К истории заселения Западного Кавказа

а) Предоставить потомственным дворянам, а также отставным казакам Кубанского войска, право покупать в полную частную собственность свободные участки земли войсковой, в назначенных для сего районах и по установляемой ежегодно оценке, с дозволением при том исключаться из войскового сословия и селиться на купленных землях.

б) Право на приобретение участков войсковой земли в частную собственность предоставить также людям сторонних для войска званий.

в) Разрешить лицам невойскового сословия селиться и приобретать в собственность дома, сады, заводы и пр. в Екатеринодаре и других местах, по усмотрению войскового начальства, но без права пользования поземельными наделами, кроме выгонов для скота, и с платою за усадебную землю в войско.

г) Разрешить, за недостатком своих, принимать на вакансии офицеров регулярных.

д) В предупреждение же недостатка войсковых офицеров, дозволять выписываться из войска только тем, кто, прослужив 22 года, купит не менее 200 десятин войсковой земли.

е) Во внимание к поголовности выселения 1-го Хоперского и 1-го Ставропольского полков, коих районы явят печальную картину запустения, предоставить министерству государственным имуществ воспользоваться сими землями для водворения гражданских переселенцев.

«Кроме того, для вящшего развития среди казаков собственной охоты их к предположенному переселению и во внимание к государственной важности достижения полного и скорого успеха в этом деле, Его Императорское Величество изволит предполагать объявить казакам Кубанского войска, что каждое переселившееся добровольно за Кубань офицерское и казачье семейство, как составившееся из себя первых основателей русских поселений на предгорьях западного Кавказа, получит от монарших щедрот в вечную и потомственную собственность, смежно с предназначенными для станичных юртовых наделов землями, определенный участок, в размере, смотря по удобствам местности, до 20 десятин на семейство».

В заключение предлагается главному начальству Кавказской армии составить общий план переселения на основании указанных начал.

III.

Выписки из объяснительной записки по вопросу о переселении на передовые линии.

«В исходе XVIII столетия, когда правительство обратило серьезное внимание на постепенное покорение Кавказа, в числе важных мер, к тому способствовавших, было предпринято значительное переселение на кавказскую линию «казачьих войск и полков». Так, в 1777 году переселен Хоперский казачий полк с р. Хопра к Ставрополю и его окрестностям; вслед затем с Волги перешли волгские казаки к Александрову, кр. Павловской, Екатеринограду и Моздоку. Другое казачье войско с Волги было одновременно переселено на Аграхань и получило название Аграханского. Это войско в последствии целиком было передвинуто на реку Терек и названо Моздокским полком. В 1792 году точно также поселено в Черномории тамошнее казачье войско. В 1797 году с Дона был переселен на Кубань нынешний 2-й Кубанский казачий полк; в начале нынешнего века образовался 2-й Кавказский казачий полк из Слободно-украинских казаков. Наконец, в 1826 и 1827 годах, Хоперский и Волгский полки были переселены – первый па верховья рек Кубани и Кумы, а второй на верховья Подкумка и Малки, в окрестности Кавказских минеральных вод. Этим кончился долгий ряд переселений казаков целыми казачьими обществами, в полковом своем составе.

С 1840 года, когда решено было занять Лабинскую линию, возникла новая система переселения казаков по жребию из всех ближайших к этой линии казачьих полков, как наиболее многолюдных народонаселением, которым они еще были усилены в значительной степени чрез обращение в казачье сословие 36-ти селений гражданского ведомства нынешней Ставропольской губернии. Эта жеребьевая система была применена потом при всех постепенных заселениях передовых наших линий до 1860 года включительно, без всякой перемены. Казаки назначаемы были на переселение по жребию и к ним добавлялись: часть переселенцев с Дона, из внутренних губерний, преимущественно из Малороссии, и женатые нижние чины из кавказских регулярных войск»…

Сравнивая жеребьевую систему с порядком выселения целыми станицами, автор находит:

1) С возведением новых станиц на передовых линиях (при жеребьевой системе) пределы Кубанского войска расширяются и могут дойти до таких размеров, которые не соответствуют видам правительства и потребностям войны на Кавказе. Казачье население по своему устройству чуждо тому развитию, которым так легко может воспользоваться гражданское население.

