Дерзкая овечка, или Как охмурить своего босса

Только бы ничего не перепутать! Вряд ли это возможно, учитывая, что накануне Володька тренировал меня до поздней ночи, отчего теперь мои глаза лишь чудом держались открытыми. С другой стороны, Гудини из меня тот еще, а тут определенно требуются навыки опытного фокусника.

Еще раньше, узнав расписание Петрова, я посчитала сегодняшний день наиболее благоприятным для реализации задуманного. Примерно через полчаса шеф должен будет отъехать по делам, наш план базировался на его отсутствии в кабинете, когда там запылает пальма.

Нужно также, чтобы и меня там в тот момент не было – нельзя забывать, что я нахожусь под неусыпным наблюдением камер.

Володька все рассчитал: высыпанным мною препаратам нужен час на вступление в реакцию, так что примерно через полчаса после отъезда Петрова стоящее у входа растение будет объято пламенем. Вернее, не оно само – пальма не должна пострадать. Загорится земля. Пылать она будет не сильно и не долго, а вот дыма препараты выделят достаточно, чтобы сработала сигнализация. Дальше мне нужно успеть распылить специальный состав, устраняющий запах. Очень важно убедить СБ в том, что система пожаротушения дала «сбой». Если кто-то узнает о «горящем кусте», мне конец.

Осознание этого факта придавило меня к земле тяжким грузом, налив в туфли свинца. Поэтому, когда я вошла в кабинет Петрова с подносом, чашки на нем слегка позвякивали. И все же мне удалось взять себя в руки и даже воплотить в жизнь первую часть плана. Это меня слегка воодушевило, и дальше дело пошло лучше.

Операция под кодовым названием «Моисей, или Пылающий куст» прошла на удивление успешно. Видимо, сами звезды благоволили мне – хороший знак, свидетельствующий о правильности выбранного пути и справедливости миссии.

С момента, когда сработала система пожаротушения в кабинете Петрова, до прибытия оперативников СБ прошло не больше трех минут, но мне их хватило, чтобы убрать все следы искусственного возгорания.

Правда, охранники застукали меня непосредственно в кабинете начальника, но я и не думала скрываться – в конце концов, разве не естественно, что секретарь, услышав, как в соседнем помещении льется с потолка вода, полюбопытствовала, что происходит?

Но эсбешники на то и эсбешники, чтобы учинить мне допрос даже в такой, казалось бы, очевидной ситуации.

– Что вы тут делаете? – ледяным тоном поинтересовался Стершин, врываясь в кабинет.

– Разве не видите? – прокричала я, пытаясь перекрыть шум воды, – документы убираю.

К тому времени я действительно успела подскочить к столу и создать видимость кипучей спасательной миссии, сграбастав в охапку намоченные бумаги.

– Да перекройте уже кто-нибудь воду! – вскричал начальник СБ своим ребятам, растерянно топтавшимся у порога.

Как будто они знали, как это делать! Я-то как раз знала – Володька проинструктировал меня и на этот счет, но вовсе не собиралась делиться имеющейся у меня информацией. В конце концов, пусть сами разбираются. Мое время наступит позже.

– Что это было такое? – вопрошал Стершин спустя полчаса, когда диспетчер пожарной службы компании, занимающейся обслуживанием системы, перекрыл доступ воды.

– Вы о чем? – поинтересовалась я невинным тоном, – откуда бы мне, собственно, знать? Ваша пожарная сигнализация сработала, я-то тут при чем?

– Не знаю, не знаю, – задумчиво протянул Михаил Леонидович. – Но нутром чую: что-то тут нечисто. До того как ты здесь появилась, почему-то сигнализация ни разу не срабатывала. А тут на тебе: без году неделя на фирме, и уже какие-то проблемы.

