Christe eleison!

Christe eleison!

Литература въ классическомъ правописаніи

Алексей Сергеевич Корчажкин

© Алексей Сергеевич Корчажкин, 2015

© Наталья Станиславовна Куликова, иллюстрации, 2015

Корректор Алексей Сергеевич Корчажкин

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Обращеніе къ доброму читателю

Добрый читатель! Не пройди мимо сей убогой души, пишущей тебѣ эти строки. Приклони главу свою и помолись о погибшемъ грѣшникѣ, дерзающемъ надѣяться на Божіе милосердіе. Не удивляйся тому, что пишу я въ уничиженномъ заточеніи своемъ тѣлесномъ такъ, словно бы обращаюсь къ прошедшему вѣку, ибо не къ прошедшему я обращаюсь, а къ нынѣшнему, а если смущаетъ тебя письмо мое, то, стало быть, мы живемъ въ разномъ нынѣшнемъ и намъ съ тобою необходимо найти другъ друга. Ты отъищи сего убогаго странника и малое время свое удѣли ему со снисхожденіемъ, и, можетъ быть, не безъ пользы будетъ тебѣ сіе. Окунись въ міръ боли, что испытала обманутая душа, возмнившая службу приносити Богу, но достигшая адовой бездны, откуда едва она взыскуетъ Того, отъ Кого отреклась; истязуемая духами поднебесной sлобы и какъ бы «обоженная» возмнившими себя богами, она уже сама не въ состояніи отличить, гдѣ ея, а гдѣ чуждая ей, насилующая её воля – и только Богъ одинъ можетъ это сдѣлать. Побѣди вмѣстѣ съ отважными крестоносцами, сражаясь подъ знаменемъ Креста Христова, орды богоборческихъ силъ, затмившихъ свѣтъ непреложной истины, отринь горделивое заблужденіе и произведи судъ надъ всѣмъ, что противно разуму, вспомни славныя дѣянія святыхъ и Самого Господа, и да будетъ всегда въ сердцѣ твоемъ начертано Слово Божіе. Воспомяни свой послѣдній часъ, да убережешь ты себя отъ погибельнаго грѣха, раз-мысли, не торопясь, о православной вѣрѣ, единственной истинной, и о томъ, что самое православіе истинное есть въ духѣ и силѣ святаго Апостола Петра, князя Церкви, стоящаго на Краеугольномъ Камнѣ Христѣ, и томъ камнѣ, на которомъ основана святая Христова Церковь. И въ этомъ благостномъ размышленіи развѣ ты уйдешь отъ мысли, сколь многое sло минуло бы отечество наше и населяющихъ его христіанъ, возстанови они только прежде, въ лѣто благопріятное, единство съ твердѣйшимъ симъ адамантомъ, не сокрушатъ который и самыя врата ада? Если во всёмъ этомъ книжица сія тебѣ будетъ въ помощь, ты помолись обо мнѣ, да не погибнетъ и моя душа, чающая Божія милосердія.

Пусть приснятся тебѣ мои сновидѣнія, дабы яснѣе уразумѣлъ ты, сколь много погибла душа моя и сколь нуждается она въ милосердіи. И ты поймешь, сколь дурной я христіанинъ и сколь плохой ученикъ наставника своего Оригена, недруга всякаго заблужденія. Ибо, сколько бы не была для меня дорога истина, пріятель я всякой грѣховной нечистотѣ, сквозь пелену ея дурманящаго тумана едва ко мнѣ пробивается свѣтъ Христовъ, просвѣщающій и очищающій всякаго человѣка. Не оставляй своей молитовки обо мнѣ, да не оставитъ и меня сей самый Свѣтъ – Сущій, и Который былъ, и Грядущій со всею славой. Аминь.

А за то, что пишу, благодаренъ я очень многимъ, что въ разное время, хотя и по невѣдѣнію, вдохновляли меня къ насилію надъ бумагой. Изъ нихъ многихъ ужъ нѣтъ, потому какъ не засталъ я ихъ позднимъ своимъ рожденіемъ, а иныхъ далъ бы Господь увидѣть. Болѣе же всего благодаренъ я добрымъ своимъ родителямъ, sѣло долготерпящимъ меня по неумѣнію своему воспитать во мнѣ достойнаго человѣка. И ещё благодарю я славнаго Христова воина – протодіакона Андрея Вячеславовича Кураева, потому какъ во дни стародавніе открылъ онъ мнѣ Оригена, и сей несокрушимый Адамантъ доселѣ ведетъ меня къ Источнику живительной влаги. А также премудрѣйшую Ольгу Александровну Джарманъ, которая открыла мнѣ міръ европейской учености, съ любовію объявшей дѣянія и труды преподобнаго моего наставника, уступающаго по силѣ проповѣди развѣ только Апостолу Паѵлу. И достохвальнаго сего мужа, Давида Моѵсеевича Эрлиха, этого поистинѣ Іудея по внутреннему сокровенному человѣку, а не по буквѣ Закона, ибо съ его помощью я освоилъ сіе стародавнее правописаніе. И, конечно, отдѣльная моя благодарность прекрасной королевѣ эльфовъ, Натальѣ Станиславовнѣ Куликовой, ея рисунками, разсудительными и прекрасными, украсилъ я эту скромную книжицу1. Вмѣстѣ же со всѣми благодарю я прекраснѣйшую среди всѣхъ Анну, сію благословенную дщерь Небеснаго Отца, которая придала мнѣ рѣшимости къ изданію сего труда.

