Корысть на пьедестале

– Привет, родная!

Василиса вдруг почувствовала себя крысой, которую звала к себе волшебная дудочка, ноги сами понесли ее на погибель. Очнулась она в самый последний момент. Уперлась руками в грудь Сергея и оттолкнулась от него. В ответ он лишь засмеялся – весело, добродушно. Милые бранятся – только тешатся.

Но смех оборвался, улыбка сползла с лица, взгляд угрожающе сверкнул. Сергей был рубахой-парнем, душа у него нараспашку, но только для своих. С чужими он обычно не церемонился, если вдруг разозлили его – сразу в драку. Любил он это дело, уважал, а кулаки у него будь здоров, и удар зубодробительный.

– Это кто такой? – Он волком смотрел на Кузьмина, который все-таки зашел во двор вслед за ним.

– А ты думал, я здесь без тебя как монашка живу? – усмехнулась Василиса.

– Хорь твой?

– Я не хочу тебя видеть, езжай домой!

– Я спрашиваю, это твой хорь?

Не слушая ее, Сергей подошел к Валентину, схватил его за грудки.

– Эй, парень, ты что, с ума сошел! – возмущенно протянул Кузьмин.

– Пошел отсюда! – Сергей с силой оттолкнул его от себя.

Валентин едва удержался на ногах, но земли рукой коснулся, восстанавливая равновесие.

– Ты хоть знаешь, кто я такой? – зло спросил он, разглаживая мятые лацканы пиджака.

Сергей снова шагнул к нему и на этот раз ударил – быстро, широко, сверху вниз, как будто в землю вбивал. Кулак с размаху опустился на голову. Проседая в коленях, Кузьмин подался назад, остановился, рванул вперед, собираясь ударить в ответ, но его резко занесло влево, голову повело вправо, душу, казалось, потянуло вверх, в небеса.

Но и душа в теле удержалась, и сам Кузьмин остался на ногах. Шатаясь, на полусогнутых ногах он кое-как добрался до калитки.

– Терпила ты! – крикнул ему вслед Сергей.

– Зачем ты так? – с укором, качая головой, спросила Василиса. Она хотела избавиться от Кузьмина, но не таким же образом.

– А ты зачем с ним?

– Это мое личное дело! – Она и не собиралась оправдываться.

– Да нет, уже не личное… – натянуто улыбнулся Сергей. – Теперь я здесь, с тобой, и ты не должна ни с кем, поняла?

– Да как-то не очень!

– Что?!

Василиса хорошо помнила, как душа уходила в пятки, когда он вонзал в нее такой взгляд. Но это было раньше, а сейчас в ней лишь слегка дрогнуло, и то скорее от неожиданности, чем от страха. Он, конечно, крутой парень, но ей не-трудно будет найти на него управу, попросит ребят из их охраны, они подъедут, поговорят с ним…

– Что слышал! – резко бросила она.

– Значит, пока я в Чечне кровь проливал, ты здесь таскалась! – Сергей поднес к груди растопыренные пальцы, то ли пуговицы собирался расстегнуть, то ли тельняшку на себе рвануть.

– Ты?! В Чечне?! – В глаза бросилась медаль с медным отливом, вычерченная красной линией звезда на ней. – Когда это ты успел?

– Да по контракту… От Лидки ушел, и на контракт!.. Блин!.. – Он вдруг приложил руку к своему боку.

– Что там?

– Да в рукопашке с одним чертом сошелся, он меня кинжалом зацепил…

Душевный порыв захлестнул ее с головой, забыв обо всех обидах, Василиса расстегнула куртку, развела полы, задрала майку. Левый бок действительно закрывала марлевая накладка, прилепленная пластырями. Несвежая повязка, от нее дурно пахло.

– А ну, пошли!