Если бы не разговор с Хоруженко, я бы наверняка раскололась. Но никогда еще «Штирлиц» не был так далек от провала, как сейчас. Разговорчивый Олег поведал мне в доверительной беседе о методах работы начальника службы безопасности Петрова. Тот всегда брал допрашиваемых (пардон, интервьюируемых) «на понт» – делал вид, что ему доподлинно известно об их виновности, и ждал, когда обливающийся потом субъект сознается во всех тяжких. Этого не происходило только в одном случае – если сознаваться было не в чем.

Бывший офицер ФСБ (хотя разве они бывают бывшими?) Стершин великолепно владел всеми методами допроса и мог вывести на чистую воду даже матерого преступника. Но и меня ведь не лыком шили. Глядя на Михаила Леонидовича ясными глазами, я демонстрировала искреннюю неосведомленность о причинах, вынудивших сработать пожарную сигнализацию. Знала – предъявить ему мне нечего: запись с камер видеонаблюдения подтверждает, что, когда система решила воссоздать библейский сюжет о всемирном потопе, я находилась в приемной. И, следовательно, никак не могла быть причастна к случившемуся.

Думаю, начальник СБ это прекрасно понимал и представление свое устроил просто так – нужно же ему как-то оправдывать свою зарплату.

– Хорошо, – пробормотал он, – сделаем вид, что я вам поверил.

Я пожала плечами, изображая равнодушие, но добавила во взгляд немного испуга – тут важно не переиграть. В конце концов, я обычная секретарша, а значит, просто обязана бояться грозного эсбешника.

– Ну что там? – Внимание Стершина переключилось на вошедшего в приемную парня.

Тот, разведя руками, промычал невразумительно:

– Так это… Михал Леонидыч… Не знают они ниче. Говорят, глюк какой-то в системе, понимаешь… Сработала без причины, понимаешь…

– Эх, работнички, – сквозь зубы процедил Стершин. – Такие бабки им платят, а у них пожарные сигнализации кабинеты клиентов заливают. Скажи, что они все нам компенсируют. И даже с запасом. Пусть наши юристы готовят документы!

– Э-э-э, – промычал парень, – так что сказать-то? Я не совсем понял.

– Ладно, расслабься, – разозлился Стершин, – сам разберусь.

Мужчина решительно вышел из комнаты. Я тихонько выдохнула. Пока все идет по плану. Хотя самое главное, конечно, впереди.

Убедившись, что за мной никто не наблюдает, я тихонько вышла из кабинета и направилась в туалет. Там затаилась возле двери и принялась ждать. Очень скоро из приемной вышел человек в униформе и, перекинув из руки в руку чемоданчик, направился прямо по коридору.

Разгладив на юбке невидимые складки, поправив все еще влажные волосы и расстегнув три верхних пуговицы блузки, я решительно толкнула дверь и, выскочив как черт из табакерки, едва не сбила парня с ног.

– Ой, простите! – Губы растянулись в ослепительной улыбке.

– Ничего, ничего, – пробормотал мужчина, густо покраснев. Я мысленно усмехнулась: Ольга-то права, утверждая, что все мужики одинаковы. План с блузкой принадлежит ей. После вынужденного душа одежда высохнуть до конца не успела, поэтому и без того прозрачный шифон теперь практически ничего не скрывал, демонстрируя собеседнику усиленную пушапом грудь и плоский, без единого грамма жира, живот. Так что пуговки можно было и не трогать, но в этой игре ставки слишком высоки, чтобы рисковать.

А теперь главное. Округлив глаза и «включив» блондинку, я поинтересовалась таинственным шепотом:

– Ну как? Выяснили, что случилось? – И, кокетливо намотав на палец длинную прядь, не давая мужику и слова вымолвить, продолжила свой монолог: – А то я так испугалась! Представляете: сижу, никого не трогаю, и тут шум какой-то, я в кабинет шефа, а там такой водопад! До сих пор не обсохла. И главное – понятия не имею, что делать! Кому звонить, куда податься!

