Проблемы применения уголовного закона в современных условиях. Сборник научных статей

В основе определения понятия любого субъекта должностного преступления должны находиться признаки, указывающие не только на то, что лицо занимает должность в органе государства, руководит людьми, коллективом, выполняет определенные по содержанию административные либо хозяйственные функции, но состоит на государственной службе и наделен полномочиями административного либо властного характера. Представляется целесообразным термин «государственный служащий», используемый уголовным правом, рассматривать в качестве общего понятия, которое включает в себя, по существу, всех, кто состоит на службе у государства. В эту широкую категорию входят различные по своему статусу и должностному положению лица с неодинаковым содержанием полномочий. Так, например, государственный служащий в отдельных случаях может быть должностным лицом либо представителем власти. Все зависит от занимаемой государственной должности и объема полномочий, наличие ко торых является определяющим для отнесения его к служащему, должностному лицу либо представителю власти.

Назначение служащего на должность, связанную с управлением коллективом, может дать ему право на приобретение статуса должностного лица, поскольку служащий наделяется должностными полномочиями. В строго определенных случаях ему может быть предоставлено право принимать решения, выходящие за рамки руководимого им коллектива, ведомства, имеющие обязательный характер для физических и юридических лиц. В этом случае, в силу приобретенных полномочий, его действия будут носить уже не ведомственный, а иной характер. Подобное положение позволит такому служащему выступать уже в ином правовом качестве, представляя интересы органа государства. Иными словами, возможность приобрести статус должностного лица, представителя власти может быть только у одной категории лиц. Ими должны быть лица, состоящие на службе (постоянно, временно, по специальному полномочию) у государства и являющиеся государственными служащими.

Для уяснения правовых состояний госслужащего как субъекта должностных преступлений необходим анализ всех составляющих признаков, на основе которых он может рассматриваться в трех представленных правовых аспектах: государственный (муниципальный) служащий, должностное лицо, представитель власти.

Именно в такой последовательности лиц, представляющих интересы органов власти и управления, уголовный закон (примечание к ст. 285 УК РФ) подразделяет на три основные категории: 1) служащие государственных органов и органов местного самоуправления, выполняющие служебные функции, различие между которыми заключается в принадлежности к органам разных уровней власти (федеральные, муниципальные) и в объеме используемых полномочий; 2) лица, выполняющие административно-хозяйственные либо организационно-распорядительные функции, в числе которых находятся лица, занимающие должности руководителей органов государственной власти и управления, государственных предприятий и организаций, их структурных подразделений, которым от имени государства предоставлено право оперативного управления органом государства, подчиненными работниками и имуществом; 3) лица, выполняющие функции представителей власти, т. е. занимающие должности в органах власти и управления и наделенные по закону необходимым объемом государственно-властных полномочий (компетенция) для проведения в жизнь требований закона. К данной категории в полной мере следует относить лиц, представляющих интересы органов государственной власти и выступающих от их имени.

Таким образом, законодательное понятие должностного лица позволяет выделить несколько важных правовых признаков: выполнение лицом различных по содержанию функций (представителя власти, организационно-распорядительных, административно-хозяйственных); реализация указанных функций в государственных органах, органах, учреждениях местного самоуправления, Вооруженных Силах РФ, войсках и воинских формированиях; наличие у лица занимаемой им соответствующей должности в органе государства (государственная должность, государственные служащие, служащие органов местного самоуправления); деятельность лица должна осуществляться только во имя интересов государственной службы.

Возникающее между государством и служащим правоотношение фиксирует особое между ними взаимодействие, где лицо выступает в роли субъекта государственно-служебного правоотношения. Возникновение такого правоотношения возможно только путем издания административного акта о принятии лица на работу[5].

Наряду с тем, что служащий выполняет определенные функции, он в повседневной жизни реализует свои обязанности на основе занимаемой им в органе государства оплачиваемой должности, составляющей необходимый элемент государственной службы.

Важным признаком субъекта должностного преступления является наличие у лица определенной должности, занимаемой им в органах государства.

