Мне есть что предъявить

Мне есть что предъявить

Михаил Гарцев

© Михаил Гарцев, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

«Ну, вот и всё…»

Ну, вот и всё.Последний росчеркпера, зажатого в руке,и целый ряд безмолвных точекрастает где-то вдалекеИ там, летя в пыли астральной,в наплыве лунных анфилад,всей сутью нематериальнойты ощутишь ТОТ терпкий взглядсо дна хрустального колодцав янтарном просверке конька,и крепко сдобренный морозцемТОТ пряный запах табака.

Примитивизм, или Ответ эстетам-формалистам

Ох, художники-эстеты,Ваши сочные портреты…Богатейшая палитра…Просто глаз не оторвать,а мы с Нико Пиросмани,закусив цветком герани,на расклеенном диване,оприходовав пол-литра,распевали… твою мать.Ох, поэты-формалисты,Ваши строчки так речисты.Мысли флёр окутал тонкий,да и чувств поток не слаб,а мы с Нико Пиросмани,нашу встречу остаканив,в затрапезном ресторанена застиранной клеёнкерисовали голых баб.Ох уж, интеллектуалы,без штамповки и лекала,как играете Вы в бисер,любо-дорого смотреть,а мы с Нико Пиросмани,утром встретившись в тумане,наглотавшись всякой дряни,по Закону Высших Чиселне дразнить решили смерть.Вы рисуете картины,рассыпая бисерины,их нанизывая вскорена искусственную нить,а мы с Нико Пиросманиу последней стали грани,там за ней нас кто-то манит,подслащая жизни горечь,обещая нас любить.

«Замок жемчужный…»

Замок жемчужныйв небе завис одиноко.Тает окружностьв мареве летнего зноя.Мир перегруженвздохами горьких упрёков,лютою стужей —нашей с тобою виною.Символов грудав мире разбросана зыбком.Свет изумрудав отзвуке горных обвалов.В толще ТалмудаБиблия прячет улыбку.Из ниоткудакапля живая упала.Радужной каплине удержать на ладони.Силы иссяклив мареве знойного лета.Солнечный маклерплавится, плачет и стонет.Звёзды размяклив хлябях астрального света.

«С детства вижу картинку…»

С детства вижу картинку:вдаль струится ручей…Я бессмертной былинкойна скользящем лучев непрерывном движенье,веру в чудо храня,вдруг замру на мгновеньеу излучины дня.Перед встречным потокомвсплесков полная горсть.Стайки трепетных токов,обретающих плоть.

Ты – дом моего бытия

По правде, эпитет «великий»навряд ли ласкает мой слух,отчизны моей светлоликойсмущая помпезностью дух.У родины вечно на стражестоим, за отчизну моля…Но кто же о матери скажет:ВЕЛИКАЯ МАМА МОЯ?Хотим её видеть здоровой,разумной и сильной, как встарь…Но отзвуки русского слова —горящий любовью янтарь.Сбиваю сомнений оковы,гоню понимание вспять…ВЕЛИКОМУ РУССКОМУ СЛОВУэпитет «великий» подстать.Скучаю с тобою в разлуке,мне тяга к другим – не с руки.Все иноязычные звукиведут к созреванью тоски.Я стал бы отшельник, молчальник —мирской суеты мне не жаль —но я берегу изначальнотвою вековую печаль.Стою часовым на границахтвоей непорочной красыв сполохах вечерней зарницы,и в утренних каплях росы.С тобой я отважный воитель —в ладье неземного литья.Ты – друг мой и ангел хранитель,ТЫ – ДОМ МОЕГО БЫТИЯ.

