На переломе эпох. Том 1

– Говорят, раньше полк стоял в сопках, пока эти вот казармы не отстроили. Представь себе картину. Вечер. Сопка в кострах. Полк готовит ужин. Бойцы живут чуть ли не в землянках. Все грязные, оборванные, вечно голодные. Говорят, солдаты порой практически грабили свои же машины с хлебом. Прикинь, те порой даже до их же столовой не доходили! Били дичь, фазанов. Этим в основном и питались. В целом, говорят, жили весело, бурели помалу, ни какого тебе лишнего долбания мозгов. Никакой тебе строевой! А когда отстроили казармы и все переселились, потеряли миномётную батарею, окопавшуюся в землянке за овражком. Те устроились там весело и жили, забив на всё и всех! Прикинь! Короче, веселуха была! А может, и брешут всё!

– Ну, нихрена себе! Ну, «Весёлые» -то понятно, а «Ключи» почему?

Кадышкин задумался.

– А чёрт его поймёшь!

– А может, всё проще, может там источник воды какой-то был. Ключ. Может весело журчал тот ключ, а, как думаешь?! Задумывался над таким вариантом, а?

– Да чё ты ко мне прицепился, я по чём купил, по том и продаю. Бес его знает! – Кадышкин раздражённо взял бархотку и продолжил усердно полировку сапог.

– А-а-а! Товарищ Кадышкин! А ты знаешь, почему Барано-Оренбурское так называется? – теперь Майер взялся в свою очередь блеснуть перед сокурсником недавно полученными знаниями от лейтенанта Пак – молодого взводного своей роты.

– Валяй! – Кадышкин даже не повернул головы, продолжая чтиво.

– «Барано-Оренбурское» так называется от того, что раньше, когда жил здесь граф Гродеков, поселенцы с Оренбурга зверски изнасиловали его дочь. Говорят, что у вокзальной площади посёлка Пограничный, до сих пор камнями выложены изображения львов, терзающих девушку. Граф обозвал оренбуржцев «баранами» и выслал на место современной «Барановки». Избрав самое дрянное место и запретив выезжать.

– М-м-м-д-а-а, всё? … А теперь слушай правильную версию, – Кадышкин посмотрел из-под бровей на Майера с чувством превосходства, – местный губернатор распорядился прибывшим оренбургским казакам поселиться отдельной станицей, а те поселились в крестьянской деревне Барановской, которая так называлась в честь прежнего губернатора Баранова. А когда новый губернатор прибыл с проверкой, то увидел такое дело, махнул рукой и сказал: «Бараны вы оренбургские!» Так и стало село Барано-Оренбурским.

– Всего лишь ещё одна версия! – развёл руки Майер.

– Ну что, курсанты, всё сапожки пиндорасите!? – в канцелярию вальяжно вошёл взводный лейтенант Ин.

Прослужа здесь уже аж целый год, он чувствовал себя на высоте положения, высоко неся авторитет «бывалого служаки» перед курсантами-стажёрами!

– Ага, – Кадышкин выпрямился, протянул бархотку вошедшему, – что, завидуешь моей бархотке? Так держи! Но, получив полный «игнор» в ответ, он запихал её себе в карман, посмотрел ещё раз сзади на каблуки собственных сапог.

– Сапожки твои блестят уже и так как яйки у кота. А ты, товарищ курсант, сходи в туалет и посмотри что там. Срач полный!

– Товарищ лейтенант, мне что, самому мыть что ли?

Дневальные говорят, что это не мужская работа.

– Не мужская работ-а-а!? – лейтенант усмехнулся. – Хо-ро-шо-о! Чему вас там, в училище учат? А? Ну, ничего-о, я щас вам преподам ценнейшее учебно-методическое занятие, «мадэин Весёлые Ключи», по теме: «Как заставить „айсберга*“ * (азербайджанца) помыть пол», да и вообще подчиняться приказам и распоряжением командиров и начальников.

Курсанты переглянулись. Кадышкин затушил сигарету.