Став государственным служащим, лицо приобретает суверенное право на совершение действий, содержанием которых могут быть как организационно-распорядительные, так и административно-хозяйственные функции. Их реализация возможна только внутри самого государственного органа. Факт поступления лица на государственную службу создает условия для возникновения особых правоотношений между их участниками. Они могут быть нескольких видов: 1) отношения в сфере организации государственной службы (подбор кадров, назначение на должность, порядок прохождения и прекращения службы); 2) отношения по поводу практической реализации внутриведомственных (организационно-распорядительных и административно-хозяйственных) функций государственной службы (государственно-служебная деятельность: руководство подчиненными, распоряжение собственностью, контроль за дисциплиной внутри государственного органа, организация рабочего времени); 3) отношения, связанные с выполнением функций органа государства за пределами ведомства (государственно-властные отношения).

В зависимости от того, какую должность занимает лицо в органе государства, какими полномочиями оно наделено, будет зависеть объем его полномочий и соответственно вид исполняемых им функций (служебные либо властные).

Общественные отношения в сфере деятельности всего государственного аппарата (органы государственной власти, государственная служба) следует подразделять на межведомственные и служебные, внутрисистемные. Служебные правоотношения характеризуются наличием таких правовых предписаний, которые определяют особые обязанности и права для обоих участников (для самого служащего – обязанность исполнять законы и предписаний и право требовать от органа создания условий для своей успешной деятельности); для органа власти – обязанность обеспечить защиту прав своего работника (соблюдение правил прохождения им службы, увольнение, пенсионное обеспечение и т. п. и право требовать от работника добросовестного выполнения адресованных ему властных предписаний)[6]. Служебные отношения могут быть нарушены при совершении государственным служащим служебного преступления, состав которого конкретно предусмотрен уголовным законом. Данные отношения могут возникать на основе издания нормативных актов федерального или местного уровня (указы, постановления, конституции, уставы) и определять не только правовое положение лиц, принятых, избранных на государственную службу, но и регулировать порядок действия самой публичной власти между собой.

Принцип разделения государственной власти позволил выделить три ее уровня (сферы): гражданское общество – государство, функционирование государственного механизма, взаимоотношения Федерации и субъектов, ее составляющих[7]. Уголовно-правовой интерес здесь представляют место и роль лица в функционировании государственного механизма. Это позволяет делить должностных лиц на пять больших групп: а) лиц, замещающих государственные должности в органах представительной законодательной власти (федеральная, муниципальная); б) лиц, занимающих должности в органах исполнительной власти (федеральная, муниципальная); в) лиц, состоящих на должностях в органах судебной власти; г) лиц, занимающих должности в органах прокуратуры; д) лиц, занимающих должности в Вооруженных Силах РФ, в воинских частях и других воинских формированиях РФ.

Действующие законы Российской Федерации предусматривают возникновение отношений между гражданином и государством в двух видах службы: государственной и муниципальной.

Государственной службой является профессиональная деятельность, состоящая в выполнении специально действующим аппаратом служащих задач и функций федеральных органов власти и субъектов РФ. Муниципальной службой признается деятельность муниципальных служащих на профессиональной основе, реализующих задачи и функции органа муниципального образования. В текущем законодательстве, принятом на уровне федеральных и местных органов власти, представители органов местного самоуправления именуются по-разному: «должностное лицо», «кадры городской администрации», «муниципальное должностное лицо», «муниципальный служащий», что является серьезным препятствием к выделению этой категории в самостоятельную группу для рассмотрения их в качестве специального субъекта.

Немаловажное значение имеет содержание полномочий госслужащего, позволяющих в силу занимаемой должности использовать только те положения закона, которые требуются для реализации государственно-служебных либо государственно-властных функций в границах служебной, должностной компетенции. Ис точником формирования служебных полномочий являются положения специальных законов (служебное право), нарушение положений которых деформирует организационно-функциональные принципы, причиняя вред интересам службы.

Что касается отношений, связанных с выполнением функций государства (публично-правовые, государственно-властные), то их регулирование осуществляется не нормами служебного права, а действующим законодательством, так как эти отношения выходят за пределы ведомственных границ органа государства и потому не могут носить государственно-служебного характера. Их субъектами являются, с одной стороны, граждане, юридические лица, а с другой – государственные служащие, выступающие в роли представителей государственных органов. Отступление представителя власти от требований законодательства влечет нарушение конституционных принципов (верность закону, присяге, долгу).