Будь благословенъ отъ Господа, мой дорогой читатель, и да не пожалѣешь ты о томъ, что на сіе писаніе употребилъ ты малое свое время!

Сей ничтожный грѣшникъ, Алексѣй К.,не по достоинству христіанинъ,да не по уму ученикъ славнаго Оригена

Christe eleison!

Трилогія Крови

І. Послѣдній день убійцы

Пустыня. Раскалённый адъ.Пески безжизненны горятъПодъ окомъ пламеннымъ. ЛежалъВъ нихъ человѣкъ. Онъ умиралъ.Съ изсохшихъ губъ сорвался стонъ:Послѣдній разъ увидѣлъ онъ,Какъ палъ великій городъ. ПрочьГнала холодной смерти ночь.Почти не чувствуя нужды,Онъ прошепталъ: «Воды! Воды!»Явился ангелъ передъ нимъ.Въ рукахъ своихъ держа кувшинъ,Сказалъ онъ: «Пей». И странникъ пилъ.Въ себя онъ жадно воду лилъ,Вдругъ тошнота взяла его,И эту воду оттогоОнъ выплюнулъ. Его объялъВнезапный страхъ – онъ увидалъ,Какъ окровавился песокъ.Себя преодолѣть онъ смогъ:На ангела онъ посмотрѣлъВъ смятеньѣ… и похолодѣлъ.Того онъ человѣка зналъ,Что ангеломъ предъ нимъ стоялъ!Кувшинъ у ангела въ рукахъИ скорбь глубокая въ глазахъ.Взглянулъ на ангела онъ вновь:Увидѣлъ, какъ сочилась кровьИзъ сердца, что въ рукахъ его.И захотѣлось одного —Сгорѣть, дотла сгорѣть въ аду.Но онъ поднялся на бѣду.Вокругъ него со всѣхъ сторонъСтояли ангелы, ихъ стонъПредсмертный, мучилъ душу вновь,И медленно сочилась кровьСъ сердецъ, что были въ ихъ рукахъ.Такъ странникъ умеръ въ тѣхъ пескахъ…

