Мошенничество с использованием ценных бумаг: ретроспективный анализ, криминалистическая характеристика и программы расследования

Следует отметить, что для дореволюционной криминальной практики была характерна лишь частичная подделка векселей, поскольку преступники не обладали необходимыми техническими средствами, для того чтобы изготовить поддельный документ целиком. Они вносили изменения в существующие бланки ценных бумаг.

Показательным является следующий случай из судебной практики.

По делу Гулак-Артемовской и Богданова, обвинявшихся в подлоге векселей[29] было установлено, что в 1877 г. после смерти почетного потомственного гражданина П. А. Пастухова к его брату явился присяжный поверенный и представил к оплате 3 векселя по 18 000рублей каждый. Появление представленных векселей мотивировали карточным проигрышем покойного Гулак-Артемовскому, с которым он имел приятельские отношения и неоднократно проводил вместе вечера. Однако после осмотра личных документов П. А. Пастухова, производства экспертизы и проведения других следственных действий было установлено, что текст на векселях и подписи были выполнены различными лицами и не имели ничего общего с подписью П. А. Пастухова.

Реагируя на распространившиеся злоупотребления с векселями, законодатель в XVII в. ввел специальные нормы об уголовной ответственности за совершение мошенничества подобного рода. До середины XVI в. мошенничество не выделялось в нормативных правовых актах как отдельный состав преступления, а действия лиц, виновных в совершении хищения чужого имущества обманным способом, охватывались, прежде всего, таким видом хищения, как кража. В частности, М. Ф. Владимирский-Буданов отмечает в своей монографии наличие запретов на хищение чужого имущества, установленных в договорах, заключенных между Русью и Византией в 911 г.[30] О фактах совершения купцами мошеннических действий при реализации товаров упоминал в своей работе И. Я. Фойницкий[31], писавший о «плутовском характере имущественного торга» в рассматриваемый период. В Русской Правде мошенничество также не выделялось особо из состава хищения, однако понятие кражи («татьбы») было более детально разработано в данном нормативном правовом акте[32].

В Судебнике 1550 г. впервые встречается понятие «мошенничество»: «Мошеннику та же казнь, что и татю» (статья 58)[33]. В последующих статьях законодатель использует термин «омащик», т. е. тот, кто совершает обман. Таким образом, обман как способ хищения чужого имущества стал выделяться в качестве признака, характеризующего состав мошенничества.

В Соборном Уложении 1648 г. устанавливалась уголовная ответственность за совершение мошеннических действий[34], причем из состава мошенничества выделялись следующие деяния: «притворные сделки ко вреду третьих лиц»; «взятие лихвенных процентов»; «состав и подписка», т. е. составление поддельных актов. В Соборном Уложении признавался уголовно наказуемым подлог документов, имеющих государственный характер (при наличии государственного интереса или с участием органов государственной власти). За совершение подлога документов, носящих частно-имущественный характер, уголовная ответственность специально не устанавливалась. В подобных случаях применялись нормы о татьбе, мошенничестве и вымогательстве.

В Артикулах Петра I не устанавливалась ответственность за совершение мошеннических действий, в том числе и с ценными бумагами, а поскольку злоупотребления с векселями получили распространение, действия виновных лиц квалифицировались по Соборному Уложению 1649 г.

В п. 5 Указа «О суде и наказаниях за воровство разных родов и о заведении рабочих домов во всех губерниях» от 3 апреля 1781 г.[35] приводилась легальная дефиниция мошенничества, в которой выделялся «обман» или «вымысел» как способы совершения хищения путем мошенничества, когда виновное лицо «без воли, без согласия» собственника «присваивает» себе принадлежащее ему имущество.

В томе XV Свода законов Российской империи 1832 г. мошенничество выделялось в качестве самостоятельного преступления против собственности[36], более детально понятие хищения путем мошенничества было раскрыто в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.: «…всякое, посредством какого-либо обмана учиненное, похищение чужих вещей, денег или инаго движимого имущества»[37]. Законодатель акцентировал внимание на основном признаке мошенничества – обмане, а также подчеркивал, что предметом хищения может быть только движимое имущество. Хищение чужого недвижимого имущества путем мошенничества квалифицировалось как «присвоение через подлог и инаго рода обманы чужаго недвижимого имения»[38]. В Уголовном уложении 1903 г. давалась схожая легальная дефиниция мошенничества[39].