– Ну, давайте, рассказывайте, – он незаметно для себя самого случайно перешёл на «Вы».

Всё же офицерская форма давала о себе знать, действуя на курсантское зашоренное подсознание, как на «собак Павлова»…

– «Кормление дерьмом» называется. Слышал когда? Всё предельно просто, – начал своё «занятие» Пак, – итак, привязывается «айсберг» к трубе в туалете, берётся палка, мажется в дерьме, том самом, которое он убирать не хочет, и… либо он моет – либо ест… Будьте спокойны. Занятие очень эффективное, доходит до мозгов порой с полуслова, обычно достаточно только дать «айсбергу» понять, что ты настроен решительно и у него нет выбора. Ведь тут уж лучше для него стать «бабой» со шваброй, чем «гавноедом»! Поверьте, максимум два сеанса – и любой «урюк» моет пол без малейшего упоминания о «немужской работе»! А то: «хоть убейте, работать не буду!»

– Фу, какая мерзость! А Вы это сами сочинили, или и впрямь уже пробовал? – переходя с «Вы» на «ты» и обратно, поморщился Кадышкин.

– Ещё бы! Здесь, никто особо ни с кем не церемонится. Ведь труд сделал из обезьяны человека. А эти вот работать не хотят, так нельзя же позволить им обратно в обезьян превратиться! Ты вооще видел их в бане? Некоторые прям аж шерстью покрыты! Клочьями, как у диких зверей! Дети гор!

– Видел… А занятие это крутое, только не по-человечески всё это! Да и не верю я. Сочиняете вы всё! Чувствуешь, порой, что засунул бы головой какого-нибудь урюка в унитаз, но ведь не засунешь же. Вот и рождаются небылицы! Хоть помечтать!..

Пак только пожал плечами.

– Не веришь, курсант, не надо. Да ни что на них человеческое не действует, соответственно и методы такие придумываются… Не человеческие? А не вам судить. Ублюдка главное – сломать. А не сломаешь ты, сломают тебя. Тогда туши в казарме свет и бросай гранату! Такой будет беспредел! И неуставнуха и всё прочее! Вот тогда и будет нарушение прав всех и вся, окрамя этих ублюдков! И будет у вас одно «ЧП» на другом! И они тогда сами будут молодых, из числа славян, да и корейцев тех же, на очке дерьмом кормить! Да чё тут, они это и так ежедневно делают! Тут либо ты их, либо они! Вот и всё! А вы сами навечно взводными останетесь, до пенсии, да ещё в дыре, типа этой вот!

– И нахрена только всё это нужно! Служили бы каждый в своей Республике. И пусть бы их мамки за ними сами бы их дерьмо и выносили. Чё о них руки-то марать? Об дерьмо-то это?

– Знаешь что, жираф большой! Ему там видней!.. Наше дело маленькое… А потом, что в Азербайджане у нас одни азербайджанцы живут?.. То-то и оно! – лейтенант взял не слишком свежую газету со стола, стряхнул крошки хлеба, повертел в руках.

14—16 февраля 1987 г. в Москве состоялся международный форум «За безъядерный мир, за выживание человечества»46 – было написано в заляпанный жирными пятнами от банки с тушёнкой статье.

– Видите. Говорят, войны не будет. Безъядерный мир во всём мире! С Америкой мы теперь друзья. Никому Армия больше не нужна. Бойцы служить не хотят. Не считают это нужным. Оттого-то весь этот бардак и идёт. Хоть мы тут и пытаемся что-то собрать до кучи, а оно как песок сквозь пальцы усачивается. Горбачёв просит от нас «творчество масс»! Вот мы ему и выдаём наше творчество. Кто как хочет, тот так и др… т!

– Не верю я в это.

– Во что именно?

– В дружбу с Америкой.

