Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история?

Еще важнее те внутренние и внешнеполитические трудности, с которыми столкнулась администрация США в последнее десятилетие. Свой государственный долг США не может не только выплатить, но даже предотвратить его дальнейший рост. Растет количество скандальных разоблачений администрации во лжи и аморальности ее политики. Это означает, что и без альтернативного силового полюса, которым был СССР, у США не хватает политической или военной силы, чтобы предотвращать или хотя бы подавлять выступления своих активных противников. Падает доверие к США как к мировой силе, которая тем или иным способом всегда сумеет решить свои проблемы. Если США не смогут устранить Башара Асада, возникнет ситуация, подобная описанной Киплингом, когда старый вожак волчьей стаи потерял лидерство: «Акела промахнулся!»

Финансовая и экономическая открытость периферийных экономик, значительно более бедных по сравнению с западными странами, делает их беззащитными перед непредсказуемыми колебаниями спроса и мировых цен на товары и финансовые активы, которые определяются изменениями геополитических условий и непредсказуемыми изменениями политики западного Центра и спекулятивных стратегий финансово-политических групп. Эта непредсказуемость лишает периферийные экономики возможности выстраивать собственную суверенную стратегию развития (в частности, стратегию модернизации экономики, требующую разработки долгосрочного плана поэтапного изменения структуры хозяйства и общества), обрекают на роль вечных сателлитов западного сообщества, вынуждают постоянно реагировать на события, происходящие в развитых странах. Как выразился один мексиканский политик, имея в виду США, «очень неудобно спать в одной постели со слоном».

Политика открытости является важным фактором усиления финансово-экономических и информационных связей между странами. Это ведет к формированию транснациональной мировой элиты, экономическому и политическому подчинению периферийных стран западному Центру. Ослабление Запада порождает главную историческую силу, создающую многополярный мир, – стремление региональных элит к суверенитету, к независимости от мирового Центра. По-видимому, этот фактор в настоящее время уже стал непреодолимым. Возьмем пример – периоды временного оживления и подъема американской экономики. Они могут, конечно, создать трудности для всех зависимых от них стран, но маловероятно, что они изменят общий тренд. Известный экономист Джеффри Саммерс считает, что успехи последних лет США в самообеспечении сланцевым газом и другим сырьем, а также возможности производить товары с низкими издержками, резко ухудшит ситуацию для Китая и других стран, экономика которых сильно зависит от экспорта в США. Но если раньше в связи с такой угрозой Китай подчинился бы требованиям Америки направлять дополнительные вложения своих валютных резервов в американские ценные бумаги, то теперь он будет использовать их для подъема внутреннего спроса и обеспечения разумной автаркии.

В период подавляющего превосходства Запада в экономической и политической сфере элиты остальных полюсов были в значительной мере ориентированы на западные ценности, озабочены стремлением встроиться в однополярную капиталистическую систему. Развитие науки, культуры, философии тормозилось «утечкой мозгов» (этот фактор все еще действует). С возникновением «противовеса» западному Центру появляется возможность ставить задачу и добиваться экономического и политического суверенитета. Период, когда для национальных элит связи с мировым центром важнее, чем с собственным народом (период «народов без элит», по выражению А. С. Панарина) с возникновением многополярного мира должен смениться периодом, когда для элиты важной опорой снова становится доверие собственного народа. Естественно ожидать, что идеологии укрепляющихся полюсов будут строиться на основе традиционных культур, религий и социалистических идей.

За последние столетия произошло гигантское укрупнение финансово-экономических и политических структур, усиление их взаимосвязей и взаимодействия. В этих условиях о национальном суверенитете может идти речь только в отношении крупнейших стран и народов. Часто реалистичной может быть только задача обеспечения суверенитета для союзов стран типа Европейского Союза или Евроазиатского Союза. То есть речь идет о формировании не национальных (в узком смысле), а цивилизационных полюсов. По экономико-политическому и культурному потенциалу, на роль таких полюсов могут претендовать США, Евросоюз, Китай+Восточная Азия, Евразийский Союз во главе с Россией, Исламский мир, Индия, Латинская Америка.