Она провела его в дом, уложила на диван, раздела до пояса, сняла повязку и осмотрела рану. Действительно, похоже на ножевое ранение. Шов наложили неаккуратно, криво, видимо, в полевых условиях, во время боя это делали. Рана уже поджила, но из нее слегка сочилось. Антисептики у нее имелись, бинты и пластырь тоже, повязки накладывать Василиса умела.

– Почему тебя раньше времени выписали? – вздыхая, спросила она.

– Не выписали, выгнали. Я там с начальником госпиталя поцапался…

– Из-за бабы?

– Ну, почему сразу из-за бабы? – весело возмутился Сергей.

– А то я тебя не знаю!

– Ну, из-за бабы. Была там одна медсестричка. Я не хотел, она сама…

– Всегда у тебя так, – сказала она с умилением, от которого самой должно было стать тошно.

Но не стало. Неужели она снова во власти тех самых чувств, от которых спасалась бегством? Василиса не хотела в это верить, но, похоже, Сергей снова нужен ей…

– Ну, может, и хотел… – Он улыбнулся со всей нежностью, на которую только был способен. – Но только потому, что эта сестричка на тебя была похожа. Такая же красивая, милая, светлая…

– Да ну тебя! – хмелея от удовольствия, шутливо отмахнулась Василиса.

– Я воевал, кровь проливал, а эти крысы тыловые меня выгнали. И контракт разорвали. Надо будет в Ростов съездить, документы забрать и деньги. Там и удостоверение, и орденские книжки. Ну, и боевые, в смысле, деньги… У тебя как с деньгами?

– Ну, есть кое-что.

– Ничего, если я у тебя немного поживу?

– А ты хочешь?

– Я хочу?! Да я мечтал с тобой жить! Письма тебе каждый день писал! Не отсылал, правда, адреса не знал… Домой приехал, брата твоего встретил, разговорились, он проболтался. Знала бы ты, как я обрадовался!

– Как?

Он обхватил ее руками, легонько потянул на себя, и она сама прильнула к нему… Но тут вдруг в дверь с силой постучали. Василиса мгновенно выскочила во двор. Под навесом из дикого винограда стояли двое – рослые, плотного телосложения, в черных костюмах. Один угрюмо смотрел на Василису, пощипывая свой нос, второй с невинным видом водил носком туфли по трещине в асфальте, втирая в нее лохмотья прошлогодней травы. Шарообразная, наголо бритая голова, маленькие круглые ушки, сливообразный нос и глаза грустные-грустные.

– Тут у тебя какой-то мужик, – сказал первый. – Поговорить бы надо.

– Нет у меня никого. Но сейчас будут. Из милиции. Бесплатные мальчики по вызову, – возмущенно ответила Василиса.

За спиной открылась дверь, скрипнула половица, Сергей подошел к ней сзади, двумя руками взял за плечи, сдвинул в сторону:

– Эй, мужики, что за дела?

Она еще не совсем отошла в сторону, когда его ударили. Падая, Сергей вцепился ей в руку, потянул за собой, но громила оттолкнул Василису плечом и опять ударил его, добивая. И Василисе от него досталось.

– Пусти! – ударила она его в плечо, но чуть не отбила кулак, как будто не живая плоть под пиджаком, а твердая резина.

Громила даже не заметил удара и потащил Сергея. Какое-то время Василиса словно в ступоре смотрела, как его катают по асфальту, затем бросилась в комнату, вернулась с телефоном в руке и стала набирать номер отделения милиции. Громила тут же остановился и осадил своего дружка.

– Давай, звони, пусть его забирают, – криво усмехнулся он, сплюнув на Сергея, который, постанывая, пытался подняться с земли. – За Кузьмина ответит, за «хулиганку» сядет.

– И ты сядешь!

– Да меня-то выкупят, не сомневайся.

Сергей махнул рукой, останавливая Василису. Видимо, Кузьмин действительно человек богатый, он выкупит своих церберов, а Сергея в милиции убить могут. Заплатят уголовникам, и они забьют его до смерти, а может, просто зарежут…

– Ладно, пойдем мы, – насмехаясь над ее замешательством, сказал шароголовый.