2) Жеребьевая система держит все казачье население в страхе ежегодного переселения и не позволяет никому из казаков заняться прочным устройством своего хозяйства, из боязни не сегодня – завтра переселиться на передовую линию.

3) Ежегодно внутренние полки Кубанского войска отбывают службу все далее и далее от своих станиц и вводят казну и войско в излишние издержки на выдачу им усиленного содержания по нахождению на внешней службе, так как им уже не предстоит службы на кордоне вблизи своих станиц, при чем они получают обыкновенное содержание, несравненно менее усиленного.

4) С каждым годом от жеребьевой системы уменьшается население бригад линейного войска, между темь как эти бригады обязаны были до сих пор выставлять по прежнему одинаковое число строевых частей на службу; следовательно, нет возможности предоставлять казакам льготного времени, определенного положением, для поддержания их быта.

5) Самое важное, что жеребьевая система, заключая в себе условия медленности заселения неприятельского края, откладывает окончание войны на Кавказе на неопределенное время, и заставляет правительство нести значительные расходы на содержание регулярных войск в крае на многие годы.

Напротив, выселение целыми станицами:

1) Дает возможность окончить войну в весьма короткий срок.

2) Ограничивает размеры казачьего населения, которое остается в том же числе, как теперь: ибо, с занятием неприятельских земель, земли, принадлежавшие переселенным полкам, могут поступить в гражданское ведомство.

3) Падает на известную часть казаков, давая возможность остальным свободно заниматься развитием хозяйства, без боязни в будущем бросить свою оседлость.

Но все эти преимущества переселения целыми станицами падают перед двумя важными неудобствами:

1) Назначаемые к нему казаки внутренних станиц, вдали от военных тревог, значительно развили свое хозяйство и до того сроднились с местом жительства, что выселение оттуда естественно должно представляться им в виде наказания, ничем не заслуженного. Они и предки их, в трудное время, жили надеждами хотя некогда достигнуть покоя; и вдруг, когда этот покой, как награда за долгие лишения, труды и потери, начал достигаться, – их выселяют, оставляя в то же время прочих казаков на месте.

2) Переселенцы не имеют возможности нажитых ими угодьев продать за сколько-нибудь сносную цену, а иногда должны просто бросать их даром, чрез что несут еще разорительную потерю».

IV.

Из записки о волнениях хоперских казаков в 1861 году.

Волнения хоперцов выразились сначала сильным неудовольствием на командира полка, подполковника А-на, который не желал поддержать их, а, напротив, заявил перед начальством, что «они будут очень рады выселиться из мест безводных и пр. за Кубань всем полком». Он это сделал столько же из желания подслужиться к начальству, сколько и в надежде, что с выселением на передовую линию он станет командиром отдельного полка, получающего высокое фуражное (про?)довольствие (Не без сожаления я должен сказать, что последний расчет был нечужд и некоторым другим лицам, начальствовавшим на передовых, вновь заселяемых линиях. На моих глазах, казакам на этих линиях выдавали овес, считая в четверти не 8 четвериков, а только 6, и т. п. – прим. М. В.)

1). Недовольные им казаки припомнили при этом и другие многочисленные его злоупотребления. Они при том надеялись, что ходатайство целого их мира об отмене переселения станицами будет уважено; но А-н не только отказался передать их просьбу, а еще обругал их и сказал, что «небольшая беда, если они и сожгут оставленные ими усадьбы, что для усмирения их приведут батальоны с пушками и пр.».

Когда нежелание хоперцев идти на переселение стало известным, к ним приехал начальник штаба Кубанского войска, генерал-майор Кусаков и сменил А – на, разрешив в то же время казакам отправить депутацию в Ставрополь. Эта депутация хлопотала о безобидном вознаграждении за усадьбы от казны и о дозволении просить князя Барятинского в Тифлисе отменить поголовное выселение.