ІІ. Посланіе убійцы

…День умеръ. Воцарилась ночь.Луна, ночной царицы дочь,Да sвѣздъ безчисленныхъ огни —Мертво и холодно ониПустыни озаряли склепъ.Вкусить желая скудный хлѣбъ,Пришли могильщики. ѢдуСебѣ едва они найдутъ…Явилось солнце изъ песковъ,И день по-новому готовъНа жизнь короткую свою.Явивъ невинному sвѣрьюСвой огненный, жестокій глазъ,Свѣтило распугало вразъВсю жизнь въ пустынѣ – сталъ песокъКакъ прежде мёртвъ. А день какъ могъВсё раскалялъ его, и онъБылъ въ сонъ томящій погруженъ.Такъ день прошёлъ, затѣмъ и ночьОтцарствовавъ, исчезла прочь.А утромъ царь для всѣхъ свѣтилъТри силуэта освѣтилъ:Спастись желая въ тѣхъ пескахъ,Шли Проклятые. На рукахъОбильно выступала кровь,Въ песокъ стекая вновь и вновь.Желѣзо-смерть при тѣлѣ ихъ;Той кровью на рукахъ своихъЖелая жажду утолить,Стремились Проклятые жить.Надъ ними нависала смерть,Но не хотѣли умеретьВъ пустынѣ яростной они,И по пескамъ они брели,Питаясь кровью съ рукъ своихъ…Всё шли они. Вдругъ взоры ихъНа трупъ наткнулись. Онъ лежалъЛицомъ въ пескѣ, и простиралъОнъ руки къ нимъ въ мольбѣ нѣмой.Одинъ изъ нихъ сказалъ: «Постой!Бѣдняга! Волею судьбыПогибъ онъ здѣсь. Но если быМы схоронили здѣсь его,То наши души оттогоОчистились бы, и тогдаПроклятье разъ и навсегдаУшло бъ отъ насъ». И вотъ песокъ(Отъ крови ихъ онъ весь намокъИ слипся въ крови долгихъ лѣтъ)На трупъ посыпался въ отвѣтъ.И очень скоро тѣмъ пескомъУкрылось тѣло, а потомъ,Предъ тѣмъ, какъ свой продолжить путь,Они рѣшили отдохнуть.И имъ приснилось въ странномъ снѣ:Собой довольные вполнѣ,Всѣ трое спали. Вдругъ ониОтъ рѣзкаго толчка землиПроснулись, послѣ сѣли въ кругъ;И въ кругѣ томъ явился вдругъВъ плащѣ кровавомъ человѣкъ.И такъ сказалъ онъ: «Конченъ вѣкъ!Я жизнь недолгую прожилъ,Кровавый плащъ себѣ нажилъЗа службу вѣрную своюВамъ благодарность я дарю:Спасибо вамъ, что сбереглиОтъ мерзкихъ тварей какъ могли,Предавъ холодный трупъ пескамъ.За это я открою вамъТакую тайну: я, какъ вы,Являюсь Проклятымъ, увы.Я гналъ, пыталъ. Я убивалъ.И только смерть себѣ стяжалъЗа дѣло рабское моё.Какъ ненавидѣлъ я её!Предъ смертью я увидѣлъ ихъ —Убитыхъ ангеловъ своихъ!»«Ну, ты ихъ видѣлъ, что тогда?Ты, вѣрно, умеръ навсегдаОтъ сердца слабаго? Иди!Дорогу въ адъ себѣ найди.И тамъ разсказывай чертямъ.Зачѣмъ ты только нуженъ намъ!» —Одинъ изъ Проклятыхъ сказалъ.«Ты ихъ ещё разъ убивалъ?» —Другой разсказчика спросилъ.Такой отвѣтъ онъ получилъ:«Я видѣлъ ихъ, живой, пойми,Мои страданья перейми!»Но Проклятый захохоталъ.Но былъ и третій. Не сказалъОнъ въ разговорѣ ничего —Была печаль въ лицѣ его……Въ себѣ пустыню скрыла ночь.Луна, ночной царицы дочь,Да sвѣздъ безчисленныхъ огни —Мертво и холодно ониПустыни озаряли склепъ.Вкусить желая скудный хлѣбъ,Пришли могильщики, ѣдуВъ ту ночь едва ль они найдутъ…И, освѣщённые луной,Шли воины, промежъ собойОни равнялись при лунѣ;Ихъ лица, скрытыя во мглѣ,Какъ маски холодны. Въ пескахъШли мёртвые – отрядъ свой шахъВёлъ этой ночью на войну —Завоевать себѣ страну.Служитель смерти во главѣЕя отряда былъ, въ огнѣДуша пылала у него,И sлобствовалъ онъ оттого,Желая пить чужую кровь,Перчатки чтобы липли вновьКъ рукамъ отъ теплой крови той —Сей пищей яростной однойПитался всласть кровавый шахъ,Скрѣпляя власть въ своихъ рукахъ.Владыка замеръ. Видитъ онъ,Какъ, луннымъ свѣтомъ озарёнъ,Въ ночной пустынѣ трупъ лежалъИ къ кровопійцѣ простиралъВъ безпомощной мольбѣ нѣмойСвои онъ руки. Надъ собойКонтроль владыка потерялъ —Внезапный страхъ его объялъ.И, страхомъ этимъ побѣждёнъ,Покойника хоронитъ онъИ засыпаетъ. Всё потомъУснуло войско крѣпкимъ сномъ.А въ это время шёлъ въ пескахъИной съ отрядомъ смерти шахъНа смертоносную войну —Завоевать себѣ страну.Въ перчаткахъ руки у него,И sлобствовалъ онъ оттого,Желая пить чужую кровь,Перчатки чтобы липли вновьКъ рукамъ отъ крови алой той —Сей пищей яростной однойПитался всласть кровавый шахъ.Вдругъ замеръ онъ – внезапный страхъОбъялъ его: въ пустынѣ тойВъ безпомощной мольбѣ нѣмойКъ владыкѣ руки простиралъЗнакомый трупъ… но закопалъ,Какъ прежде, мёртваго въ песокъ,А послѣ совладать не смогъСо сномъ владыка, оттогоУснули воины его.Пророческій имъ снился сонъ:Кровавымъ кругомъ обведёнъ,Въ плащѣ кровавомъ человѣкъСтоялъ при нихъ. «Напрасно рекъ, —Пророкъ кровавый говорилъ, —Предупрежденье! Не узрилъЯ sла огромнаго тогда,Не размышлялъ я никогдаО томъ, что свой не кончивъ вѣкъ,Въ васъ умираетъ человѣкъ.Подумайте, зачѣмъ нужнаВамъ кровожадная война!Вы всѣ умрёте въ той войнѣ!Лишь кровь прольёте зря… а мнѣНе смыть ужъ крови съ этихъ рукъ».Исчезъ пророкъ, исчезъ и кругъ,И врагъ исчезъ – проснулся шахъ,И путь продолжилъ онъ въ пескахъ…Войска вели владыки въ бой,Побѣду видя за собой.Вѣдь каждый думалъ побѣдить —Однимъ набѣгомъ разоритьВрасплохъ застигнутыхъ враговъ.Вдругъ въ разстояньѣ ста шаговъОни застыли… сила sла,Однако ж, въ чувство привелаСраженья алчущихъ царей.И, словно орды упырей,Впились другъ въ друга ихъ войска,И крови потекла рѣка.И въ безпощадной той рѣзнѣОни сошлись. Давно въ огнѣЖглись души проклятыя ихъ,Не покидая тѣлъ людскихъ.Въ нихъ кровь людская не течётъ —Кровь Проклятыхъ давно ихъ жжётъИ затмеваетъ разумъ имъ.И, движимые лишь однимъЖеланьемъ, оба тѣ царя,Какъ два полнощныхъ упыря,Впились другъ въ друга, кровь пустивъ,Земную жизнь остановивъ…Сокрылось небо въ облакахъ,И въ окровавленныхъ пескахъПролился ливень – плачъ небесъ.Онъ создалъ тысячу чудесъВъ пустынѣ мёртвой: ожила,Позеленѣла, расцвѣлаОна въ мгновеніе почти.Нигдѣ въ семъ мірѣ не найтиЕя прекраснѣе цвѣтовъ,Что расцвѣли изъ-подъ песковъ.Но тамъ, гдѣ кровь текла рѣкой,И гдѣ отъ влажной крови тойСильнѣе, чѣмъ отъ водъ небесъНамокъ песокъ, и былъ онъ весьКовромъ изъ тѣлъ людскихъ покрытъИ алой кровію омытъ,Тамъ, пробиваясь сквозь тѣла,Взошли цвѣты людского sла.Изъ кожи лепестки у нихъ,Ихъ листья – кисти рукъ людскихъ,Сосуды – стебли ихъ, и кровьПо нимъ сочилась вновь и вновь.По трупамъ шёлъ онъ не спѣша —Убійцы жалкая душа.Онъ шёлъ, цвѣты къ землѣ клоняИ память страшную храня,Какая мучила его.Не понимая одного:Какъ тѣ, за кѣмъ онъ шёлъ сейчасъ,Не мучились въ предсмертный часъ.Въ плащѣ кровавомъ человѣкъСказалъ: «Пойдемъ. Оконченъ вѣкъ.Я жизнь недолгую прожилъ,Кровавый плащъ себѣ нажилъЗа службу рабскую свою.Я небеса благодарюЗа то, что разрѣшили мнѣ,Чтобъ въ адскомъ не горѣть огнѣ,Очистить душу. Только яНе смогъ. Теперь душа мояОгню навѣкъ принадлежитъ.Никто изъ нихъ не избѣжитъПечальной участи въ адуЛюдскому міру на бѣду.Пойдёмте, Проклятые, насъЗовётъ ужъ преисподней гласъ!..»Въ краю забытомъ человѣкъВсевышнимъ отведенный вѣкъОкончилъ, мертвъ и воскрешенъ,Аллаха вѣрный рабъ. Но онъВъ Христа увѣровалъ. И крестъУвелъ его изъ прежнихъ мѣстъ.Онъ исцѣленья захотѣлъ,И много покаянья дѣлъВъ слезахъ содѣялъ. Бывшій сталъНебывшимъ грѣхъ: проклятье снялъСъ него Господь, и мирно онъВъ блаженный погрузился сонъ.