Таким образом, в сфере деятельности государственных служащих реально существуют правоотношения двух видов: государственно-служебные (внутри органа) и государственно-властные, публичные (внешняя деятельность), содержание и назначение которых позволяет определить место и статус их обладателя. Государственный служащий наделяется полномочиями только государством и потому имеет (в зависимости от занимаемой им должности) особые, присущие только ему черты, позволяющие выделять его из общей массы служащих различных органов, организаций, предприятий[8].

В отличие от рядовых госслужащих, должностные лица обладают такими признаками, как а) наличие должности в органе государства; б) полномочия по руководству подчиненными подразделениями, сотрудниками путем реализации функций организационно-распорядительного характера, в) возможность осуществлять управление государственным имуществом на основе исполнения административно-хозяйственных функций; г) осуществление деятельности в рамках государственно-служебных отношений внутри государственного органа.

Представители власти руководствуются в своей деятельности теми правилами, которые установлены законодательством для внешней сферы деятельности органов власти и управления. Приоритетными здесь являются в первую очередь обеспечение (охрана, защита) интересов личности, юридических лиц, участие которых в правоотношениях регулируется представителем власти. На основе указанных выше признаков представителем власти в уголовном праве может быть признано лишь такое лицо, которое не только по своему должностному положению является носителем части власти органа государства, но и уполномочено выполнять функции представителя своих интересов, обладая властными полномочиями в отношении неопределенного круга физических и юридических лиц.

В обобщенном виде основными признаками, выделяющими представителя власти из общей массы госслужащих, следует признать: 1) наличие должности в государственном органе, 2) осуществление властной, носящей юрисдикционный характер деятельности, связанной с выполнением организационных, распорядительных, контрольных функций; 3) право на применение мер государственного принуждения к субъектам правоотношений; 4) реализация служебных задач на профессиональной либо выборной основе.

Проблема дальнейшего совершенствования понятийного аппарата, используемого при характеристике должностных преступлений, на этом не завершена. Наоборот, она чрезвычайно актуальна, поскольку его содержание требует использования не столько достижений науки уголовного права, сколько знаний других наук и в особенности тех, предметом изучения которых является личность, государственный служащий. Только при таком подходе можно добиться разработки универсального понятия должностного лица, устойчивость признаков которого не должна зависеть от резко изменяющихся политических настроений в обществе, играя роль инструмента политических репрессий, а базироваться на законе, обладая достаточным запасом законности его применения в меняющихся политических, экономических условиях.

Дмитренко А. П., Дайшутов М. М.

Юридическая природа явлений, предусмотренных примечаниями к ст. 151, 230, 308, 316 И 322 уголовного кодекса РФ

Дмитренко А. П.,

заместитель начальника кафедры уголовного права Московского университета МВД РФ, д. ю.н., доцент

Дайшутов М. М.,

доцент кафедры уголовного права Московского университета МВД России, к. ю.н.

В уголовно-правовой доктрине, помимо указанных в гл. 8 УК РФ, выделяют следующие виды обстоятельств, исключающих преступность деяния: «осуществление лицом своего права»[9], «исполнение закона»[10], «выполнение профессиональных функций и обязанностей»[11]. Вместе с тем определение сущности исследуемых обстоятельств как правомерного причинения вреда уголовно-охраняемому объекту предопределяет спорность наделения каких-либо лиц подобной обязанностью. Наличие той или иной обязанности, тем более правовой, предполагает обязательность исполнения лицом, на которое она возложена, предписанных ею действий. Обстоятельства, исключающие преступность деяния, представляют собой специфические средства разрешения конфликта между лицом, осуществившим его, и обществом, поставившим под охрану уголовного закона отношения, которым причиняется вред для достижения общественно полезной цели. Тем самым тезис «обстоятельства, исключающие преступность деяния, – правовая обязанность» в своем практическом преломлении означает не что иное, как вменение в обязанности конкретным лицам осуществлять свои функции только путем причинения вреда здоровью, жизни, собственности и иным благам. Представляется, что причинение вреда уголовно-охраняемому объекту не может рассматриваться в качестве правовой обязанности какого-то ни было лица. В связи с этим положение «обстоятельство, исключающее преступность деяния, – правовая обязанность» представляется спорным.