Отправившиеся в Тифлис депутаты получили отказ. Тогда казаки сговорились вовсе не идти на переселение, а некоторые даже присягнули на том (Приводившие к присяге два священника были потом единственными лицами, пострадавшими от волнения. – прим. M В.). Руководителями движения были подполковник Е-в, есаулы Ж-в и Д-в. По мысли первого, казаки написали просьбу на Высочайшее имя и послали ее секретно с тремя казаками в Петербург. Просьба принята не была, а писавший ее хорунжий Ч-в потом, из опасения уголовной ответственности, зарезался.

5-го мая 1861 года, должен был выступить на переселение передовой эшелон – казаки станицы Сергиевской. При них, под прикрытием сводной сотни, назначено было следовать полковому знамени. Узнав об этом, весь полк собрался в станицу Александровскую и знамени не дал. Казаки говорили при том, что если уж им нужно переселяться всем, то пусть покажут царский указ. Находившиеся на месте полковник Ал-н и подполковник H-н не умели утишить волнение, прятались за войска (резервный батальон Крымского полка), а начальник этих войск, подполковник Р-в, имел неосторожность отдать солдатам приказание заряжать ружья на улице.

По получении об этих событиях известия в Ставрополе, где в то время не было графа Евдокимова, начальник штаба его, генерал-майор З-в, немедленно направил в Александровку 6-й линейный батальон, Кавказский гренадерский стрелковый батальон и два дивизиона Нижегородского драгунского полка. Таким образом, против людей, готовившихся безропотно бросить родные пепелища «лишь бы им был показан царский указ», направлена была целая экспедиция.

Однако, до употребления оружия не дошло. Нынешний помощник Главнокомандующего Кавказскою армией, князь Д. И. Святополк-Мирский, бывший тогда помощником графа Евдокимова и находившийся пред тем в отпуску, едва прибыл из последнего, немедленно поехал из Ставрополя и, не дожидаясь графа Евдокимова, распустил войска, а казакам объявил, что в этом году переселения не будет, до особого Высочайшего повеления.

Тогда все успокоилось.

Но тифлисские начальства все еще не хотели уступить, тем более, что не имели необходимого авторитета, так как наместник, князь Барятинский, в это время, по болезни, уехал с Кавказа в отпуск. Заступивший временно его место князь Г. Д. Орбелиани еще 12-го мая просил графа Евдокимова «употребить всю законом предоставленную ему власть, чтобы воля генерал-фельдмаршала была беспрекословно и немедленно исполнена».

По счастию, 24-го мая последовало обнародование Высочайшей воли, которое в самом зародыше уничтожило волнение, так что в следующем, 1862 году, множество хоперцев, добровольно и по жребию, переселились за Кубань. Любопытно, что, готовясь отражать силу силою и устроив около Александровской станицы правильную аванпостную цепь против окружавших регулярных войск, казаки нисколько не задерживали проезжающих офицеров, которые, по подорожным, спокойно получали лошадей до следующих станций. Также и парламентеры из противного лагеря принимались ими с почетом, следовавшим по чину каждого, хотя и с принятием некоторых военных предосторожностей!

V.

Из дела о волнениях 1861 года в Черномории.

Черноморцы до 1861 года не знали иных переселений, как по охоте или по приговору обществ. Внезапное усиленное переселение и известие, что часть их земель будет продаваться лицам невойскового сословия, вызвали их волнения.

Для убеждения их покориться воле начальства, уполномочен был их же войска генерал-майор К-ко (Он потом был захвачен горцами вместе с зятем своим, гвардии поручиком Йогансоном, во время переезда по линии, и умер в плену прежде получения затребованного горцами выкупа. – прим М. В.). Он успел убедить депутатов Ейского округа, что переселение за Кубань для них же выгодно, потому что, вместо 16-ти десятин земли, которые имели казаки в этом округе, на каждого из них будет приходиться за Кубанью по 30-ти десятин; да и почва там превосходная, не степная, хорошо орошенная и с лесами.