– Да-а-а-а, – промычал парень, сглотнув слюну, и, с трудом оторвав взгляд от моего декольте, наконец посмотрел прямо мне в глаза. – Так вы это… Надо было нам сразу звонить.

– Кому это – вам? – Длиннющие ресницы сделали взмах, а огромные глаза распахнулись еще шире. – Я ж тут новенькая, еще не совсем в теме.

– Дык это… – Парень с трудом связывал слова в предложения. – Фирма «Охрана ПЛЮС». Вот наша визитка. – Ремонтник жестом фокусника извлек из кармана картонный прямоугольник и протянул его мне. – Сверху общий телефон, а снизу лично мой.

– Отлично! Спасибо вам огромное! – прижав руки к груди и проводя языком по пухлым губам, проговорила я. – И что? Вот так все просто? Набрать вас, и вы явитесь?

– Ну да, – ответил парень.

– Отлично! Надеюсь, мне это не понадобится, но как знать?

– Угу. – Ремонтник облизнул губы и переступил с ноги на ногу.

– Удачи вам тогда. – Я выдала самую свою ослепительную улыбку и, соблазнительно покачивая бедрами, отправилась восвояси.

Глава пятнадцатая

Беда пришла – открывай ворота. Четырнадцать лет назад

– Масса тела: 8, длина – 6, КТР – 49, БПР – 19, длина бедра – 8, воротниковая – 1, носовая – 2, ЧСС… – Врач замер и принялся крутить ручку аппарата. В кабинете воцарилась мертвящая тишина.

Не имея опыта в подобных делах, я все равно поняла, что происходит неладное. Скорее почувствовала, так как лицо эскулапа не выражало никаких эмоций.

– Сердцебиение не прослушивается, – непроницаемым тоном произнес он и кинул мне салфетку. – Вытирайтесь!

Трясущимися руками я стерла с живота остатки прозрачного геля и, желая отсрочить неизбежное, очень медленно принялась натягивать брюки. Неторопливо застегнула все пуговицы и только тогда повернулась к доктору.

– Беременность замерла. Судя по всему, плод мертв не очень давно – тут вам еще повезло, а то такое бывает! В общем, нужно сделать чистку, – спокойным тоном, глядя мне прямо в глаза, произнес доктор. Его взгляд за толстыми стеклами очков не выражал сочувствия. Да оно мне и не требовалось. Мне сейчас ничего не требовалось. Хотелось выть и кататься по полу, но почему-то я не смогла выдавить из себя даже слезинку.

– Вот вам направление. – Мужчина протянул мне прямоугольный листок бумаги. – И не тяните с этим. Чем быстрее вы избавитесь от эмбриона, тем лучше. Иначе могут возникнуть серьезные проблемы. В том числе в дальнейшем. При новых беременностях.

Я согласно кивнула и на негнущихся ногах поплелась к выходу. Уже взявшись за дверную ручку, повернулась к врачу. Тот уже, кажется, забыл о моем существовании, с головой погрузившись в свои записи. Только его помощница, молоденькая медсестра, смотрела на меня во все глаза. В ее взгляде читалось любопытство, сочувствие и немного превосходства. Так часто смотрят здоровые люди на больных, в душе радуясь, что не находятся сейчас на их месте.

– Доктор, – голос предательски дрожал, – скажите, а отчего это могло случиться?

Человек в белом халате недоуменно пожал плечами.

– Причин множество, – равнодушно произнес он, – может быть, инфекция, а возможно, этому ребенку просто не суждено было родиться. Судьба, карма, если хотите. Хотя и банальный стресс исключать нельзя. Вы в последнее время не нервничали, милочка?

Я кивнула.

– Ну, вот видите, – радостно всплеснул руками врач, – а еще удивляетесь. Поразительно, насколько люди недооценивают роль волнений в нашей жизни. Сначала загоняются по пустякам, а потом к врачу бегут: доктор, помогите. А вам самим надо себе помогать в первую очередь. Ну вот из-за чего столь юной особе переживать, скажите на милость? Жених бросил? Экзамен завалила? С матерью нелады?