ІІІ. Надежда

Пустыня. Ночь. Кровавый кругъ.И въ кругѣ томъ явился вдругъПогибшій странникъ; плащъ на нёмъ,Въ кровавый цвѣтъ окрашенъ онъ.Съ нимъ души падшія, и страхъБылъ въ ихъ пылающихъ глазахъ.И ненависть: ихъ дикій взглядъДругъ въ друга устремленъ, и радъВрага былъ каждый погубить;Сіе намѣренье творитьМежъ тѣмъ отъ изобилья sлаНельзя имъ было: грань стеклаИхъ раздѣляла. Вдругъ ониБросались, sлобою полныНа отраженье – и безъ силъВалились наземь, каждый былъПрикованъ къ грани роковойЛишь волей собственною sлой.Въ пескахъ безжизненныхъ молилъПогибшій изъ послѣднихъ силъ:«Тебя я помню. Будь мнѣ, другъ,Росою сладостной: въ сей кругъ,Гдѣ трое насъ, приди и тыИзъ той незримой полноты,Что намъ не вѣдома sѣло,Ослабь терзающее sло!»Онъ такъ молился. И въ отвѣтъОнъ издали увидѣлъ свѣтъ.Сгустившись, образъ принялъ онъ,И, луннымъ свѣтомъ озарёнъ,Въ одеждѣ бѣлой человѣкъПредсталъ предъ ними. И изрекъПогибшій странникъ эту рѣчь:«Вы вмѣстѣ вновь. ПредостеречьЯ васъ пытался. Не сумѣлъСпасти я ихъ. Кровавыхъ дѣлъОни творили безъ числа,Чужая кровь для нихъ былаВодой прохладной въ жаркій зной.Пьянчуга немощный инойНе столько тянется къ вину,Но эти люди – кровь однуНемерено вливали въ пасть.Въ пустыню привела ихъ страсть.И ты ихъ видишь предъ собой,Sѣло терзаемыхъ душой,Томимыхъ жаждою sѣлоБездонное наполнить sло.Взгляни, насколько жалки тѣВъ своей зеркальной пустотѣ.Вы ихъ прославите. Но мнѣЗа нихъ обидно, и въ огнѣПусть мучится теперь вовѣкъБезликій, падшій человѣкъ.Такихъ насъ много, боль однаУ всѣхъ – и Бездны глубинаНеразличима въ насъ, и взглядъБезликъ и тусклъ: не любитъ адъРазличья въ образѣ Его,Всѣхъ равенство до одногоВъ аду возсоздано. И намъБезвременно терзаться тамъ.Несчастные! Свободно мыНа рабство всѣ обречены.Но какъ легко и вамъ иттиПо гиблому сему путиОбезличенья! Не землѣ,Подобно какъ и намъ во мглѣНе видно свѣта вамъ. SѣлоВлечетъ васъ міровое sло.Іисусъ, Ты кротокъ и смиренъ.Зачѣмъ пришелъ и принялъ тлѣнъНа землю рабскую сію —Ты душу мучаешь мою!Послушай, свѣтлый человѣкъ, —Печальный духъ ему изрекъ. —Его ты понялъ. И пріялъ.Въ тебѣ Онъ свѣтомъ возсіялъ.Тотъ свѣтъ мучителенъ для насъ.Я ухожу. Но въ этотъ час,Прошу, мою послушай боль —Одну изъ мучающихъ воль,Со мною слитыхъ. Не могуСопротивляться я врагу».Умолкъ погибшій. ЗеркалаСо звономъ пали. Слуги sлаМерзѣйшимъ смѣхомъ изошлись,Слова такія прорвалисьИзъ ртовъ, sмѣившихъ ѣдкій смрадъ:«Не побѣдить вамъ, смертнымъ, адъ!Безумецъ распятый не смогъЗаставить какъ всесильный БогъВъ Себя повѣрить въ судный часъ,Когда великой силой насъОнъ сокрушилъ. Но знаетъ ОнъВъ аду сбираетъ АваддонъSѣло безчисленную рать.Недолго намъ осталось ждать!»«Онъ намъ не нуженъ, – такъ изрекъВъ кровавой мантіи пророкъ. —Тебя мы ждали, нашъ ты былъ.Зачѣмъ тебя освободилъРаспятый, немощный Христосъ?Ты поселился въ царствѣ грезъ,Повѣривъ лживымъ словесамъ.Ты, вѣрно, не увидѣлъ самъ,Той силы, что лишился ты.Прозри глубинныя мечтыИ къ намъ пріиди въ нашу рать.Мы снова будемъ убиватьИ наслаждаться кровью“. „Нѣтъ! —Отвѣтилъ приглашенный свѣтъ. —Такимъ ты не былъ порожденъ.Я былъ тобой предупрежденъИ свѣтъ увидѣлъ. ПочемуТы гонишь Свѣтъ, прорвавшій тьму?Я ухожу. Но буду вновьМолить я, чтобъ омылась кровьСъ одеждъ замаранныхъ. Со мнойИзъ Бездны адской роковойИзыдешь ты когда-нибудь».И молвилъ падшій слышно чуть:«Спасибо… Времени рѣкаНесётъ насъ многіе вѣка.Пріидетъ время – міръ тогдаИсчезнетъ разъ и навсегда.И будетъ новый міръ. ИдиХриста, мнѣ чуждаго, найди,Но нѣтъ надежды мнѣ. ТеперьЗакрыта предо мною дверь.Забудь меня». И яркій свѣтъВсё осіялъ. И силуэтъВознесся въ немъ – и дикій крикъПрорѣзалъ тишину и вмигъУмолкъ. И мертво стало тамъ,Гдѣ ненавидятъ свѣтъ Христа.

