Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики

Последующее уничтожение или повреждение изъятого предмета хищения (в том числе для сокрытия следов преступления) есть форма распоряжения похищенным, которая также не требует самостоятельной оценки.

Наглядным в этом отношении является уголовное дело мичмана Н., который извлек из торпеды аккумуляторную батарею, содержащую чистое серебро, и с целью облегчения хищения разобрал ее на части, а в последующем вынес секции батареи за территорию воинской части.

Суд первой инстанции признал Н. виновным в тайном хищении и в умышленном уничтожении военного имущества. Однако Верховный Суд, констатировав, что хищение предполагает распоряжение похищенным, в силу чего дальнейшие действия с похищенным в дополнительной квалификации по другим статьям УК не нуждаются, исключил из обвинения последний состав, поскольку при совершении хищения Н. ни самой торпеде, ни контейнеру, в котором она находилась, ни другому оставшемуся в части оборудованию повреждений не причинил, а разборка похищаемой аккумуляторной батареи охватывается составом ее хищения.[63]

Если же уничтоженное или поврежденное в связи с хищением имущество было предметом отношений, составляющих другой родовой объект, то совокупность с хищением образуют статьи соответствующих глав, предусматривающих посягательства на этот объект. В частности, если хищение имущества на транспорте было сопряжено с разрушением, повреждением или приведением иным способом в негодное для эксплуатации состояние транспортного средства, путей сообщения, средств сигнализации или связи либо другого транспортного оборудования, которые повлекли по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека либо крупного ущерба, содеянное должно квалифицироваться также по ст. 267 УК (приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения).[64]

Аналогичным образом решается вопрос при хищении из нефтепроводов, нефтепродуктопроводов и газопроводов, вызвавшем их (а также технологически связанных с ними объектов, сооружений, средств связи, автоматики и сигнализации) разрушение, повреждение или приведение в негодное для эксплуатации состояние, которые повлекли или могли повлечь нарушение их нормальной работы. Содеянное квалифицируется в данном случае по п. «б» ч. 3 ст. 158 (или другим статьям о хищении) и ст. 2153 УК.[65]

Имущество, хотя и тесно связано с понятием собственности, является не объектом, а предметом имущественного посягательства. Для определения данного предмета следует выявить его существенные признаки, необходимые для того, чтобы среди множества объектов права собственности, имеющих место в гражданском праве, выделить только те имущественные объекты, которые могут быть предметом хищения.

С позиций классической концепции «вещественной» собственности данный предмет может быть рассмотрен с трех сторон: физической, экономической и юридической.

Со стороны физической имущество как предмет похищения должно быть вещественным (телесным) предметом материального, внешнего по отношению к человеку мира, доступным благодаря своей материальной субстанции чувственному восприятию. При этом безразлично, действию каких именно чувств подвластна та или иная вещь, хотя «обыкновенно она есть предмет осязаемый, который можно взять руками, захватить».[66]

От вещно-имущественных отношений в этом смысле нужно отличать интеллектуальную собственность, под которой понимается совокупность исключительных прав на результаты интеллектуальной (в первую очередь, творческой) деятельности, а также на некоторые иные приравненные к ним объекты (в частности, средства индивидуализации участников гражданского оборота и производимой ими продукции, выполненных работ или услуг), конкретный перечень которых устанавливается законодательством соответствующей страны с учетом принятых ею международных обязательств.

Исходя из того, что авторское право на произведение не связано с правом собственности на материальный объект, в котором произведение выражено, необходимо различать, с одной стороны, произведение как нематериальное благо, существующее в виде комплекса идей и образов, а с другой – вещественную форму его воплощения (рукопись, нотная запись, эскиз, картина, чертеж, фотокадр, скульптура и т. д.). Правовой режим собственности, используемый на протяжении многих веков в отношении вещей, «неприменим к нематериальным достижениям умственной деятельности, а применим лишь для материальных носителей результатов научно-технического и иного творчества».[67] При этом передача права собственности на материальный объект сама по себе не влечет передачи каких-либо авторских прав на произведение, выраженное в этом объекте, за исключением случаев, предусмотренных законом. Как тут не вспомнить пушкинское: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать».