Он медленно провел рукой по своей лысине, с ухмылкой глядя на Василису, и вдруг резко ударил ногой Сергея по ребрам, после чего, увлекая за собой дружка, направился к воротам. Они ушли, а Сергей все смотрел им вслед. Василиса протянула руку, хотела ему помочь подняться, а он мотнул головой, как будто ему и на земле не плохо.

– Их что, из чугуна отливали? – спросил он, ощупывая пальцами шишку на переносице.

– Это Кузьмина люди. Зря ты его ударил.

– Кто он такой?

– Очень богатый человек.

– Ты с ним спишь? – облизывая языком разбитую губу, спросил Сергей.

Но Василиса ничего не ответила и пошла закрывать калитку – вдруг бандиты снова нагрянут?

Когда она вернулась, Сергей сидел на скамейке, ощупывая пальцами отбитый бок.

– Не кулаки у них, а чушки чугунные, – пожаловался он, чуть скривившись.

– Может, в больницу нужно?

– Да нет, ребра вроде целые. Ты же знаешь, кости у меня крепкие.

Василиса кивнула. Задиристый характер – его беда, сколько раз нарывался, до полусмерти, бывало, избивали, но в больницу ни разу не попадал.

– Да, но думать нужно головой, а не костью.

– А если в голове кость? – усмехнулся Сергей. – Мы люди военные… Значит, богатый он, этот Кузьмин?

– Ну, вроде бы… Он тут рядом живет, дом у него здесь…

– Да, видел я здесь домики, ошалеть – не встать. Олигархи здесь живут?.. Не сообразил, сунул голову… Ну, да ладно, зато морду олигарху набил! Где ты его такого нашла?

– Сам нашел. Я на работу шла, а он подвез…

– А работаешь где? Почему ночью не было?

– В ночном клубе, официанткой. А что?

– Платят как?

– Хочешь устроиться?

– Кем? В охрану? Тебя там от всяких охранять?..

– Ну, там и без тебя охраняют, но если подключишься…

– Куда мне в охрану? Сначала отлежаться надо… Блин, как будто через камнедробилку пропустили!

Василиса кивнула. Дом у нее небольшой, но со всеми удобствами, ванная Сергею с его ранами не подойдет, а душ будет в самый раз. Пусть искупается, а она ему постель пока приготовит, и накормить его надо… Ей и самой нужно было хотя бы немного поспать, но об этом она даже не подумала. Все для Сергея, все для него, любимого…

Глава 3

Сверху земля сухая, острие тяпки входило в нее легко, с приятным шорохом, дальше грунт сыроватый, вязкий, но глубокая борозда не нужна – можно не напрягаться. Спорится работа, семена ложатся в землю, присыпаются, к лету грядки взойдут, будет к столу и укроп, и петрушка. И огурцы у Василисы будут, рассада уже готова, и место под нее вскопано, взрыхлено…

Она разогнулась, отнесла тяпку к сараю, где хранился инструмент. Теперь можно и к столу. На ужин сегодня куриные крылышки, она их час назад из духовки вытащила.

Сергей сидел в старом, обитом клеенкой кресле, за шатким столиком, пригрелся на солнышке, разморило его. Крылышки уже на столе, пиво там же. Хорошо Сергею, и рана почти зажила, и синяки уже сошли. Две недели они вместе, так здорово просыпаться с ним по утрам или, напротив, ложиться в постель. Правда работать по дому его не заставишь, не любит он это дело. Ну и ладно.

– Устала? – спросил Сергей, думая о чем-то своем.

– Устаю я на работе, а здесь отдыхаю.

– На грядках?

– И на грядках тоже.

– Как пчелка, как пчелка, да?

Василиса промолчала, хотя могла бы в ответ назвать его трутнем, но ни к чему портить с ним отношения. По дому он ей не помощник, но вроде бы на работу собирается устроиться, в клубе вакансия охранника освобождается. Тридцать тысяч в месяц на дороге не валяются.

