Общая теория публично-правовой обязанности

Проблема политической обязанности недостаточно изучена в российской науке; вместе с тем в последнее время появились первые «ласточки» (к примеру, работа О. В. Мартышина[88]). Впервые термин «политическая обязанность» был применен английским философом Томасом Хилл Грином в работе «Лекции по политической обязанности». В последующем этот термин стал активно применяться другими учеными. Дискуссия по проблеме понимания политической обязанности сводится к двум основным подходам: 1) политическая обязанность понимается как обязанность гражданина по отношению к государству либо как взаимная обязанность государства и гражданина; 2) политическая обязанность воспринимается как вертикальная (между государством и гражданином), так и горизонтальная (между гражданами) обязанность.[89]

Решение данной проблемы мы видим в соотношении понятий политической и государственной власти: являются ли данные понятия равнозначными, или они различны по своему содержанию? Юридическая наука исходит из того, что государственная власть и политическая власть в своем содержании совпадают. Политическая наука, наоборот, понимает политическую власть шире и включает в нее, в том числе, государственную власть. Исходя из данных подходов, сложились мнения о том, что государственная власть формирует правовые нормы, в которых выражается государственная воля власти, и нормы политические, упорядочивающие отношения между институтами гражданского общества, а также институтами гражданского общества и индивидами. Другое мнение ставит знак равенства между правовыми нормами и нормами политическими (идеологическими). Очевидно, что развитие институтов гражданского общества (если они возникают в обществе) порождает многообразную систему политических отношений, выходящих за пределы властных функций государства. Именно в рамках осуществления данных отношений возникает политическая обязанность индивида, института гражданского общества, элементов механизма государства, государства и общества в целом. И. В. Коршунова политическую обязанность понимала как «обязанности, связывающие власть и общество, государство и народ, политического лидера и электорат, правящие силы и оппозицию, существующие в силу необходимого минимума взаимного доверия между ними или признания».[90] Справедливость данного подхода заключается в том, что политические обязанности могут находить позитивное конституционное закрепление в нормах учредительного характера, а также в деятельности институтов гражданского общества, не опосредованных в нормативно-правовом предписании. Политическая обязанность наиболее тесно примыкает к юридической обязанности, а порой даже совпадает с ней. В том случае, когда политическая обязанность совпадает с правовой обязанностью, она приобретает характер публичной правовой обязанности и по своей сущности является долгом (долженствованием). В том случае, когда политическая обязанность возникает на основании политических норм, установленных институтами гражданского общества и регулирующими отношения между данными институтами, государственными органами и гражданами, политическая обязанность характеризуется также долгом, поскольку осуществляется в публичной сфере общественных отношений.

1.2. Правовая (юридическая) обязанность в многообразных концепциях правопонимания

«Право есть обязывание… Обязывающая сила права считается его абсолютно неотъемлемым свойством».

Карл Оливекрона, датский ученый-правовед(Право как факт)

Социальная обязанность приобретает форму юридической обязанности в результате обусловленной экономическим развитием общества потребности обеспечить частный (индивидуальный) интерес каждого его члена. В связи с этим социальная обязанность из оценки приобретает форму либо долженствования (долга), либо обременения, что обусловливается природой общественного отношения, составной частью которого она является. Данное утверждение представляет собой базовую гипотезу, необходимую для дальнейшего исследования юридического аспекта обязанности. Мы полагаем, что следует различать «правовую обязанность» и «юридическую (субъективную) обязанность». Правовая обязанность представляет собой выраженное в норме права необходимое долженствование субъекта права и является по своей природе необходимым вариантом будущего поведения лица; в свою очередь, юридическая обязанность находит выражение в конкретном поведении человека и осуществляется в рамках конкретно-определенного правоотношения. Вопрос о соотношении данных категорий решается в рамках проблемы соотношения объективного и субъективного права. По справедливому утверждению Ю. Г. Ткаченко, правоотношения могут быть разделены на «правоотношения-модели» и «правоотношения-отношения»; причем правоотношения-модели выражаются в правах и обязанностях, закрепленных в правовой норме, а правоотношение-отношение – «это предметное реальное общественное отношение, действия участников которого подверглись правовой регламентации, поскольку оно, как всякое общественное отношение, характеризуется наличием субъектов и определенной предметной деятельностью, имеющей социальный характер».[91] Таким образом, правовая обязанность и обязанность, выраженная в правовой норме, являются синонимами. Юридическая обязанность есть необходимое долженствование или необходимое обременение, выраженное в предметной деятельности конкретного субъекта в рамках частноправового или публично-правового правоотношения.