Подражание Бродскому

Как саркофаг над Чернобылеммрачным вырос надгробием,так надо мной мои фобии.Кто же мне даст ответ?Скачут вопросы вечные,словно друзья беспечные,клятвы звучат подвенечные…Мягкий струится свет…Спорю с незримой силою,плачу и сублимирую,кто же найдёт мою милую.Внятная слышится речь:– Слушай, мужлан неистовый,коли ты ищешь истину,коль погрузился в мистику,должен ты пренебречьжизни мишурной благостью,сладкой манящей радостью.В Лоне Великой Слабостиверен останься Ей.Это твоё избрание,мягкое звёзд сияние,рек полноводных слияниев мутном потоке дней.Это Её решение,тусклое звёзд свечение,над здравым смыслом глумление.Чем же ты Ей так мил?Знать, на тебе отметина,тает в зубах сигаретина,стынет на вилке котлетина.В жилах избыток чернил.Будут ли в жизни женщины,будут разрывы, трещины.Всё, что тебе завещано, —только Она сбережёт.Что Вы глядите, архаровцы,как я шагаю к старости,я не нуждаюсь в жалости.Выставьте гамбургский счёт.В жарких Её объятияхмне не страшны проклятияпишущей нашей братии.Сказано ведь: «Иди!»Вот я иду и каркаю,кровью порою харкаю,где б взять бумагу немаркую.Нет мне назад пути.

Лицедей

Постиг ты тайны лицедейства,и вот заслуженный финал:в восторге рукоплещет зал.Достигнув в действе совершенства,гордись, ты про-фесси-онал.И вновь на сцене, в сердце ярость,как улей, растревожен зал,в тебя вопьются сотни жал,но, подавляя страх и слабость,гордись, ты про-фесси-онал.Судьбе порою шлёшь проклятья.Тебе претит страстей накал.Ты равнодушен и устал,но ждут поклонников объятья.Гордись, ты про-фесси-онал.Так что ж, всему виной тщеславье.Жизнь – фарс. Грядёт последний бал.Проворный занесён кинжал.Бессмертье действу иль бесславье?Ответь ты, про-фесси-онал.

«Вот и закончились сказки…»

Вот и закончились сказки.Отголосила гроза.Желто-багровые краскикружатся в сумраке вязком,неба надорваны связкии голосуют вновь зато, чтоб сменилась погода.Хмурая мглистая хлябьк нам снизойдёт с небосвода.В панцире громоотводавыползет новая явь.Снег, как лачком-с, всё покроет,и тишина, тишина…Чёрт или буря завоетс горя иль просто с запоя…Грустно мерцает луна.

Из глубинной психологии

Опять в конфликте плоть моя и дух.Плоть хочет успокоенности сытой,но духом все дороги перекрыты —к стенаньям плоти он преступно глух.Летит себе шальным метеоритом,и полон гнева, боли и тоски.Порой взрываясь, но всегда отходчив.Он не доступен сатанинской порче,той, что заманит грешника в тиски,соблазнами зажав ему виски,средь бела дня иль под покровом ночи.Когда ж мой дух охватывает гнев,то он бичует кодлы лицемеров,служа для всех не то, чтобы примером —наоборот, все ждут, оцепенев,когда закончится воинственный распев, —но сё примеры неподдельной веры.Тут плоть моя как раз и восстаёт:«Умерь свой пыл. Ты груб и аутичен,и нарушаешь правила приличья.Вот, скажем, жертву растерзает злой койот —навряд ли кто-то разукрасит гневом рот:все на земле к подобному привычны».Так с духом начинает плоть игру.Концептов, символов, инстинктов и фантазийпробудится не мало в этой фазеигры… Не все придутся ко дворуэго-сознания… Но как-то по утрутвой дух в них основательно завязнет.Продукт срединный станет править бал,он всё разложит поровну по полкам.Роптать ты будешь – только втихомолку.Поэт, не смей – пусть даже ты устал —терять души слабеющий накал,сбегай от всех почаще в самоволку.

«Куст одинокий…»

Я твой пасынок, Родина, я твой пасынок.

Я парнасцами твоими не обласканный.

Куст одинокий,импульс новеллы печальной.Гнёт атмосферы,и… покатился по свету.Где же истоки,где же твой след изначальный?В пламени верыжажда ответа,которого нету.Кончилась качка,передохни, друг опальный.Стихли боии не свистят больше пули.Что же ты плачешьпасынком родины дальней,корни твоисеткой венозной раздулись.Щедрую почвутело беззлобно отторгло,а в поднебесьептиц перелётная стая…В круге порочномты наступаешь на горлособственной песне……облако медленно тает.