При технологических и экономических условиях современного мира ни одна страна (даже сверхдержава) не может обеспечить свою конкурентоспособность в одиночку. Поэтому будущее – за региональными союзами или содружествами, обеспечивающими максимально прочные политические, идеологические, экономические взаимосвязи внутри союзов. И как результат, – взаимное доверие, возможность планирования развития региона как единого хозяйственного комплекса. При формировании многополярного мира можно ожидать переоценки роли экономической автономности союза или содружества, разумной автаркии, которая необходима, чтобы установить достаточно эффективный контроль за внешними, трансграничными потоками (экономическими, информационными, миграционными) и учитывать целевые установки и ресурсные возможности стран – участниц союза. В результате потребности в региональной автаркии возникают союзы и коалиции, такие как ЕС, АСЕАН, БРИКС, ШОС, ЕврАзЭС, НАФТА, МЕРКОСУР. Силы, толкавшие страны к глобализации начинают действовать в направлении регионализации.

Неустойчивость и нестабильность, порождаемые как стихийными, так и рукотворными факторами и условиями действующей модели глобализации (ситуация однополярного мира), инициирует потребность в укреплении суверенитета и защиты самостоятельного внутреннего развития. Ценовыми, финансовыми и политическими цунами страны подталкиваются к определенной автаркии. Рациональная реализация этой тенденции – автаркия крупных регионов.

В условиях всепроникающего воздействия Центра и финансовых и ценовых «стихий», небольшие государства не могут обеспечить свой суверенитет в одиночку. Возникает потребность поиска стран и народов, близких по духовности, традициям, социально-политической структуре, и возможности образования единых с ними организационных структур типа союзов, федераций, империй.

Можно провести аналогию между этим современным процессом и процессом возникновения наций в ранний период развития капитализма. Теперь нации и национальные государства оказываются слишком малыми образованиями. Мировые полюса должны формироваться, скорее всего, на основе цивилизационной общности (возможно на основе мировых религий). Примерами для аналогии могут служить отношения французских королей с графствами и герцогствами, опиравшимися на этническую идентификацию, которая первоначально была часто более реальной и действенной, чем приверженность Франции. Бургундия или Нормандия могли воевать совместно с англичанами против короля Франции. Тот же трудный процесс выбора этническими общностями и малыми народами возможностей соединения в большой народ с единой национальной культурой и государственностью мы знаем по своей российской истории.

Перед элитами, формирующими современные (или будущие) полюса многополярного мира стоят трудные задачи создания единой идентификации в рамках крупного региона на основе общности экономических интересов, исторических традиций, близости языка и культуры. Большинство наций сформировались в период подъема капитализма. Чтобы участвовать в «большой истории», малые нации теперь должны понять свой политический и экономический суверенитет как выбор участия в том или ином наднациональном сообществе – цивилизационном. Они должны осознать исторические смыслы этой наднациональной общности как часть смысла своего собственного существования в истории, как часть своей борьбы и своих достижений. Надо осмыслить свою национально-освободительную борьбу против колониальных империй как борьбу против насильственного присоединения к чуждой цивилизационной общности, борьбу за справедливые отношения между народами, соответствующие человеческим и божеским законам и правилам жизни.

Появляется настоятельная потребность выстраивать политику, идеологию и институты разумной автаркии, создавать внутри каждого цивилизационного сообщества объединяющую духовность и идеологию самостоятельности (в первую очередь, на основе традиционных культур и религий и социалистической идеологии). А также идеологические и институциональные механизмы предотвращения и мирного разрешения межцивилизационных конфликтов. Важную роль в идеологиях новой эпохи должна играть способность человека понять Смыслы иного мировоззрения, «вжиться в образ» чужой культуры.

Сейчас в идеологической сфере еще монопольно доминирует либерально-рыночная идеология. Эта монополия способствует консервированию состояния однополярного мира, игнорированию быстрого изменения соотношения сил в сфере геополитики и геоэкономики. Такое искусственное консервирование статус-кво (в частности, попытки утвердить «идеологию деидеологизации») несет угрозы активизации старых и возникновения новых экстремистских энергий и мировых катастроф. Теперь идеология капитализма преобразилась в идеологию глобализма («по-американски»). Но теперь во всех странах растет антиамериканизм и недовольство сложившейся системой однополярного мира. И соответственно, потребность в альтернативной идеологии.

Надо сказать, что политики США и других западных стран вкупе с международными организациями сами подталкивают незападные страны к политике регионализации и независимости от Центра, используя экономические санкции даже блокаду в отношении тех стран, поведение которых им не нравится. Либералы – не догматики. Когда им надо, они легко отбрасывают либеральные догмы, например, требование внешнеэкономической открытости. Особенно часто Вашингтон стал прибегать к санкциям после окончания холодной войны. В период с 1918 по 1992 гг. США применяли санкции 54 раза. В то время как с 1993 г. по 2002 г. (девять лет) они пользовались этим инструментом 61 раз. В начале XXI века американские санкции распространялись на 75 стран, население которые составляет 52 % человечества [21].