А может, пусть лучше дома сидит? На работе искушения сплошь и рядом, а здесь ему только Василиса и нужна. Если он по бабам ударится, тридцать тысяч только на лечение при его ершистом характере будут уходить.

– А могла бы по подиуму порхать. С твоей-то фигуркой… Зачем тебе этот огород? Его травкой засадить нужно, ну, типа, английские газоны, все такое. И садовника нанять, пусть вкалывает…

– Размечтался! – невесело усмехнулась она.

– Белые люди так и живут. – Сергей кивком головы показал в сторону коттеджной застройки. – А чем мы хуже?

– Не хуже. Просто у нас денег нет.

– Деньги на земле валяются, просто их подобрать нужно.

– Сколько таких умных! И столько же таких бедных.

– Ну, начнем с того, что не с каждой земли можно подобрать. С твоей можно. Знаешь сколько соточка стоит?

– Знаю.

– За твой участок двести штук снять можно. За эти деньги такие хоромы отгрохаем!.. Ну, не здесь, понятное дело, подальше от Москвы отъедем.

Василиса кивнула, словно соглашаясь с ним, неторопливо поднялась со своего места, подошла к калитке, открыла ее настежь и вернулась.

– И что это значит? – спросил Сергей, настороженно глядя на нее.

– Про Бога всуе не говорят, а на порог я тебе показала.

– Не понял!

– Люблю я тебя, Сережа. Крепко люблю. Так люблю, что ни разу без тебя, ни с кем. И не нужен мне никто. И если не хочешь работать, черт с тобой! Зарплата у меня неплохая, как-нибудь прокормимся… А землю мою не трогай!

Любила она Сергея, но уже далеко не так слепо, как прежде. Многое могла ему простить, и его тунеядство готова была терпеть, но глаза держала открытыми. Далек он от морального совершенства, мягко говоря, нет ему доверия. И деньги за участок он запросто прикарманить может… Нет уж, круглых дур он пусть в другом месте поищет.

– Почему?

– Золото здесь зарыто. Осенью перекопаешь огород, найдешь.

– Золото? – в раздумье проговорил он, внимательно глядя на нее. – Осенью?.. А я осенью здесь буду?

– Можешь уходить прямо сейчас! – Она резко повела рукой в сторону калитки.

– А вдруг уйду?

– Поплачу и успокоюсь. Я уже привыкла без тебя жить. Не так уж это и трудно.

– Думаешь?

– Знаю!

– Изменилась ты. Сильно изменилась.

– Это не я изменилась, это жизнь научила.

– Ты мне такая больше нравишься… Иди, закрой калитку, никуда я от тебя не денусь…

Громкая зомбирующая музыка, завораживающий лазерный свет, хаотичные движения тел на танцполе, жующие за столиками, которым вечно чего-то не хватает, сбегай-принеси-подай, не забудь, не напутай, и так всю ночь. Но Василиса привыкла, в этом дурдоме она уже как рыба в воде. И успевает, и все у нее под контролем, и чаевые она уже наловчилась утаивать. Глаз у Альберта зоркий, он все видит, от него ничего не скроешь, но так только казалось. Чаевые складывались в общую копилку, потом делились на всех, и неважно, как ты работаешь, все равно получишь на равных с другими официантами. Все бы ничего, но Альберт забирал себе львиную долю, где же здесь справедливость?..

Но следил за Василисой не только администратор, с недавних пор в клубе работает Сергей, все-таки взяли его в охрану. И ничего, справляется. Стоит в дальнем углу зала, смотрит, наблюдает, а Василиса у него под особым приглядом.