«Идеально рассчитано…»

Идеально рассчитано,словно Богом даровано.Шёлком, золотом выткано,у других не своровано.Но ногами орудуеммы на праздничной скатерти.Всё покатится кубаремда к такой-то там матери.Видно, в жизни не ценитсято, что Богом даровано,и судьба наша мельницаперемелет ворованное.

«С этой песней протяжной и тяжкой…»

С этой песней протяжной и тяжкойотогреть свою душу присел.Хлестанула судьбина с оттяжкой,выпал многим знакомый удел.И запел, застонал и…забылся.Всё куда-то в туман отошло…словно солнечной влаги напился,на душе хорошо-хорошо.Год сидел или месяц,не знаю,стал травою и мхом обрастать,только птиц быстрокрылая стаяпозвала меня в небо опять.Я рванулся…и вместе со стаейполетел в перехлёсте огней,и то место, где сердцем оттаял,за спиною осталось моей.Где найду я ещё эту радость,ту, что глушит отчаянья крик.Эта сладкая светлая слабостьв этой жизни нам толькона миг!И так стаи, стада и селеньявсё, что движется, дышит, живёт,припадут к роднику на мгновенья,и инстинкт их толкает вперёд!

«Вчера дождь лил, как из ведра…»

Вчера дождь лил, как из ведра,но вновь прелестная погода,и вересковый запах мёдаполей вас опылит с утра.Стоит жара да гладь и тишь.Клубятся в небе сгустки пара.Вдруг разыгравшийся котярав прыжке настиг плутовку-мышь.Породист, ухарь хоть куда,седой в опалинах красавец.Любой заезжий иностранецс ним не сравнится никогда.Природе, в общем, всё равно.Кот с мышкой ласково играет:то бросит вверх и отбегает,то припадёт и замирает, —как будто сам не понимает,чем это кончиться должно.Он презирает ложный стыд,он до мышей весьма охочий,он показать нам очень хочеткрутой охотничий инстинкт.А я смотрю на этот бред —смертельную природы ласку.Тогда любой пусть снимет маску,и мы увидим – людоед.Мышь защищается, пищит.Она сражается, как может,ей вряд ли что-нибудь поможет.Кто для неё надёжный щит?Кот знает все её ходы,обворожительный убийца……И как же так могло случиться,что виноваты вновь жиды.Телепрограмму Русский домведёт велеречивый Крутов.Он говорит спокойно, путно.Об этом говорит, о том.С ним рядом русский генералбичует хитрое еврейство.Когда-то, мол, без фарисействаон пел Интер-наци-онал……Кот, наконец, прикончил мышь —красноречивый акт природы —под яростный восторг народа,а ты, как истукан, молчишь.

Пророк 2

Я сидел и курил на крылечке,наблюдая реформ плавный ход,но зашли ко мне в дом человечки,объявили, что грянул дефолт.На лужайке своих пас овечек,от людской укрываясь молвы.Прилетели опять человечки,и не стало овечек, увы.Мы с женою лежали на печке,наступление ждали весны.Заползли к нам в постель человечки,и не стало, не стало жены.Отдыхал я однажды у речкина зелёной, душистой траве.Вдруг приплыли опять человечки,поселились в моей голове.В моём доме четыре протечки,ни овечек уж нет, ни жены,но живут в голове человечки,крутят мне разноцветные сны.В храм сходил и поставил там свечку,чтобы сгинуло горе моё,но живут в голове человечки,не хотят выходить из неё.Ни чечен, ни еврей, ни татарин,ни чистейший по крови русак —ЭНЭЛОИЭНОпланетянинв моём доме устроил бардак.Так не стало мне в жизни покоя,очевидно, пришёл мой черёд,и, махнув на свой домик рукою,я пошёл по дороге вперёд.По вагонам я стал побираться,там, где можно, стал песни орать:«Ах, зачем я на свет появился,ах, зачем родила меня мать».Но детина один здоровенный,отобрав у меня свой оброк,мне сказал: «Ты, как видно, блаженный», —по Ахавьеву, типа пророк.Не просил я у жизни иного,но начался в ней новый отсчёт.Про любовь пусть поёт Пугачёва,про природу пусть Филя поёт.И живу я – блаженное чудо —на просторах блаженной страны.У нас много блаженного люда,но не каждый дойдёт до сумы.До тюрьмы здесь доходит не каждый,но одни мы все песни поём.Ах, залейте мне, граждане, жаждуиз монеток звенящим дождём.Ах, не верьте, не верьте цыганкам,ведь обманут, монистом звеня,Вы мне спиртом наполните банку,Вы послушайте лучше меня.Расскажу вам, что ждёт ваших деток,испытают ли крах и нужду…Ах, насыпьте, насыпьте монеток,а потом я всю правду скажу.