Следовательно, о хищении таких неосязаемых и бестелесных «предметов», как научная идея, сюжет художественного произведения и др., можно говорить лишь в фигуральном смысле, помня, что в строго юридическом смысле можно похитить книгу, аудиокассету и прочие материальные носители творческого труда, а также вещественные предметы, изготовленные в силу осуществления этих прав, но не произведение, мелодию и другие подобные продукты человеческого разума как таковые. Деяния же, посягающие на исключительность авторских прав, квалифицируются по ст. 146, 147 и 180 УК.[68] Аналогичным образом должно расцениваться и «компьютерное пиратство», т. е. незаконное завладение программным обеспечением, также являющимся объектом авторских прав.

Информация всевозможного вида, так же как и интеллектуальная собственность, по своей физической природе существенно отличается от материального имущества, что не позволяет признать ее предметом хищения.

Прежде всего информация, под которой понимаются «сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления»,[69] как таковая является благом нематериальным и в этом качестве неосязаемым и не потребляемым (не амортизируемым), т. е. подвергаемым лишь моральному, но не физическому старению.

Другой особенностью информации является возможность ее практически неограниченного дублирования, копирования, тиражирования, распространения, воспроизведения, преобразования форм ее фиксации и многоадресной передачи посредством телекоммуникационных систем без потери своих качественных свойств, а также одновременной доступности множеству субъектов. В отличие от телесных предметов, каждый из которых уникален, информация как бы множественна, обладая способностью существовать одновременно в нескольких местах, у неограниченного круга лиц. Поэтому, в отличие от того, кто завладел вещью, лицо, скопировавшее информацию, не становится ее исключительным обладателем. Точно такая же информация остается и у собственника, чего в принципе не может быть при хищениях, например, денег, которые невозможно похитить, не изъяв их из предыдущего владения.[70]

С тем большим основанием эта логика относится к компьютерной информации, составляющей основу современных информационных ресурсов, одновременный доступ к каждому из которых может иметь множество пользователей (независимо от места их нахождения в пространстве) при том, что сама информация, как правило, сохраняется в первоисточнике.

В связи с этим весьма спорным является суждение Б. В. Волженкина, который, отрицая возможность похищения информации, идей и иных результатов интеллектуальной деятельности, а также коммерческой тайны, товарного знака или знака обслуживания, технологии и т. п., вдруг делает неожиданную оговорку: «Однако если эта информация, идеи и т. д. зафиксированы на каком-либо материальном носителе, он является предметом хищения, стоимость которого следует определять не по цене материального носителя, а с учетом ценности зарегистрированной на нем информации».[71]

Бесспорно, в современном мире информация приобрела товарный характер, выступая в качестве самостоятельного объекта договорных отношений, связанных с ее сбором, хранением, поиском, переработкой, распространением и использованием в различных сферах человеческой деятельности, и обладая в этом качестве, как и всякий обычный товар, потребительской и меновой стоимостью. Однако признание информации особым предметом в уголовном праве обусловлено не только ее коммерческой ценностью, но и государственной значимостью, необходимостью защиты прав личности и т. д. Ведь диапазон сведений, содержащихся на различных носителях, простирается от конфиденциальных личных данных, могущих быть использованными для преступных целей, до государственных секретов.

В зависимости от социальной значимости информационные ресурсы могут быть предметом самых различных посягательств, в том числе не имеющих ничего общего с преступлениями против собственности. Для правильной их квалификации необходимо четкое разграничение информационных объектов с тем, чтобы увязать правовой режим защиты с правовым статусом информации, во многом определяемым уровнем ее доступности.

Изъятие чужих материальных носителей с общедоступной (свободно распространяемой) информацией может квалифицироваться как имущественное посягательство на собственность, если таковые носители имеют товарную ценность и обладают всеми другими признаками предмета хищения. Однако данное изъятие представляет собой не хищение информации как таковой, а хищение вещи, в качестве которой могут выступать не только библиотечные книги, журналы, архивные документы и пр., но и машиночитаемые носители информации.

В остальных случаях изъятие информационных объектов с целью овладения содержащейся в них информацией может квалифицироваться как государственная измена (ст. 275), шпионаж (ст. 276), нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137), нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений (ст. 138), нарушение авторских и смежных прав (ст. 146), нарушение изобретательских и патентных прав (ст. 148), разглашение тайны усыновления (ст. 155), незаконное использование товарного знака (ст. 180), незаконное получение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну (ст. 183) и т. д.[72]

Более определенной представляется физическая природа таких «вещей», как вода, газ, тепловая, электрическая и прочие виды энергии, хотя вопрос относительно возможности их хищения весьма неоднозначен.