– Угу, – буркнула я, – все так: и жених бросил, и экзамен, и с мамой…

– Господи, милочка, – врач, кажется, даже обрадовался, – это все такая ерунда в масштабе всей жизни, скажу я вам. Вы молоды и здоровы! Это ли не главное? А остальное… – Мужчина махнул рукой. – Но вообще, – он вдруг вновь стал похож на специалиста, – вам следует все же провериться, а то мало ли… Стресс стрессом, но может ведь и что-то другое быть… Но это уже ваш гинеколог пусть вам объясняет. А я свое дело сделал. Пригласите, пожалуйста, следующего, а то и так заболтался я с вами.

Поблагодарив эскулапа (хотя вроде и не за что было), я покинула его не очень гостеприимный кабинет.

Глава шестнадцатая

И смех и грех. Наши дни

– Тише ты, оглашенная, – Олька махнула на меня пухлой рукой, – кончай ржать уже, детей разбудишь!

Подруга подлила вина в мой бокал, не забыв и свой наполнить. Затем встала и нетвердой походкой направилась к холодильнику.

– Тэкс, – проговорила она, засунув туда голову по самые плечи, отклячивая внушительную, но очень привлекательную попу.

Фигуре моей подруги могла бы позавидовать сама Мерилин Монро, будь она жива. Да и вообще, сходство с этой блондинкой у Ольги поразительное. Не случайно она пользуется у мужчин неизменным успехом. Правда, сама она щедрость природы не ценит и вечно пытается сидеть на диетах, полагая, будто худоба будет ей к лицу. Я же, будучи худой и поджарой, словно гончая, напротив, в глубине души очень завидую подруге и мечтаю приобрести хоть какую-то округлость форм. Жаль только, что у моего организма на этот счет свое, неизменное вот уже много лет мнение: сколько бы я чего я ни съедала, корм всегда идет не в коня.

– Где у нас тут сыр был? – Ольга еще глубже засунула голову в холодильник.

– Да ну его, – заплетающимся языком пробормотала я. – Хорошо же сидим, чего ты…

– А можем еще лучше! – Олькин указательный палец взметнулся вверх.

– Это да-а-а, – мечтательно произнесла я. – Как тогда. Помнишь? Ну, когда мы со Светкой Перегудовой загудели? – Схватив со стола полотенце, я спрятала туда лицо и принялась беззвучно хохотать.

У Ольги такой защиты под рукой не нашлось, поэтому она загоготала в голос. А ведь только что меня за это отчитывала! На шум примчался Володька. Его всклоченная со сна голова показалась в дверном проеме. Вид Олькин муж имел очень недовольный.

– Не, ну я все понимаю, – пробормотал он, – но это даже нечестно. Мало того, что не взяли меня в свою компанию, так теперь еще и спать не даете.

– А ты не хнычь! – Жена бросила на мужа грозный взгляд. – Не хнычь, я сказала! Будь мужиком. – Оля громко икнула. Видимо, вместе с воздухом из желудка поднялась и доброта, так как ее взгляд тут же стал мягче. Появились в нем и другие, похотливые, «нотки». – Ты это, – проговорила подруга, – дождись меня, что ли.

– О боже! – застонал Володька и захлопнул дверь. Но я успела заметить на его лице радость. Я бы на его месте, кстати, не сильно обольщалась: еще бутылка вина, и Олька заснет мертвецким сном – уж я-то ее хорошо знаю. Но пока она в той самой, нужной супругу, кондиции. Мне стало немного стыдно, и в какой-то момент даже промелькнула шальная мысль: «А не оставить ли мне голубков наедине?» – но я быстро ее прогнала. Придет же такое в голову, ведь так хорошо сидим!

– Так о чем это мы? – Олька попыталась сфокусировать свой взгляд на моем лице.