– Чё так? Вон смотри и Маргарита Тэтчер прикатила щас в Союз. Катается там везде с нашим Мишкой. По телеку в прямом эфире выступает. Говорит, что думала раньше, что здесь одни медведи дикие по улицам бродют, а здесь тоже люди! Такие же! Прикинь, пропаганда была и у них! А щас всё. Мир, дружба, жвачка, творчество масс, опять же!

– А ты прояви своё творчество тоже, подай своё «рацпредложение» в центр «научно-технического творчества молодёжи»!47 Надеюсь, оно там будет оценено по заслугам!

– Какое ещё «рацпредложение»? – прищурился Пак.

– Да я про твоё кормление дерьмом!

– Ух ты, куда замахнулся! Но я человек скромный, чужое за своё не стану выдавать! Да и вряд ли эти гражданские шляпы это смогут оценить! А вам вот тут пригодится! Так что дерзайте, курсанты, такому вам в училище вашем уж точно не научат. А здесь – реальная жизнь. Такая, какая она и есть! А не сможешь заставить бойца даже очко драить, то на кой ты здесь такой тогда нужен? Тогда они и в бой за тобой также не пойдут! Ясно!? Это вам не институт благородных девиц!

Хошь, чтоб уважали! Должны бояться!

***

Казарма

– Ну! Вашу мать, чурбаны, а ну шевелите булками! – зычно рявкнул во всю глотку усатый двадцатишестилетний капитан-командир роты и поддал грузными войлочными дальневосточными сапогами пинков отстающим солдатам, неуклюже и лениво шевелящим толстыми задами в ватных штанах на выходе из казармы. У Александра неприятно пробежали мурашки по спине. Он так же непроизвольно дёрнулся к выходу под воздействием команды грозного офицера.

– Давай курсант, не спи. Строй роту! – буркнул капитан и по-товарищески хлопнул Александра по плечу…

Тот аж вздрогнул.

– Странные здесь офицеры. Совсем не такие, как в училище, – шепнул на улице Александр своему товарищу, курсанту Кадышкину, выводившему свою роту так же на батальонное построение.

– Эт точно! Твой вот, говорят, три ранения в Афгане получил. Награды какие-то имеет. Может, поэтому такой нервный. Орёт себе, затрещины развешивает налево и направо, в выражениях не стесняется.

– Зато в училище они только об Уставе себе и думают. Высокомерные слишком. «Белая кость»! А в войсках вот, простые, грубые, «рабоче-крестьянские», в челюсть двинуть могут, ежели что не так.

– И не заносятся…

– Батальо-о-он станови-и-ись! Равня-я-ясь! Смирно! – начальник штаба старательно отпечатал три шага по направлению к комбату, чей новенький, ещё не выцветший бушлат, перетянутый портупеей, положительно выделялся своей чистотой на общем фоне ватников цвета грязной соломы весной на полувыжженном поле. Что ж, последнее – лучшая маскировка на здешней местности!

– Товарищ майор, батальон для убытия на занятия по огневой подготовке построен…

Александр задумался. Всё происходящее не представляло особого интереса. Хотелось одного. Скорее двинуться хоть куда-нибудь. А лучше туда, где тепло и поближе к кухне.

Но, судя по всему, этому сбыться было не суждено. Путь лежал в заснеженные холмистые просторы полигона. Практически на сутки! И тут неожиданно:

– Товарищ курсант, остаётесь в полку. Вот этого солдата отведёте в санчасть, – ротный ткнул пальцем в сторону чёрного, как котелок после полевого выхода солдата, с прижатой грязной тряпкой к лицу, которую он держал какими-то горбатыми, воспалённо-грязными пальцами.

– Касимов, Ахметов, Прохоров! Ко мне! – крикнул он в сторону угрюмого строя, пристукивающего сапогами, словно пританцовывающего от мороза. – В распоряжение товарища курсанта. И-и-и смотррр-и-ите мне-е-е!!!! – он потряс в воздухе кулачищем, да так, что даже у Александра похолодело и в без того замёрзшем теле.

– Давай, курсант, вернешься из санчасти, берёшь бойцов и дуй в штаб полка. В распоряжение начштаба. Он скажет, что делать будете. Вопросы?