В середине XIX в. в российском гражданском обороте ценные бумаги активно применялись для оформления договорных отношений, удостоверения обязательств и в иных целях. Законодателем была определена форма ценных бумаг, их назначение, урегулирован порядок их выпуска и обращения. Наиболее распространенным определением ценных бумаг, использовавшимся юристами дореволюционного периода, было «воплощенное в документе обязательство» (Verkoerperte Forderungsrechte)[40], подчеркивавшее такую функцию ценных бумаг, как удостоверение обязательственных правоотношений.

Для того чтобы структурировать представление о видах ценных бумаг, которые находились в коммерческом обороте и становились предметом или средством совершения преступлений, необходимо привести их классификацию. Наиболее распространенными классификациями ценных бумаг, разработанными юристами XIX в., являются следующие:

1. По содержанию: связанные с вещным или обязательственным правом.

2. По личности должника:

– государственные (билеты государственных внутренних и внешних процентных займов, государственно-непрерывно-доходные билеты, банковые билеты, билеты государственного казначейства, консолидированные облигации российских железных дорог, закладные листы государственного дворянского земельного банка, государственные свидетельства крестьянского поземельного банка);

– общественные (заемные бумаги городских земских управлений, акции, облигации);

– частные (чек, вексель).

3. По личности кредитора: именные, ордерные (по приказу) и безыменные (на предъявителя)[41].

Приведенные классификации легли впоследствии в основу современных классификаций ценных бумаг, применяемых в отечественной юриспруденции.

В дореволюционной практике широкое обращение, помимо векселей, получили акции. В период правления Петра I на законодательном уровне были закреплены правила создания и деятельности акционерных обществ (далее – АО), капитал которых состоял из долей, названных акциями[42], однако первое АО «Российская в Константинополе торгующая компания» было учреждено значительно позже – в 1757 г.

В XIX в. активно развивалась законотворческая деятельность в области регулирования акционерных правоотношений. Манифестом «О дарованных купечеству выгодах, отличиях, преимуществах и новых способах к распространению и усилению торговых предприятий» 1807 г. были установлены три организационно-правовые формы юридических лиц: товарищество на вере, полное товарищество и товарищество по участникам. Товарищество по участникам представляло собой прообраз современного АО. Впоследствии Манифест был переработан в отдельную главу Торгового устава «О торговом товариществе».

Акции по общему правилу представляли собой именные ценные бумаги. При их переуступке одним лицом другому необходимо было сообщить об этом правлению общества и переписать акции на имя нового владельца. Однако в некоторых АО имели хождение безыменные акции, обращавшиеся свободно, что создавало возможность для совершения злоупотреблений.

В 1836 г. было принято «Положение о компаниях на акциях», содержавшее новые обязательные требования к уставам АО, которые теперь подлежали утверждению Министерством и официальному опубликованию. Деятельность АО получила широкое распространение в XIX в., а к 1913 г. число АО в России составило уже около 2000[43].

Облигации[44] и депозитные (кредитные) билеты появились в обращении в XIX в., что было связано с выдачей банковских ссуд и необходимостью осуществления государственных займов. Впоследствии право выпуска облигаций было предоставлено юридическим лицам. Если паи предоставляли долю участия неполных товарищей в товариществе на вере, акции – известную долю участия каждого члена общества (акционера) в этом обществе, то посредством выпуска облигаций юридическое лицо делало заем, приносящий определенный доход в виде процентов, объявленный заранее.

Владелец пая или акции становился членом товарищества или общества, т. е. не только его кредитором, но и участником в прибылях и потерях, а владелец облигации был исключительно кредитором акционерной компании, получал за ссуженный им капитал известный процент и не принимал в делах компании никакого участия[45]. В связи с этим возрастала ответственность юридических лиц, выпускавших обязательства, поскольку они получали в пользование денежные средства граждан на длительный период времени и должны были ответственно подходить к выплате дохода по облигациям, посредством выдачи которых оформлялся заем. Граждане, в свою очередь, должны были проявлять бдительность, интересоваться деловой репутацией организаций, в которые они вкладывали свои средства, поскольку мошенничество стало распространенным явлением и в акционерных компаниях.

Можно выделить следующие способы совершения хищения путем мошенничества с акциями, применявшиеся преступниками в дореволюционной России: сбыт акций с умолчанием или распространением ложных слухов о предбанкротном финансовом состоянии (платежеспособности) юридического лица, спекулятивные срочные сделки на курс процентных ценных бумаг, выпуск необеспеченных акций и др.