С тех пор как она отшила его с куплей-продажей, он заметно изменился. И домом вдруг занялся – крышу подправил, возле крыльца забетонировал, обещал взяться за баньку, которую построил для себя отец. Сарайчик там из толстых бревен, парилка совсем крохотная, два человека едва помещаются, и прогревается она плохо. Василиса эту баньку за ненадобностью в сарай превратила и уже захламить успела. Сергей решил вернуть ей прежнее назначение – от барахла очистить, стены утеплить, печь наладить. Дальше слов дело пока не идет, но желание у него есть, и то хорошо.

А еще Сергей в клуб на работу сам напросился. И вообще, он теперь на Василису другими глазами смотрит – уважительно, как на равную. Не зря она показала ему характер, не вытирает он больше об нее ноги. На других баб заглядывается, не без этого, но ни с кем не крутит, хотя возможности есть.

Василиса получила расчет, по пути к бару незаметно вынула из книжечки сотенную купюру, сунула в рукав. Сто рублей из семисот чаевых – это сущий пустяк, но если Альберт заметит, стыда потом не оберешься. На первый раз предупредят, хотя могут и уволить – в назидание остальным.

Но Альберта нет нигде, а Сергей, если даже увидит, никому не скажет.

– Климова! – раздался вдруг над ухом до тошноты знакомый голос.

Альберт взял ее под локоть, и Василиса от страха выронила расчетную папочку, деньги посыпались на пол, она принялась их собирать. Надо было выронить из рукава припрятанную купюру, но эта мысль пришла после, когда деньги уже лежали в книжечке.

– Поговорить надо! – Альберт снова взял ее под руку и повел к арке, за которой находился вход в административную часть.

– Зачем?

– Надо!

– Но мне расчет сдать нужно…

– Потом, Климова, потом!

Он держал ее за руку, в которой она припрятала чаевые, и делал это, видимо, нарочно. Сейчас заведет ее в кабинет директора, там обыщет, найдет деньги. Василиса с ужасом представляла, как будет смотреть Альберту в глаза.

Он действительно завел ее в кабинет к директору. Игорь Андреевич был на месте, а с ним еще большая величина – владелец клуба, Павел Матвеевич Прахов. Рабочий стол пустовал, боссы сидели на диване. На журнальном столике – пиво в запотевших бокалах, на одном блюде – вареные раки, на другом – шелуха от них. И у директора лицо красное, и у его босса, пальцы и губы в торопливом движении – уж очень вкусные раки, не оторваться.

Пиво, раки, а теперь вот и зрелище подоспело. Сначала заставят Василису раздеться, а потом накажут за воровство. И никакой Сергей не поможет. Павел Матвеевич Прахов мужчина серьезный, с богатым криминальным прошлым, да и в настоящем он, говорят, еще тот фрукт – мало ему легального бизнеса, так он вдобавок и частным кредитованием занимается, деньги под большие проценты ссужает. С законными ворами дружбу водит… В общем, опасный он человек, хотя по виду не скажешь. Простецкое лицо, взгляд спокойный, добродушный, и краснота на щеках его не портит, скорее наоборот.

– Привел? – спросил Игорь Андреевич.

Этот производил пугающее впечатление. Холеный, лощеный, с аристократическим вкраплением в чертах лица, взгляд холодный, надменный, движения вальяжные, на публику. Его лицу больше шла бледность, чем краснота, которая казалась болезненной, как диатезное высыпание.

Он смотрел на Василису, но как будто не видел ее, может, потому и обратился к Альберту с вопросом.

– Привел.

– Ты чего такая напуганная? – благодушно спросил Прахов.

– Я напуганная? – удивилась Василиса.

– Ну, не я же… Хотя опасения, честно говоря, есть.

– Опасения? – Она непонимающе продолжала смотреть на него.

– Может, признаешься, пока не поздно? – спросил Прахов, тыльной стороной ладони вытирая жирные губы.

– В чем? – пробормотала она.

– Ну, что ты там со своим… Как его?

– Кириков его фамилия, – подсказал Котенков.

– Что вы там с Кириковым задумали?

