкую дорожку, и будет ли с нее возврат? Все эти невеселые мысли крутились в сознании, расстраивая до тоски смертельной. Да, пора говорить, хорош в молчанку играть, назад не отработаешь.

– Делать нечего, согласен. По всем статьям прижали.

– Сам себя прижал, уж больно вспыльчивый. Получилось прямо как в кино, захочешь, так не сделаешь. Но хватит об этом, дело сделано. Пошли, переговорим наедине, а потом и выпьем за полноценное сотрудничество.

Роман пошел за Грином каким то коридора, стальную дверь в конце которого тот открыл длинным фигурным ключом. То ли кабинет, то ли курительный салон. В котором по периметру диваны, а по середине столик с пепельницей и каким то прибором, скорее всего от прослушки, что Грин и подтвердил:

– Вещь не лишняя. Кто постоянно нас «срисовывает», но не об этом речь. Твоя главная задача на завтра – позвонить майору Брылову. Есть такой чекист отставной. Представишься писателем и договоришься о встрече. Тебе надо с ним подружиться, стать его правой рукой. Он нашей «бригадой» занимался плотно. Так сказать знаем друг друга. Вот и хотим его привлечь. Короче, он будет наши случившиеся непонятки расследовать.

– А если он не захочет встречаться?

– Не переживай, захочет. Он в курсе всего, просто понты нагоняет. Мол, ну ни как не могу с уголовниками дело иметь. Вот тебе его визитка. На встречу бутылку коньяка марочного захватишь. Тот любитель эксклюзива. Держи двести баксов на расходы. Если дело выгорит, процент отстегнем. Не дергался бы, по уму соглашался, сейчас бы «бабки» нормальные получал, а не ждал бы этого процента.

– Все понятно. Куда звонить?

– Никуда и никому. Когда надо, я сам тебя найду. Контакт только со мной.

– Смотри как секретно. Прямо разведка стратегическая.

– Будешь разведчиком, когда «бабки» улетят неизвестно в каком направлении. Вот пока и все, пошли к братве, выпьем. А то слишком уж продолжительными и нервными переговоры вышли. Кстати, как тебе новое «погоняло»?

– Нормально. Потянет. Судя по нему, мой статус поднялся.

Когда вернулись в зал, то Стаса и его корешей там не было. Пить не хотелось. Замахнув для приличия стопочку коньяка, Роман засобирался домой. Теперь его никто не удерживал и не уговаривал остаться. Вернувшись домой. хлопнул еще грамм сто пятьдесят, правда водки, за успех, так сказать своего мутного дела и завалился спать. С утра надо включаться в работу.

Дозвонился до майора с первого звонка.

– Доброе утро, товарищ майор. Вас беспокоит великий, но пока еще не очень известный писатель Роман Сапрыкин. – трубка помолчала секунду и откликнулась неожиданно молодым голосом. То ли в натуре молодой, то ли не сильно изработался этот чекист на государевой службе.

– Чем обязан. Господин писатель?

– Хотелось бы встретиться ветераном спецслужбы за рюмкой коньяка. Так сказать в теплой и дружеской обстановке побеседовать на специфические темы. Может, наберу материала на рассказик, а то и на повесть о доблестных чекистах.

– А кто вам дал мои координаты господин Сапрыкин?

– Скажу непременно, но хотелось бы лично. Не хочется о конкретике говорить по телефону.

– Я в общем то не против с писателем познакомиться. А где встретимся? – вот уже хорошо. Просто отлично. И дармовая выпивка не хилый аргумент в пользу нашей встречи. И все ты прекрасно понимаешь, товарищ Брылов. И отлично знаешь кому ты нужен. И это сотрудничество скорее всего тебе очень и очень интересно.

– Ну это вам решать. Можно у меня. Жена что-нибудь вкусненькое сготовит. Можно в ресторане. В общем, выбор ваш.

– Ну коли выбор мой, тогда у меня, в моей холостяцкой «берлоге». Как я понимаю, вы адрес знаете. Сегодня в шестнадцать ноль – ноль у подъезда. До встречи. – длинные гудки известили, что разговор окончен. Отлично. Все пока складывается удачно. И до встречи еще время много. Можно не спеша прогуляться до магазина за коньяком. Да и не мешает заранее продумать детали разговора. А с другой стороны, стоит ли что то подумывать, человек в курсе всего, он умный и опытный. Не надо пыжиться перед майором ФСБ. Все, что надо, он сам спросит, главное – не трепать лишнего, не проявлять инициативы, вопрос – ответ и не больше. Он для этого майора просто связник, и не стоит уходит от этой роли. Может скорее откажутся от его, Романа Сапрыкина» услуг и оставят в покое. Дело то серьезное, если Грин вышел на майора ФСБ. А сердце ноет и вещает, что войдешь в него в полный рост. А значит оплаты – расплаты будут соответствующие. А самое страшное, что он уже не готов на полный, в случае чего, отказ. И недавнее прошлое накатило знакомой дурью. Уже хочется нового и крутого. Да и само дело уже заинтересовало, и дальше в него он полезет вполне добровольно. Видно, остался в нем авантюризм. Не полностью его изничтожил небольшой тюремный опыт. Разум говорит и подсказывает одно, а душа стремиться поскорее заняться новым делом, перспективы которого настолько «мутны» и непредсказуемы, что эта самая душа холодеет от трезвых мыслей о возможных последствиях.