При рассмотрении дела по обвинению Д. Д. Шумахера в совершении злоупотреблений в Московском коммерческом банке было установлено, что члены совета банка, зная о его финансовом крахе, не предприняли никаких действий по его ликвидации, мотивируя свое бездействие тем, что в уставе банка не было определено конкретно, какой орган (правление, совет или общее собрание акционеров) должен осуществлять данные процедуры при уменьшении его вкладочного капитала ниже минимальных пределов. Воспользовавшись недоработкой регулятивных актов деятельности банка, члены совета совершили ряд злоупотреблений, в том числе и спекуляции с ценными бумагами, вследствие чего вкладчикам банка был причинен ущерб на сумму более 5 млн рублей. На бирже были реализованы выпуски акций с умолчанием о действительном финансовом состоянии банка[46].

Сбыт акций с умолчанием или распространением ложных слухов о предбанкротном финансовом состоянии (неплатежеспособности) юридического лица мог быть совершен как представителями данного юридического лица (лицами, действующими на основании устава или доверенности), так и профессиональными участниками рынка ценных бумаг (в дореволюционной России – маклерами). В частности, реализация акций без предоставления информации о негативном финансовом положении банка через маклера с использованием вымышленного имени собственника имела место при совершении злоупотреблений в коммерческом ссудном банке в Москве[47].

Одним из распространенных способов совершения хищения путем мошенничества с использованием ценных бумаг было совершение спекулятивных срочных сделок на курс процентных бумаг и валюты[48]. В обвинительном акте по делу о крахе коммерческого банка в Екатеринославле среди злоупотреблений, совершенных членами правления банка, указывалась «игра на бирже на средства самого банка в ущерб интересам его… от имени подставных лиц»[49]. В деле под условным названием «Банковская эпопея», судебное разбирательство которого было описано Г. О. Розенцвейгом, лица, занимавшие руководящие посты в банке, совершали «игры на бирже с российскою и иностранною валютою и процентными ценными бумагами»[50].

С середины XIX в. уставы организаций постепенно становились средством обхода существующего законодательства, поскольку правоприменительная практика часто не соответствовала положениям нормативных правовых актов. В 1857 г. после резкого снижения процентных ставок в государственных банках инвесторы, желая сохранить свои доходы, начали активно вкладывать средства в покупку акций АО. Инвестируя средства в ценные бумаги, физические лица желали надежно разместить принадлежащее им имущество и получить от него определенный доход. Однако, вкладывая денежные средства в предприятия, обещавшие резкий рост процентов по акциям, они должны были осознавать тот риск, которому подвергались, поскольку кредитные организации с деловой репутацией не могли предложить быстрого получения дохода. Многие организации, получив средства вкладчиков и выплатив им незначительные суммы денежных средств, вскоре прекращали свое существование. В результате сотни вкладчиков терпели убытки, не получая обратно ни дохода, ни вложенных денег.

Выпуск необеспеченных акций стал активно практиковаться в Российской империи во второй половине XIX в. М. Г. Ионцев охарактеризовал 1857, 1864 и 1869 гг. как «бум акционерного надувательства»[51]. Организации, создававшиеся для совершения мошеннических манипуляций со средствами вкладчиков, стали прообразом современных «финансовых пирамид».

Заключение недозволенных притворных сделок, в частности при совершении спекулятивных операций с ценными бумагами на бирже, рассматривалось как имущественный обман. В дальнейшем нормативное регулирование в части уголовно-правовой охраны отношений на рынке ценных бумаг получило свое развитие в Уголовном уложении 1903 г. Согласно ст. 580 сообщение акционерам заведомо ложных сведений, которое могло причинить вред, признавалось уголовно наказуемым деянием[52].

В дореволюционной России ценные бумаги имели исключительно документарную форму, в связи с чем была очевидна необходимость осуществления всеобъемлющего государственного контроля за оборотом ценных бумаг, в особенности ценных бумаг на предъявителя, поскольку несмотря на учет, осуществлявшийся компетентными органами (правлением АО по акциям, принадлежащим инвесторам, государственными комиссиями – по облигациям и иным государственным ценным бумагам), были распространены злоупотребления с ценными бумагами на предъявителя. Утрата владельцем ценной бумаги подобного вида влекла за собой потерю возможности осуществления права по ней.

