Костюм

– Продолжайте, я вас слушаю. Не смотрите, что я читаю, я просматриваю новости. Очень внимательно вас слушаю. Вы знаете, уважаемый, как сказал бывший советник президента некто Радионов? Он сказал: «Разные компании получают неравное отношение со стороны органов государственной власти. Один предприниматель получает орден, а другой – 8 лет заключения за ту же деятельность».

Слова про орден вызывали у Оганесяна улыбку, он даже закатил глаза в потолок. Когда же Виктор упомянул о 8 годах заключения, заерзал в кресле и изменился в лице.

– Но я, мы, я понимаю, что это не дешево.

Виктор не обращал внимания на его реплики, продолжая выглядывать из-за газеты.

– И как человек, который не понимает разницы между орденом Абрамовича и 8 годами Ходорковского, мог так долго проработать в Кремле?

Виктор снова углубился в газету, напуская на себя очень важный вид. Оганесян почувствовал, что его поняли. Ему оставалось только назвать сумму, и он ее назвал. В комнате воцарилась мертвая тишина. Оганесян не дышал, он ждал. Что скажет депутат Петров.

– А вот, что говорит член президиума Госсовета нашей партии: «Партия ДОН должна стать приводным ремнем от общества к власти, который заставлял бы власть вращаться в интересах общества», – слова Виктора были расценены Оганесяном как согласие, и он заулыбался.

– Однако, уважаемый, некоторые более высокопоставленные люди думают иначе. «Ремень в политике – это инструмент двойного действия. В трудные времена власть затягивает его на животе общества, им же лупит по заднице всех недовольных. Иных вариантов использования не предусмотрено», – и снова Виктор вынырнул из-за газеты, с интересом разглядывая Оганесяна.

– Это правильно сказано, надо затянуть ремешок потуже и потерпеть, – и Оганесян удваивает названную им сумму.

– Мы за развитие прекрасных отношений с предпринимателями вашего ранга, – Виктор встал и протянул руку, говоря этим, что аудиенция закончена.

– Сегодня вечером я приглашаю вас в один хороший ресторан.

– Пока я не могу распорядиться своим временем, но и отказать тоже не вправе, давайте доживем до этого вечера.

Оганесян раскланялся и прошептал на самое ухо Виктору:

– Сегодня все будет у вас и бумаги тоже. Вам не составит труда их подписать.

– Уважаемый, мы уже обо всем с вами поговорили, все будет подписано, не волнуйтесь. Следующий! – крикнул Виктор через плечо армянина.

Через три часа изнурительного изучения газеты, Виктор просто выдохся и попросил администрацию перенести остальные встречи на завтра. Он также высказал мысль, что задержится здесь еще на пару дней.

После посещения просителей, дипломат, стоящий в шкафу внушительно потолстел. Виктор даже призадумался над тем, что придется покупать второй, если так пойдет и дальше.

Кто-нибудь поможет ему встретиться с архитектором в юбке? Как ему подойти? Какой предлог для этого нужен? Забили голову землей, золотом, алмазами, нефтью, а у него любовь. Только как к этой любви найти подход? Посмотреть, выходит ли она куда по вечерам.

Виктор наклонился к замочной скважине и вынул ключ. Он видел ее дверь и больше ничего. Так простоял он полчаса.

С каким вопросом постучать в эту дверь? Что я ей скажу? Я – лжедепутат, и боюсь, что скоро меня посадят в тюрьму? Как она улыбнулась, только за эту улыбку можно умереть. Что он стоит, надо добиваться ее, что он теряет время?

Виктор встал, распрямил спину, вставил ключ обратно в замок и открыл дверь. Дверь напротив открылась одновременно. В проеме стояла она с широко открытыми глазами, смотрящими на него.

– Здравствуйте, – тихо сказал Виктор.

– Здравствуйте, – тихо сказало Ольга.

– Я просто хотел посмотреть на вашу дверь.

– Я просто хотела посмотреть на вашу дверь.

– Я не знал, как вас увидеть.

– Я не знала, как оказаться на вашем пути.

– Я забыл все слова, которые хотел вам сказать.

– Я забыла все слова, которые хотела вам ответить.

– Вам стало меня жалко, – и Виктор прижался к стене, парадируя себя утреннего.

– Я вам понравилась?

– Меня пригласили в ресторан, но я не хочу идти без вас.

– Я с незнакомыми мужчинами в ресторан не хожу.