Последний наиболее известный пример – экономические санкции против Ирана. Вашингтон не ограничивается односторонними санкциями. Под его давлением Западная Европа в полном объеме подключилась к американским санкциям. Она обязалась отказаться от импорта из Ирана. Европейским банкам запрещено осуществлять какие-либо операции с банками и компаниями Ирана. В ответ Иран стал вкладывать большие средства в создание импортозамещающих производств и диверсификацию экспорта. Еще недавно Иран на сто процентов зависел от импорта таких нефтепродуктов, как газойль, авиационный керосин, а также от импорта сжиженного попутного нефтяного газа. Сейчас он их экспортирует. А с завершением строительства крупного НПЗ в порту Аббас Иран также станет экспортером бензина. Особое внимание правительство уделяет созданию производства оборудования для добычи и переработки нефти и природного газа, нефтехимии. Основная часть такого оборудования будет поступать из Китая.

Проблема «автаркия – открытость» очень не проста. Ее можно назвать обоюдоострой. Трудность ее решения связана с необходимостью развития инновационной экономики, которой противопоказаны всякие барьеры, препятствующие свободному перетеканию интеллектуального капитала в любых формах – и людей, и идей. Кто-то из журналистов точно назвал это его свойство «сверхтекучестью». В частности, производство сложных новых изделий обычно требует получения большей части комплектующих из разных стран. Часто в стране, где базируется инновационное предприятие, производится только конечное изделие. В этих условиях сложность и высокие затраты на прохождение таможенных барьеров могут стать причиной «утечки» данного производства за рубеж.

В настоящее время идут интенсивные процессы вывоза капитала и передовых технологий из развитых стран в догоняющие, в сфере инноваций необходимы интеграция и кооперация. В этих условиях в актуальную проблему превращается поиск рационального сочетания открытости и защиты от конкурирующего импорта и утечки технологий. Но речь идет о том, что меры по обеспечению рационального протекционизма и автаркии должны быть признаны не менее эффективными инструментами гармонизации международных отношений, чем либеральное требование максимальной открытости. Их следует считать важной и вполне оправданной частью национального суверенитета.

Конечно, пока наступление эпохи многополярного мира ничем не гарантировано. Нельзя исключать сценарий возрождения силы западного центра как мировой метрополии на несколько долгих десятилетий (возможно, на основе реализации новых прорывных открытий и технологий в сфере биологических, информационных, организационных наук?). Остается возможным сценарий перехода сразу к двухполярной геополитической структуре мира (см. также разд. 2.5). Но выиграют те цивилизационные сообщества, которые правильно «угадают» структуру будущего мира и, веря в свое предназначение, начнут уже сейчас строить фундамент для будущего взлета. Если российская элита верит в великое будущее России и евразийского полюса, она должна, не жалея сил, налаживать сотрудничество с Украиной и в экономике, и в культуре. Раздоры в семье – дело временное.

О национализме. Национализм, как и традиционная религия, – важнейший фактор жизненной силы народов, сохранения и развития их культуры и духовности. Национализм – любовь к своему языку, к своей природе, к истории и своеобразному психологическому складу своего народа – является важнейшим фактором сохранения и развития всей мировой культуры. Только на почве наполненного смыслами и образами национального уклада жизни возникает художественная литература, искусство. Даже наука носит ясно выраженный отпечаток национального психического склада [11]. Не будь наций и национализма, не было бы той «цветущей сложности» человеческого бытия, которая оправдывает его историю, часто бессмысленно жестокую и безобразную, дает ей смысл. Не будь русской нации и русского национализма, не было бы не только Пушкина, Есенина, Высоцкого, но и так любимых на Западе Достоевского и Толстого.

В то же время новая мировая элита использует силы национализма в качестве геополитического оружия. «Идеология деидеологизации» стремится не только ослабить национальные государства, но и уничтожить саму категорию «национального». Само употребление слова национализм в положительном смысле уже стало не политкорректным. Оно связывается уже только с национальным неравноправием и этническими конфликтами, войнами и т. д. Но ведь этак придется отказаться и от огня: от него бывают пожары! Слово национализм точно отражает ту духовную сущность, которая может порождать и великие достижения, и великие трагедии. Те, кто хочет иметь термин, отражающий только отрицательные черты национализма – вражду к другим народам, проповедь национальной исключительности и т. п., должны использовать другое слово, например, шовинизм.