К 1910 г. в России были приняты нормативные правовые акты по всестороннему регулированию деятельности субъектов на рынке ценных бумаг, а также создана система органов контроля и надзора за исполнением законодательства в данной сфере. Министерство финансов не только регулировало текущую деятельность фондовой биржи, но и проводило активную законотворческую работу[53]. В 1913 г. был реорганизован институт биржевых маклеров, которые стали назначаться не пожизненно, а на 5 лет, был установлен запрет на осуществление ими покупок ценных бумаг за свой счет и ограничение относительно куртажа в 0,5 %. Активно функционировало Особое совещание при Министерстве финансов, созданное в 1911 г. под председательством Н. Н. Покровского для пересмотра положений о фондовом отделе Санкт-Петербургской биржи, после плодотворных обсуждений выдвинувшее предложения по проведению реформы фондовой биржи.

Таким образом, к 1914 г. в России была организована система государственных органов по противодействию злоупотреблениям в сфере оборота ценных бумаг, а также разработаны эффективные правила деятельности в данной сфере. Правоохранительные органы активно способствовали расследованию и раскрытию мошенничеств с ценными бумагами. Однако внешнеполитические события (участие России в Первой мировой войне) негативно сказались на экономике страны – осуществление государственных займов на покрытие расходов промышленности и военной обороны привело к значительному росту государственного долга и резкому падению курса акций на отечественной фондовой бирже.

Изменение политического и государственного строя в России вследствие событий 1917 г. оказало влияние на все сферы жизни общества, в том числе и на концепцию экономического развития страны. После 1917 г. произошла национализация акционерных предприятий, акции которых, тем не менее, не аннулировались, собственники могли распоряжаться ими с согласия местных Советов, однако фактически в период Военного коммунизма ценные бумаги не составляли предмета оборота на территории СССР.

Декретом ВЦИК от 21 января 1918 г. аннулировались все государственные внутренние и иностранные займы, а также гарантии, данные царским и временным правительствами по займам предприятий и учреждений. При этом, однако, не отменялись долги самому государству, т. е. предполагалось взимать ссуды, предоставленные государством через коммерческие банки под залог облигаций[54]. Была отменена система безыменных ценных бумаг, получивших наибольшее хождение в гражданском обороте (декрет от 19 апреля 1918 г.).

Как отмечает М. М. Агарков, «после перехода к новой экономической политике развившийся гражданский оборот и регулирующий его правопорядок возродили институт бумаг на предъявителя и ввели его в действующее советское право. Однако до самого последнего времени он имел весьма ограниченное значение»[55].

В 1920 г. Наркомат финансов принял решение о выпуске натуральных займов, первый из которых был выпущен на 10 млн пудов ржи и получил название «первого хлебного займа». Его облигации покупались за деньги, но выпускная сумма займа и номинал ценных бумаг выражались в пудах ржи. Владелец облигации имел право при ее погашении получить соответствующее количество натурального продукта.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Собрание законодательства РФ. № 18. Ст. 2117.

2

http://www.crime.vl.ru/docs/stat_134.htm; http://www.regnum.ru/news/393505.html

3

http://www.genproc.gov.ru/ (официальный сайт Генеральной прокуратуры Российской Федерации).

4

Бизнесмены стараются скрыть факты рейдерских атак на предприятия… CM.:http://www.zahvat.ru/?section=news&OID=3596&PHPSESSID=fc55cd8f6e700cd58cb4d9nb331528b

5

Выступление ВРИД заместителя начальника Следственного комитета при МВД России полковника юстиции Юрия Алексеева на брифинге «Противодействие преступным посягательствам на права акционеров и собственников».

См.: http://www.mvd.ru/struct/3296/3925/3929/

6

Бизнесмены стараются скрыть факты рейдерских атак на предприятия… CM.:http://www.zahvat.ra/?section=news&OID=3596&PHPSESSID=fc55cd8f6e700cd58cb4d9nb331528b

7

Там же.

8

Pickett S. К. И., Pickett /. Financial crime investigation and control. New York, 2002. P. 8–9.

9

Курмаев Р. Р. Методика расследования мошенничества на рынке ценных бумаг: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.

10

С. А. Яни отмечал, что «для совершенствования и эффективного использования существующего уголовного законодательства в целях усиления борьбы с мошенничеством должна быть тщательно проанализирована вся история развития уголовно-правовой борьбы с этим видом преступления». См.: Яни С. А. Расследование мошенничества: Автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 1967. С. 2.