Но перед депутатами Таманского и Екатеринодарского округов он не имел успеха. Один из них, войсковой старшина К-ский, обращаясь к собранию прочих, сказал такую речь: «Посмотрите, вон у меня нет на голове волос; я их потерял на службе, а потому выслушайте меня, и я вам вот что скажу. Когда в пруде прибудет много воды и она надавит на плотину, то явится дырочка и вода станет сочиться. Сначала она сочится, а потом и забурлит и, наконец, прорвав плотину, вся вытечет. Так будет и с вами. Теперь берут из вас на переселение немного (770 семей), на будущий год возьмут больше, а там и усих вас поженуть к бисову батькови за Кубань». – Черноморцы прямо говорили на этой сходке, что К-ко «продал их в Ставрополь»; К-ский же, на третий день после этого, при совещании с графом Евдокимовым (тогдашним атаманом Кубанского войска), прямо спросил его: «хиба вы, ваше сиятельство, хотите завоевать Закубанье нашими жинками та детьми?»

Граф Евдокимов прибыл в Екатеринодар на другой день после сходки, на которой говорилось о бисове батьке. Он принял сначала всех выборных от станиц; но потом предложил им назначить от себя лишь небольшое число депутатов для совещаний. Совещания эти последовали на другое утро, при чем черноморцы, опираясь на принесенную ими из церкви, на особой подушке, грамоту Екатерины II о неизменяемости пределов войсковой территории, развили подробно свои претензии. Оратор их, полковник Р-ль, напомнил о трудной службе и подвигах Черноморского войска и перечислил несправедливости, оказанные казакам. «У нас, – говорил он, – отнято дорогое нам имя Черноморцев, мы не имеем права сами выбирать атамана, нас гонять с земли, которая утверждена за нами грамотами», и проч. При этом он плакал.

Сущность депутатских заявлений состояла в следующем: «Права наши – по грамотам, ко всем казачьим войскам неприменимым» (т. е. основаны на грамотах, которых другие казаки не имеют, причем особенно разумелись войска линейное и Донское, дававшие и в прежнее время переселенцев).

«Права наших дворян равны во всем с прочими империи» (следовательно, мы имеем право о наших нуждах прямо писать Государю).

«Недвижимая собственность наша признана законом и передача ее между нами совершается крепостным порядком, а не насилием».

«Оседлое процветание нашего края такое, какого в других казачьих войсках нет» (Это уже самовосхваление, не совсем правильное).

«Прибавки земли выше положения – мы не просим».

«К улучшению нашего быта – сами достигаем».

«Казаки и дворяне наши довольны и счастливы на своей земле».

«Мы все, способные, пойдем служить на все отдаленные границы, на защиту отечества; готовы охранять всякое повое заселение на всякой новой земле; но просим сохранить наши права неприкосновенными – всецело».

«В случае какого-либо по всем этим предметам, со стороны ближайшего начальства, затруднения, просим, во имя закона, дозволить нам самим просить о себе Государя Императора».

«Пока решится вопрос – просим приостановить переселение». Охотникам же просил переселение допустить».

Вслед за этим была подана графу Евдокимову черноморскими дворянами следующая записка:

«Вследствие личного совещания вашего сиятельства с доверенными от сословия Черноморская – что ныне Кубанское – казачьего войска, дворяне и казаки этого войска, сочувствуя правительственным видам заселения Закубанского края, изъявляют свою готовность на присоединение к войсковой земле Закубанских земель на нижеследующем» (основании).

1. Обозначить границы Закубанской земли, предполагаемой к заселению Черноморцами, собственно против границ бывшего Черноморского войска, и утвердить оную за войском Черноморским Высочайшею грамотою, на таких началах, как ныне владеет это войско пожалованною ему землею с 1792 года.

2. Очистить предварительно эту землю военной силой от неприятеля и занять пограничною кордонной линией, а затем уже заселение ее предоставить сословию войска Черноморского, по желанию, охотниками, исподволь, без всяких принуждений, каковы суть назначение и жребий, которые во всяком случае разорительны и вместе с тем возбуждают ропот в народе.

3. Поселение начать с Анапы тогда, когда земля эта будет предоставлена во владение Черноморскому войску, на условиях вышеизложенных.