Разговор зашел о Сергее, но вдруг это все-таки связано с чаевыми? Василиса терялась в догадках и страхах.

– А что мы задумали?

– Ты говорила, что Кириков в Чечне служил, – сказал директор.

– Да, говорила, – кивнула она. – По контракту.

– Не служил он там. И медали у него «левые». Такие за выслугу лет дают, а какая у него выслуга?

– Ну, не знаю…

– Два года срочной службы – вот и вся выслуга. За такие дела значки дают, а не медали. А он понацеплял… Знаем мы таких героев!

– Знаем… – отправляя в рот кусок белого мяса, кивнул Котенков. – Что скажешь, Климова?

– Ну, я ушла от Сергея. Мы сильно поссорились, и я ушла. Мы в ссоре были, а он вернуться захотел. Я так думаю, он разжалобить меня решил, ну, герой войны, все такое, – пожала плечами Василиса.

– Что-то ты не очень удивлена, – заметил Прахов.

– Почему не удивлена?

– Вот я и спрашиваю: почему? Я так понимаю, он у тебя пацан хитрый, есть такое?

Василиса кивнула, поджав губы. Что-что, а пыль в глаза пускать Сергей умел. Мозги пудрить, физиономии чистить, по жизни – как перекати-поле, в этом он весь.

– Ты знала, какой он у тебя, но за него попросила, как это понимать?

– Непутевый он, – вздохнула она. – Но когда-то же нужно взрослеть. Сергею двадцать семь лет, уже остепениться пора. Он ко мне приехал, сказал, что работа ему нужна, а в клубе вакансия освободилась. Это же хорошо, и жить вместе, и работать…

– Хорошо-то, хорошо… – Прахов с ожесточением свернул голову очередному раку. – А если он темная лошадка? Если он тут вынюхивает, высматривает?

– Зачем?

– Ну, мало ли. Деньги здесь реальные крутятся, если вовремя дернуть, такой куш можно сорвать!..

– Я не понимаю, – растерянно пожала плечами Василиса.

Клуб за ночь собирал приличную кассу, а еще, если верить слухам, в сейфе у директора хранился «черный нал» с темных финансовых дел Прахова, эти деньги по частям отправлялись в банк под видом выручки, отмывались, проще говоря. В общем, было чем поживиться, но при чем здесь Сергей? Да, он задира, баламут, бабник, но воровством и грабежами он никогда не промышлял.

– Не понимаешь? – внимательно посмотрел на нее Прахов. – Кто он такой по жизни, этот твой Сергей?

– Если вы думаете, что он с криминалом как-то связан, так нет, не было этого.

– Не было? Или ты ничего такого не знаешь?

– Не знаю.

– Ты говоришь, что ушла от него. Когда это было?

– Давно уже, два года прошло.

– Ты из Волгограда, он из Волгограда, ты здесь, он там. И чем он там эти два года занимался, ты не знаешь.

– Нет, не знаю.

– И мы не знаем. Пробили по нему, вроде нормально все, не судим, пара приводов за драку не в счет… Но мутный он какой-то тип. Смотрю я на него, мутный. И эта история с Чечней…

– Это он меня разжалобить хотел! – Василиса порывисто приложила к груди ладони, забыв о деньгах.

Папка выскользнула из пальцев, она резко присела, поймав ее на лету, но из рукава при этом выскользнула сотенная, к счастью, вместе с ней на пол упало еще несколько купюр. Василиса суетливо собрала деньги, поднялась, глянула на боссов. Прахов смотрел на нее насмешливо, поверх бокала, из которого жадно глотал пиво.

Он поставил бокал на столик, отрыгнул в кулак, вытер рукой мокрый рот и, усмехнувшись, спросил:

– Разжалобил?

– Ну да, мы помирились.

– И как?

– Хорошо все, живем душа в душу.

– Друзья у него есть?

– Есть, в Волгограде.

– Может, они тоже с вами живут? Или подъезжали там, разговоры вели.