– Виктор, Петров Виктор Семенович, но это не обязательно.

– Ольга.

– Теперь мы знакомы?

– Кто вас пригласил?

– Оганесян, золотой прииск.

– Я его знаю, он здесь давно проживает, я согласна.

Виктор оторвался от стены, делая какие-то смущенные пируэты.

– Если у меня спросят: есть Господь Бог? – я скажу – есть. Одевайтесь, мне скоро сообщат, что я самый счастливый человек на земле.

– Хорошо, я скоро буду одета, – и Ольга, улыбаясь, закрыла дверь.

– Есть! Ай, да я, – Виктор выделывал невообразимы кренделя, не заметив, что за ним наблюдают две горничные. Только когда они захлопали в ладоши, аплодируя его невообразимым трюкам, он очнулся и скрылся в номере.

– Да, да, да, да, да, да, да, да, да, да…

Они молчали, подходя каждый к своей двери. Наверное, им не хотелось расставаться, но есть определенные правила этикета, и их, наверное, надо выполнять. В принципе, это кому как заблагорассудится, но если есть начало, то лучше потом, без плохих воспоминаний.

– Спасибо за прекрасный вечер, Виктор.

– Оганесяну надо выступать с Петросяном, такой талант пропадает.

– Вы правы, он очень смешной.

– Не знаю, как с его просьбой по поводу земли, но орден он точно заслужил, судя по его рассказам. Ольга, вы позволите, я подвезу завтра вас на вашу работу?

– Если вам не в диковинку передвижение на метро.

– Я согласен. Я согласен хоть пешком.

– В таком случае, нам пора отдыхать. Спокойной ночи, Виктор.

– Спокойной ночи, Ольга, приятных вам сновидений. А во сколько вам выходить?

– В 9:00, не опаздывайте, – Ольга улыбнулась и исчезла за дверью.

Виктор походил по коридору, постоял возле ее двери, даже поднял руку, намереваясь постучать, но, не найдя весомого вопроса, развернулся и зашел к себе, так и не решившись побеспокоить ее.

Сон не приходил. Перед глазами было лицо Ольги, глаза, улыбка, волосы. А какая у неё фигура, просто идеальные формы тела. Характер у неё, наверное, ангельский. Не мог он себе представить её танцующей на кухне стриптиз. Хотя в частном порядке – это было бы незабываемое зрелище. Почему так получается, что сначала попадается кошмар, а потом уже ангельское создание.

Так и не понял, спал он или нет, но в 9:00 Виктор стоял у дверей Ольги в полной боевой готовности: одет, чисто выбрит, и, самое главное, трезв как стеклышко.

Метро. Она думает, что оно для него в диковинку. Неужели он похож на чистоплюя или женщину так легко ввести в заблуждение? Практически все его предыдущие поездки в Москву связаны с покупкой товара на оптовых складах. Только метро позволяло пробежать эти склады как можно быстрее и вернуться на последнюю электричку, ведь надо было уложиться в один день. Как она прекрасно, хотя и видно, что немного рассеяна после ночи, но и это ей к лицу. «Наверное, я влюбился», – решил про себя Виктор.

– Виктор, вам надо было поехать на работу, вы из-за меня опоздаете.

– Не волнуйтесь, Ольга, я всех предупредил, что задержусь. А что, если мы перейдем на «ты», мы же не так стары, как кажемся.

– Попробуй, – улыбнулась Ольга.

– У тебя получилось. Во сколько ты заканчиваешь работу, я буду ждать тебя у входа в метро?

– Ого, ты делаешь определенные подвиги.

– Разве это кого-то удивляет?

– Прости, я, наверное, делаю и говорю глупости, в 18:00.

– Я не совершаю никаких подвигов, но готов умереть за твою благосклонность.

– Хитрый, знаешь, что мертвый ты пока мне не нужен.

– Ну, слава Богу, а я-то думал, что с юмором у тебя тяжело.

– Моя остановка, тебе чуть дальше.

– Не волнуйся и работай, в 18:00 – я у входа, не перепутай меня с кем-нибудь.

Ольга вышла из вагона с улыбкой на губах, а Виктор продолжал строить ей рожицы, стараясь обращать на себя как можно больше внимания. Вагон тронулся.

Ну, почему он должен куда-то уезжать, а она идти на работу? Есть деньги. Есть они, как казалось Виктору, питающие друг к другу интерес, что еще надо? Точно, он дождется и не успеет насладиться влюбленностью, как его посадят в тюрьму. Надо срочно во всем признаваться, или выдумать, что его переводят в Сочи, а ей лучше последовать за любимым.