11

Н. О. Нерсесов приводит в своей монографии случай, произошедший в конце ХIV в., когда великий князь, отправляя своих посланцев в Константинополь, давал им белые хартии с привешенной великокняжеской печатью, чтобы в случае необходимости написать на них кабалы, благодаря чему у них появлялась возможность совершать займы у зарубежных купцов. См.: Нерсесов Н. О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. М., 2000. С. 191.

12

Итал. – lettera di cambio, нем. – Wechsel, Wechsel-Brief, франц. – lettere de change, англ. – note, bill of exchange; в пер. – изменение, чередование. См.: Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю. Юридическая энциклопедия. 5-е изд., перераб. и доп. / Под ред. М. Ю. Тихомирова. М., 2001. С. 115.

13

Табашников И. Прошлое векселя. Историко-юридическое исследование. Одесса, 1971. С. 61.

14

Барац С. М. Курс вексельного права. СПб., 1893. С. 670.

15

Вексельный устав. М., 1729. Цит. по: Российское законодательство X–XX веков: В 9 т. Т. 5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987. С. 421–458.

16

Выдача необеспеченных векселей явилась одним из способов совершения злоупотреблений в Кронштадтском коммерческом банке. См.: Процесс Кронштадтского коммерческого банка. Речь кн. А. И. Урусова, напутственное слово присяжным А. М. Кузьминского и заключение обер-прокурора Н. А. Неклюдова // Судебные драмы. Кн. 8. М., 1903. С. 73–74.

17

Умышленно дефектное совершение передаточных надписей на векселях под влиянием понуждения или обмана явилось способом совершения преступления, предусмотренного статьями 59, 1666, 1671 Уложения о наказаниях.

18

П. П. Цитович отмечал, что «к платежу может быть предъявлен лишь вексель формально правильный, во всей полноте его означений вообще, годный к учинению по нему протеста в неплатеже». См.: Цитович П. П. Труды по торговому и вексельному праву: В 2 т. Т. 2. Курс вексельного права. М., 2005. С. 283–284.

19

Протокол заседания Московского окружного суда по делу «Клуб червонных валетов». М., 1877. С. 6–7.

20

Там же. С. 36, 41, 59, 61, 66.

21

В соответствии с Вексельным уставом 1729 г. обязываться векселями, как простыми, так и переводными, могли все лица, которым по закону было дозволено вступать в долговые обязательства, однако Указами императора от 31 августа 1752 г., от 15 июля 1761 г. были исключены из круга лиц, которые могли выступать в качестве векселедателей: лица духовного звания всех вероисповеданий; крестьяне, не имеющих недвижимой собственности, если они не взяли торговых свидетельств; замужние женщины без согласия мужей; девицы, не отделенные от родителей, если не ведут самостоятельно торговую деятельность. См.: Российское законодательство X–XX веков: В 9 т. Т. 5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987. С. 480–481.

22

Кавелин К. Д. Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 486.

23

Речь действительного статского советника Любарского-Письменного Е. П., сказанная им в свою защиту по делу о злоупотреблениях в Екатеринославском коммерческом банке. М., 1904. С. 3.

24

Обвинительный акт по делу о начальнице Московской Епархиальной владычице Покровской общины сестер Милосердия и Серпуховского монастыря Игуменьи Митрофаньи и других обвиняемых в разных преступлениях. I. Дело Медынцевой. С. 3.

25

Там же.

26

Протокол заседания Московского окружного суда по делу «Клуб червонных валетов». М., 1877. С. 3–4.

27

Вексельный устав. М., 1729. С. 1—23. Цит. по: Российское законодательство X–XX веков: В 9 т. Т. 5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987. С. 421–458.

28

Протокол судебного заседания по обвинению Березовского, Слонимского и др. в подлоге векселей графа Шувалова. М., 1904. С. 2–4.

29

Речь князя И. Урусова по делу Гулаг-Артемовской в заседании Санкт-Петербургского окружного суда с 20 по 23 октября 1979 г. // Судебные драмы. 1902. Т. 15. Кн. 11. С. 3–5.

30

Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Ростов-н/Д, 1995. С. 308–310.

31

Фойницкий И. Я. Мошенничество по русскому праву. Сравнительное исследование. СПб., 1871. С. 9.

32

Хрестоматия по истории отечественного государства и права. М., 1987. С. 13–19.

33

Там же. С. 42.

34

Глава XXI, ст. 11 Соборного Уложения. См.: Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1985. Т. 2. С. 243–246.

35

Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1. Т. XXI. № 15147.

36

Свод законов Российской империи. Т. XV. СПб., 1832.