Василиса мотнула головой. Не было ничего такого, и зря Сергея подозревают в чем-то крамольном. Прахов махнул рукой на дверь, мол, все, разговор окончен, она может идти работать. Но Василиса не сдвинулась с места.

– А как же Сергей?

– Ну, если ты за него ручаешься… – пожал плечами владелец клуба.

– Ручаюсь!

– Хорошо, пусть работает… И ты давай к станку, люди ждут.

Он снова показал на дверь, и на этот раз Василису как ветром сдуло.

Ничего криминального за Сергеем нет и быть не может, и подозрения у босса он вызвал только из-за своей неуемной фантазии. И надо было ему героем войны прикинуться, как будто только этим он мог ее покорить. Глупый он. Взрослый, здоровый как бык, а ведет себя как маленький, но Василисе никто другой и не нужен…

Солнечные лучи продирались через просвет в шторах, просачивались сквозь ткань, забирались под одеяло, щекотали глаза. Василиса не выдержала, выскользнула из-под одеяла, села, сунула ноги в мягкие пушистые тапочки, поднялась, только тогда глянула на часы. Половина двенадцатого, полдень уже на носу, но еще есть возможность поспать часик. Но как быть, если сна ни в одном глазу?

Она потянулась к стулу, вдвинутому под столешницу трюмо, взяла со спинки халат.

– Что, уже встаем? – сонно промычал Сергей.

– Да нет, спи еще, я сама скажу, когда надо, – произнесла она, отключая будильник.

– Не надо говорить. – Он перевернулся на другой бок, подминая под себя свою часть одеяла. – Не пойду я никуда!

– Почему?

– Да на фиг оно мне надо! Смотрят на меня, как на прокаженного!

– Кто смотрит?

– И пальцем в спину тычут. Ну да, приколоться хотел, медали у отца взял… А ты взяла да про Чечню брякнула.

– Я, значит, виновата! – возмущенно округлила глаза Василиса.

– Ну, не ты… Я накосячил, не вопрос… Короче, никуда я не пойду! В Москву завтра поеду, там что-нибудь найду…

– Да, наверное, ты прав, – немного подумав, согласилась она.

Возможно, Прахов нарочно создавал вокруг Сергея невыносимую обстановку, посмотреть хотел, как он отреагирует. Если он в таких условиях будет цепляться за свою работу руками и ногами, значит, с ним на самом деле что-то нечисто. А если уйдет – скатертью дорога.

А действительно, зачем цепляться за клуб, когда под носом целая Москва, там работы много и платят хорошо? Возможно, и она уволится из клуба, если вдруг ей начнут ставить палки в колеса…

Василиса уже выходила из комнаты, когда вспомнила о вопросе, который не давал ей покоя. Неделя прошла с тех пор, как она узнала о подлоге с медалями, но так и не решилась спросить. Все откладывала на потом, но забывала…

– Если ты не был в Чечне, где тебя ножом пырнули? – останавливаясь, спросила она.

– Где-где, с козлом одним зацепился…

Василиса кивнула и ушла. Действительно, для Сергея нарваться на грубость – как воды напиться. Нашла о чем спрашивать…

Обычно в рабочий день ей некогда было заниматься обедом, на этот случай в холодильнике лежали загодя налепленные пельмени – бросил в кипяток, и нет проблем. Но для себя она варить не захотела, состряпала бутерброд, перекусила, выпила чаю. Такси заказывать не стала, пешком отправилась к остановке.

Не прошла и полпути, как позади послышался шелест колес, это к ней подъезжал Кузьмин. Только на этот раз это был темно-серый «Ленд Крузер», такой же новый и сверкающий лаком, как его «БМВ». Он остановил машину, перегородив ей путь, вышел. Волосы растрепаны, взгляд беспокойный, рот приоткрыт, дыхание натужное, частое, как будто не на машине он за ней ехал, а бегом бежал.