Любимым? Так ли это, или это далекое будущее? Такие как она вряд ли делают опрометчивые шаги. А что, если она рассмеется ему в лицо, узнав что он липовый депутат. Теперь Виктора начинали одолевать сомнения в правильности своих начинаний. Размышляя над своим положением, Виктор дошел до Охотного Ряда, дом 1.

В здание он заходил в надежде встретить кого-нибудь из тех, с кем ездил по городам и весям, с кем было выпита бочка водки и съеден пуд соли с тонной мяса. Надо было попробовать отработать набитый дипломат, помочь одному или нескольким.

Как говорится, на ловца и зверь бежит. Только успел снять дубленку, как сзади его кто-то окликнул по имени-отчеству с пожеланиями доброго утра. Как не хотелось Виктору поворачиваться на голос, который всплывал в его памяти. Видно это судьба, и он обернулся. Перед ним стоял тот, кто едва не закончил его карьеру депутата, тот, кто тоже работал в отделе земля – недра, и тот, кто пытался разоблачить лжедепутата Петрова. К чести самого Петрова, он тогда вышел из положения. А что сейчас? Наглая рожа смотрела на него сквозь очки и улыбалась.

– Не припомню, извините, вашего имени… – Виктор приподнял руку кистью ко лбу, как бы заставляя этим работать свою память.

– Юрий Владимирович Снежко.

– Да, да, Юрий Владимирович, как же, помню. Вы, значит, на работу? Как ваше самочувствие?

– А я вас рассекретил, Виктор Семенович.

Как он смотрел, какое злорадство, сколько вальяжности, что он говорит, он знает про липового депутата? Его надо толкать и бежать отсюда. Вот, урод, мать его.

– Я, конечно, извиняюсь, – продолжил уже в более спокойном ритме Юрий Владимирович, – но не мог же я не сказать сослуживцам, что нас курируют, и не показать вас по ТВ. Теперь мы все вас знаем.

Фу, пронесло, он что дебил или мозги оставляет жене. Стоит и издевается, ан нет, батенька, не позволим.

– А вы отдаете себе отчет в ваших действиях? Вы понимаете, что совершили непоправимую ошибку? Мне придется доложить в президиум Госсовета нашей партии, скажу прямо, самому председателю, о вашем недостойном поведении. Я вам рассказал по секрету, когда мы были с вами в разведке, а вы, значит, предатель?

Снежко изменился в лице, ноги стали у него ватными, и Виктору пришлось поддержать его, иначе он бы упал в обморок.

– Вы хотели выглядеть перед коллегами в хорошем свете всезнайки? – продолжал отчитывать его Виктор.

У Юрия Владимировича затрясся подбородок.

– Держите себя в руках. Натворили бед. Давайте отойдем, на нас могут смотреть. Идите же вы, ну, раз, два. Не бойтесь, я вам помогу исправить ваш промах.

Виктор подробно рассказал Юрию Владимировичу, что ему надо сделать. Виктор не стал сильно нажимать на ничтожество, стоящее перед ним, но дела армянина, кладбища и еще пару дел все-таки поручил. На все-про все у Снежко было два дня.

Виктор пояснил, что контроль над их отделом будет еще три дня, и по недоумству Снежко, он не может участвовать открыто, потому будет выполнять работу в гостинице. Юрию Владимировичу требовалось кроме решения поставленных перед ним задач, решить и еще одну: сдать Виктору со всеми потрохами неугодных отделу или лично Юрию Владимировичу Снежко. Виктор делает свое дело, Снежко – свое, и все довольны, в своем отчете Виктор отразит самоотверженный труд депутата Снежко и в агитационном походе и в Госдуме.

– Да, уважаемый. Не забывайте, что сегодня все, кто так или иначе связываются с вашим отделом, могут быть контролерами из нашей группы. Я не могу вам выдать наших людей, но если вы будете консультироваться со мной хотя бы по телефону, то я вам лично помогу. Вам все понятно?

Снежко закивал, так и не обретя дара речи. У Виктора зазвонил телефон.

– Алло, Ольга! Это ты, какая радость, но я работаю и пока не могу разговаривать. У меня люди. Я перезвоню, извини.

Закрыв потихонечку телефон, Виктор посмотрел Снежко в его очки.

