Беглец и Беглянка

Мушки – статья особая. Из чего их только не делают идейные камчатские рыбаки, брезгующие – в большинстве случаев – покупными импортными изделиями. Из шерсти и подшерстка всех «шерстяных» животных. Из перьев всех-всех-всех местных водоплавающих птиц. Из разнообразных синтетических материалов, включая «щетину» китайских бытовых швабр и кисточек. Ну, и применяя – для пущей эстетики – самые хитроумные долгоиграющие краски.

Митины же в этом плане были упёртыми и законченными консерваторами, и для изготовления рыбацких мушек использовали только оленьи и кабаньи «шерстины», да подбрюшные перья краснозобых казарок. Краски? Фи, как пошло. Вполне достаточно красной шерстяной нити. Для тех, кто понимает, конечно…

– Подъехать на лодке к Серой скале? Там, конечно, знатная стремнина. И глубокий омут совсем рядом, – неторопливо оглядывая речные просторы, рассуждает Олег. – Крупная рыба обожает такие места…. Только у скалы и перевернуться – плёвое дело. А я сегодня, как назло, один. Неоправданный риск, как любит выражаться отец, он умному человеку ни к чему. Ладно, здесь попробую порыбачить. Глядишь, и будет толк…

Какую рыбу собрался ловить Олег? А всякую и разную. И крупную, и не очень. Камчатка – самая рыбная и щедрая река полуострова, и видов рыб в ней водится – чёрт знает сколько. Перечислю только некоторые – чисто навскидку: горбуша, кета, нерка, кижуч, чавыча, сима, микижа, мальма, кунджа, хариус, ну, и так далее…

Прихватив «кораблик» подмышку, Олег возвращается к реке и отходит от «Казанки» – вверх по течению – метров на шестьсот пятьдесят.

Здесь прибрежная коса уже не песчаная, а каменистая – с отдельными каменными глыбами, торчащими из речной воды.

Он перебирается, ловко перепрыгивая с камня на камень, на покатый гранитный тёмно-красный валун, расположившийся рядом с белопенной струёй сильного течения. Перебирается и умело запускает «кораблик», постепенно стравливая с берёзовой дощечки – под лёгким натягом – капроновый шнур.

Маленький катамаран постепенно отходит от валуна примерно на сорок пять метров, шнур тихонько звенит, «кораблик», зарываясь вертикальными дощечками в речные буруны, замирает на месте, мушки весело и призывно скачут по гребням волн…

Звонкий удар хвостом по воде, брызги во все стороны. Это какая-то рыба прыгнула на мушку.

Олег резко подсекает, несуетливо подводит «кораблик» к валуну и аккуратно снимает с крючка светло-серебристую рыбину с мелкой чешуёй. Бока и брюхо добычи покрыты чёрными и тёмно-бордовыми точками-пятнышками.

– Речной голец. Вернее, мальма, если по-местному…. Грамм на семьсот-восемьсот потянет. Хороший задел. Знать, клёв будет. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…

Рыба, оглушённая коротким ударом головой об валун, отправляется в полиэтиленовый пакет, извлечённый из бокового кармана старенькой штормовки. «Кораблик» уходит во второй рейс.

Звонкий удар хвостом по воде, брызги во все стороны.

– На этот раз кто-то покрупнее попался, – подтягивая катамаранчик, радуется удачливый рыбак. – Снова мальма? Посмотрим…. Ага, в воде мелькает бледно-жёлтый бок с крупными светлыми пятнами. Значит, кунджа. Килограмма, наверное, на полтора…

«Кораблик» вновь, трудолюбиво зарываясь вертикальными дощечками в тёмные речные воды, замирает на месте, мушки весело и призывно скачут по гребням волн.

Неожиданно рядом с катамараном возникает здоровенный бурун, в котором виден – на долю секунды – здоровенный (ну, очень здоровенный), рыбий хвост.