– О Светке Перегудовой, – напомнила я.

– О, точно! – обрадовалась подруга. И, приблизив ко мне свое лицо, произнесла: – Я тебе сейчас страшную тайну открою… ик… Только ты никому! Поняла?

– Могила! – побожилась я, обращаясь в слух.

– В общем, помнишь, в тот вечер Светка нам про белье рассказывала?

Светка Перегудова училась с нами в одной группе института и слыла девушкой в сексуальном плане весьма осведомленной. Имея легкий нрав (во всех смыслах) и не будучи обремененной излишними моральными принципами, она легко вступала с мужчинами в связи и так же легко делилась потом с подругами подробностями своих похождений и приключений, которые буквально липли к ее пятой точке. Забегая вперед, скажу, что в итоге судьба Светланы сложилась более чем счастливо: перебрав немало мужиков, она познакомилась на каком-то специализированном сайте с престарелым австралийцем и укатила на его ранчо, как мы шутили, крутить хвосты кенгуру. Правда, занималась она этим недолго: очень скоро закрутила хвост красавцу соседу и укатила в Сидней, где и живет счастливо по сей день, выкладывая фотографические свидетельства своей удачливости в «Фейсбук». На фотках Светка всегда со своим ослепительным австралийским мужем на фоне каких-либо доказательств ее состоявшейся женской судьбы – то продемонстрирует нам роскошный дом, то не менее красивый автомобиль, а то и детишками похвастает. Те тоже как на подбор – все в папашу.

Но до того, как Светлана стала австралийским аборигеном, она вполне себе резво развлекалась среди родных березок, с удовольствием, как я уже говорила, делясь подробностями своих похождений с нами. Нужно сказать, что, несмотря на свою бойкость и деловитость, Светка, как и все мы, испытывала острую нехватку денежных средств: иностранный жених еще даже не маячил на горизонте, а со студентов не очень-то много возьмешь, да и погулять Светлана любила с шиком, чтобы дым коромыслом, цыгане и медведи. Тут уж никаких средств не хватит.

Испытывая тягу к красивой жизни, девушка постоянно придумывала способы, как организовать ее с минимальными финансовыми затратами. Одним из них она как-то и поделилась на очередной пьяной вечеринке.

– В общем, слушайте сюда, девки, – нетрезвым голосом вещала она, – берете обычный бюстгальтер. Не обязательно новый – не суть! И вырезаете прям по центру чашек отверстия. Эффект потрясающий! Мужики с ума сходят, я вам говорю.

Мы тогда с Ольгой чуть животы не надорвали, слушая эти рекомендации. Это ж надо до такого додуматься! А Светка даже слегка обиделась.

– Дуры вы, – говорит, – закомплексованные. Народ за такое белье в секс-шопе бешеные деньги выкладывает, а тут самим можно, считай, бесплатно сделать.

Вот про эту историю, видимо, и вспомнила Олька, вызвав у меня очередной приступ смеха.

– Так вот, мы тогда с тобой поржали дружно, – продолжила подруга, – а я ведь домой пришла и принялась за рукоделие.

– Да ладно? – Я громко расхохоталась. – И ты?!

– Что значит – и я? – В глазах подруги читалось недоумение.

– Ну, так ведь не поверишь, но и я тоже.

Ольга забилась в конвульсиях.

– Че, серьезно? – квохтала она, давясь смехом.

У меня хватило сил только на то, чтобы кивнуть.

Подружка выхватила у меня полотенце и зарылась в него лицом, утирая слезы. Боясь разбудить Вовку и детей, я пыталась загнать истерику внутрь, для чего надула щеки и выпучила глаза. Продержалась, между тем, недолго – очень скоро разразилась таким гомерическим хохотом, что его, уверена, услышали даже соседи.

– Нет, ну девчонки, – в проеме вновь показалась Вовкина всклокоченная голова, – имейте совесть. Или меня в свою компанию примите, или тише тогда. А то мне завидно-о-о-о.

