История архитектурных и художественных памятников Ферапонтова монастыря

В 1898 г. начинается новый период в истории Ферапонтова монастыря – период его изучения и реставрации. Отправной точкой для этого явилось издание книги замечательного исследователя русской старины И. И. Бриллиантова, посвященной истории монастыря и его памятников. Деятельность этого человека, всю свою жизнь отдавшего делу сохранения Ферапонтова монастыря как памятника истории и культуры, по достоинству оценена в работе С. Н. Павлова, в которой приводится много ценных сведений по периоду восстановления монастыря в начале ХХ в.[60]

Иван Иванович Бриллиантов (1870–1931)

Книга И. И. Бриллиантова пробудила интерес к Ферапонтову монастырю не только среди историков и исследователей русского искусства, но и в церковных кругах. В дело сохранения Ферапонтовских древностей включилась игуменья Иоанно-Предтеченского Леушинского монастыря Таисия (Солопова), женщина очень энергичная, инициативная и образованная, имевшая большой опыт по восстановлению запущенного монастырского хозяйства и сыгравшая, пожалуй, решающую роль в возрождении Ферапонтова[61]. Еще в 1900 г. она писала И. И. Бриллиантову, благодаря за присланную книгу, что в ней «возгорелось сильное желание возобновить эту старинную святую обитель, превратив её, конечно, в женскую»[62].

Константин Константинович Романов (1882–1942)

Вопрос о восстановлении Ферапонтова монастыря возник еще в 1892 г., когда митрополит Новгородский и С.-Петербургский Исидор послал в Синод рапорт «с испрошением у одного разрешения на отпечатание воззваний к благотворителям и на выдачу сборных книг для испрашивания доброхотных подаяний на учреждение Ферапонтова монастыря»[63], но ответ по этому рапорту не последовал по причине смерти Исидора. По мнению М. Н. Шаромазова, И. И. Бриллантов сам мог обратиться к новопоставленному архиепископу Новгородскому и Старорусскому Гурию по вопросу о восстановлении Ферапонтова монастыря[64]. В 1903 г. в Синод поступил рапорт от владыки Гурия, составленный на основе прошения игуменьи Таисии, в котором последняя представляла дело восстановления монастыря как волю, завещанную ей покойным митрополитом Исидором. При этом игуменья Таисия сообщала, что «если будет признано возможным осуществить желание покойного святителя, то она готова потрудиться в сем деле». При ее прошении прилагались дарственная Леушинского монастыря в пользу Ферапонтова 87 десятин леса и приговор ферапонтовских крестьян о согласии пожертвовать монастырю 204 десятины земли. Кроме того, согласно словесному заверению игуменьи Таисии, у нее в виду были благотворители, желавшие «сделать пожертвование деньгами и недвижимым имуществом в пользу Ферапонтова монастыря, если он будет восстановлен и обращен в женский монастырь». Принимая все сказанное во внимание, архиепископ Гурий присоединялся к прошению игуменьи Таисии, о чем и сообщал в Синод[65].

Петр Петрович Покрышкин (1870–1922)

Вопрос о Ферапонтовом монастыре обсуждался в Синоде 17 сентября 1903 г. «Обсудив изложенное и признавая благопотребным как по историческим данным, так и в видах религиозно-нравственного воздействия на окрестную местность восстановление древнего Ферапонтова монастыря», Синод предлагал обер-прокурору согласовать данный вопрос с министром внутренних дел[66]. На запрос товарища обер-прокурора В. К. Саблера[67] министр внутренних дел В. К. Плеве ответил согласием[68], и 10 декабря был обнародован указ об учреждении женского Ферапонтова монастыря «с таким числом инокинь, какое обитель в состоянии будет содержать на свои средства». Архиепископу Гурию предлагалось «заботы по восстановлению и первоначальному устройству обители возложить на избранных им для сего лиц»[69]. Уже 2 января 1904 г. состоялась приемка церквей монастыря, а 30 мая состоялось освящение монастыря, на которое прибыл сам высокопреосвященный Гурий[70].