Мощный звонкий шлепок, и деревянный «кораблик» мгновенно разваливается на отдельные дощечки и планки.

– Чёрт знает, что такое! – размеренно наматывая на дощечку шнур, возмущается Олег. – Всю рыбалку, гад хвостатый, испортил…. Из чего я теперь смастерю новый «кораблик»? А? Вот же, не было печали у гусара…. Кто же это такой шустрый и крупный? И на сколько, интересно, этот поганец потянет? Килограмм на пятнадцать-двадцать? Или же ещё крупнее? Ладно, наглец бокастый, я с тобой сейчас разберусь. Сейчас-сейчас. По полной и расширенной программе. Только не отплывай, пожалуйста, далеко…

Олег возвращается к балагану. Бросает бесполезную дощечку с капроновым шнуром и мушками на высокую моховую кочку. Рядом пристраивает полиэтиленовый пакет с пойманной рыбой. Достаёт из брезентового чехла и собирает – из составных частей – спиннинг. Закрепляет на его удилище – чуть выше пробковой рукояти – безынерционную катушку. Пропускает леску через спиннинговые кольца. Привязывает к леске надёжный стальной поводок. Вытаскивает из рюкзака круглую жестяную коробочку с блёснами и воблерами. Раскрывает её. И после недолгих раздумий останавливает свой выбор на «змейке».

Что ещё за «змейка» такая? Самоделка. В том плане, что эту нестандартную снасточку Олег сам изготовил, прошлой зимой. Знаете, есть такие ёлочные новогодние гирлянды, состоящие из серебристых блестящих шариков, нанизанных на капроновую нить? Вот, кусочек такой нити – с десятком шариков – Олег от гирлянды и отрезал. Потом насадил шарики на «первую» гитарную струну. Лишнее, понятное дело, удалил с помощью ножниц по металлу. А к кончикам отрезка струны припаял два карабинчика: один (тяжёлый), для лески или стального поводка; второй (лёгкий), для кольца с рыбацким «тройником».

Осмотрев снасточку, он заменяет закреплённый на ней «тройник» на другой, самый крупный – из тех, что обнаружились в коробочке. А после этого закрепляет «змейку» на колечке стального поводка.

Олег, предварительно раскатав голенища болотных сапог, осторожно заходит в реку.

Почему он не забрался на покатый гранитный валун, с которого уже рыбачил? Скажете тоже. Камень, торчащий из реки, является – при ловле очень крупной рыбы – достаточно коварной штуковиной. Запросто можно – в процессе борьбы с потенциальным трофеем – поскользнуться и свалиться в воду. А ещё и головой удариться – об тот же самый валун, на котором и поскользнулся…

Взмах спиннингом. Заброс «змейки» метров на шестьдесят. Чуть слышный треск катушки, наматывающей – с короткими рывками и паузами – леску.

Взмах. Заброс. Треск.

Взмах. Заброс. Треск…

Удар!

Удилище спиннинга тут же сгибается в крутую дугу. Оглушительно трещит катушка. По воде ходит – туда-сюда – огромный бурун, создаваемый усилиями большой и сильной рыбины.

Олег медленно перемещается вдоль берега, то отпуская леску, то подматывая её.

Отчаянная борьба длится и длится.

Мышцы спины и плеч сводит судорогами. Ледяная речная вода переливается через края рыбацких сапог. Летнее камчатское солнышко, лукаво проглядывая сквозь широкие прорехи в низких тёмно-серых облаках, начинает откровенно припекать. По лбу, застилая глаза, скатываются крупные и частые капли слегка солоноватого пота. Пальцы рук предательски немеют.

Сквозь всплески, производимые неизвестной рыбиной, долетает шум работающего лодочного мотора. Но Олегу сейчас не до ерунды: он весь поглощён одним – борьбой…

Наконец, где-то через полчаса, добыча отчаянно прыгает по чёрным прибрежным камушкам. Несколько ударов увесистым булыжником по бугристой рыбьей голове, и всё – полная и окончательная победа.