– Никак нет, – чётко ответил курсант Майер, взглянув недоуменно на нервное издёрганное, испещрённое красными морщинистыми бороздами лицо ротного, который оставался теперь один.

Видимо не слишком ценным дополнением считал он рядового курсанта или выбора всё равно не было! Ротный был уже как три месяца один офицер на всю роту.

(Обычное дело – некомплект. Один взводный пошёл на повышение, другой – на замену, третьего никогда не существовало в природе, старшина-прапорщик, и тот сломал ногу и сейчас лежал в окружном госпитале. При том здесь, в войсках, не было никаких понятий там о каких-то материальных стимулах и компенсациях за внеурочную работу и не то что от зари до зари, но и даже после зари, практически бессменно – круглосуточно. За работу за пятерых. И тому подобное. Ну, один. Ну, совсем один. Ну и что! Кого колышет чужое горе, если не сказать ещё более смачно! Ну, в поле сейчас. Ну, в наряд завтра. Ну, ответственным по батальону на всю следующую ночь. Ну, получил 100 задач в полночь от комполка. Ну, не имеешь права подымать солдат после отбоя. Но завтра утром с тебя спросят за всё в полный рост! Хоть сам паши за всех и вся. И безо всяких там оправданий! Либо поднимай бойцов на собственный страх и риск. И, если что, получишь по «самые помидоры»! Да, в любом случае получишь. Как в прошлую войну, впереди – немец, позади – свой заградотряд. И впереди – смерть, и – сзади… А отдыхать офицеру также не положено! Ведь личный состав – не машина. Его не выключишь на свой перерыв, но солдат отдыхать должен вовремя, но не много, дабы дурью заниматься не стал. А, стало быть, рабочий день офицера здесь почти как на войне – идёт круглосуточно. Ведь даже ночью ответственный офицер должен охранять здоровый сон своего бойца от посягательств всяких там «неуставноориентированных» солдат.)

Александр посмотрел вслед убывающему строю, гремящему оружием. Ротный шёл впереди, периодически выкрикивая команды, нервно подёргивая плечами. Он всё же обернулся и крикнул:

– Курсант, как освободишься, дуй на полигон. Жду!

***

Санчасть

В санчасти пахло лизолом. Это так называли какую-то коричневую гадость, которой омывали унитазы для дезинфекции. Александра ударил в нос «запах воспоминаний», о том, как однажды в училище он попал в санчасть. Это было большое событие тогда!..

Более раннее прошлое. Май 1985 г. Новосибирское ВВПОУ.

– Что с тобой, сынок, случилось? – улыбался ему начмед.

– Я с турника сорвался, «солнышко» делал, так сорвался, да в бетонный пол так и вписался черепом… Руки были мокрые – я с умывальника шёл!.. Сперва память отшибло целиком. А потом вот – вернулась, вроде.

– Мда-а! Такие лбы Советской Армии нужны! – начмед продолжал улыбаться. – Череп цел! Удивительно! Да помажем зелёнкой и делов-то!

Майер, был окончательно разочарован в военной медицине при этих словах.

– И всё?

– Ну, хочешь, ещё послушаем легкие,.. – врач снял свой неотъемлемый для врачей «основной прибор», висящий прямо на шее.

– А вот тут у тебя, дружок, не всё хорошо… Бронхит! Мда-а-а!!! Так что вот по этому поводу госпитализируем!.. А лоб твой, мда-а… броня крепка и танки наши быстры! – он усмехнулся.

Такого нового поворота Александр уж точно не ожидал. Хотя и не сильно удивился этому. Ведь попасть в санчасть ему за два года сейчас удалось впервые!

(Ведь обычно сержант на просьбу отпустить в санчасть всегда заявлял: «Сейчас у нас по плану марш-бросок! А я не доктор, освобождения от занятий дать не могу! Поэтому вперёд на марш-бросок! А когда вам в санчасть идти, меня не волнует. Я вас отпустить не могу! Всё, товарищ курсант! Встаньте в строй!»