.

2003, послѣдняя редакція – 2015 г.

Покаяніе

I. Прологъ

Пещера. Ночь. И тишина.И тускло свѣтится луна,Даря воспоминанье дня —Свѣтъ утонувшаго огня,Что свѣтитъ міру черезъ мракъ,Ему напоминая такъО вѣчномъ свѣтѣ, только тьмаПлѣняетъ больше взоръ ума.Въ пещерѣ той огонь горѣлъ,Что тѣлеса и души грѣлъ,И тихо въ тишинѣ трещалъ.Безмолвія не нарушалъТотъ пламень музыкой своей.Онъ пѣлъ о доблести людей,Чьи просвѣщённые умыЖелали мудрость болѣ тьмы,Что нѣкогда служили ейВо многой мудрости своей;Ихъ былъ тяжелъ, но тщетенъ путь,И было нелегко свернутьСъ пути забвенія туда,Гдѣ рушатся порой годаПустыхъ исканій и надеждъИ мудрованія невѣждъ.Но духъ, идущій къ небесамъ,Порой не замѣчаетъ самъ,Что къ мудрости простертый умъВбираетъ болѣ свѣтлыхъ думъ,Отринувъ глупость прошлыхъ лѣтъИ вырвавшись изъ тьмы на свѣтъ.

.

.