– Ну, и ничего же себе, – с трудом переводя сбившееся дыхание, восторженно охает Олег. – Натуральное чудо-юдо какое-то. Кожа тёмная и очень жёсткая на ощупь. Как у…, как у престарелой камбалы. Вдоль хребта красуются непонятные шишечки-наросты. Морда непривычно-длинная. Рот – внизу. Но достаточно большой и круглый. А нижняя губа – очень короткая…. Да кто же это такой, а?

– Осётр, однако, – раздаётся сзади густой мужской голос.

– Гав! – подтверждает собака.

– Большой и настоящий, однако…. Взять травоядного и мирного осетра – на блесну? Почётное дело. Невероятное…. Ну, парень, однако, ты и молодец. Красава самая натуральная…

Олег оборачивается. В трёх-четырёх метрах от него, рядом с замшелым корнем-выворотнем, стоит, опираясь на чёрный посох, высокий узкоглазый старикан в тёмно-бордовом малахае, расшитом разноцветным бисером. У ног старика, беззаботно щурясь, сидит Найда.

– Здравствуй, дядя Костька, – радостно улыбается Олег.

Сделав несколько шагов навстречу, он протягивает пожилому мужчине открытую правую ладонь.

– Привет, Красава. Муза нсунск[3], однако, – отвечая на рукопожатие, произносит старик. – А ты изменился – со времени нашей последней встречи. Вырос, однако. Возмужал.

– Как ты меня назвал?

– Красава, однако. Так ительмены и паланцы величают успешных и удачливых людей. Так издревле повелось. Не нами заведено, не нам, однако, и отменять. Красава…

Глава вторая

Шаман – лучший друг беглеца

– Это точно – осётр? – недоверчиво разглядывая добычу, сомневается Олег.

– Точно, однако. Гадом буду. По крайней мере, однако, относится к осетровым.

– А откуда им, благородным и осетровым, взяться в нашей северной Камчатке?

– Много откуда, – усмехается старик. – Считается, однако, что внутренние воды Камчатского полуострова бедны пресноводными рыбами. Ну, советские учёные и начали, однако, активно выпускать в местные водоёмы мальков всяких нездешних рыб: карася, амурского сазана, толстолобика и даже стерляди. С переменным успехом, понятное дело, выпускать…. Как сейчас помню, однако. Было это, кажется, в 1958-ом году. Приехали в эти благословенные места всякие и разные, однако, хиленькие, бородатенькие и в очочках. Приехали, посовещались, да и выпустили в Кирпичную протоку (ну, в ту, что протекает возле села Милькова, однако), несколько тысяч личинок обской стерляди. Выпустили и, однако, уехали восвояси…. Прижилась ли стерлядка в Камчатке? Плохенько, но, всё же. Несколько раз здешние рыбачки её лавливали. Один раз в 1967-ом году, однако. Другой, кажется, в 1973-ем.

– Значит, я стерлядь поймал?

– Нет, конечно же, однако. Те стерлядки (и в шестьдесят седьмом, и в семьдесят третьем), меленькими были, не более двух килограмм каждая. Твой же трофей, однако, знатный. В том смысле, что и на все тридцать пять запросто потянет. Сейчас, Красава, определимся…

Старик, опираясь на посох, подходит к пойманной рыбине, присаживается на корточки, внимательно осматривает её и через пару минут выносит авторитетный вердикт:

– Это, однако, калуга. Тихоокеанская. При мне точно такую же рыбаки поймали в прошлом, 1997-ом году. В устье реки Паланы, однако. Неводом. Ну, один в один. И длина такая же, однако, чуть больше полутора метров. И круглый рот. И короткая нижняя губа. И, однако, приметные уродливые «шишечки» вдоль хребта.

– Тихоокеанская калуга? Не шутишь?

– Точно, однако. Честное шаманское слово.