Правовая обязанность конкретных лиц, в том числе и представителей власти, всегда должна иметь общественно полезную направленность, не связанную с причинением вреда интересам государства, общества и граждан. Однако в отдельных случаях, при невозможности реализовать эту обязанность средствами, не связанными с причинением вреда, эти лица наделяются правом причинения вреда для исполнения своих обязанностей.

Таким образом, можно констатировать, что для выполнения профессиональных обязанностей конкретные лица наделяются не обязанностью, а правом причинения вреда для достижения общественно полезной цели. Поэтому полагаем возможным в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния, выделить осуществление, принадлежащего лицу права.

В Общей части уголовного законодательства ряда зарубежных стран существуют нормы, предусматривающие причинение вреда при осуществлении лицом принадлежащего ему права, в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния. Так, в ст. 43 УК Голландии закреплено, что «лицо, которое совершает правонарушение, выполняя законные требования, не подлежит уголовной ответственности»[12].

УК Испании, принятый в 1995 г., отражает современные тенденции в развитии западноевропейского уголовного права. В частности, ст. 21 данного УК устанавливает, что «не подлежит уголовной ответственности: …7) Тот, кто действовал, исполняя свой долг или законно осуществляя свое право, профессиональные или должностные обязанности»[13].

Похожие положения содержатся в уголовном законодательстве Швейцарии. Так, в соответствии со ст. 32 УК Швейцарии, деяние, которое предписано законом или служебной либо профессиональной обязанностью, или которое закон объявляет разрешенным или ненаказуемым, не является преступлением или проступком[14]. В ст. 122-4 УК Франции устанавливается, что не подлежит уголовной ответственности лицо, совершившее какое-либо действие, предписанное или разрешенное положениями закона или регламента[15].

Как известно, в Общей части УК РФ отсутствует общая норма, закрепляющая осуществление принадлежащего лицу права как самостоятельное обстоятельство, исключающее преступность деяния. Однако анализ признаков ряда деяний, предусмотренных примечаниями к статьям Особенной части УК РФ, позволяет констатировать, что они регламентируют частные виды осуществления принадлежащего лицу права. Смежная позиция уже высказывалась в уголовно-правовой литературе[16]. Для подтверждения позиции, согласно которой в уголовном законодательстве РФ представлен институт осуществления принадлежащего лицу права, полагаем обоснованным соотнести признаки указанных в этих нормах деяний с обобщенными признаками обстоятельств, исключающих преступность деяний. Все указанные в примечаниях к ст. 151, 230, 308, 316 и 322 УК РФ деяния предусмотрены разрешительными нормами уголовного закона. Обозначенные деяния являются сознательными и волевыми. Лица, реализующие любое из прав, предусмотренных в примечаниях к ст. 151, 230, 308, 316 и 322 УК РФ, причиняют вред охраняемым уголовным законом отношениям. Правомерными эти деяния признаются лишь при наличии предусмотренных законом оснований и с соблюдением установленных пределов правомерности. Для каждого случая, где осуществление законного права причиняет вред интересам, охраняемым уголовным законом, в законе устанавливаются основания, обусловливающие возникновение этого права.

Самостоятельным признаком осуществления законного права, характеризующим его как обстоятельство, исключающее преступность деяния, является их общественная полезность или социальная приемлемость (допустимость). По своей правовой природе рассматриваемые деяния, будучи предусмотренными разрешительными нормами уголовного закона, являются уголовно-правомерными деяниями. Социальная значимость этих деяний заключается в том, что за счет причиненного вреда уголовно-охраняемому объекту сохраняются иные интересы. Например, при отказе от дачи показаний против своего супруга или своих близких родственников[17], а также заранее не обещанном укрывательстве преступления, совершенного супругом или близким родственником,[18] причиняется вред интересам правосудия, но обеспечивается сохранение интересов семьи. При прибытии в Российскую Федерацию с нарушением правил пересечения государственной границы РФ иностранных граждан и лиц без гражданства для использования права политического убежища в соответствии с Конституцией РФ[19] страдает порядок управления, однако обеспечивается реализация названного права. Следовательно, эти деяния по своему социально-политическому содержанию являются социально допустимыми.