4. Владеемую Черноморским – что ныне Кубанское – казачьим войском землю изъять от предполагаемого водворения на ней собственников-землевладельцев из людей, войсковому сословию не принадлежащих, и от продажи оной в собственность иногородным лицам, как неотемлемую собственность общества Черноморских казаков, пожалованную им Высочайшей грамотой в Бозе почившей Государыни Императрицы Екатерины II, подтвержденной блаженной памяти Императорами Павлом I и Александром I в особых грамотах, а Николаем I в положении, дарованном войску Черноморскому 1-го июля 1842 года, и ныне царствующим Императором Александром II – введением того права войскового общества в свод законов гражданских, последнего издания 1857 года.

5. Предположенную, в числе распоряжений о переселении казаков в Закубанские земли, оценку и продажу казачьих усадьб, состоящих на войсковой земле, а также разведенных виноградных и фруктовых садов и всех угодий – отменить, вследствие вышеизложенных прав и так как оные указом правительствующая сената, данным войсковому правлению Черноморского казачьего войска от 11-го сентября 1860 года, признаны недвижимою собственностью владельцев, и акты на переход этих заведений, от одного владельца к другому, должны быть совершаемы крепостным порядком, на общем законном основании.

6. Отделить шесть бригад бывшего Кавказского линейного казачьего войска от войска Черноморского и возвратить черноморцам заслуженное предками, дорогое нам наименование Черноморского войска, как потому, что на имя оного существуют все грамоты и регалии, так и потому, что на водах Черного моря войско стяжало свою первоначальную славу и имя и к берегу этого моря приселено. (А преимущественно по той важнейшей причине, что в присоединенных к нам шести бригадах господствуют разные секты веры, а мы все православного исповедания).

7. Не выселять принужденно казаков Черноморского войска на иные земли, так как ни в грамотах, ни в последующих Высочайших повелениях, это не установлено для Черноморского казачьего войска; а на владеемую ныне этим войском землю переселение, в дозволенных случаях, иногородным допускать не иначе, как с согласия станичных обществ, к коим желающие будут проситься для присоединения к прежде зашедшим сюда по распоряжению правительства и причисленным здесь их семействам и родственникам.

8. На сих уважениях и выраженных прежде просьбах и отзывах станичных обществ Старо-Щербиновской, Копеловской и Шкуринской станиц и дворян Ейского округа, представленных бывшему начальнику штаба, генерал-майору Кусакову, и в милостивом внимании к прежним заслугам Черноморских казаков, а также к настоящим его службам и тягостным повинностям, отбываемым не по сметным исчислениям, а по обстоятельствам военная и тревожная положения края, предположение о выселении из этого войска в текущем 1861 году 770-ти семейств на Закубанскую передовую линию отложить до Высочайшая утверждения за войском Черноморским смежных с оным Закубанских земель, объясненных выше в первых трех пунктах, и до совершенной очистки оных земель от неприятеля. – Екатеринодар, 2-го мая 1861».

(Подписали К-ский, К-ко, З-ко, Д-ко, Р-ль, Ш-ко и проч., всего 93 лица, из которых, кажется, восемь были за это арестованы и отправлены из Екатеринодара в ставропольский острог, где и просидели до объявления Всемилостивейшего прощения всем участникам волнения, которое, впрочем, нигде не перешло в беспорядок или неповиновение, тем больше, что и переселение 770-ти семейств было отложено).

VI.

О внутреннем состоянии Черноморья в 1861 г.