Народы, этносы, цивилизации, стремящиеся сохранить свою культуру, традиции или создать возможность суверенного экономического и государственного развития, сталкиваются сегодня не только со стихийными силами мирового рынка, экспансии чуждых культур и потоками мигрантов. В современном мире действуют мощные открытые и тайные силы, накопившие финансовые, технологические, кадровые ресурсы и опыт по использованию открытости и фактической беззащитности многих народов и государств в собственных целях, в целях укрепления своей власти и господства. Эти ресурсы и опыт часто направляются на разжигание, поддержание и обострение противоречий в тех культурных и цивилизационных сообществах и государствах, которые по тем или иным причинам препятствуют осуществлению гласных или негласных целей этих мощных мировых сил. Фактически такие воздействия направлены на разрушение противостоящих им государств и других идеологических и институциональных структур.

США в качестве главного инструмента для ослабления стран-противников используют разжигание национальных и религиозных противоречий методами организационной и информационной войны, приводящее к «цветным революциям» и гражданским войнам, создание и поддержку боевых отрядов противников государственной власти. В результате создаются и поддерживаются очаги перманентной политической и экономической нестабильности, «управляемого хаоса», состояния постоянной непреодолимой вражды.

Процесс воссоединения «Большой России», воссоздания евразийского полюса может стать образцом для описанного выше процесса регионализации. В России в ответ на конфликты на межнациональной почве, русские националисты иногда требуют пресечь этнические («клановые») национализмы, поскольку никакой иной политической культуры, которая могла бы обеспечить единство, консолидировать российский народ, сейчас в России нет. Как раз российская история показывает наиболее эффективный путь к культурно-политической консолидации большого народа. Этот путь – в том, чтобы представители малых наций и этнических групп беспрепятственно включались в элиту большого народа. Чтобы русские татары, русские немцы, русские евреи, русские чеченцы считали за честь, гордились тем, что они русские, что они сделали вклад в общую русскую культуру – великую часть всей мировой культуры. В этом задача всех, кто считает себя русским, принадлежащим к русской культуре.

Исторический материализм, можно сказать, положил начало превращению истории в науку. Были выявлены важнейшие факторы и обоснованы закономерности, позволяющие объяснять и предсказывать изменения экономических укладов, социальной структуры общества и т. п. в разных странах. В исходном варианте марксистской теории проблемы межнациональных и межрелигиозных отношений не рассматривались как ключевые. Считалось, что эти проблемы станут легко разрешимыми, если будут сняты антагонистические противоречия между классами.

К. Маркс основывал свои выводы, как правило, на данных об истории стран западноевропейской цивилизации. И его взгляды формировались в период, когда в Европе и САСШ шел мощный цивилизационный подъем, ценностной доминантой которого были экономические и научно-технические параметры и символы. Проблемами незападных стран он стал заниматься только в последние годы. Видимо, только уникальные условия, сложившиеся в европейских и североамериканских странах в период подъема экономической цивилизации и новой капиталистической формации, позволили основоположникам марксизма обойтись (на первых порах) без включения такого мощнейшего фактора, как национализм и патриотизм, в число определяющих историческое развитие.

Гораздо труднее понять современных идеологов глобализма (как ориентирующихся на либерализм, так продолжающих традиции марксизма), которые трактуют приверженность ценностям и идеалам национальных традиций только как реакционные и опасные симптомы возрождения архаических болезней. Это можно объяснить, скорее всего, памятью об ужасах германского нацизма. И. Валлерстайн такие рецидивы называл «реакциями ошпаренного кота». История свидетельствует, что любые, самые светлые идеи и учения, будучи доведены до предельных границ фундаментализма и радикализма, могут быть использованы в качестве идеологического оружия.

Для многонациональной России проблема политического смысла и значения идей национализма всегда была и до сих пор остается актуальной. В 1991 г. эта идея, в рамках доминирующей тогда идеологии либерализма, была использована в качестве подрывного концептуального оружия национальными элитами (не только нацменьшинств, но и русских!) для развала СССР. Проект Конституции, подготовленный еще в советские годы главным авторитетом правозащитников академиком Андреем Сахаровым, предоставлял право государственного самоопределения любому национальному (этническому?) сообществу, заявляющему о желании выделиться из состава СССР. Лозунги «Россия для русских!», «Хватит кормить Среднюю Азию и Кавказ» даже в 2000-е годы нередко оживляются в связи с проблемой мигрантов. «Русский вопрос» приобретает остроту, которую круги, заинтересованные в развале России, сопоставляют уже с ситуацией начала XX века (см. также содержательную статью Э. Н. Рудыка [22]).