А после марш-броска, засасывали новые проблемы. Болезнь отступала сама собой. Хвала молодому организму и армейской закалке, самому лучшему лекарю всех времён и народов – стрессу!..)

– Кстати, Майер! Будете у меня старшиной санчасти. А я ухожу в отпуск. Согласны? – капитан-начмед улыбался, изучая его историю болезни.

– Так точно! – удивился рядовой Майер.

Да уж, этот день был полон сюрпризов!..

Да, с тех пор он помнил этот запах лизола. Лекарств. Целый месяц он тогда, рядовой, «командовал» санчастью…

Март 1987. Барано-Оренбурское.

– А что у тебя с лицом? – спросил Майер солдата.

– Крысы ночью покусали, – солдат убрал тряпку, демонстрируя укус.

– Япона матерь!

Прошлой ночью Майер видел, как огромная крыса вскочила на стол в канцелярии, в которой они с Кадышкиным пытались мирно почивать, напившись-наевшись чая с хлебом.

(Чая, вскипяченного в трёх литровой банке, при помощи самопального кипятильника и двух бритвенных лезвий, спичек и ниток. Крыса схватила полбулки недоеденного хлеба и исчезла в какой-то из вновь прогрызенных дыр. Всю ночь они затыкали уши от крысиной грызни. Крысы скреблись всюду. Казалось, они грызли самые барабанные перепонки! Солдаты подвязывали вещмешки к спинкам кроватей. Ибо всё, что оставалось на полу – было «даром божьим» для крысиного царства, существовавшего не то что параллельно человеку, в месте с ним и словно пытаясь полностью занять всё вокруг вместо него!)

– Я ночью хлеб жевал. Крошки остались. Вот они и полезли. Я испугался, стал сгонять и вот,.. – пояснил солдат.

«Что-то с этим нужно делать! Почему никто с этим не борется?» – Александр думал про себя.

(Он раньше читал про уникальные способности крыс и про крысиных «каинов» – братоубийц, т. е. «крысоедов». Где выживает только одна особь из десятка, запертых в бочке. Вот она-то и становится этим беспощадным крысиным монстром! М-да, уж. Тут бы самому каким-нибудь там… едом не стать!)

Александр был полон решимости биться с этими гадкими грызообразными чудищами как на войне без пощады и передыха!.. Только как? Вот в чём вопрос!

– Почему бы их не потравить? – логично спросил солдат.

– А действительно, а почему? Только нам с тобой, дружище, отравы-то взять неоткуда. Да, вроде, их и травили уж не раз, только их нечем не возьмёшь. Одни сдохнут, а на новых это уж не действует. Только злее лишь становятся. Умные твари. Мстить начинают! Вот и тебя, вишь, кусанула, наверняка от того, что мы тут им битого стекла насыпали!

– Да-а-а. Мы можем травить их своей пищей только. Параша полная! Может, не выдержат и сдохнут! Падлы поганые. Но пока только жиреют и плодятся. Скорее мы загнёмся от всего этого! Со всех полей сюда стекаются, как татаро-монголы, бессметными полчищами.

– Что тут у вас? – выглянула белокурая девушка в белом халатике.

– Люба? – челюсть радостно отпала на лице Александра. Его лицо выражало такое же безумие, как и тогда, после удара головой о бетонный пол! Он узнал ту самую девушку, спасённую недавно им на Владивостокском вокзале…

– Александр? Так, кажется!? – Люба замерла на месте и резко поднесла ко рту руку, какбы пряча в неё свою улыбку радости…

– Так!.. Ну что, ж!.. Передаю в ваши надёжные руки!

Здесь у нас – очень серьёзный случай! Нужно что-то профилактическое ему от бешеных крыс. Сорок уколов в живот*, как от собак бешеных!..

(*Кстати, это миф. Уколов от бешенства и не сорок вовсе, а гораздо меньше, и совсем не в живот!..)

***

Девичьи зори

Начинало смеркаться. Но ещё не везде горел свет. Александр бежал, хрустя редкими островками снега, попадающимися на его пути. Мороз был не сильный. Но из его рта валили обильные клубы пара. Он был разгорячён и взволнован. В голове приятно крутились совершенно свежие воспоминания о том, как ещё совсем недавно они шли, сквозь сумеречную мглу. Взявшись за руки…

– Люба, я так рад, что мы снова встретились. Я этого никак не ожидал. Это судьба!

– Я тоже рада. Правда. Очень. Но вряд ли это судьба. Ты здесь, как там это называется, на стажировке? Ведь так? Уедешь и всё. Забудешь. Но за тот случай спасибо. Если бы не ты,.. – Люба замолчала. В её глазах светилась горячая симпатия к этому молодому человеку, но вопреки своим желаниям, под гнётом благопристойного воспитания, общественного мнения и холодного разума она усиленно сдерживала порывы своей души, готовые раскрыться навстречу тёплыми объятиями в этом холодном сумеречном мире, где среди множества чужих людей, она чувствовала себя такой маленькой и одинокой…

Всё здесь происходило очень скоротечно. Любовь с «первого взгляда». Именно любовь, как чувство, а не физическая близость, хотя и ей здесь было место не на «последнем ряду». Она хотела, чтобы он, как волшебный рыцарь пригрел её навсегда в этом океане совершенно чужих людей. Но как удержать интерес молодого мужчины, как его заворожить, да ещё за такой короткий промежуток знакомства!?

(Можно дать такие рекомендации «слабой половине»: во время первого же знакомства вызовите к себе интерес. Помните, «вы – не такая как все!» Именно такую ищут все мужчины! Избегайте мест, где рискуете случайно встретить своих «бывших» и где ваш имидж может «хромать»! Мужчину оскорбляет, когда он осознаёт, что вон тот мужик, возможно интимно знаком с его избранницей. Последний смотрит с улыбочкой в таких случаях на новую пассию своей «бывшей». А если улыбочки поступают с разных сторон… Ни один мужчина не желает быть «звеном» в чьей-то очень длинной «цепи». Интересуйтесь вашим партнёром. Просто влюбитесь в него без памяти! (Вот для этого момента-то и приберегите свой сосуд страсти, который не стоит расплёскивать просто так). Путь к интимной близости должен быть, если не слишком долгим, то и не «Блиц-кригом». Правда, при этом, не стоит делать «холодный душ» вашему избраннику: не стоит высмеивать его намерения, не стоит его унижать и стыдить. Возжелайте его не менее страстно, чем и он вас, но продемонстрируйте стойкость бастиона своего разума и воли! И чем труднее будет штурм, тем слаще и ценнее победа! Будьте способной на жертву ради возможности быть вместе! Дабы не разойтись, как в море корабли по разным жизненным путям! Недаром говорят, что жена должна идти за мужем, как нитка идёт за иголкой! Увы, это так! «С милым и в шалаше – рай»! Ставьте в приоритет комфорту, престижу, удобствам и своим привычкам возможность просто быть вместе. Вместе справляться с трудностями и делить маленькие жизненные радости!

Будьте способны на безумные поступки ради вашей любви! Важно, чтобы любовь несла не разрушение, а созидание, при этом! Будьте «легкой на подъём». Искренне радуйтесь шансу быть вместе! (За что мы любим наших собак, простите, за сравнение!) Не будьте «как все». Мужчине, как доминирующему самцу, как хищнику по природе, нужен исключительный приз. Он ведь не шакал, чтобы подбирать объедки с чужого стола или питаться падалью! Поэтому следование поведению «большинства» – путь в никуда. Вы ведь не тренажёр для начинающих самцов, познающих этот мир методом проб и ошибок! Помните – вы самый главный приз для единственного в мире мужчины, за который он должен побороться! Женская же борьба за мужское внимание состоит в умении посылов мужчине «импульсов». Ведь самец более движим инстинктами! И «закрытая» женская особь остужает его пыл навсегда. Но не будьте легкодоступны и слишком наивны! И вот что, одежда играет огромную роль. Если хотите, это главный «айсстоппер», это – сигнал в общество. Одежда должна быть привлекательна, а точнее, вы должны быть в ней привлекательны. Но это – всегда «хождение по канату». Чуть «влево» – и вы превратитесь безнадёжно в исключительно «сексуально привлекательный» объект и только. Соответственно таких озабоченных «лишь одним» ухажёров вы и будете к себе привлекать. Чуть «вправо» – и вы ханжа, серая мышь, мимо которой ваш шанс проскользнет и не заметит.

Одежда – это как речь, как язык жестов. Это средство коммуникации! Одно из важнейших при том! Не знакомьтесь и не общайтесь, а тем более не «любите» просто так от скуки. Ведь детство закончилось, и друзья мужского пола должны остаться там же. Не кидайтесь публично с бурными объятиями приветствия при встрече «старого друга». Возможно, в эту минуту на вас смотрит ваша потенциальная «половина». После такого он, скорее всего, к вам не подойдёт. Вы сразу «умрёте» в его глазах. А кроме, если вы заводите знакомство «просто так», то вы, удовлетворяя хотя бы одну из своих потребностей, (общение, безопасность, секс и т. д.), перестаёте быть «свободным радикалом». А истинная любовь – это комплекс всего этого. Не растрачивайте свой потенциал. Ведь душа и тело – не бездонные сосуды. Что в них останется? Откуда тогда браться «топливу» для будущего «огня души»? Каждый новый контакт забирает соки у «поля» любви. И от былого «чернозёма» остаётся лишь выжатый «глинозём». Что может взрасти на нём? Не будьте легкодоступны. То, что достигается легко, не ценится. Здесь, однако, не стоит перегибать, конечно, но так вы, как минимум, отсеете «спортсменов-охотников», хотя все мужчины, в той или иной мере, таковыми являются. Но останавливают они свой выбор только на тех, кто сумеет их заинтриговать. Разве ценен легкодоступный «б/у» товар в магазине? Каждый хочет получить нечто «эксклюзивное». (Женщин, при этом, часто устраивают «бу» мужчины, т. к. они борются в подсознании своём за «лучшего самца». А лучший самец это обычно – «бык производитель»… вот и тянутся женские ручки к безнадёжным ловеласам….). Не пора ли пересмотреть свои инстинктивные ценности!? Ведь мы на сегодня – уже «думающие животные», а не первобытные дикари, совокупляющиеся без разбора!

Создавайте для себя и вокруг себя массу шансов для знакомств. Но не знакомьтесь до той поры, пока не проскочит «искорки» и осознание того, что это то, что вам нужно. Остерегайтесь пустых «искр-фейерверков». На утро после «похмельного синдрома» останется только пустота! Моделируйте свои отношения. Создавайте массу романтики вокруг своих завязывающихся отношений. Само по себе ничего не бывает. Без труда и цветы не цветут. Помните, что каждая неудача уменьшает дальнейшие шансы! Иногда даже одна промашка может иметь фатальный исход для вас в сознании общества, да и ваши комплексы могут не дать вам быть успешной далее! Но если «промах» и произошёл – не отчаивайтесь. Наберитесь терпения. И будьте осторожны! Не спешите пополнить свой арсенал новым опытом. Богатый опыт в этом вопросе, скорее, работает на минус, а не на плюс! Однако, наиболее частая женская классическая ошибка после первой неудачи – спешно их тиражировать! В таких случаях и говорят «по рукам пошла, бедняжка…..». Не перебирайте. Не придирайтесь. И не будьте циничны. Иначе вскоре вы почувствуете себя как в богатом магазине духов, где, нанюхавшись, вам уже все запахи будут подобны «тройному одеколону» и ваш выбор безнадёжно зайдёт в тупик).