– У, упырь, – махнула Ольга на мужа рукой. – Как вспомню, как ты тогда отреагировал!

– А как он отреагировал? – подскочила я.

– Ты про что? – в свою очередь удивился Володька.

– Про лифчик с бубенцами, – ехидно ответила его супруга.

На лице парня отразились вина и отчаяние.

– Ну Оль, ну сколько можно! Молодой я был, дурак. Сейчас бы ни в жизнь. И вообще… Ты же знаешь…

Переводя пьяный взгляд с одного на другого, я пыталась вникнуть в беседу.

– Эй, помедленнее, – вклинилась я наконец в разговор. – Какие бубенцы? Бубенцов не было! Точно помню. И как же ты, Володька, отреагировал на них и почему, собственно? Ик… – похоже, мне передалась Олькина икота.

– Объясняю, – подняла та вверх указательный палец. – Я человек, знаешь ли, креативный. Мне просто дырок показалось мало. Вот и решила еще как-то свой сексуальный наряд дополнить. Ну и вот, ик… ик… В общем, на мою беду, упал мой взгляд на два маленьких колокольчика. От новогодних подарков остались. И показалось мне чудной идеей пришить их к бюстгальтеру.

– А-а-а, – смеяться уже не было сил, – а-а-а, ты что же… а-а-а… – Я начала биться в припадке, стуча ладонью по столу, не в силах вымолвить ни слова. – Ты что же… – вновь приступ смеха, – ты на случай… – И снова пауза.

Наконец, отсмеявшись, вдохнув и выдохнув раз десять, я сумела взять себя в руки и задать единственный интересующий на тот момент вопрос:

– Ты решила в корову, что ли, поиграть? Или боялась в темноте потеряться? – Силы кончились, и я снова забилась в конвульсиях.

Олька грозно зыркнула сначала на меня, а затем на Володьку и ответила:

– Вот и эта зараза то же самое спросил. И ржал так же, как ты.

– Ну, я его понимаю, – выхватив у подруги полотенце, я вытерла им слезы, – у-у-уфффф, ну, ты даешь, подруга! Повеселила от души.

– Оль, я бы сейчас ни в жисть! – Володька сложил руки в молитве на груди. – Ты ж помнишь, я даже спрашивал тебя потом, куда этот чудный аксессуар подевался?

– Ой, да иди уже отсюда, – подруга замахала руками на супруга, – спрашивал он, через десять лет. Ага, ага, то-то мне до изысков, когда вон дети в соседней комнате того и гляди проснутся. И вообще, не нервируй меня, давай уже спи, тебе завтра на работу.

Горько вздохнув, Вовка скрылся за дверью.

– Можно подумать, твой Андрей по-другому отреагировал? – Ольга подозрительно сощурила пьяные глаза.

Мгновенно посерьезнев и, кажется, даже протрезвев, я кивнула.

– По-другому, да. Вернее, он тоже хмыкнул весело, но сдержался. А на следующий день подарил мне такое сексуальное белье. Ну, ты понимаешь… Специальное, в общем.

– Ой. – Зажав рот ладошкой, подруга испуганно смотрела на меня во все глаза. – Прости меня, дуру старую. Пожалуйста… – Она умоляюще сложила руки.

– Оль, ну ты чего? – удивилась я. – Не за что тебе просить прощения. Мне Андрея всегда приятно вспоминать. Да и никакая ты не старая. Давай выпьем лучше. – Я подставила свой бокал.

– Давай за Андрюху твоего, – проговорила подружка серьезно, – не чокаясь! Хороший был мужик, царствие ему небесное.

Я кивнула, сглатывая подступивший к горлу ком.