Zhvanetskomu-Zadornovu

1Когда голодный скоморохтолпу заводит эпатажеми над властителем глумится —он для сограждан царь и бог:талантлив, дерзок, непродажен,их плоть и кровь, он их частица.2И нынче смех в телеэфире:тут КВН, лото, картишки…Забашлил тот – хохмит другой.И гладкий сладенький сатирик,страдая сытою отрыжкой,пнёт благодетеля ногой.

Чемпионату мира по футболу посвящается

«Чтоб не спугнуть парящий символом-мячиком рок…»

Чтоб не спугнуть парящий символом-мячиком рок,я привстаю с кушетки, держа в руках пульт, осторожно.Кто же тут правит бал: дьявол иль всё-таки Бог?Траекторию полёта мяча рассчитать невозможно.Ранее я утверждал, что дороже победных голов,как разновидность инцеста, – пресловутая духовная близость.И действительно, дух поглощает антагонизм полов,перебарывая природную человеческую стыдливость.А на футбольном поле, смешивая грязь и пот,пробуждая в толпе агрессию и слепые витальные силы,футбольного действа месиво заваривает свой компот,вытягивая из футболистов последние соки и жилы.И, внося свою лепту, фальшь бьёт наотмашь и наповал.Продажность судей оценит даже неисправимый романтик.Омерзительно, когда австралийцев выбивают сомнительнейшим пенальти.Непростительно, когда Германию протаскивают в полуфинал.Но когда счастливые футболисты от усталости валятся с ног,а людские сердца от гордости захлёстывают волны спазмов,я понимаю, что закономерный, спортивный итогвыше любых, даже самых одухотворённых оргазмов.

«Решающий мяч – в перекладину…»

Решающий мяч – в перекладину,и с этим останешься жить.Все матчи покроются патиной,но как этот промах избыть?Все помнят лицо отрешённоеи вопль, вознесённый к богам.С гримасой, как упрокажённого,падёшь ты к Фортуны ногам.Соперник же радостью светится,горит в лучезарном огне…Пройдут и недели и месяцы,и годы по той же стерне…Все помнят бесстрашье и мужество,твой натиск в спортивной борьбе,но первым в спортивном содружествебыть выпало, всё ж, не тебе.Солдаты Фортуны и Случая!Ваш Выбор – как Вызов богам!Так брось же, Судьба Невезучая,Фортуну к солдатским ногам!

«Играя в вихре ярких красок…»

Играя в вихре ярких красок,звук обнажает темперамент.Она собой напоминаетв стремительном полёте барса.В движеньях резких ток играет,нас погружая в царство транса.Огня пылающий орнаментвокруг неё бушует властно.Очнулись.Новое виденье.К нам нежности поток струитсящемящим, мягким, страстным звуком.В сто раз дороже упоенье.И сердце бьётся, словно птица,взмывая к новым сладким мукам.

«Ты на кресте распят и предан…»

Ты на кресте распят и предан.Ты жертва.Жертвой стать легко,брезгливой жалости отведав.– А благо?– Благо далеко.Но Высшее Предназначеньес лица смывает боль и страх,и вкус хмельного упоеньяна окровавленных губах.