Наиболее полное и предметное рассмотрение правовой и юридической обязанности как необходимого условия упорядочения общественных отношений следует начинать с анализа научных подходов к определению сущности права, его правопонимания и разграничения правоотношений на публичные и частные, выделении особенностей юридической обязанности как элементов данных правоотношений. Это предполагает учитывать то обстоятельство, что «многогранность права – объективное явление. Объективной является и многочисленность субъектов права их познающих, их социально-экономических, политических и иных интересов, отраженных или не отраженных в праве и их представлениях о том, каким право должно быть. Практически и теоретически многоплановые научные, бытовые, профессиональные, основанные на разном мировоззрении, на различных методических подходах к политико-правовым явлениям объяснения смысла, причины и перспективы права, к тому же помноженные на политические позиции и взгляды авторов (консерваторов, революционеров и либералов, демократов, сторонников олигархии, аристократии, этатистов и анархистов, националистов и интернационалистов, патриотов или космополитов, социалистов, коммунистов, феминистов и т. д.), дают объективно объемное видение права, представляют совокупность существующих в обществе вариантов правопонимания, в том числе тенденций правового развития».[92] Каждое из направлений в понимании права представляет «ценность логической аргументации в рамках каждого учения».[93] При всем многообразии современных научных подходов к правопониманию, сложившихся в теории права, следует признать, что нормативный (легистский), естественно-правовой, социологический, интегральный и феноменолого-экзистенциальный (возобновляемый в настоящее время в российской науке) подходы являются наиболее обсуждаемыми в юридической науке.[94]

Обязанность, как и право, возникает как необходимое условие объективизации, придания формы существующих общественных отношений, нуждающихся в правовой защите. В основе необходимости рассмотрения права во взаимосвязи с системой позитивных правовых норм стояли основоположники теории советского права Н. В. Крыленко, П. И. Стучка и Е. Б. Пашуканис, которые были видными представителями социологической концепции правопонимания. В 1931 г. в Резолюции I Всероссийского съезда марксистов-государственников и правоведов отмечалось, что П. И. Стучка обоснованно предложил понимать право как систему объективных общественных отношений, которое нанесло решающий удар метафизическим, идеологическим и психическим теориям права, укоренившимся даже среди людей, считавших себя марксистами.[95] Данное направление социологической теории правопонимания стало господствующим среди многообразных ее разновидностей.[96] В свою очередь Е. Б. Пашуканис в работе «Общая теория права и марксизм» обосновал «меновую» теорию права (которая по своей природе также является теорией социологического толка), согласно которой из товарного обмена возникают договорные отношения между конкретно определенными субъектами. Право, по его мнению, возникает там, где имеет место товарный эквивалентный обмен между субъектами. Впоследствии экономическое содержание данного обмена с помощью государства приобретает юридическую форму. В связи с этим право реально существует не только в правовой форме, но прежде всего в реальном правоотношении, опосредованном в юридической форме. С точки зрения современной социологической теории правопонимания, «право обладает свойством объективности в той же мере, в какой оно присуще внутренней форме отношений обмена, оно необходимо присутствует в них с момента их возникновения, формирования, обладают этим свойством названные экономические отношения».[97] Право в объективном смысле является правовой формой отражения отношений товарного обмена и обладает, по справедливому замечанию В. М. Сырых, признаками взаимозависимости, равноправия, эквивалентности, общеобязательности, юридической ответственности и справедливости.[98] Таким образом, объективное право по своей сущности обусловлено содержанием соответствующих экономических отношений, которые в юридической форме выражают «сферу производства материальных благ, их обмена и распределения, т. е. распространяется на все сферы экономической деятельности гражданского общества».[99] Это значит, что право и обязанность, а также выраженные в них экономические законы товарного производства, обмена и распределения между членами общества образуют частное право. Вместе с тем нормы публичного права, хотя и «обслуживают» частное право, также должны основываться на экономических общественных отношениях.[100] Нормы публичного и частного права, облеченные в позитивную форму, не имеющие связи с объективным правом «лишены объективного критерия истинности».[101] Данное понимание права в связи с этим не влечет формирования таких признаков у частного права, присущих позитивистскому подходу, как государственно-волевая природа, многократная применимость, эталонность, поскольку может формироваться между конкретными субъектами (участниками товарного обмена) и порождать права и обязанности только у них.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