Восстановление административного статуса обители было лишь половиной дела, причем не самой сложной: доставшийся игумении Таисии монастырь находился в плачевном состоянии, а некоторые здания были на грани разрушения. Все это требовало огромных денежных затрат, а монастырь, поставленный в условия самообеспечения, не мог выделить ни копейки из своих более чем скудных доходов. Первые ремонтные работы монахини осуществляли в первую очередь для обустройства жилья. Запланированный ремонт монастыря сразу же был взят под контроль Императорской Археологической комиссией, поскольку одним из первых строительных мероприятий игуменьи Таисии явилось желание разобрать на кирпич для ремонтных работ ветхое здание сушила. Поскольку эта постройка относилась к XVI в., игуменья Таисия, в соответствии с законами, обратилась за разрешением Новгородскую епархию, а оттуда запрос был переведен в Императорскую Археологическую Комиссию[71]. Командированный в Ферапонтово в 1904 г. академик архитектуры П. П. Покрышкин обследовал все его здания и составил примерную смету на их ремонт. «Весьма желательно, – говорилось в ней, – произвести ремонт фундаментов, цоколей и крыш во всех зданиях одновременно, т. к. замедление в починке этих ответственейших частей может привести к опасным осложнениям, могущим удорожить ремонт». На первоначальные работы, по его подсчетам, требовалось около 10000 руб., на полную же реставрацию – около 50000 руб. В частности, предполагалось: «а) на ремонт Рождественского собора, не считая поправки в нем фресок и прочей отделки храма, около 10000 руб., б) Благовещенской церкви – до 12000 руб., в) св. ворот с надвратной церковью без внутренней отделки – до 8000 руб., г) колокольни – до 5000 руб., д) церкви преп. Мартиниана – до 5000 руб., е) на полное восстановление каменного сушила – до 10000 руб.»[72].

Василий Тимофеевич Георгиевский (1861–1923)

Такие огромные расходы были не по силам не только монастырю, но и Новгородскому Архиерейскому дому, о чем архиепископ Гурий сообщил в Синод в рапорте от 24 ноября 1906 г. Предполагая начать ремонт с Благовещенской церкви, как наиболее пригодной для богослужения, архиепископ Гурий намеревался «в течение трех или четырех лет из остатков годового дохода Архиерейского дома» отпускать известные суммы; кроме того, игумении Таисии разрешалось взять книгу для сбора подаяний на ремонт Благовещенской церкви, смета которого исчислялась 8700 рублями. «Но для фундаментального ремонта всех древних церквей Ферапонтова монастыря, – заключал архиепископ Гурий, – средств не имеется, …а потому необходима правительственная помощь»[73]. Таким образом, вопрос о правительственной субсидии был поставлен ещё в 1906 г., но до его решения было далеко.

В том же году Таисия уступила руководство монастырем бывшей казначейше Серафиме (Сулимовой), которая была возведена в сан игумении 15 июля 1906 г.[74] Но и удалившись в Леушинский монастырь, Таисия не прекращала своей деятельности по благоустройству Ферапонтова. Ее стараниями в 1908 г. из пожертвованного промышленником И. Ф. Терещенко миллиона на строительство новых церквей 1000 руб. была передана Ферапонтову монастырю[75]. Эти деньги, вместе с 6000 руб. из Новгородского Архиерейского дома, пошли на ремонт Благовещенской церкви[76], которая в том же году освящена[77]. В 1909 г. на обратном пути из Леушинского монастыря Ферапонтово посетил товарищ обер-прокурора Синода В. К. Саблер и после осмотра храмов монастыря обещал содействовать в получении государственных ассигнований на ремонт[78]. Надо полагать, организатором этого визита явилась та же игумения Таисия. В 1910 г. она через графа С. Д. Шереметева подала на рассмотрение Николая II записку о состоянии церквей Ферапонтова монастыря[79]. Кроме того, известны её письма Николаю II и министру двора и уделов барону В. Б. Фредериксу по поводу наделения Ферапонтова монастыря земельными угодьями[80]. Таким образом, благодаря неутомимой деятельности игумении Таисии в орбиту решения вопроса о восстановлении Ферапонтова монастыря были включены самые высокопоставленные лица. Тяжёлая болезнь не позволяла с 1911 г. матушке посещать Ферапонтово, но забота о восстановленном ею монастыре не оставляла её вплоть до кончины (2 января 1915 г.)[81].