Глава семнадцатая

Все, что нас не убивает, делает сильнее. Или просто лишает чувств. Четырнадцать лет назад

– Лерочка, доченька, ну нельзя же так. – В мамином голосе было столько тоски, что на какое-то мгновение внутри меня даже шевельнулась жалость. Но затем тут же исчезла. Как и все другие эмоции, покинувшие меня месяц назад. – Господи, ну что же так убиваться-то?! Ведь ты такая молодая! Будет у тебя еще и парень, и ребеночек – все будет, доченька. Тебе жить да жить, а ты заживо себя хоронишь!

Натянув покрывало на голову, я отвернулась к стенке, не проронив ни слова. По квартире разлилась трель дверного звонка. Кого это черт принес?

Ответ на незаданный вопрос не заставил себя ждать – громоподобный Ольгин голос заполнил ушные раковины, надавив на барабанные перепонки.

– Где эта царевна Несмеяна? – прокричала она так, что с потолка посыпалась штукатурка. По крайней мере, вполне могла бы.

– Тут, тут она, Оленька! Ты бы поговорила с ней! – Мама расплакалась.

– Да поговорю, теть Кать, не переживайте.

«Угу, попробуй, – размышляла я. – Можно подумать, я буду с тобой беседовать».

Я уткнулась в диванную спинку носом и еще сильнее укуталась в свой импровизированный саван.

– Теть Кать, что с вами? – Тревога в голосе подруги была столь натуральной, что я даже на секунду поверила. Тоже мне – актриса погорелого театра. Неужели и впрямь думает, что я куплюсь на такой банальный трюк?

– Лерка, «Скорую» вызывай! Быстро! – На этот раз я даже высунула нос из-под одеяла.

– А, чтоб тебя! – прокричала Ольга, – алло, «Скорая»? Тут женщине плохо. Да откуда мне знать???? Лер, сколько твоей маме лет? А-а-а, какая, к черту, разница?! Быстро сюда кардиобригаду, иначе я вас всех засужу. Вы хоть знаете, с кем разговариваете?! Да, диктую. Улица Чуйкова, 25…

Я вскочила с дивана и опрометью бросилась в прихожую. Там, на полу, тяжело дыша, лежала моя мамочка. Она смотрела на меня полным страдания взглядом, силясь что-то сказать.

Рухнув перед ней на колени, я схватила ее ладонь двумя руками.

– Мама, мамулечка, милая моя, держись! Ты только не оставляй меня, пожалуйста. Только не ты! Только не сейчас, слышишь?! Умоляю, – я рыдала уже в голос, выплакивая все слезы, накопившиеся за этот месяц, – обещаю, я все сделаю. Я закончу институт, я буду лучшей, я выйду замуж, нарожаю детей, буду счастливой. Только живи! Пожалуйста.

Вымученная улыбка коснулась маминых губ. Она удовлетворенно кивнула и закрыла глаза. Как выяснилось, навсегда.

Квартиру огласил оглушительный крик:

– Мама-а-а-а!

Глава восемнадцатая

Операция «Моисей» вступает в завершающую стадию. Наши дни

– Сергей Павлович, вас сегодня ждать? – Я вложила в голос всю нежность, на которую только была способна. Конечно, ответ мне был известен заранее, но уточнить его следовало обязательно! От этого зависит многое!

Брошенный в мою сторону взгляд шефа выражал одновременно недоумение и брезгливость. Мол, кто это тут посмел обратиться к его величеству? После того странного разговора Серпал больше не предпринимал попыток узнать меня ближе, да и сам не стремился открыться, максимально исключив из общения личный элемент. Теперь мы разговаривали только по делу. Исключительно! Что меня, например, очень даже устраивает.

– Валерия Михайловна, я вам еще вчера сообщил, что после обеда уеду на встречу и уже в офис не вернусь.

– Да, я помню, – мои губы растянулись в улыбке, – просто хотела уточнить.

Петров кивнул молча и покинул приемную, а я незаметно нажала кнопку быстрого вызова на телефоне, подавая сигнал единомышленникам.