Наиболее теоретически и практически состоятельным ответом на эту разрушительную интерпретацию национальной идеи является доказательство того, что продолжавшийся несколько столетий процесс роста и укрепления России к XX веку привел к несомненному результату: состоялось создание российской, а затем советской нации-цивилизации (ядром которой является русская культура, общность исторических судеб славянских и тюркских народов и т. д.). Этот результат был доказан, в частности, двумя тяжелейшими войнами – гражданской и Отечественной. Если бы Сталину за десятилетие тридцатых годов не удалось оживить идеи и символы российского многонационального единства, победа в войне с фашизмом была бы гораздо более трудной и даже проблематичной. На это и рассчитывали Гитлер и его идеологи.

Идеологии незападных полюсов – симбиоз социализма и традиционной духовности. Без учета «диалектического противоречия» и взаимообусловленности тенденций глобализации и цивилизационной многополярности невозможно понять и оценить смысл многих великих и трагических периодов истории. В первую очередь, это относится к выявлению смысла идейной и политической борьбы национал-большевизма и коммунистического глобализма в правящей элите СССР. Противостояние стратегий на «мировую революцию» и на «построение социализма в одной стране» в 19201930-е годы по своему накалу и трагическим результатам приходится рассматривать как продолжение гражданской войны. В виду особой исторической важности этих событий, их описание вынесено в отдельный раздел 1.4.

Важнейшим принципом, отличающим современный глобализм от противостоящего ему антиглобалистского направления является их отношение к роли государства и крупных экономических субъектов. В теории и практике глобализма государство как ценность и как институт опускается до роли инструмента в руках господствующей олигархии, руководителей крупнейших транснациональных финансово-промышленных корпораций и банковско-финансовых групп. Для формирующихся периферийных полюсов сильное государство часто является единственной силой, способной противостоять экономическому, политическому, информационному давлению всесильного Запада.

Для дееспособности государства необходим определенный уровень духовно-идеологического единства народа. В развитых странах Запада это единство обеспечивается экономическими, научно-техническими, культурными успехами и готовностью народа и элиты защищать свое господствующее положение. По образному выражению испанского капитана, которое приводит в своей книге С. Г. Кара-Мурза: «На Западе рабочий, пролетарий – это тот же буржуй, только без денег». Возникающие периферийные полюса еще долго не смогут достичь такого уровня благосостояния, научно-технического развития и способности конкурировать с Западом в сфере финансов. Поэтому для них критически важным фактором является укрепление объединяющей духовности, в основу которой неизбежно должны быть положены интересы большинства народа (элита в значительной части ориентируется на Запад) и принципы справедливости, т. е., по существу, элементы социалистической идеологии. Как показал опыт СССР и современные попытки построить общества, альтернативные Западу, одной социалистической идеологии оказывается недостаточно. Идеологический фундамент оказывается достаточно прочным, только когда удается сочетание социалистической идеологии с традиционной духовностью – национальной или религиозной. Это сочетание характерно и для Китая и Вьетнама, и для стран социалистической направленности «красного континента» – Латинской Америки, и для стран исламского социализма.

Соединение ислама и социализма провозгласил Муаммар Каддафи в своей «Зеленой книге» и реализовал в устройстве Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии.

В Латинской Америке влияние католической религии не меньше, чем в самой Европе. Именно там зародилась теология освобождения – учение, объединяющее христианство с элементами социалистических преобразований общества. В Боливарианской Республике Венесуэла с приходом Уго Чавеса как политика, так и идеология носят открыто социалистический характер. Вот его слова (декабрь 2007 г.): «Социализм – единственный путь к справедливости, равенству, свободе… Капитализм – дорога в ад…». И вот как обращается президент 30 июня 2011 г. после лечения в Гаване к своему народу: «… Когда сам Фидель Кастро лично… пришел сообщить мне тяжелую новость об обнаружении рака, я стал просить моего Господа Христа, Бога моих отцов, как сказал бы Симон Боливар; Деву Марию, как сказала бы моя мать Елена; духов саванны, как сказал бы Флорентино Коронадо, дать мне возможность обратиться к вам… будем же с нашим отцом Боливаром в авангарде продолжать взбираться на вершину Чимборасо! Спасибо Господь мой! Спасибо народ мой, спасибо жизнь моя!»