II. Обречённый

И въ той пещерѣ, въ тишинѣ,Сидѣли старцы, какъ во снѣНедвижимы, и небесаСвѣтились черезъ ихъ глаза,Полуприкрытые. Ихъ умъВъ движенія сердечныхъ думъБылъ постоянно погружёнъ.И, небеса впуская, онъСтремился къ нимъ, и потомуЯвлялось тайное ему.Ихъ было двое. СѣдинаБѣлѣй, чѣмъ блѣдная луна,Вѣнчала главы мудрецовъ.Ихъ мудрость скрыта отъ глупцовъ,И развѣ тотъ её поймётъ,Кто брань жестокую ведётъЗа свѣтъ, сіяющій во тьмѣ,Кто ненавистенъ сатанѣ.Таинственный и тихій свѣтъПрозрѣнія ихъ долгихъ лѣтъСтруился въ нихъ и души грѣлъ,И въ ихъ сердцахъ огонь горѣлъЛюбви и знанія. ЕгоУжъ не погаситъ ничего.И приближало время срокъ,Въ небесный вѣчности чертогъНеся ихъ тихою рѣкой,Чтобъ души ихъ нашли покойВъ Небесномъ Царствѣ. И тогдаОни забудутъ навсегда,Кѣмъ были прежде. Божій свѣтъОтретъ ихъ слёзы – горечь бѣдъНапрасно прожитыхъ годовъ,И Слово, что превыше словъ,Наполнитъ души ихъ собойИ станетъ вѣчною судьбой.Они молчали въ тишинѣ,Ихъ лица были какъ во снѣ,А души ихъ на небесахъТоржествовали, въ ихъ глазахъСвѣтилась радость… Только вдругъИхъ охватило пламя въ кругъ,И взвилось пламя въ потолокъ,И жаръ его былъ такъ жестокъ,Что выжегъ чистые глаза,Что отражали небеса.Вмигъ всё исчезло. Тишина…И продолженье полуснаМолитвы тихой, свѣтлыхъ думъ,Занявшихъ неотмірный умъ.Но опалились небеса,И обречённыхъ голосаВторгались въ думы: плачъ и стонъ,И вопль всѣхъ со всѣхъ сторонъ,Зубовный скрежетъ, боль людей,Которыхъ дьявольскій sлодѣйЗабвеньемъ мучитъ. Эта больСковала милліоны воль.Средь тяжкихъ стоновъ въ этотъ мигъОтчётливый раздался крикъ,Крикъ обречённаго, съ мольбой —Изъ бездны ада роковой.Крикъ цѣпи міра разорвалъ,Всю мощь огня въ себя вобралъ,И принялъ призракъ зримый видъ.Кровавой мантіей покрытъЯвился падшій человѣкъ.Сказалъ онъ: «Вашъ оконченъ вѣкъ!И время мчится. Васъ тогдаЯ не увижу никогда.Но прежде попрошу я васъ:Скажите мнѣ въ послѣдній часъ,Какъ жили вы, какъ путь свой шли.Людей вы за собой велиВъ глухую тьму, тамъ нынѣ я,Тамъ жизнь моя… тамъ смерть моя.Но гдѣ-то повернулъ вашъ путь,Мнѣ въ прошлое не заглянуть,И невозможно мнѣ найтиТо продолженіе пути.Прошу васъ, разскажите мнѣ,Душѣ, пылающей въ огнѣ,О вашей жизни. Можетъ-бытьМнѣ легче будетъ пережитьСмиренье съ адскою судьбой.Прошу васъ, сжальтесь надо мной!»