– Идите и выполняйте. Из-за вас я не могу помириться с собственной женой, а он, – Виктор многозначительно показал на карман, – пытается…

Юрий Владимирович понимающе закивал, записал номер телефона, и, согнувшись, убежал внутрь пустого здания. Интересно, он сделает хоть что-то, или я просто выиграл время и надо уносить отсюда ноги.

Еще минуту назад он отдал дубленку в раздевалку и уже просил ее обратно, держа трубку телефона у уха. Он говорил, что не успел зайти в отдел, а они его вызывают, так нельзя работать. Как понимала его гардеробщица, отдавая его дубленку, ну нет человеку времени даже на кофе. В принципе, как успел отметить Виктор, все было пристойно, и его приход, и беседа с сослуживцем, звонок и разочаровывающий путь в обратном направлении, но надо, так надо. Кому охота уходить в зимнюю пургу с Охотного ряда, дом 1.

После почти пяти часов бесцельного блуждания по Москве по кафешкам и магазинам, к шести вечера он стоял с букетом у входа в метро.

Они разговаривали по телефону даже тогда, когда уже увидели друг друга.

– Оля, может, сходим в кино?

– С удовольствием, только куда и на какой фильм?

Наверное, в их положении, начинающих влюбляться, нет возможности что-то выбирать, они не видят куда идут, или что происходит вокруг. Нет ничего романтичнее этой начинающей влюбленности, как бы это не происходило и в какой бы раз. Ухаживать за тем человеком, который отвечает тебе взаимностью, легко и приятно. Столько много хочется, столько делаешь, полностью отдавая себя в руки любящего тебя человека, что жизнь кажется переполненной чашей.

Глава вторая

Если вьюга зимой, то это декабрь, тут к шаману ходить не надо. Если в стране горячие споры на кухнях, в банях, в очереди, то это выборы. В это время у народа сильно чешутся языки и кулаки. Споры начинаются с самого утра, и продолжаться могут весь день и всю ночь.

Одним так надоело слушать бредовые обещания мямлящих и ахающих кандидатов, что они готовы лезть буквально в драку, доказывая свою правоту. Другие хотят больше надбавок, дотации и льгот. Но в основном, все сходятся в одном, власть отдаляется от народа семимильными шагами. На смену старым добрым «пора начать», пришли слова из далекого будущего, несопоставимого с настоящим. А эти приставки «а» так раздражающе действуют, как красная тряпка на быка. Нельзя понять, «а» – это вопрос, или заглушка непроизносимого ругательства.

Конечно, все итоги правления ДОНа и самого президента будут подведены в 20… году, но и сейчас видно, что так дальше продолжаться не может. Повзрослевший российский избиратель будет оценивать только по одному критерию: в каком состоянии будет находиться Россия к концу их правления.

Сегодня наши граждане знают, что при слове «реформа» надо прятаться и держаться за карманы. Потому что знают, ничего не дадут, только отберут. Скорее всего, слова следующего президента будут звучать так: «Эх, ухнем – само пойдет». День бурлаков на Волге недалек. Нефть заканчивается, газ сгорит. Одно радует, что мы пока еще не все сидим в тюрьме.

Ни что не предвещало грозу на ясном небе отношений Виктора и Ольги. Начальная стадия влюбленности вот-вот должна была вылиться в одну единственную любовь. Но есть горизонт, и там обязательно должна была появиться черная туча. И она появилась. Туча носила имя его бывшей подружки и ее нового бой-френда.

Компаньон Виктора Саша предупредил, что они разыскивают его в связи с его появлением на ТВ, и у них далеко не ангельские намерения.

«Вот паскуда, ну нет меня, ушел я, что тебе надо? Это не твое жилье, уходи тоже. Так нет, они, наверное, и живут в его хоромах, а может уже вывезли всю мебель». К сожалению, Саша не знал, что творится у него дома, но обещал выяснить. Он и сам волновался, куда пропал друг, а тут во всех новостях выступления. Почему молчал, что состоит в партии?

Как только Виктор ни объяснял, что это случайность, Саша не хотел его понимать. От такого общения проку не было. Виктору ничего не оставалось, как попросить компаньона сделать то-то и то-то без объяснений, дескать, так надо. Конечно, Саша все сделает, разве он не понимает, что Виктору нужна помощь, но он также надеется, что и Виктор не бросит его прозябать в провинции.