Возможность хищения жидких и газообразных веществ, замкнутых в какую-либо емкость (бутылку, баллон, кислородную подушку и т. д.), очевидна. Что касается бытовых потребителей воды и газа, уклоняющихся от их оплаты, то в УК РСФСР 1960 г. была включена отдельная ст. 942 (нарушение правил пользования энергией или газом в быту),[73] местоположение которой и текст диспозиции недвусмысленно указывали на то, что данная норма сконструирована как специальная по отношению к общей норме, предусматривающей ответственность за причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения (ст. 94). Соответственно ныне такие действия могут квалифицироваться по ст. 165 УК.

Иное дело – самовольное подключение к нефтепроводам, нефтепродуктопроводам и газопроводам, а также к централизованным системам водоснабжения городских и сельских поселений.

В 2002 г. ст. 158 УК была дополнена примечанием 3, отнесшим к хранилищам, с проникновением в которые может быть совершено хищение, магистральные трубопроводы.[74] Тем самым законодатель признал, что предметом хищения может быть и транспортируемая по ним продукция – нефть, углеводородный природный газ, нефтяной (попутный) газ, стабильный газовый конденсат, широкая фракция легких углеводородов, другие углеводороды, нефтепродукты (бензины, масла, дизельное топливо, керосин, парафин) и иная жидкая и газообразная продукция, подготовленная к транспортировке согласно действующим стандартам и техническим условиям.

В 2006 г. вопрос о газообразных и жидких предметах посягательств получил еще более четкое разрешение: под хранилищем стали пониматься любые (т. е. не только магистральные) трубопроводы, а ч. 3 ст. 158 УК дополнена п. «б», предусматривающим ответственность за кражу, совершенную из нефтепровода, нефтепродуктопровода и газопровода.[75] Этот сигнал адресован более широкому кругу лиц: как внутренним самовольным пользователям трубопроводных сетей, промышлявшим «врезками» в трубопроводы, так и тем представителям стран ближнего зарубежья, которые предпочитают называть хищение газа и нефти из трансграничных (т. е. проходящих по территории двух и более государств) магистральных трубопроводов «несанкционированным отбором».

Следуя этой логике, разбой пора переименовать в «несанкционированный отбор кошелька». Но если называть вещи своими именами, такого рода «отбор» чужих нефти и газа из трубопроводных коммуникаций при наличии других объективных и субъективных признаков является хищением.

Точно так же действия, состоящие в самовольном, т. е. неразрешенном, либо прямо запрещенном подключении с помощью технических средств (устройств) к системам водоснабжения с целью изъятия из них воды для личных либо хозяйственных нужд, в том числе для производственной деятельности, полива сельскохозяйственных растений, мойки автомобилей и т. д., суть хищение этой воды.

Сложнее обстоит дело с электроэнергией. Данный термин используется для определения количества энергии, отдаваемой электростанцией в электрическую сеть или получаемой из сети потребителем, мерой которой служит киловатт-час. При этом потребление электроэнергии неотделимо от процесса ее получения, преобразования и распределения при посредстве соответствующих электротехнических устройств, сетей и прочего энергетического оборудования, отдельно от которого она существовать не может. Поэтому при незаконном пользовании электрической энергией виновный не стремится обратить в свою собственность какое-то электротехническое оборудование, а использует лишь его способность вырабатывать электроэнергию, извлекая из этого материальную выгоду.

Невозможность существования электроэнергии вне энергосистемы, неотторжимость процессов ее получения от соответствующих энергетических мощностей, равно как и неотделимость процессов ее распределения и преобразования от процессов потребления, в котором, собственно, и проявляется существование электроэнергии, предопределяет и то, что электроэнергия, не обладая свойством складироваться и накапливаться, не может быть отражена в фондах (так как, согласно законам классической физики, энергия любой системы меняется непрерывно и может принимать любые значения). Потребление же электроэнергии представляет собой не «изъятие» ее из данного фонда, а преобразование из одной формы в другую, неразрывно связанное с процессом выработки электроэнергии.

В действующем КоАП самовольное подключение к энергосетям, а равно безучетное использование электрической и тепловой энергии (ст. 7.19) также обособлено от административно наказуемого хищения (ст. 7.27). Стало быть, российский законодатель все же не решился на признание энергии предметом хищения. Ввиду этого ее противоправное корыстное использование должно расцениваться как причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК).

Со стороны экономической предметом хищения могут быть только такие предметы, которые обладают экономическим свойством стоимости.