III. Мудрецъ

И первый молвилъ: «Я Нахоръ,Я нѣкогда спустился съ горъДля обольстительныхъ словесъ,И подгонялъ лукавый бѣсъПовергнуть истину, но ейСо всею мудростью своейЯ сокрушёнъ былъ, и тогдаЯ смогъ отринуть навсегдаВсё то, чѣмъ нѣкогда я жилъ,Ту мудрость, коей дорожилъ.То – ликованіе глупцовъ,То – бѣснованье мудрецовъ,То – заблужденіе ума,То – духа вольнаго тюрьма.Её, взявъ Истины скрижаль,Отринулъ съ гнѣвомъ я, не жальМнѣ никогда отринуть ложь.Года потрачены, и что жъ?Они исчезли навсегда.Я разскажу про тѣ года.Уйдя въ пустынныя мѣста,Гдѣ міра немощна тщета,Взваливъ на плечи много книгъ,Желая вѣчности зрѣть мигъИ знаньемъ просвѣщать свой умъ,Душа моя отъ многихъ думъВъ тоскѣ мучительной рвалась,Хоть я отринулъ міра грязь.И въ той божественной тишиНе обитало не души,Лишь та одна, что предъ собойТы видишь, вопрошатель мой.И тамъ, въ уединеньѣ томъЯ размышленьемъ и постомъЖилъ, совершенствуясь. И такъПровёлъ я годы, но никакъЯ совершенства не достигъ,Хоть мудрость многую постигъ.Въ прозрѣньѣ понялъ я, что смертьПреобразитъ въ земную твердьВсё тѣло бренное моё.Преобразуется въ гнильёИ мудрость многая моя.И горько-горько плакалъ я.Сіе я понялъ, плоть сгубивъ,И, наслажденье полюбивъ,Средь уважаемыхъ глупцовъЯ первымъ сталъ. Въ концѣ концовъМнѣ надоѣла эта роль,А душу жгла нещадно боль:Безсильныя мои мечтыОстались тщетны. ПустотыНе заполняла міра пасть,Въ ней душу жгла нещадно страсть.И я покинулъ міръ людей.Средь утопическихъ идейЯ вновь покой искалъ. Но мнѣГорѣть начертано въ огнѣ:Своею властною рукойУвлекъ я многихъ за собой.И въ той душевной пустотѣПрочёлъ я книгу о ХристѣИ не повѣрилъ, и изгналъЕё изъ сердца. ЗакопалъЕё я въ землю глубоко,А послѣ было такъ легко,Какъ будто сталъ я богомъ, ноМнѣ быть имъ, видно, не дано.Одинъ мой лучшій ученикъ,Съ паучьимъ именемъ, постигъИскусство лести, сѣти плёлъОнъ ловко, хоть и не увёлъВъ свои онъ сѣти никого.Сплеталъ онъ ихъ лишь для того,Кто всей душой любилъ Христа.Душой я съ нимъ былъ. ПустотаВсю душу разрывала мнѣИ жгла въ неистовомъ огнѣ.И я рѣшилъ, что приложуЯ силъ сколь можно, и скажуЯ ложь предъ праведнымъ юнцомъ.Его я сдѣлаю глупцомъВъ людскихъ глазахъ, и оттогоКъ богамъ отцовъ верну его.Такъ думалъ я, хитрецъ въ словахъ.А въ помрачённыхъ головахъХулы рождаются. МечтѣТой даже книга о ХристѣНемного, впрочемъ, помогла.Повѣствованіе далаОна для устъ моихъ. ПотомъЯ сокрушался лишь о томъ.Въ долинѣ мрака я бродилъ,Покой себѣ не находилъ:Душа пылала, какъ въ огнѣ.И я уснулъ. Въ кошмарномъ снѣЯ видѣлъ свѣтъ. Онъ обжигалъ,Онъ толщу плоти разрывалъИ въ душу проникалъ. ВсегдаЯ буду помнить мигъ, когдаЯ видѣлъ свѣтъ. Клянусь, вовѣкъСильнѣе боли человѣкъНе чувствовалъ внутри себя.И я проснулся, тьму любя.Желаннѣй, впрочемъ, для умаНепроницаемая тьма.И пустотою тяжкихъ думъНаполнилъ я смердящій умъ.Пошёлъ я. Всадники вокругъВнезапно выстроились вдругъ,И былъ я схваченъ. Наконецъ.Меня явили во дворецъ.Царь вымолвилъ: «Презрѣнный рабъ!Ты не избѣгнешь львиныхъ лапъ!Ты – тотъ обманщикъ, тотъ sлодѣй,Что развратилъ моихъ людей,Служитель демоновъ?“ „Постой,Ты знаешь, кто передъ тобой.Я Варлаамъ, слуга Христовъ,Не почитаю я боговъ,Бездушныхъ идоловъ. Мой взоръНе можетъ видѣть твой позоръ.Ужели славный господинъНе вѣдаетъ, что Богъ единъИ созерцаетъ свѣтъ во тьмѣНа радость только сатанѣ?» —Царю я отвѣчалъ. ЕмуОбманъ былъ вѣдомъ. ПотомуОнъ скрыть его хотѣлъ. «Глупецъ!Ты знаешь, христіанскій лжецъ,Какъ сердце отчее болитъ.Мнѣ жажда мщенія велитъУбить тебя! Съ недавнихъ поръМой сынъ, твой слыша разговоръ,Въ Христа увѣровалъ. ЗабылъОнъ радость плоти. ВозлюбилъОнъ нищету и этотъ бредъ,И тѣмъ непоправимый вредъНанёсъ душѣ своей», – сказалъТакъ грозный царь. Я отвѣчалъ:«Нѣтъ, царь, слова мои не бредъ!Твой сынъ увидѣлъ вѣчный свѣтъВъ моихъ словахъ. Душа егоТогда отъ слова моегоСвѣтъ истины переняла.Кумировъ, порожденья sла,Онъ свергъ въ душѣ. Но если тыЕщё не видишь пустотыНичтожныхъ, суетныхъ боговъ,Ты собери своихъ враговъ,Всѣхъ христіанъ со всѣхъ концовъ.Халдейскихъ умниковъ-глупцовъ,Что мнятъ премудрыми себя,Безумство глупости любя,По всей странѣ ты созовиИ споръ великій объяви.Ты мудрость, царь, увидишь самъ.Велерѣчивымъ словесамъГлупцовъ халдейскихъ ты не вѣрь.Уразумѣй Христову дверь!И ей рѣшительно войдиИ мудрость древнюю найди.