Триптих 2

1Ты сытый и обутый.Куда тебя влечет?Ты алчешь мякоть фрукта,сорвав запретный плод.Кто там кричит: «О нравы!»При чем твой смирный нрав,ты верный сын державы,и ты, конечно, прав.2Порталы пантеонато бросят в жар, то в холод.На знамени Маммона,а раньше – серп и молот.Сквозь рыночные жерлак нам подползает голод.Какие еще жертвыждет кровожадный МОлох?3…И губы обметалоу страждущих ответрасплавленным металломвзорвавшихся планет.И я ответ взыскую,насквозь изрешечен,вертя турель вслепуюраспавшихся времен.Но солнце вмиг пробилостуденистую рань.Горящею просвироймне обожгло гортань.Ну, с мертвой точки сдвиньсяв слепом круженье дня.В священном триединствеон смотрит на меня.Я верю, очень скоро —отныне навсегда —на трепетных просторахвзойдет Его звезда.Взойдет Его соцветьена солнечной межев конце тысячелетья —последнем рубеже.

Крещение

В преддверье нового потопакто, человек, скажи, ты есть.И что влечет так на Голгофутебя: тщеславие иль месть,порывы чести и добра……Провозгласила отчужденье,став первой вехой Восхожденья,измены острая игра.Идет жестокая работа,где правит бал сизифов труд,но поцелуй Искариотаразрыв земных семейных пут.…и Он лицо твое омылпод завывание синкопы……и путь открылся на ГолгофурасКРЕпоЩЕНИЕМвысших сил.

Экскурсия в Бамберг

Стопинг, шопинг, туалетинг…Разбежались: кто куда…Интеллекта хилый рейтингмой растёт как никогда.С гидом я веду беседу.Мы в автобусе – вдвоём.И, пожертвовав обедом,заливаюсь соловьём.– Бамберг разве не бомбили?– Бамберг не был разбомблён,хоть бомбившим эскадрильямбыл такой приказ вменён.То ль оплот католицизмагород спас его Святой,отделивший от нацизмаград, рождённый красотой.То ли набожные немцы,смрад впитав с таких краёв,как Дахау иль Освенцим,сдали город без боёв.Сколько версиям простора,но экскурсии отрядвышел к Домскому Собору —где царит епископат.Как темно и мрачно в храме,а могильники святых,словно склепы в склепах… Драменашей жизни бьёт под дыхмысль о том, что человекуползать суждено в грязичервяком, и век от веканам иного не грозит.Сильно давит атмосфера —где бал правит аскетизм.В этом есть, конечно, Вера.В Вере – свой максимализм.А потом мы вышли к речке.Сваи Ратуши в воде,но сырых следов протечкив помещеньях нет нигде.Вихрь закружит жизни светской:дождик, солнце, смех и спор…Так Венеции Немецкойоткрывается простор.Я копчёным пивом сказкойоторвусь и оттянусь,а немецкою колбаскойзакушу хмельную грусть.Дух костёлов и соборовс горних стелется высот,проникая в наши поры —где царит круговоротжизни шумной и цветущей,превращающейся в прах…Дух влечёт нас в мир грядущий,перебарывая страх.

«Круговорот воды в природе…»

Круговорот воды в природе,хоть и чреват разливом рекпри мерзопакостной погоде,даёт нам мощь из века в век.Энергия воды целебна:в её источниках святыхв потоке струй слышны молебныдуш чистых, искренних, простых,Творцу поющих гимн-осанну,и гейзер рвётся в небеса,грозой откуда неустанновниз низвергается роса.Бурлят, клокочут, мчатся воды…Вливает силу Сам Господьи в лоно матушки Природы,и в человеческую плоть.

«Каскад прудов, заброшенных, ничейных —…»

Каскад прудов, заброшенных, ничейных —куда я прихожу порой вечерней —покрытых тиной и зелёной ряской,и водорослей целые семействакак бы в предчувствии ночного лицедействавзирают на меня с опаской.Вода и зелень – символ совершенства.На свете нет приятнее блаженствасмотреть, как пробуждаются виденья…Ложится темень на ночные воды,деревьев тени водят хороводы,в природе начинается броженье.Каскад прудов – ПРА-образ древних капищ.От веток ивы, как от чьих-то лапищ,я отшатнулся. Пискнула зверюшка…А на прудах мелькали леших тени,кузнечик стрекотал, русалок пенье,вдобавок квакали, как пьяные, лягушки.И уханье какой-то странной птицы,желающей воды с гнильцой напиться…И чваканье, и хруст костей, и шёпот…А светлячки весь берег запалили,потом попрятались в бутонах стройных лилий……и табунов был слышен гулкий топот.Но только утренней звезды пробьётся лучик,ночных мистерий мир тотчас отключат.В каскаде – пруд один, очищенный от тины.В нём отразится свод небес лазурный,он нам дороже прелестей гламурных.Сменяют шабаш мирные картины.Зажглись на солнце купола церквушки местной,лазурь и золото бал правят повсеместно.Легка дорога к храму и светла.Святой источник Преподобной Анныв меня вольёт бальзам небесной манны,и продолжается игра добра и зла.