Потребительская стоимость в качестве обязательного признака рассматриваемого предмета под сомнение не ставится. «Естественно, если предмет материального мира не способен удовлетворять те или иные человеческие потребности, то он и не будет предметом преступного посягательства ввиду его ненужности, невостребованности».[76] С этой точки зрения не могут быть предметом хищения вещи, практически утратившие хозяйственную ценность, выброшенные собственником за ненадобностью и т. д.

Иное дело – меновая стоимость, вопрос о природе которой криминалистами разных эпох решался по-разному.[77]

По нашему мнению, приложение человеческого труда по-прежнему сохраняет свою актуальность для перехода предметов материального мира из категории природного богатства в категорию созданных человеческим трудом товарно-материальных ценностей.

Однако общее положение, согласно которому природные ресурсы становятся имуществом, лишь овеществив в себе некоторую меру общественно необходимого труда, не является исчерпывающим критерием для их включения в число предметов хищения, поскольку в настоящее время значительная часть материальных компонентов окружающей природной среды так или иначе «профильтрована» предшествующим трудом, например, в виде лесовосстановительных работ, переселения животных, разведения и выращивания на рыбозаводах молоди ценных пород рыб для поддержания их популяции в природной среде и прочих мероприятий, направленных на охрану окружающей среды и рациональное использование природных ресурсов. Но если дальнейшее существование указанных природных объектов, овеществивших собой человеческий труд (искусственные лесополосы, зеленые насаждения в городской черте, выпущенная в открытые водоемы молодь и т. п.), происходит в естественных условиях (в состоянии естественной свободы), считать их предметом хищения нельзя. Ибо целью, которая преследуется в процессе создания объектов так называемой рукотворной природы, является не введение данных объектов в товарный оборот, а восстановление или поддержание благоприятной для жизни и деятельности человека экологической ситуации. Соответственно и преступления, имеющие предметом такие природные объекты, посягают не на собственность, а на «стабильность окружающей среды и природно-ресурсный потенциал, а также гарантированное ст. 42 Конституции… право каждого на благоприятную окружающую среду».[78]

Напротив, незаконное обращение в свою пользу продуктов природы, извлеченных из естественного состояния благодаря приложению труда либо хотя и сохраняющих свою связь с естественной средой обитания, но включенных в производственно-трудовой процесс и в этом качестве являющихся продукцией его незавершенного цикла, т. е. товарной продукцией, образует хищение. Таковым являются, например: завладение отловленными рыбой и водными животными либо выращиваемыми предприятиями в специально устроенных или приспособленных водоемах; завладение дикими животными и птицами, находящимися в питомниках и вольерах;[79] завладение выращенным, но еще не собранным урожаем – плодами, посевами сельскохозяйственных культур, которые, несмотря на их нахождение в естественном состоянии, также обладают стоимостью в силу того, что в них аккумулированы производственные и трудовые затраты (т. е. овеществленный и «живой» труд);[80] завладение деревьями, которые срублены и приготовлены к складированию, сбыту или вывозу другими лицами;[81] завладение собранными ягодами и прочими обретенными трудом дарами природы.

Что касается земли, то хищение не ограниченных в обороте земельных участков возможно постольку, поскольку вообще возможно хищение объектов недвижимости. В отношении же других категорий участков приоритет в охране отдается земле как важнейшему компоненту окружающей среды и средству производства в сельском хозяйстве и лесном хозяйстве перед использованием земли в качестве недвижимого имущества (ст. 1 Земельного кодекса).

В установлении правового режима недр основное значение также имеет не столько гражданское, сколько специальное законодательство, в соответствии с которым основной задачей государственного регулирования отношений недропользования является обеспечение посредством управления, лицензирования, учета и контроля воспроизводства минерально-сырьевой базы, ее рационального использования и охраны недр в интересах нынешнего и будущих поколений народов Российской Федерации.[82]

В связи с этим недра (как часть земной коры в границах территории РФ, расположенная ниже почвенного слоя, а при его отсутствии – ниже земной поверхности и дна водоемов и водотоков, простирающаяся до глубин, доступных для геологического изучения и освоения) и содержащиеся в недрах полезные ископаемые, энергетические и иные ресурсы являются государственной собственностью, а участки недр не могут быть предметом купли, продажи, дарения, наследования, вклада, залога или отчуждаться в иной форме, но могут быть предоставлены лишь в пользование.[83]