Приведенная сейчас записка упрямых и несколько отсталых потомков запорожцев вызвала критическую записку же одного из членов военной бюрократии в Ставрополе, полковника З – го, который, впрочем, представил ее от имени «одного штаб-офицера бывшего Черноморского войска». В этой последней записке мы находим следующее:

«Надобно сказать, что подписавшиеся 93 горячие партизана прав казачества (как они воображают) суть исключительно владельцы хуторов, стад и водяных мельниц. Они по большей части имеют по два, по три хутора, перешедших к ним по наследству и благоприобретенных, число которых готовы умножать на счет низшего класса народа (Факт совершенно верный и ярко обнаружившийся в 1873 году, когда, при отводе хуторянам-офицерам их земель в собственность, оказалось, что затем казакам-станичникам остается очень немного земли для общего пользования. Это обстоятельство, как известно, и повело за собою волнения казаков в станице Полтавской. – прим. М. В.). На хуторах своих они имеют от 1,000 до 2,000 голов рогатого скота, не менее лошадей, и тысяч по десяти овец. Почти все участвовавшие в депутации чиновники имеют водяные мельницы, а иные и по две. Предки их, а некоторые из них и сами, заняли под хутора и мельницы лучшие местности в крае, с баснословными пространствами земли и воды и, не останавливаясь на этом, готовы умножать свои хутора и поземельные владения, по мере умножения скотоводства, в ущерб казакам.

Что терпят от этого права сильного вообще казаки и даже бедные дворяне, не имеющие хуторов, – считаю излишним объяснять. Достаточно сказать, что казак, возвратившийся из службы, не находит места, где бы мог вспахать свою бедную ниву и затрудняется прокормить служивого своего коня. Только из милости, снисходя на слезную просьбу казака, пан позволит вспахать ниву на своей земле или накосить несколько копен сена, и то не всякий. Чаще же казак-общник зарабатывает себе у пана, как наемщик, кусок земли на один раз, хотя на владение им имеет равное право. Сколько жалоб, споров, ссор и драк происходит из года в год на одних и тех же местах, и все они оканчиваются тем, что бедняк, как не имел ничего, так и остается ни с чем…….. Обыкновенно хуторский пан с открытием весны уже на коне и с оружием в руках: налетает, гонит и бьет все, что только приблизится к владениям его. Подстрелить, изувечить или загнать в болото несколько голов скота, лошадей или баранов – дело самое обыкновенное. Самые снисходительные паны, понявшие, конечно, по своему букву закона о потравах, загоняют в базы (загороди) захваченный чужой скот и держат его взаперти, пока он не околеет от голода и жажды. А пани-хуторянки, не владеющие оружием и слабые по природе, поступают иначе: они приказывают совершать, а иногда и собственноручно совершают операции в роде отрезывания сосков у коров или распарывания брюха, в пример и страх другим скотам и их хозяевам».

Изобразив таким образом слабые стороны черноморского дворянства, которому приписывает и непокорность, обнаруженную войском в деле переселения, автор предлагает многие меры к восстановлению прав, нарушенных дворянским произволом, а главное – к успешному достижению колонизации Закубанья. Вот некоторые из них:

«1. Предписать межевой комиссии, впредь до окончательного размежевания земли, ныне же отвести пожизненные участки генералам, штаб и обер-офицерам, – собственно имеющим хутора, – в размере, определенном положением 1-го июля 1842 года (Таким образом автор, как новый Лициний или Гракх, решает одним предписанием вопрос, у всех народов представлявшийся самым трудным к решению. Конечно, на деле он не решен и поныне (1875). – прим. М. В.).

2. Участки эти отвести при одном из хуторов, по выбору самих владельцев, но с непременным условием, чтобы избранный хутор находился не ближе 4-х верст от ближайшей станицы (чтобы, как говорит в другом месте автор, освободить последние от блокадного положения, в котором держат их хутора). Затем поставить правилом, чтобы никто не имел более одного хутора…..

6. Можно бы пожелать, чтобы станичное право на землю было вполне ограждено; но тогда казакам будет слишком хорошо, чтобы они могли пожелать переселения за Кубань; а потому станицы следует оставит при той пропорции земли, какою они ныне пользуются, а освобожденные от хуторов земли предоставить нанимать желающим, в том числе и иногородным… Нанимать свою землю (как думают черноморцы) и платить хотя бы самую ничтожную сумму – покажется очень тяжким для черноморских панов, особенно на первое время, с непривычки. Казакам тоже будет очень просторно… и потому не надобно быть слишком дальновидным, чтобы предсказать, что к следующей весне явится много охотников селиться за Кубанью.