– Ну, раз шаманское, – вздыхает Олег. – Тогда-то, конечно, верю…

Старик, подошедший к Олегу на речном берегу, являлся шаманом? Да, шаманом. Причём, самым-самым настоящим, без дураков. Не из тех пошлых прохиндеев и хитрых жуликов, которых расплодилось после приснопамятной «горбачёвской» Перестройки – практически без счёта. Типа – обыкновенная и прибыльная коммерция. Мол, московские и зарубежные туристы, они страсть как падки на всяческую провинциальную экзотику. Например, на шаманские причудливые танцы – под заунывные горловые песни и монотонные перестуки бубна…

Итак, шаман являлся настоящим, из неоднозначных прошлых Времён.

Дело было так. Этот ительмен[4] (тогда ещё достаточно молодой), объявился в Ключах в далёком 1957-ом году. То есть, пришёл – с тощей походной котомкой за плечами – в поселковое отделение милиции, совмещённое тогда с паспортным столом, продемонстрировал справку «о личности», выданную в чукотском Анадыре (ительменов тогда, как правило, паспортами не баловали), и попросил зарегистрировать его в качестве оседлого охотника-промысловика, приписанного к Ключам. Вообще-то, так не полагалось. Мол, в каком субъекте страны Советов тебе, представителю конкретного национального меньшинства, «личностную» справку выдали, в том и селись. Там же получай и вожделенный «статус оседлости», дающий право на получение продуктовых и, главное, водочно-табачных талонов…. Но молодого пришлого ительмена, не смотря на устоявшиеся советские нормы и правила, приписали, всё-таки, к Ключам. И полагающимися талонами одарили сразу. Причём, на полгода вперёд. Неслыханное, между нами говоря, дело. Неслыханное, блин недопечённый…. Почему так получилось? Трудно сказать однозначно. Возможно, что имела место быть банальная и пошлая взятка. Например, шкурками чернобурок, куниц и песцов. Или же (как тогда судачили в посёлке), у «пришлого нацмена» наличествовали определённые способности к гипнозу…. Костька? Ну, это бытовое прозвище «приклеилось» к нему несколько позже, только через несколько месяцев. А тогда, в июле 1957-го, его записали в поселковой Книге учёта как – «Кутхе Атэс». Мол, «Кутхе» – имя. А «Атэс», наоборот, фамилия. Это уже потом выяснилось, что «Кутхе Атэс», в переводе с ительменского языка, означает – «Скрытный Ворон». Или же – «Ворон, скрывающий заветную тайну». Странная и запутанная история, короче говоря…

Как бы там не было, но Кутхе Атэс – уже через пару-тройку недель после регистрации – установил в Сиреневом распадке (примерно в шестнадцати с половиной километрах от вулкана Шивелуча), крепкий свайный балаган. Это такое летнее жилище ительменов. Сперва в землю вкапывают и тщательно фиксируют – с помощью тяжёлых камней – толстые брёвна лиственницы, установленные вертикально. Потом, используя торцы этих брёвен в качестве надёжных опор, на высоте метра с небольшим над землёй (подальше от бурых лесных мышей, песцов, прожорливых тарбаганов и хитрых лисиц), из берёзовых стволов мастерят прямоугольную горизонтальную платформу, на которой и устанавливают просторный пирамидальный шалаш, сплетённый из толстых веток и крытый древесной корой, камышами и пучками трав. Получается – свайный балаган.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

– Самоедская собака – в просторечии самоед или самми, одна из древнейших пород собак. Уже на протяжении трёх тысяч лет является домашним животным северных племён народностей самодийской языковой группы.

2

– Лагуна Маламваям – мелководный морской залив лагунного типа. Расположена в районе северо-восточного побережья полуострова Камчатка, является южной частью Карагинского залива.

3

– Муза нсунск – ительменское приветствие, дословный перевод: – «Мы ещё живы».

4

– Ительмены – одна из коренных народностей Камчатского полуострова, проживают и на юге Чукотского полуострова.