Секунда в секунду подошел Роман к подъезду чекистской многоэтажки, выстроенной еще при социализме. И, кажется, что только пикнул шестой сигнал, из подъезда вышел молодой мужик, абсолютно не похожий на майора секретного ведомства. – симпатичен, улыбчив. Доброжелателен. По крайней мере с виду. Но это был он, майор Брылов собственной персоной. Крепко пожал руку.

– Вадим Васильевич.

– Роман. – парень не решился назваться по имени – отчеству, хотя они были с майором примерно одного возраста. Этим самым Сапрыкин отдавал лидерство новому знакомому, как бы автоматически становясь его подчиненным. Он мгновенно, как перед дракой, взглядом сфотографировал собеседника. Определил недюжинную силу, скрывающуюся под видимой сухопаростью. Роман сталкивался с такими противниками в драках. Они как сжатая пружина, «стреляющая» любой частью тела. Таких, пока за шею не поймаешь, ни за что не «срубить», на дистанции ни неуязвимы. А, встретившись с умным, просто пронизывающим взглядом Вадима Васильевича, понял, что такого человека надо иметь в друзьях и ни как иначе. Ид следом за ним в подъезд, не удержался, брякнул:

– А вы совсем на чекиста не похожи. – на что тот улыбнулся.

– А на кого похож?

– Скорее на артиста, правда пока с вами взглядом не встретишься.

– Ты тоже далек от писательского образа. Типичный боец уголовного мира. – оба засмеялись, легкая скованность кажется, прошла.

Вестибюль дома поразил чистотой, все в цветах. Милая женщина приветливо кивнула им головой. То ли вахтер, то ли. Как модно сейчас называть, консьержка. Лифт бесшумно поднял их на восьмой этаж. Первый раз видел Роман чистоту и цветы в подъезде. Шикарно работающий лифт без скрипа и лязга, не пугающий самой жуткой аварией. Все это отдавало заграницей. Не верилось, что такое возможно в их в общем то грязноватом городе. Получается, что есть люди, держащие себя и живущие на уровне, прямо обзавидуешься.

Двухкомнатная квартира майора сверкала идеальной чистотой. Правда, обставлена скудновато, прямо с аскетической простотой. Все в этой квартире просто кричало, что в ней нет женщины, и никогда не было. Роману показалось, что на него дыхнуло казармой или чем то подобным конторски – казенным. Коньяк на стол, к ней плитка шоколада и все прибамбасы для кофе. Без тоста выпили по одной. Из кофеварки потянуло ароматом кофе, и сразу в комнате стало вроде как по – домашнему уютней. По глотку черного, крепкого напитка и еще по рюмке коньяка. – на сердце спокойно, а на душе тепло. Еще по рюмке, и кажется, что он знает Вадима Васильевича вечность. И кажется, что они уже друзья, хотя еще не сказали друг другу не слова. Душа пела, размягченная хорошим коньяком. И Роман не мешал ей, но из богатого опыта пьянок знал: теперь главное – не открывать рот. Улыбаться, кивать головой и молчать. А когда уже нет сил и слова прямо прут из тебя, то надо просто куснуть губу. Укусить по настоящему, до крови, как на тех допросах. Когда вообще нельзя было открывать рот, не то, что говорить. Боль отрезвит и все поставит на свои места. Он много видел таких, по пьяни разговорчивых. Вот только когда они трезвели, то готовы были биться головой об стену и откусить свой болтливый язык. Так что лучше прокусить губу, чем экспериментировать, что крепче – голова или бетонная стена. Жизнь в криминальной среде научила больше слушать. А если уж говорить, то перед этим десять раз подумать. Хорошо усвоенное правило действует автоматически, даже если мозг подвергся массированной атаке коньяка и кофе. Коньяк допит, а третья чашечка кофе хоть и не трезвит, но, по крайней мере, изгоняет из души дебильно – непонятную эйфорию. Наконец Брылов начинает разговор. И что самое интересное, переходи на «вы».

– И что вас конкретно интересует из жизни спецслужб? Что хотите знать, что хотите услышать?

– Если честно, то ничего. Ни в общем, ни в частном. – Роман крутит в руках рюмку. Просто неудобно мельтешить перед этим человеком, он же все знает. Так что лучше сразу о деле. Вадим Васильевич понял собеседника и ободряюще кивнул: