Наркоманские сказки

Валерий Михайлов

Наркоманские сказки

© ЭИ «@элита» 2014

Тринадцать историй о Широчке

Широчка

Давно ли, недавно ли, далеко ли, близко ли, жила-была девочка Широчка. Была Широчка маленькой, худенькой, и разговаривала нараспев. Жила она с мамой, которая постоянно болела, а помогало маме только специальное бабушкино лекарство из маковой росы. Вот за лекарством и послала мама Широчку к бабушке, а заодно испекла для бабушки много-много вкусных пирожков.

Дорога же к бабушке проходила через лес.

Идёт Широчка по лесу, напевает песенку хриплым прокуренным голоском, по сторонам смотрит. В лесу столько интересного! Травка-муравка, цветочки, бабочки, птички поют… Всего и не перечислишь. Хорошо в лесу тёплым летним утром! Идёт себе Широчка, ни о чём не думает, кому думается в такую погоду? Вдруг выскакивает из леса страшный серый волк, и прямо на Широчку. Чуть с ног её не сбил. Пролетел мимо и скрылся в кустах. Широчка от страха тоже нырнула в кусты. Сидит, зубами стучит, глаза закрыла – сильно напугал её волк. А из леса тем временем выбежало много-много, больше десяти, мальчиков и девочек. Все в чёрных сандаликах, белых носочках, чёрных коротких штанишках и белых рубашках. На шеях красные косынки повязаны, в руках рогатки. Обступили кусты.

– Он там! Он там! – кричат, рогатками размахивают.

Из леса вышел ещё один мальчик, чуть постарше других. Тоже в чёрных сандалиях, белых носочках, чёрных коротких штанишках, белой рубашечке. На шее – такая же красная косынка, а в руке рогатка. На груди – значок в виде красной пятиконечной звезды с изображением лысого дяденьки с бородой.

– Отряд стройся! – крикнул мальчик командирским голосом.

Дети построились в одну шеренгу.

– Без команды не стрелять! Отряд! К борьбе с пережитком империализма, будь готов!

– Всегда готов! – ответили хором дети и сделали странный жест рукой, как будто хотели почесать себе лоб.

– Отряд, целься!

Все направили рогатки в кусты, где сидела Широчка.

– Не надо, не стреляйте! – взмолилась Широчка. – Я не порождение империализма, я за лекарством для мамы иду.

– А как тебя зовут, девочка? – спросил мальчик со значком.

– Широчка, – ответила Широчка и заплакала.

– Не плачь, Широчка, – сказал ей мальчик со значком, – мы – пионеры, а пионеры не обижают маленьких девочек.

– Так вы пионеры? – спросила Широчка, успокаиваясь.

– Я – Паша Раскумаркин, – ответил мальчик со значком, – а это мой пионерский отряд, – и все снова сделали знак ручкой.

– А что это вы руками делаете? – спросила, окончательно осмелев, Широчка.

– Это наш пионерский салют, – гордо ответил Паша.

– А зачем? – спросила Широчка.

– Давай я тебе лучше волшебный лес покажу, – предложил вместо ответа Паша.

– А ты можешь? – с сомнением в голосе спросила Широчка.

– Ты мне не веришь? – возмутился Паша.

– Честно говоря, не очень, – призналась Широчка.

– И напрасно, – обиделся Паша, – пионер никогда не врёт.

– Никогда-никогда? – удивилась Широчка.

– Никогда-никогда, – ответили пионеры и сделали салют.

– На, съешь волшебное печенье, – сказал Паша и протянул Широчке маленькое печенье.

– А ты? Я не могу одна.

Паша достал ещё печенье и положил себе в рот.

– Странный вкус у вашего печенья.

– Это вкус волшебства.

– И что теперь?

– А теперь ты должна вместе с нами спеть волшебную песенку, и волшебство начнётся.

Паша взмахнул рукой, и пионеры запели.

– … Клич пионера: всегда будь готов! – подпевала Широчка, а сама думала: «Странное волшебство у этих пионеров».

Едва они допели песенку в седьмой раз, как лес действительно стал волшебным. Всё вокруг стало ярким, загадочным, странным. В воздухе завитала магия. Широчке вдруг ни с того ни с сего захотелось смеяться.

– А что у вас на шеях? – спросила вдруг она пионеров.

– Это красные галстуки – символ пионеров, – ответил Паша.

– А почему они красные?

– Хочешь, я сделаю тебе приятно? – спросил вместо ответа Паша.

– Мне уже приятно, – ответила сквозь смех Широчка.

– Тебе кайфово. Приятно – это другое, и даже лучше.

– Тогда сделай.

– Только тебе для этого придётся снять трусики.

– Я согласна, – сказала Широчка и начала снимать трусики.

Но не успела она снять трусики, как Паша стал вдруг серьёзным, лёг на травку, где стоял, и пустил струйку слюны изо рта.

– Что это с ним? – спросила Широчка пионеров.

– Это злой дядька Кондратий пришёл, – ответили пионеры.

– А говорил, что не врёт, – сказала обиженно Широчка, надела трусики и пошла дальше.

Шла она так, шла, и вышла на лесную полянку. «Вот здесь я и отдохну», – решила Широчка. Только она достала пирожок, как слышит, из кустов говорит кто-то ей жалобно:

– Девочка-девочка, дай пирожок. Христом-богом молю.

– Кто здесь! – вскрикнула испуганно Широчка.

– Не бойся меня, – сказал волк, выходя из кустов, – пожалей старого. Три дня ничегошеньки во рту не держал.

Посмотрела Широчка на волка и говорит:

– И вправду ты нестрашный. А хвост у тебя так даже смешной.

– Это не хвост, – смутился волк, но в лес не убежал.

– Присаживайся. Будем вместе обедать.

– Спасибо тебе, добрая девочка.

– Зови меня Широчкой.

– Спасибо тебе, добрая Широчка.

– А почему ты – гидра империализма? – спросила вдруг Широчка.

– Да какая я гидра. Старый больной человек. Пережиток, одним словом.

– А разве волки – это люди? – с сомнением спросила Широчка.

– Ну, хорошо, старый больной волк. Решил я на свою голову ревматизм полечить, по маковой росе покататься, да забрёл сдуру на делянку пионерскую. Помял им мак маленько. Так они меня за это объявили порождением империализма, и дали пионерскую клятву искоренить любой ценой. Знаешь, почему у них на шее красные тряпки?

– Они сказали, что это галстуки.

– Галстуки… А почему они красные?

– Не знаю.

– Это символ макового цветка. У них всё красное: галстук красный, звёздочка красная, знамя красное, дедушка, и тот красный. Дедушка, кстати, красные грибочки в белую крапинку любил.

– Ну а Красную Шапочку зачем ты съел?

– Не ел я никакую шапочку! Даже конфеты. Они тут с бабулькой незаконно пушниной промышляли, а меня, так сказать, издержками производства подкармливали. Когда же в лесу запахло жареным, решили они меня убрать, как лишнего свидетеля. Наняли киллеров, по-вашему, браконьеров, а слух распустили для успокоения общественности. Всё равно меня никто слушать не станет. Да ты посмотри на меня. Куда мне старушатиной давиться? У меня от неё несварение будет. Стар я, а тут ещё нервы ни к чёрту. Стыдно сказать, темноты стал бояться.

Волк вытер непритворную слезу.

– Бедный ты бедный, – сказала ласково Широчка, и погладила боязливо волка по голове.

– Спасибо тебе, добрая девочка. Как бы мне хотелось сделать что-нибудь для тебя!

– Мне пионер Паша хотел сделать что-то приятное, но к нему пришёл Кондратий, и он уснул.

– Не говори мне о нём! – вскричал гневно волк. – Совсем от них житья нет!

– Хорошо, больше не буду.

– А ты хочешь, чтобы тебе сделали приятное?

– Хочу, – просто ответила Широчка.

– А можно мне сделать тебе приятное?

– Только не убегай. Хорошо?

– Не буду.

Но не успела Широчка снять трусики, как кто-то совсем близко протрубил в охотничий рожок.

– Это охотники! – крикнул волк и скрылся в лесу.

– И этот такой же, – грустно сказала себе Широчка, надевая трусики.

Тем временем из леса вышли два здоровых мужика в охотничьих куртках. В руках у них были здоровенные ружья.

– Где он? – грозно спросил первый охотник.

– Кто? – переспросила Широчка, глядя на охотников честными детскими глазами.

– Ты сама знаешь, кто.

– Вы говорите, как дяди и тёти из маминого сериала.

– Не понял? – удивился охотник.

– Задаёте дурацкие вопросы, вместо того, чтобы прямо спросить, что вас интересует.

– Где волк? Ты его видела?

– Волк?

– Мы знаем, что он был здесь.

– Была здесь какая-то собачка.

– Собачка?! Да ты знаешь, что эта собачка сделала с Красной Шапочкой и её бабушкой?

– Не-а.

– Покажи, – сказал первый охотник второму.

– Вот, смотри, – сказал тот и протянул Широчке конверт с фотографиями.

– А кто эти дяди и тёти? – спросила Широчка.

– Что? – не понял второй охотник.

– Кто они?

– Что ты ей дал? – строго спросил первый охотник.

– Да я что… – смутился второй охотник.

– Вы бы не ссорились, а сделали мне приятное. А то все обещают, а никто не делает, – миролюбиво сказала Широчка.

– Тебе? – удивились охотники.

– Не хотите?

– Конечно, хотим.

– Тогда я сниму трусики, только вы не убегайте.

– Ещё бы мы убегали.

Только Широчка сняла трусики, как в лесу послышалась пьяная песня.

– Это егеря! Бежим! – с этими словами охотники скрылись в лесу.

– Чего это они все сегодня? – спросила сама себя Широчка, надевая трусики.

– А ну, руки! – сказал кто-то вдруг из кустов.

– Что руки?

– Подними руки!

– Пожалуйста, – сказала Широчка, поднимая руки.

– Стой спокойно, и никто не пострадает.

– Стою.

– Без глупостей, мы выходим.

– Это хорошо, что вы выходите без глупостей, – согласилась Широчка.

Из кустов вышли, шатаясь и поддерживая друг друга, трое мужчин в камуфляжной форме и с автоматами в руках.

– Где они? – крикнул Широчке прямо в ухо мужик с самым большим животом. Наверное, старший.

– Кто они?

– Ты нам не тут! Нам с тобой не туда! Ты нам зубы не строй! Отвечай, куда тебе говорят!

– Я отвечу, куда хотите, только не надо так орать, – взмолилась Широчка.

– Где охотники?

– За собачкой пошли.

– Куда?

– Туда, – Широчка махнула рукой в первую попавшуюся сторону.

– Сколько их было?

– Двое.

– Оружие?

– Ружья.

– Петро, за мной, а ты, Никола, оформи здесь всё, чтобы комар жопу не проточил.

– Так, – сказал Никола, когда они остались с Широчкой одни, – Фамилия?

– Что?

– Фамилия… Ну, как тебя зовут?

– Широчка.

– А где ты живёшь?

– В деревне за лесом.

– А в лес погулять зашла?

– Меня мама послала к бабушке за лекарством.

– Вместе с охотниками?

– Зачем с охотниками? Охотники из леса пришли. Про собачку спрашивали. Хотели мне приятное сделать, да вас испугались и убежали.

– А можно, я сделаю тебе приятное?

– Конечно можно. Только пообещай, что не исчезнешь, когда я сниму трусики.

– Честное егерское!

Но только Широчка сняла трусики, как небеса разверзлись, и оттуда спустилась белая-белая, горячая-горячая тётя.

– Я твоя фея, – сказала она Николе, – пойдём.

Она взяла его за руку, и они растворились в воздухе.

– Ну и чудеса! – удивилась Широчка, собрала свои вещи и пошла дальше. А идти-то оставалось совсем чуть-чуть.

– Какой прелестный глюк! – сказала бабушка, когда Широчка вошла в дом.

– Я не глюк, я Широчка, – обиделась Широчка.

– Ладно, будь Широчкой, если тебе так хочется. Всё равно с глюками спорить без толку.

– Мама тебе пирожков передала и просила немного твоего лекарства на маковой росе.

– Возьми в погребе, только всё не бери. Я чегой-тось и сама расхворалась, – с этими словами бабуля впала в глубокий транс.

– Ещё одна, – сказала себе Широчка.

Она быстренько спустилась в подвал, взяла бутылочку лекарства и отправилась в обратный путь. Но едва избушка скрылась из вида, как перед Широчкой возник здоровенный детина в чёрной шапке-маске на голове.

– Стой, стрелять буду! – истошно завопил он.

– Ой, не надо стрелять, я и так вам всё отдам, только у меня ничего нет, – испугалась Широчка.

– Документы!

– А зачем грабителям документы? – спросила Широчка.

– Я не грабитель, – обиделся детина, – я милиционер, капитан Отморозков.

– А где ваши отморозки? В засаде?

– Почему сразу отморозки?

– Вы же сами сказали.

– Хорош мне тут зубы заговаривать. Документы.

– У меня нету.

– План?

– Какой план?

– У меня операция план-перехват. Давай сюда весь свой план.

– А у меня нет плана, – ответила грустно Широчка, которой вдруг стало жалко милиционера. – Но вы можете сделать мне приятное, – добавила она.

– Я на службе, – с сожалением в голосе ответил Отморозков.

– Тогда проводите меня до дома. Здесь недалеко, а дома мы вам план найдём.

– Точно?

– Пионеры не врут, – почему-то сказала Широчка.

– Ну, пойдём, если не врёшь.

Дома все обрадовались Отморозкову. Напоили его чаем, накормили кашей и молоком, а потом сделали ему приятное. Все, кроме Широчки. Широчку уже уложили спать. Так Широчка осталась без приятного.

Широчка и глюк

– Проснись, Широчка, негоже спать в такую чудную ночь, – услышала Широчка сквозь сон и проснулась.

– Ой! – вскрикнула она. И было от чего вскрикнуть. Рядом с кроватью сидел мягкий пушистый зверёк, который с ней и разговаривал. Зверёк был весьма потешный: острая мордочка точь-в-точь как у учителя математики, кошачьи усики, беличий хвостик, и тело, как у маленького смешного человечка с пухленькими ручками и ножками. Широчка никогда раньше не видела подобных зверей, поэтому спросила:

– Ты кто?

– Я – Глюк, – ответил зверёк, – вставай, Широчка, сегодня ночь эротических кошмаров, айда смотреть.

Широчкина мама недавно купила видеомагнитофон, поэтому Широчка хорошо знала значение слова «эротический».

– Пойдём, пока не пропустили самое главное, – не унимался Глюк.

– А куда мы пойдём? – поинтересовалась Широчка.

– Пойдём к попу. У него сегодня долгий приход.

– Пойдём, – согласилась Широчка и села на кровати.

– Ты куда? – спросил её Глюк.

– Ты же сам говоришь, пойдём.

– Да, но я приглашаю тебя в сон, а в сны ходят по волшебной дорожке.

– Ну, хорошо, по волшебной, так по волшебной, – согласилась Широчка.

– Тогда съешь волшебное печенье, ляг поудобней в кроватку и повтори тридцать три раза волшебное слово «криптозоология».

– А что это такое?

– Не знаю. Волшебные слова очень часто имеют только волшебный смысл.

Широчка сделала всё, как сказал Глюк, и они оказались в тусклой комнате с железной кроватью и двумя тумбочками. На кровати сидел небритый малый в майке, увешанной значками и медалями, трусах и солдатских сапогах. Он курил сигарету и хлебал одеколон «Шипр» из железной солдатской кружки.

– Здрасте, – сказала воспитанная Широчка.

– Он тебя не видит и не слышит, – сказал Широчке Глюк. – Смотри, сейчас начнётся.

Солдат тем временем докурил сигарету, бросил окурок на пол, раздавил сапогом («вот так и с врагами Отечества», – подумала Широчка) и громовым голосом крикнул:

– Отче!

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал поп.

– Мамочка родная! – вырвалось у Широчки.

Поп был в белом женском парике, короткой, едва прикрывающей тощую задницу рясе, чёрных колготках и высоких чёрных сапогах. Лицо было размалёвано, как у проститутки.

– Слушаю вас, Пал Палыч.

Только после этих слов Широчка узнала в солдате повзрослевшего пионера Пашу.

– Вот те на! – всплеснула руками Широчка.

– Не бери в голову, это сон.

– Докладывай, – приказал Паша попу.

– Хэбэ постирал, воротничок пришил, автомат почистил.

– Ладно, подь сюды. Заслужил.

Поп стал на четвереньки и чуть ли не на брюхе пополз к Паше. Паша прямо из воздуха (во сне бывает всё) извлёк большую кожаную плётку и начал стегать попа.

– О, да, повелитель, наказывай, повелитель! – скулил поп голосом до отвращения похожим на пресняковский.

– Ладно, на сегодня хватит. Оближи мне теперь сапоги.

– Благодарю тебя, повелитель! – снова взвыл пресняковским голосом поп и принялся лизать сапоги солдату Паше.

– Ладно, до дыр пролижешь. Вылижи лучше пол, а то я тут насорил малёхо.

– Слушаюсь, повелитель!

Поп принялся лизать пол у Пашиных ног, проглатывая, не жуя, окурки.

– А это тебе, чтобы не всухомятку, – с этими словами Паша смачно плюнул на пол.

– Благодарю тебя, повелитель, – особенно мерзко проблеял поп, слизывая плевок.

– Ладно, а теперь можешь снять с меня сапоги и понюхать портянки.

Поп взвыл что-то нечленораздельное, стащил сапоги и, уткнувшись лицом в портянку, полной грудью втянул аромат солдатских ног.

– Фу, какая гадость! Не хочу больше этого видеть, – возмутилась Широчка, которой стало противно, а совсем не интересно.

– Надо сказать новое волшебное слово, и мы окажемся в другом сне, – сообщил ей Глюк.

– Давай быстрее слово, иначе меня стошнит.

– Гомоапатия.

– Гомоапатия? – переспросила Широчка и очутилась в каком-то парке возле полосы препятствия.

– Где мы? – спросила Широчка.

– Во сне капитана Отморозкова.

– Он что, тоже? – удивлённо спросила Широчка.

– Не обязательно. У каждого свои сны. А вот и он.

Отморозков бодро шагал к полосе препятствий, ведя на поводке престранного субъекта, шкандыляющего рядом на четвереньках. Это был здоровенный толстяк в милицейской форме с полковничьими погонами. Он был настолько толстым, что периодически цеплял животом землю, от чего форма стала особенно грязной.

– Кто это? – спросила Широчка у Глюка.

– Полковник Конь. Начальник Отморозкова.

– Конь, а ведёт себя, как собака.

– Это называется секс по-милицейски. Сейчас Отморозков будет его трахать.

– Что, прямо здесь?

– Смотри.

Прибыв на место дислокации, Отморозков отвязал Коня и разрешил немного побегать. Конь с радостным кашлем, который должен был символизировать весёлый заливистый лай, бросился к кустам, откуда послышалось внушительное журчание.

– Ко мне! – крикнул через несколько минут Отморозков.

Конь шумно выбрался из кустов, и во всю прыть, на которую был способен, побежал к хозяину.

– Апорт! – Отморозков забросил палку чуть ли не на противоположный конец парка. Они несколько минут поиграли с палкой, затем Отморозков сделал большой глоток из появившейся чудесным образом бутылки водки, закурил сигарету, после чего сказал Коню, недобро улыбаясь:

– А теперь мы с тобой немного позанимаемся. Ползи.

Они вдруг оказались возле здоровой грязной лужи.

– У меня здоровье слабое, – взмолился Конь человеческим голосом.

– Ползи, урод! – Отморозков профессионально двинул Коня носком ботинка прямо по копчику. Конь взвизгнул, плюхнулся на живот, и пополз, что раненый бегемот.

– А теперь барьер, – приказал Отморозков, когда Конь переполз через лужу.

– У меня давление, сердце, – жалобно взмолился Конь.

– Подсадить? – ехидно спросил Отморозков, и Конь, жалобно скуля и проклиная жизнь, принялся карабкаться через забор.

– Отставить! – рявкнул Отморозков после очередной неудачной попытки Коня, – Я вижу, ты без помощи не справляешься. Ладно.

Отморозков соорудил на поводке затягивающуюся петлю, накинул на шею Коня, а другой конец перекинул через барьер.

– Ты будешь лезть здесь, а я буду тянуть тебя там, – сказал довольный собой Отморозков.

– Пошли отсюда, – сказала Глюку Широчка. – Не люблю, когда обижают животных, даже если они полковники милиции.

Пионер Паша самоотверженно мастурбировал на огромный цветной портрет Ленина, и Широчка, посмотрев немного, захотела перейти в следующий сон.

На этот раз они оказались в огромной, в стиле Людовика какого-то, зале, посреди которой стоял шикарно сервированный стол. Заиграла музыка, и зала начала наполняться одетыми в дорогие смокинги и фраки волками. Последними в залу вошли знакомый волк и…

– Да это же я! – воскликнула Широчка.

Широчка шла в великолепном вечернем платье с разрезом, и красивых туфельках на высоких каблуках. Волк был сама любезность. Остальные волки трижды прокричали «ура», и пир начался. Настроение Широчке не испортило даже главное блюдо – пионер Паша, запечённый с яблоками. К тому же он оказался настолько вкусно приготовлен, что Широчка съела с удовольствием целых три куска, хотя не считалась обжорой.

Широчка навсегда хотела остаться в этом сне, но действия волшебного печенья кончилось, и ей пришлось возвращаться.

Широчка и санаторий

Летом Широчка, как и все пионеры (а Широчка вступила в пионеры) поехала в детский санаторий районного значения. Была она уже большой девочкой, поэтому попала в первый отряд к Евгении Ахриповне Нечепуряк – заслуженной воспитательнице с большим педагогическим стажем работы.