Но, если мудрость ты найдёшьВъ словахъ лукавнующихъ – что жъ!Тогда проигранъ будетъ споръ,И сынъ твой, видя нашъ позоръ,Къ тебѣ вернётся всей душой».И царь отвѣтилъ: «Хорошо».Онъ былъ доволенъ, потомуМеня онъ сыну своемуВъ тотъ страшный вечеръ показалъ.Царевичъ будто бы узналъОтца и старца. Только взглядъВъ немъ отражалъ презрѣнья хладъ:«Привѣтствую, о Варлаамъ!Я знаю, ты пришёлъ не самъ.Ты заслужилъ такую честь.Меня заставилъ предпочестьТы многобожію Христа,Вся жизнь земная – суета.Я такъ усвоилъ твой урокъ?Но всё-таки, пошло ли въ прокъТвоё ученье? ОттогоСъ отцомъ провѣрю я его.Учти, мудрецъ, что если тыНе защитишь свои мечтыО жизни вѣчной – можетъ быть,Тогда ты вѣчно будешь гнитьВъ темницѣ тѣсной и сырой,И не обрящешь ты покойДушѣ своей, и ты поймёшь,Сколь мнѣ презрѣнна эта ложь».Я испугался… и кивнулъ,И только тяжело вздохнулъ:Не зная, вопреки судьбѣ,Я яму выкопалъ себѣ.Я выступалъ передъ толпойХалдейскихъ умниковъ. Со мнойОдинъ лишь былъ: всѣхъ христіанъУбилъ безжалостный тѵранъ.И понялъ я: проигранъ споръ.Тогда, свой чувствуя позоръ,Воззвалъ я мысленно, какъ могъ:«Помилуй, христіанскій Богъ!»И я увидѣлъ тьму вокругъ.Но, тьму пронзивъ, явился вдругъПрекрасный свѣтъ. Онъ какъ живойТогда явился предо мной.Великій страхъ меня объялъ.Но тихо свѣтъ ко мнѣ сказалъ:«Дерзай, Нахоръ! Смѣлѣй скажиВсё то, что на душѣ лежитъ,Въ ея сокрытой глубинѣ».И я увидѣлъ, какъ во мнѣВверхъ рвётся свѣтъ изъ глубины.И пламя, вырвавшись изъ тьмы,Вошло и въ сердцѣ, и въ уста,И неба миръ и красотаТогда явились предо мной,И, сдѣлавъ людямъ знакъ рукой,Я началъ длительную рѣчь,Желая Небо уберечьОтъ демоническихъ враговъ:«Я Варлаамъ, слуга Христовъ.Я видѣлъ неба вышину,Безднъ океанскихъ глубину,Я видѣлъ камни и песокъИ птицъ, полётъ ихъ былъ высокъ,И, созерцая, размышлялъО Богѣ, Кто сіе создалъ.И понялъ я: Творецъ всегоСебѣ не проситъ ничего:Ни жертвъ безчисленныхъ даровъ,Ни обѣщаній многихъ словъ.Въ Его рукахъ и жизнь, и смерть,И небо, и земная твердь.Объемлющій вселенной кругъ,Господь надъ дѣломъ мудрыхъ рукъ,Онъ не нуждается ни въ чёмъ,Но купно тварь едина въ Нёмъ».И предъ язычниками яБоговъ, ихъ глупость не тая,Спокойно, тихо низложилъ.Изслѣдовать я предложилъТо, что богами люди чтятъ,Вкушая сладострастный ядъ.Подробно изложить сумѣлъЯ суть религій. Не посмѣлъНикто отвѣтить мнѣ – не смогъ.И я сказалъ: «Христосъ нашъ Богъ!»Я побѣдилъ, но до сихъ поръНе знаю, какъ я выигралъ споръ.Царевичъ радъ былъ. ОттогоМеня, какъ гостя своегоОнъ принялъ. Только понялъ я:Ошиблась въ нёмъ душа моя.Сказалъ онъ: «Всё извѣстно намъ.Я знаю: ты не Варлаамъ,Языческій мудрецъ Нахоръ.Ты не мудрецъ, ты – лжецъ и воръ!Но вѣрю: въ душной глубинѣЕсть свѣтъ, противящійся тьмѣ.Не устрашайся ты людей,Пусть не смутитъ тебя sлодѣй!Иди за Солнцемъ на восходъ,Быть можетъ, какъ-нибудь взойдётъОно въ тебѣ». Отвѣтилъ я:«Печальна много жизнь моя!Какъ свѣтъ приму я?“ „Ты постой!Не прикрывайся ты судьбой!Сильна творящая Любовь,Ты въ ней увидишь свѣта новь,И покаяніе придётъ,И въ душу свѣтъ тебѣ войдётъ», —Царевичъ радостно сказалъ.Я со слезами отвѣчалъ:«Ты правъ. Мнѣ трудно средь людейОтречься суетныхъ идей!Мнѣ ближе слава и почётъ,Что духъ плѣняетъ и влечётъ,Мѣшая разумъ мнѣ открытьДля вѣры, что хотѣлъ я скрыть.Но какъ сокрыть средь многихъ думъПознанья жаждающій умъ?Знакомы мнѣ твои слова,Но вѣра, что въ тебѣ жива,Меня не трогала. И вотъЯ слышу голосъ – Богъ зовётъ.Ему я вѣрю, и теперьДля лжи я закрываю дверь».И долго плакалъ я потомъ.И такъ покинувъ царскій домъ,Пошёлъ я прямо на востокъ.И покаянныхъ слёзъ потокъТогда я пролилъ. И въ путиМнѣ посчастливилось найтиПещеру эту. Въ ней сидѣлъСтарикъ сѣдой, онъ Богу пѣлъХвалы псаломскія. ТогдаЯ съ нимъ остался навсегда.Крещёный кровью и водой,Я самъ теперь старикъ сѣдой.Таковъ мой путь изъ глубиныБездонной, непроглядной тьмы».И боль пронзила пустоту.«Я обречёнъ! Не обрѣтуЯ свѣтъ, сіяющій въ тебѣ.Я весь порабощёнъ судьбѣ!Здѣсь, въ вѣчныхъ узахъ, плачъ и стонъ,Зубовный скрежетъ, чёрный тронъСвятой, непобѣдимой Тьмы.Здѣсь безконечно будемъ мы!Мнѣ не доступенъ этотъ свѣтъ,И дикій христіанскій бредъЯ не услышу! Ты повѣрь,Передо мной закрыта дверьВъ сіяющій небесный градъ,Мнѣ душу разрываетъ адъ!Но гдѣ-то въ чёрной глубинѣЕсть свѣтъ, противящійся тьмѣ.Ещё я человѣкъ», – изрёкъВъ кровавой мантіи пророкъ.

IV. Заклинатель