См., напр.: Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России: Учеб. пособие. М., 1997. С. 135–141; Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2008. С. 247–254 и др.

2

Категория (греч. kategoria – высказывание, свидетельство) – формы осознания в понятиях всеобщих способов отношения человека к миру, отражающие наиболее общие и существенные, закона природы, общества и мышления (см.: Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. М.: Политическая литература, 1987. С. 191).

«Категории философско-правовые – ключевые понятия, несущие наибольшую содержательно-смысловую нагрузку в философско-юридическом дискурсе и с максимальной активностью участвующие в аналитической деятельности философского самосознания субъектов права» (Бачинин В. А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб.: Юридический центр Пресс, 2006. С. 368).

3

Понятие – одна из форм отражения мира на ступени познания, связанной с применением языка, форма (способ) обобщения предметов и явлений (см.: Философский словарь… / Под ред. И. Т. Фролова. С. 371).

4

По мнению О. Э. Лейста, иногда теоретические и отраслевые исследователи злоупотребляют семантическими изысканиями, ведущими к схоластическому теоретизированию (см.: Лейст О. Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права / Под ред. В. А. Томсинова. М.: Зерцало, 2008. С. 296–297). Представляется, что иногда для исследования малоизученного в науке явления следует все же начинать с семантического уяснения смысла и содержания рассматриваемого понятия.

5

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т. 2. М.: Терра – Книжный клуб, 1998. С. 1642.

6

Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., доп. М., 2003. С. 442.

7

Там же.

8

См., напр.: Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 11; Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 60 и др.

9

См., напр.: Кемеров В. Е. Введение в социальную философию: Учебник. 3-е изд., испр. и доп. М.: Академический Проект, 2000. С. 15–18.

10

Тарасов Н. Н. Метод и методологический подход в правоведении (попытка проблемного анализа) // Правоведение. 2001. № 1. С. 37. – Сходное мнение высказывал Э. Г. Юдин, отмечая, что «методологическое знание значительно дифференцировалось – в его разработке в той или иной форме участвуют наряду с философией практически все конкретные науки» (Юдин Э. Г. Системный подход и принцип деятельности. М., 1978. С. 39).

11

Новиков А. М., Новиков Д. А. Методология. М., 2007. С. 53.

12

Малахов В. П. Философия права: Учеб. пособие. М.: Академический Проект, 2002. С. 59.

13

Теория государства и права. Курс лекций. 2-е изд., перераб. и доп. / под ред. Н. И. Матузова, А. В. Малько. М.: Юристъ, 2003. С. 22; Малешин Д. Я. Методология гражданского процессуального права // Правоведение. 2010. № 1. С. 52–55. – По поводу необоснованности данного подхода весьма справедливо высказался В. М. Сырых, указав, что между методом и методологией нельзя ставить знак равенства, так же как между общей теорией права и ее объектом (см.: Сырых В. М. Логические основания общей теории права: В 3 т. Т. 1: Элементный состав. М.: Юстицинформ, 2004. С. 362).

14

Сырых В. М.: 1) Теория государства и права: Учебник. 5-е изд., стереотип. М.: Юстицинформ, 2006. С. 663–664; 2) Логические основания общей теории права… Т. 1. С. 361–365.

15

Новиков А. М., Новиков Д. А. Методология. М., 2007. С. 20. – Здесь необходимо уточнить, что понимание методологии как определенного вида деятельности является ключевым и в различных работах интерпретируется по-разному. Например, «учение о структуре, логической организации, методах и средствах деятельности» (Большая Советская Энциклопедия. 3-е изд. М.: Советская энциклопедия, 1979. С. 227); «система принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе» (см.: Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983).