– Добро пожаловать в наш замечательный санаторий, – начала Евгения Ахриповна свою речь на первом построении отряда. – Начиная с сегодняшнего дня вас ждёт масса увлекательных, интересных, а главное, полезных для вашего здоровья мероприятий. Это и трёхразовое питание, это и медицинские мероприятия, это и экскурсии, и многое, многое другое. Наш санаторий называется детским потому, что он принадлежит вам, детям, – она сделала паузу, достала папиросу, не сигарету, а именно папиросу, закурила, сделала глубокую затяжку и совершенно другим голосом рявкнула, что было сил: – Но если хоть одна падла посмеет испортить мне образцовую смену, я вам, блявёнышам, так настучу по голове, что вы домой дураками вернётесь! Всем ясно? – она бросила папиросу на землю, затушила ногой, и продолжила ласково: – Ну а если вам всё понятно, позвольте повторить: Добро пожаловать.

В общем, лагерь был как лагерь, но кое-что надолго запомнилось Широчке.

Это произошло в конце тихого часа. В Широчкин отряд пришла тётя в белом халате и приказала всех построить.

– Здравствуйте дети, – сказала она. – Меня зовут Елена Александровна. Я буду делать вам манду.

– Всем? – спросила Широчка.

– Всем, – ответила Елена Александровна.

– И мальчикам, и девочкам?

– И мальчикам и девочкам.

– А у кого уже есть?

– Тебе уже делали?

– Да.

– Давно?

– Когда родилась, наверно.

– А надо каждый год.

– Зачем?

– Не задавай глупых вопросов. Давай руку.

– Зачем?

– Манду делать.

– На руке?

– Нет, на голове, – зло сказала Елена Александровна.

– Давай быстрее руку, пока каблуком по голове не получила, – вмешалась воспитательница в разговор.

Делать было нечего, и Широчка закатала рукав. Елена Александровна достала шприц и вколола немного лекарства Широчке под кожу.

– И всё? – с лёгким разочарованием спросила Широчка.

– Всё, а через три дня будем смотреть манду.

– На руке?

– На руке.

Широчка представила себе манду на руке и тяжело вздохнула. Но никакой манды у неё на руке не появилось, а так, слегка покраснело, и всё.

Другим незабываемым событием в жизни Широчки была встреча с психом-терапевтом. Широчка так и не поняла, почему терапевт был психом. Терапевт как терапевт. Всех детей собрали тогда в большом уютном кабинете, усадили в мягкие удобные кресла и приказали сидеть тихо. Не успели они как следует расшуметься, как в кабинет вошёл дородный мужчина в мятом белом халате.

– Здравствуйте. Меня зовут Зигмунд Юнгович Перлз. Я психов-терапевт. Сегодня у нас с вами будет психов-терапевтический сеанс. Сядьте удобно, расслабьтесь.

Зигмунд Юнгович говорил тихим вкрадчивым голосом, будто собирался одолжить деньги у всех сразу.

– Расслабляем руки, ноги, спины, животы, груди…

Мальчики захихикали, а девочки принялись трогать себя за груди.

– Отставить! – рявкнул Зигмунд Юнгович. – Сейчас я кое-что вам покажу.

С этими словами он открыл шкаф и достал длинную толстую палку, похожую на указку, только намного длиннее.

– Это – мой психотерапевтический кий, которым я терапевтирую по голове любителей смеяться. Вам понятно? А теперь сядьте удобно и расслабьтесь.

Когда терапевт вновь дошёл до расслабления грудей, мальчишки вновь захихикали, и по их головам заплясал кий.

– Теперь расслабляем дыхание. Дыхание становится ровным, спокойным. Вслед за дыханием автоматически успокаивается сердцебиение, мысли, чувства. Мысли становятся ватными, туманными. Туман становится всё гуще и гуще. Но это не простой туман. Он проникает в ваши тела, разъедает их, растворяет, как горячая вода растворяет снег.

Кто-то совсем рядом с Широчкой пукнул знатным чесночным пуком, и Широчке захотелось убраться как можно дальше, но чесночный пук начал проникать в её тело, растворять, разъедать, превращать Широчку в чесночный густой туман.

– Но вот появились солнечные лучи, заставившие туман рассеяться, подняться вверх, в небо, и вы превращаетесь в облака.

«Наконец-то», подумала Широчка и устремилась вверх, подальше от чесночного зловония. Широчке стало вдруг настолько хорошо, что она на какое-то время забыла про психа-терапевта.