Итак, можно констатировать, что деяниям, предусмотренным в примечаниях к ст. 151, 230, 308, 316 и 322 УК РФ, свойственно то, что они: 1) являются сознательными и волевыми деяниями; 2) при их совершении вред причиняется отношениям, охраняемым уголовным законом; 3) предусмотренность их нормами уголовного закона, содержащими в себе требования, обусловливающие основания их совершения, характеризует их как уголовно-правомерные; 4) социально допустимы, так как позволяют за счет причиненного вреда уголовно-охраняемому объекту сохранить иные интересы.

В целом осуществление своего права как обстоятельство, исключающее преступность деяния, можно определить следующим образом: предусмотренное уголовным законом, социально допустимое деяние, причиняющее вред уголовно-охраняемому отношению при наличии необходимых оснований.

Деяния, предусмотренные в примечаниях к ст. 151, 230, 308, 316 и 322 УК РФ, могут признаваться правомерными только при наличии оснований их совершения. Н. С. Таганцев указывал, что ссылка на исполнение закона может иметь значение обстоятельства, устраняющего преступность, только при наличии определенных условий. В частности, для непреступности вторжения в сферу частных прав необходимо, чтобы обвиняемый доказал, что в данном случае существовало фактическое основание для его деятельности или что он мог предполагать его фактическое основание[20].

Соответственно, причинение вреда при осуществлении лицом принадлежащего ему права признается правомерным только при наличии установленных уголовным законом оснований.

Н. Г. Кадников, отмечая необходимость выделения ряда условий правомерности осуществления своего права, первым из них называет действительность права, то есть принадлежность его лицу на основании какой-либо нормы права[21]. Выделение такого условия правомерности, характеризующего основание осуществления законного права, представляется обоснованным. Действительность означает, что юридические факты, порождающие право на причинение вреда, существуют в объективной реальности. При заблуждении лица относительно этих фактов может иметь место мнимое осуществление лицом своего права.

Самостоятельным условием правомерности осуществления принадлежащего лицу права является соблюдение требований, установленных в норме, его регламентирующей. Так, например, действие ст. 230 УК РФ «Склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ» не распространяется на случаи пропаганды применения в целях профилактики ВИЧ-инфекции и других опасных инфекционных заболеваний соответствующих инструментов и оборудования, используемых для потребления наркотических средств и психотропных веществ, если эти деяния осуществлялись по согласованию с органами исполнительной власти в области здравоохранения и органами по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ. Таким образом, если не будут соблюдены указанные требования, то совершенные деяния не могут признаваться правомерным осуществлением лицом своего права.

Также, если действие какого-либо права на причинение вреда уголовно-охраняемому объекту ограничено существованием каких-либо внешних факторов, оно может быть реализовано только во время его существования. Этот фактор определяет временные пределы правомерности осуществления принадлежащего лицу права. Так, в соответствии со ст. 151 УК РФ вовлечение несовершеннолетнего в занятие бродяжничеством не будет признаваться преступным деянием, если оно совершено родителем вследствие стечения тяжелых жизненных обстоятельств, вызванных утратой источника существования или отсутствием места жительства. Из этого следует, что непреступность вовлечения напрямую зависит от наличия или отсутствия у лица его совершающего источника существования или места жительства.

Итак, изложенное позволяет сделать вывод о том, что деяние, причинившее вред охраняемым уголовным законом отношениям, признается правомерным осуществлением принадлежащего лицу права при наличии следующих условий правомерности: право на причинение вреда уголовно-охраняемому объекту предусмотрено нормой Особенной части УК РФ; основания осуществления лицом принадлежащего лицу права указаны в самой норме; реализация принадлежащего лицу права должна осуществляться в форме и в том порядке, которые предусмотрены законом.

Полагаем, что в перспективе позитивно следует решить вопрос о допустимости регламентации конкретных видов осуществления принадлежащего лицу права иными законами. В настоящий момент положения ст. 3 УК РФ не допускают такую возможность. Однако в уголовном законе невозможно предусмотреть все частные случаи этого обстоятельства, исключающего преступность деяния. Представляется, что положительным является опыт государств, сформулировавших уголовно-правовую норму, предусматривающую это обстоятельство, по типу бланкетно-ссылочной. В этом проявляется системность существующего законодательства.

Боровиков В. Б.

О некоторых тенденциях российской уголовно-правовой политики в сфере борьбы с преступлениями против личности

Боровиков В. Б.,

профессор кафедры уголовного права Московского университета МВД России, к. ю.н., доцент