«Гроздья гнева свисают…»

Гроздья гнева свисают,ядовитые спелые гроздья.Молоко прокисает,но незыблем семейный уют.Ты меня не бросаешь,только крепче сжимаешь поводья.Я тебя не бросаю,хоть свистит надо мною твой кнут.Птица-тройка домчитсяпо тернистым путям мирозданьядо последней страницы —где готовится Праведный Суд,и сполохи зарницыв небе высветят суть Предсказанья,и горящие птицыс Саваофа десницы вспорхнут.Всё, что сделал я в жизни,посвящаю единственной в миреи родимой отчизне,от опричнины спасшей меня.Не забудьте на тризнев мою честь в затрапезном трактиревспомнить недругов-слизней.Я простил! Их ни в чём не виня.Я тебе присягаюсредь икон, подойдя к аналою.Моя вера нагая —за отчизну. Храни её Спас.Весть – с амвона благая:наши души не станут золою.И, как солнце, сверкая,светит и-коно-стас c верой в нас.

«Реальное непостижимо…»

Реальное непостижимо,но сон, фантазии, игра,порой, нам представляют зримо —во что мы верили вчера;а то, во что сегодня верим,вдруг нам предстанет в неглиже,и тайные раздвинув двери,вплотную подойдёт к душе.Архетипическое рядом:неясных смыслов слышим речь —из шифров, символов тирады —мы их должны понять, сберечь.Мы их должны очеловечить,наполнив вечное собой,идя на зов неясной речитой первобытною тропой,которой пращуры ходили.Инстинкты надо подкормить…Проносятся автомобили……взыграла кровь, прибавив прыть.С сигарой сидя в грандотеле,роскошно прожигая жизнь,мы вдруг услышим птичьи трели,увидим солнце, неба синь.И мы поймём: вся наша драмав том, что роднее нет земли —где нас вынашивала мама,где нас любили, берегли.За отчий край свой, за отчизну,как в омут с берега нырнув,солдат готов расстаться с жизнью,мгновенно, глазом не моргнув.Мы все – солдаты, неконфликтны,реликты чтим своих торжеств…И это главные инстинктывсех человеческих существ.

Смута царит на Руси

Смута царит на Руси, подрывая основысуществованья, и хочется плакать от боли.В этом вертепе для каждого выбраны роли.Минин с Пожарским встают – непреклонны, суровы.Гришка Отрепьев играет в Кремле в подкидногоили с поляками квасит на шумном застолье.Мнишек Марине своя уготовлена ниша.Бабы – они закулисье мужицких амбиций:будь ты плебей или даже известный патриций.Стимул первейший, согласно учению Ницше, —это любовь. Обозначена, видимо, свышеженская роль всех народов, времён и традиций.Нелегитимность царя – как истоки конфликтагнева народа с коварством беспомощной власти.Мор наступает, а также другие напасти,но пробуждаются в недрах народных реликты,сгустки энергий, презрев человечьи инстинктысамосохранности, пассионариев касты.И ополчение первое – это предтечаславных побед, где Пожарский и Минин – герои.А Ляпунов был победы не меньше достоин,но был своими зарублен, заманен на сечу.Помня о нём, мы зажжём поминальные свечи,чарки наполним июльскою душной жарою.«За ляпуновых, отмеченных в предков Завете!»Тост прозвучит наш за тех, кто старался во благородины, утром собравшись под прадедов флагом,не сомневаясь, уйдя с ополченьем в бессмертье —тех, кто в Завет не попал, но за всё был в ответе,канул в забвенье, но родину спас от варягов.