16

Методология: вчера, сегодня, завтра: В 3 т. / Под ред. Г. Г. Крылова, М. С. Хромченко. М.: Школа культурной политики, 2005.

17

Гриценко Г. Д. Право как социокультурное явление (философско-антропологическая концепция): Дис. … д-ра филос. наук. Ставрополь, 2003. С. 71. – Далее автор отмечает, что постклассическая методология характеризуется «методологическим плюрализмом» и обосновывает систему методов, которыми он будет пользоваться при исследовании философско-антропологической концепции права. Представляется, что отмеченное понимание методологии есть система ранее существующих и «новых» методов познания социально-правовых явлений. Очевидно, что наука всегда прибегает к новым методам познания, возникающим в процессе развития наук. Таким образом, предложенный указанным автором методологический плюрализм в сущности ничего нового в методологию не привносит, а представляет собой синтез методов познания (методология есть система старых и новых методов).

18

Малахов В. П. Философия права: Учеб. пособие. М.: Академический Проект, 2002. С. 59.

19

Блауберг И. В., Юдин Э. Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1973. С. 45.

20

Нам представляется, что проблема соотношения объекта и предмета юридической науки достаточно последовательно и аргументированно показана в ряде работ Н. Н. Тарасова (см., напр.: Тарасов Н. Н.: 1) Объект и предмет юридической науки: подходы и методологические смыслы различения // Правоведение. 2010. № 1. С. 20–35; 2) Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург, 2001.

21

Новиков А. М., Новиков Д. А. Методология. М., 2007. С. 21.

22

Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 677; Рыбаков О. Ю., Тихонова С. В. Методологические проблемы формирования теории правовой политики // Правоведение. 2010. № 1. С. 37.

23

Здесь следует согласиться с мнением А. И. Демидова о том, что «движение к методологическому плюрализму предполагает: во-первых, расширение горизонта рациональности, признание ее несводимости только к аналитическим методикам; во-вторых, представление о методологии как способе синтеза методов и их интерпретации; в-третьих, признание возможностей различных методов и их использование для оптимизации результатов познания» (Демидов А. И. О методологической ситуации в правоведении // Правоведение. 2001. № 6. С. 18). С ним солидарна Г. Д. Гриценко (см.: Гриценко Г. Д. Право как социокультурное явление (философско-антропологическая концепция): Дис. … д-ра филос. наук. Ставрополь, 2003. С. 72–73).

24

В связи с этим нельзя не отметить замечания А. В. Полякова, который указывает, что «правоведение как система научного знания перестает существовать, поскольку большинство современных попыток модернизировать российскую теорию права представляют собой эклектическое сочетание разнородных начал и идей, плохо согласующихся между собой и поэтому не удовлетворяющих элементарным требованиям, которые предъявляются к научным теориям» (Поляков А. В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения // Правоведение. 2000. № 2. С. 5).

25

Кохановский В. П. Диалектико-материалистический метод. Ростов н/Д, 1992. С. 75. – Указанный подход поддерживает С. Е. Зак (см.: Зак С. Е. Принципы и основные законы материалистической диалектики. М.: Высшая школа, 1974. С. 24–34). Проблема принципов диалектики детально изучалась советской философской наукой и практически не рассматривается в настоящее время.

26

Поляков А. В. Теория права в глобализирующемся обществе: постмодернистская интерпретация // Правоведение. 2008. № 4. С. 11. – Данная концепция весьма подробно излагается в статье К-Х Ладёра (см.: Ладёр К-Х. Теория аутопойезиса как подход, позволяющий лучше понять право постмодерна (от иерархии норм к гетерархии изменяющихся паттернов правовых интеротношений) // Правоведение. 2008. № 4. С. 13–22).

27

Поляков А. В. Общая теория права. Феноменолого-коммуникативный подход: Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003.