А как объяснишь человеку, если он видел тебя по телевизору? Случайность? А говорить по телефону, что он сам влез в этот дурдом, и это не случайность, а блеф, Виктор боялся. Могут прослушать и арестовать, и тогда он не увидит Ольгу. Теперь надо быть внимательней. Не дай Бог, «она» его здесь найдет.

Виктор рассуждал здраво. Если до сих пор за ним не пришли с наручниками, то они его не сдали, а ищут для шантажа, это тоже понятно.

Вторую половину дня после вчерашнего посещения кинотеатра Виктор провел в приемах и звонках Юрию Владимировичу. Последний обещал доставить к вечеру очень, как он выразился, интересный материал, касающийся его отдела. Встречу назначили в кафе возле гостиницы Виктора на 20:00.

Не хотелось Виктору терять вечер на этого депутата – предателя, но все-таки хоть небольшая, но вероятность того, что он себя обезопасит, была. Имея компромат на депутатов, его поведение можно будет спустить на тормозах.

«Депутатская» работа так захватила Виктора, что он порой путал реальность с собственным вымыслом. Деньги он отнес в банк, открыл счет и получил карточку. Теперь он знал, сколько у него денег, и на что бы этих денег хватило. Кроме того он через каждый час звонил Ольге и беседовал с ней минут 15 – 20.

Разговаривали они буквально обо всем: где учился, работал, продвижение по службе, отношение к тому или иному жизненному факту. Если Виктор, слушая Ольгу, узнал о практически все, то его рассказ был правдой только в одном – дате его рождения. И чем больше он врал, тем больше понимал, что теряет ее, так и не обретя до конца. Он очень боялся сказать ей, что любит ее и услышать такой же ответ. Он любит ее. А кого любит она? Все, что он рассказывал о себе больше подходило его компаньону Саше. Однако остановиться он уже не в силах, потому что и сам себе стал нравиться весь такой положительный, почти герой.

Виктор предложил Ольге посидеть с ним в кафе. Только в 20:00 он пересядет на 15 минут за другой столик и вернется. У него серьезное дело, и другая сторона выбрала это место для проведения переговоров. Ольга согласилась, ей нет разницы, она с удовольствием посидит 15 минут одна.

Почему она спросила, был он там или не был? Но что это меняет? Кафе оно и в Африке кафе.

В 18:00 Виктор был у входа в метро с цветами, и снова они разговаривали по телефону, пока не столкнулись друг с другом носами.

Москва – не Северный полюс, но точно находится где-то рядом. На улице разыгралась не вьюга, а целая пурга.

– Оленька, может, поедем на машине? Она как раз стоит здесь рядом, что-то устал я за сегодня, день какой-то суетной, а тут еще эта встреча.

– Виктор, мы быстрее доедем до гостиницы на метро, чем на машине.

– Есть смысл с тобой спорить?

Ольга отрицательно замотала головой.

– Тогда пойдем вниз, – на ходу Виктор отправил машину обратно в гостиницу.

Наверное, они были последними, кто решил ехать на метро, отпуская своих водителей. Метро было переполнено.

Встречаются ли люди в метро, или больше в пробках? Пока нет статистических данных, но Виктор может начинать отсчет встреч с себя.

Чувство локтя соседа – неотъемлемая часть ощущений московского метро, особенно в часы пик, с утра и по окончанию трудового дня. Попытки держаться рядом потерпели неудачу. Виктора и Ольгу разорвали напополам, и они могли видеть друг друга лишь частями. Позже они делились, кто что видел, и чем больше было перечислено частей, тем больше они понимали, что их дело окончательно и бесповоротно переходит в последнюю стадию их отношений, которые имеют такое древнее значение, что древнее некуда. Оставалось вкусить запретный плод.

Виктору показалось, что одно лицо, упорно уставившееся на него, он точно где-то видел. Но где и когда, вспомнить было тяжело. А когда Виктор захотел еще раз взглянуть на это лицо, то, к сожалению, не увидел его. Остановки не было, кругом столпотворение и давка, а он исчез. Виктор задумался и сразу вспомнил эту наглую физиономию.

«Это как пить дать бой-френд моей бывшей мегеры. Но куда он пропал?». Очень плохая мысль проникла в сознание Виктора: уж, не с ней ли на пару они путешествуют по Москве в его поисках. Холод и злость, бессилие и угроза, страх быть вот так просто свергнутым с построенного им пьедестала, почему-то тормозили его мысли. Как выйти незамеченным, когда на их станции выходят многие? Выйти раньше и позвонить Ольге? Но он не может, в подземке сотовый не берет, а она будет его искать или, чего доброго, ждать.