Коль скоро пользователями недр могут быть и субъекты предпринимательской деятельности, которые в установленных случаях обязаны иметь разрешения (лицензии) на соответствующие виды деятельности и должны осуществлять их с соблюдением антимонопольных требований, нарушение указанных обязанностей может влечь ответственность по ст. 171 (незаконное предпринимательство) или ст. 178 УК (монополистические действия и ограничение конкуренции). Платность пользования недрами, предполагающая уплату акцизов, налогов, сборов и других предусмотренных платежей, также может быть охвачена соответствующими статьями главы о преступлениях в сфере экономической деятельности, а в случае их недостаточности – ст. 165 УК (причинение имущественного ущерба путем обмана). Распространение Закона о недрах на отношения недропользования не только на территории России, но и на ее континентальном шельфе позволяет в необходимых случаях подключить и ст. 253 УК (нарушение законодательства о континентальном шельфе). Редкие геологические обнажения, минералогические образования, палеонтологические объекты и другие участки недр, представляющие особую научную или культурную ценность, могут быть объявлены в установленном порядке геологическими заповедниками, заказниками либо памятниками природы или культуры со всеми вытекающими отсюда последствиями относительно квалификации нарушающих их сохранность деяний. Словом, самовольное пользование недрами охватывается столь многообразным комплексом норм действующего УК, что отсутствие в нем нормы, аналогичной ст. 167 УК 1960 г. (нарушение правил разработки недр и сдачи государству золота), не означает, вопреки утверждению некоторых авторов, что «преступные посягательства на недра и их содержимое» следует квалифицировать как хищение, а содержимое недр признать предметом хищения.[84]

Вместе с тем, поскольку добытые из недр полезные ископаемые и иные ресурсы по условиям лицензии могут находиться как в государственной или муниципальной, так и в частной собственности,[85] изъятие их у собственника, владельца или пользователя недр (но не из недр!), без сомнения, образует хищение.

Итак, принадлежность основных природных ресурсов государству и вытекающая отсюда их ограниченность в гражданском обороте позволяют констатировать ошибочность встречающихся в литературе утверждений о способности любых природных объектов быть предметом хищения. Земельные участки, обособленные водные объекты и другие природные ресурсы могут считаться предметом хищения лишь в той мере, в какой их оборот допускается законом, предполагающим свободное осуществление их собственником права владения, пользования и распоряжения данными объектами недвижимости. Незаконное же пользование теми объектами природы, которые остаются в собственности государства, хищения не образует. Предоставление указанных объектов хозяйствующим субъектам главным образом на праве пользования (без владения), исключающее возможность возникновения у последних ограниченных вещных прав на указанные ресурсы, почти сводит на нет и возможность применения уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за посягательства на вещные отношения посредством приобретения права на чужое имущество.[86]

Со стороны юридической имущество как предмет хищения должно быть: 1) объектом вещного права, 2) не изъятым из свободного гражданского оборота и 3) чужим для виновного.

С правовой точки зрения указанное имущество как объект вещного права и как предмет преступлений против собственности можно подразделить на: а) вещи, б) деньги, в) ценные бумаги.

Вещи как объекты материального мира более всего соответствуют представлениям о предмете хищения. Они обладают физическими параметрами (весом, объемом, количеством) и прочими натуральными свойствами. Их эксплуатация связана с физическим господством над этими объектами, легко обособляемыми благодаря своей пространственной ограниченности. Ведь исходным для права собственности является именно правомочие владения (т. е. физического обладания вещью), от которого зависит содержание других правомочий (пользования и распоряжения). Но то, что в состоянии сделать с такого рода предметами собственник, может сделать и несобственник (похититель).

В цивилистике весьма обстоятельно разработана классификация вещей, согласно которой они делятся на: а) средства производства и предметы потребления; б) движимые и недвижимые; в) не ограниченные и ограниченные в обороте; г) потребляемые и непотребляемые; д) индивидуально-определенные и родовые; е) делимые и неделимые; ж) главные и имеющие статус принадлежности; з) плоды, продукцию и доходы; и) одушевленные и неодушевленные (ст. 129, 130, 132–137 ГК).[87] Некоторые из оснований приведенной классификации имеют значение и для уголовного права, предопределяя ограничение способности ряда вещей быть предметом любого хищения или вовсе исключая их из числа таковых. Другие никоим образом не сказываются на решении этого вопроса, но могут помочь определиться с правильной квалификацией.