28

Данные принципы А. В. Оболонским и В. Д. Рудашевским были выделены в качестве основных положений при исследовании общественных процессов (см.: Оболонский А. В., Рудашевский В. Д. Методология системного исследования проблем государственного управления. М.: Наука, 1978. С. 14–16).

29

Стефанов Н. Теория и метод в общественных науках. М., 1967. С. 156. – О значении методологических принципов познания см.: Черненко А. К. Теоретико-методологические проблемы формирования правовой системы общества: Дис. … д-ра юрид. наук. М., 2006. С. 85–109.

30

Новиков А. М., Новиков Д. А. Методология. М., 2007. С. 24.

31

Там же. С. 24–25.

32

Юдин Э. Г. Системный подход и принцип деятельности. М., 1978. С. 40–44.

33

Керимов Д. А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права). 2-е изд. М.: Аванта, 2001. С. 50.

34

Хайдеггер М. Что такое метафизика? М.: Академический проект, 2007. С. 55.

35

Ем В. С. Категория обязанности в советском гражданском праве (Вопросы теории): Дис. … канд. юрид. наук. М., 1981. С. 19.

36

Коршунова И. В. Обязанность как правовая категория: Дис. … канд. юрид. наук. Абакан, 2004. С. 61.

37

Ем В. С. Категория обязанности в советском гражданском праве (Вопросы теории): Дис. … канд. юрид. наук. М., 1981. С. 19.

38

Дворкин Р. О правах всерьез. М.: РОССПЭН, 2004. С. 38–44; Харт Г. Л. А. Понятие права / Пер. с англ.; под общ. ред. Е. В. Афонасина, С. В. Моисеева. СПб.: СПбГУ, 2007. С. 169–186.

39

Социальная психология. Краткий курс. М.: Политиздат, 1975. С. 67.

40

Миллер Д., Галантер Ю., Прибрам К. Планы и структура поведения. М.: Прогресс, 1966; Кудрявцев В. Н. Право и поведение. М.: Юридическая литература, 1978 и др.

41

Под поступком понимаются как целенаправленные акты поведения, подчиненные представлению о том, какой должен быть достигнут результат (см.: Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат, 1975. С. 82).

42

Кудрявцев В. Н. Право и поведение. М.: Юридическая литература, 1978. С. 15.

43

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. М.: Терра, 1998. С. 1642.

44

Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., доп. М.: ООО «ИТИ Технологии», 2003. С. 442.

45

Социалистический образ жизни. Государственно-правовые проблемы. М., 1980. С. 16. См. также: Кудрявцев В. Н., Бородин С. В., Нерсесянц В. С., Кудрявцев Ю. В. Социальные отклонения. 2 изд., перераб. и доп. М.: Юридическая литература, 1989. С. 69.

46

Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 61.

47

Ткаченко Ю. Г. Методологические вопросы теории правоотношений. М.: Юридическая литература, 1980. С. 18.

48

Кудрявцев В. Н. Право и поведение. М.: Юридическая литература, 1978. С. 15.

49

Там же. С. 21.

50

Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 55.

51

Ем В. С. Категория обязанности в советском гражданском праве (Вопросы теории): Дис. … канд. юрид. наук. М., 1981. С. 28–32. – Вообще проблема интереса весьма активно исследовалась в современном праве, но не в рассматриваемом нами аспекте (см.: Гукасян Р. Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970; Витрук Н. В. Система прав личности // Права личности в социалистическом обществе. М., 1981; Малько А. В. Субъективное право и законный интерес // Правоведение. 1998. № 4; Субочев В. В. Законные интересы в механизме правового регулирования. М.: Юристъ, 2007; Улаева Н. Л. Категория интереса в частном праве: историко-правовое исследование: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2007; Кряжков А. В. Публичный интерес: предмет, понятие, виды, защита // Государство и право. 1996. № 10; Курбатов А. Я. Теоретические основы сочетания частных и публичных интересов при правовом регулировании предпринимательской деятельности // Черные дыры в российском законодательстве. 2001. № 1; Тихомиров Ю. А. Публичное право: Учебник. М.: БЕК, 1995; Тотьев К. Ю. Публичный интерес в правовой доктрине и законодательстве // Государство и право. 2002. № 9 и др.).