Виктор ожидал ареста полиции, и здесь не было бы так обидно, если бы не эта шмакодявка с этим прыщем.

Следующей была их остановка. Как только они остановились, Виктор начал движение вперед к выходу, на ходу разыскивая Ольгу. Ольга первой вышла из вагона. Виктор вывалился к ней под ноги. Засмеяться у нее не совсем получилось, Виктор схватил ее за руку, и, увлекая за собой, пошел, расталкивая людей на эскалаторе.

– Я вспомнил, Оля, мне надо срочно сделать один звонок. Это очень важно, ты извини, что я вот так.

Ольга улыбнулась своей обаятельной улыбкой и прибавила шагу, совсем не отставая от Виктора. Виктор решил не оглядываться. В темноте вагона рассмотреть его одежду у этого козла не было возможности, а когда Виктор выпал из вагона, он успел развязать шапку и опустить уши, поднять воротник, ну и сузить плечи. Ему не хватало темных очков и шарфика, и тогда точно агент ЦРУ.

Только у входа в гостиницу он оглянулся и никого не увидел. Он глубоко вздохнул и расправил плечи. Пропустил Ольгу внутрь и нырнул за ней так быстро, что чуть не сбил с ног.

– Холодно, замерз, – извинялся Виктор.

– Ты хотел позвонить.

– Сейчас, Оленька, обязательно позвоню. Если опоздал, то надо найти уважительную причину. Мне придется сказать все, как есть.

– Что, ты ехал в метро из-за меня?

– Ну, что ты? С тобой мне все удобно и хорошо, хочешь, я вообще не буду звонить.

– Я тебе мешаю?

Этот разговор привел их к дверям номеров. Виктор демонстративно отдал телефон стоящему рядом портье.

– Возьмите, уважаемый, и отдадите, когда мы выйдем, а на звонки отвечай, что я очень занят и буду только через… – Виктор посмотрел на часы, через час.

Ольга закрывала дверь:

– Я тороплюсь, мне переодеваться дольше твоего, – и дверь закрылась.

Как можно нежнее и предельно внимательнее, нельзя нагрубить ни одним словом, даже минута сомнения способна разрушить годы семейной жизни. Нельзя давать повода к сомнению ни на минуту, это Виктор бубнил себе под нос, отыскивая удобные вещи для похода в кафе.

Выполняя указания Ольги, Виктор одел джинсы и свитер. Как и во что одевалась Ольга, для него оставалось пока загадкой, но он верил, что и это он увидит, не будучи посаженным в тюрьму. Почему-то эта ироничная мысль посещала его все чаще и чаще. Зачем он так напряг Снежко? Надо было просто отпустить и все. Нет, роль начальника так великолепна и в таком ранге, когда ты командуешь депутатами, тем более руки чешутся.

Дайте немного пенсионерам, они заслужили. Дайте рожать спокойно женщинам России. Дайте будущее для их детей. Дайте горячую воду, чтобы она была постоянно, а не два часа в сутки. Зазвенел звонок.

– Ты долго еще, я дверь открыла, а тебя нет.

Виктор бросил трубку и помчался к Ольге. Открыв дверь, он побежал к выходу мимо какой-то девчушки с косичками. Стоп! Виктор развернулся. Перед ним стояла девочка с двумя косичками, в джинсах и сапожках как у снегурочки.

– Ольга! Вот это да! Ты постоянно в строгих костюмах, а тут…

– Пойдем, а то на встречу твою опоздаем, ухажер. Чуть барышню свою не пропустил. Что ты искал, леди?

– Ты просто прелесть.

Как оказалось, кафе действительно относилось к разряду клубов, и Виктору с Ольгой пришлось изрядно потрудиться, чтобы попасть в него. В кафе собирались барды, и атмосфера соответствовала посетителям.

Где-то на сцене бард исполнял свои песни, которые не мешали той тишине, которая так была нужна двум влюбленным. Пока есть о чем разговаривать, нужна интимная обстановка. Администратор прочитал в их глазах именно эту просьбу дать им спокойное, уютное и теплое место. Этим местом оказался угол в самом начале кафе, подальше от сцены и основного общества, присутствующего уже в зале.

Ольга и Виктор мало на кого обращали внимание, они были заняты только друг другом. Мир для них заканчивался за спиной сидящего напротив.