…А потехе час

Батилл, надвигаются галлы,

ты, главное влаги налей.

И. Кутик. Оса ЧасаБогемы шальная пирушка —забористый всплеск бытия.Упругого всхлипа хлопушкаподнимем бокал за тебя.Набор полновесный эстетства,сменяется Шуберта звук,и жизни расхристанной действоткет тонкую пряжу паук.Конструкций холодных, астральныхжемчужные нити висят,и правит всем миром вербальнорасчетливый пылкий кастрат.Зарделась от гордости муза,попав на само острие,почтенные члены союзаласкают вниманьем ее.Что мне горевать на досуге?Я музу в охапку ловлю.Хлопушками всхлипов упругихв небесные сферы палю.Среди ожерелий астральных,среди ожирений любви,средь буйства энергий витальных,черпающих силу в крови.А где-то вдали, на востокевстает голубая заря.Земли животворные соки,усталому миру даря.Стихает ночная пирушка,светлеет ночной небосвод,валяется где-то хлопушка.Усталая муза встает.Идет величаво и прямо,и смолкнет любой вития!В глазах ее терпкий и пряный,загадочный смысл бытия.

Tsinichnoe

IЯ малую толику ядаплеснул в потемневший бокал,я малую толику адаиз пачки помятой достал.И первою толикой смачнообжег всё нутро, впрыснув яд.Второю – с начинкой табачной —продрало от горла до пят.И сразу слегка отпустило.Травиться – нам радость дана.А там будь что будет… могилачуть раньше, чуть позже… одна.IIВ петлю лезть он вдруг передумал.Сцепление выжал, дал газ,расстался с приличною суммой.Что делать – зато высший класс…При жизни мы все незнакомы,но страх надо как-то бороть……голодные губы истомывпиваются в спелую плоть.И сразу слегка потеплело.Влюбляться – нам свыше дано,а там будь что будет… и телочуть лучше, чуть хуже… одно.IIIРулетка ли кости, картишки…Не верьте! Душа умерла.Холодные гладкие фишкиложатся на бархат стола.Игры первобытной уроки:сильнейший слабейшего бьет,бал правит холодный, жестокий,как лезвие, честный расчет.Ну, что ж ты задумался, мальчик?Забашли – и ты господин,а там будь что будет… наварчикчуть больше, чуть меньше… един

«Я спешу по утрам к метро-по-литену…»

Я спешу по утрам к метро-по-литену,забиваюсь с другими людьми в автобус.Ускоренье придаст нам крутящийся глобус.За окном замелькают дорожные сцены,я хочу осознать алгоритмы замены,торможу, скрежеща, ибо сам себе тормоз.Кадры жизни пойдут, как при съёмке рапидом,и предметы рассыплются вмиг на части.Вряд ли важно, какой они стали масти,вычленять не хочу я подвиды и виды…Только вижу арену кровавой корриды,где все судьбы в руках анонимной власти.Я спускаюсь в метро, подхожу к вагону.Вспышка бьёт по глазам отражением ада.И уже ничего, ничего нам не надо.Сверху смотрит на нас, сострадая, Мадонна:видя наши тела, слыша вскрики и стоны,в пропасть рушится с нами небосвода громада.Жизнь абсурд – по Камю нас учили и Сартру.Меня нет – я разъят на молекул цепочки,а в ответ разбежится по траурным строчкамвесь мой мир: от цветущих фиалок Монмартрадо заношенной шапки из убитой ондатры,продолжая свой бег в этом круге порочном,пищевые цепочки пополняя собою.Ну, а правда сатрапа и ложь правдолюбцапроливными дождями нам на головы льются…Мы гордимся планетой своей голубою,и, бродя по трущобам звериной тропою,громко воем, завидев абрис лунного блюдца.

«Громов громогласный раскат…»

Громов громогласный раскат.Растенья, увядшие, жгут.Усталые кони хрипят.Погром, революция, бунт.А черти разложат пасьянс,сдается знакомый расклад.Фортуна смеется анфас.Эсер, коммунист, демократ.Я вижу крутящийся шар.Я слышу разбойничий свист.Сминающий душу удар.Нацист, экстремист, террорист.