Игумения Таисия с о. Иоанном Кронштадтским. Около 1903

В 1910 г. кафедру Новгородского архиепископа, вместо ушедшего на покой Гурия, занял Арсений, в прошлом ректор Московской Духовной академии. Посетив летом 1911 г. вместе с В. Т. Георгиевским и Ю. А. Олсуфьевым Ферапонтово[82], он активно включился в борьбу за сохранение памятников монастыря. 6 февраля 1912 г. по его инициативе и с разрешения Синода было решено провести всероссийский тарелочный сор, назначенный на день поминовения преп. Ферапонта – 27 мая[83]. Результаты сбора превзошли все ожидания: в фонд Ферапонтова монастыря посту пило более 25000 ру б.[84] Вскоре был организован «Комитет по восстановлению Ферапонтова-Белозерского монастыря» во главе с членом Археологической комиссии князем А. В. Оболенским; его брат С. В. Оболенский был назначен казначеем Комитета[85]. В его состав вошли также В. Т. Георгиевский, П. П. Покрышкин, К. К. Романов, А. Г. Вальтер и И. И. Бриллиантов; активное участие также принимала жена председателя Комитета О. А. Оболенская, которую К. К. Романов называл «главным инициатором» восстановления Ферапонтова монастыря[86].

Игумения Ферапонтова монастыря Серафима (в миру Елизавета Николаевна Сулимова, 1859–1918)

Собранные средства пошли на проведение самых неотложных ремонтных работ. На протяжении 1912–1913 гг. под контролем Комитета были укреплены фундаменты и цокольные части стен всех зданий, а также заменены полы. Но за израсходованием большей части собранных средств (22500 руб.) дальнейшие работы остановились, между тем как полная смета исчислялась в 60000 руб.[87] Вопрос о комплексной реставрации монастыря оставался открытым. Это побудило архиепископа Арсения обратиться в Синод за разрешением нового всероссийского кружечного сбора, который был назначен на 13 апреля 1914 г. и вновь принес значительные средства (более 13000 руб.)[88]. Вместе с тем, в Государственной Думе был поднят вопрос об ассигновании 35000 руб. на реставрацию монастыря. 19 февраля на заседании Думы рассматривался «Законопроект об отпуске из казны средств на обновление Ферапонтова женского монастыря»[89]. Признанный желательным, законопроект был передан на рассмотрение Бюджетной комиссии Государственной Думы, которая по ознакомлении с делом[90] дала на него положительный отзыв, о чем и сообщила председателю Государственной Думы М. В. Родзянко[91]. 26 июня «Закон об отпуске 35000 руб. на восстановление Ферапонтова женского монастыря», одобренный Государственной Думой и Государственным Советом, был утвержден императором Николаем II[92].

Таким образом, в казне Комитета по восстановлению Ферапонтова монастыря скопились средства, достаточные для проведения комплексной реставрации всех зданий обители. В разработке реставрационного проекта приняли участие П. П. Покрышкин и К. К. Романов, еще в 1908 г. опубликовавшие результаты своих исследований 1904–1905 гг., а также А. Г. Вальтер, взявший на себя нелегкий труд по контролю за исполнением работ. Человек очень энергичный и беззаветно преданный своему делу, он прожил в монастыре практически безвыездно около двух лет, в одиночку руководя работами, которые одновременно велись на всех постройках. Члены Комитета бывали в монастыре лишь наездами, для решения самых важных вопросов, возникавших по ходу реставрации. Из переписки А. Г. Вальтера с ними[93] становится очевидным, что ему приходилось не только терпеть невзгоды полупоходной жизни, но и решать вопросы, весьма далекие от текущей реставрации: преодолевать непонимание монастырского и уездного начальства, не всегда идущего навстречу требованиям Комитета, организовывать работы в условиях, когда месяцами задерживалась высылка денег для выплаты рабочим, и т. д. Именно А. Г. Вальтеру мы должны быть благодарны за то, что реставрационные работы 1914–1915 гг. были проведены на столь высоком профессиональном уровне. Ведь именно они обеспечили дальнейшую хорошую сохранность памятников монастыря, благополучно переживших послереволюционную разруху. Реставрационные работы, остановленные в конце сезона 1915 г. на стадии завершения, были возобновлены лишь в 1920 г.

В первые послереволюционные годы Ферапонтов монастырь несколько раз едва избежал разорения, которое могло нанести непоправимый урон его памятникам. Первый инцидент возник в мае 1918 года: Кирилловский Исполнительный комитет предпринял попытку произвести опись монастырского имущества, но комиссия, приехавшая в Ферапонтово, была разогнана прихожанами. Стихийно возникший протест был воспринят как заранее задуманная акция, вследствие чего игуменью Серафиму и священника И. Иванова вызвали в Кириллов и арестовали за якобы имевшее место с их стороны подстрекательство. Игумении Серафиме так и не суждено было возвратиться в обитель – 15 сентября 1918 года она была расстреляна вместе с кирилловским епископом Варсонофием[94]. Отсутствием монастырского начальства воспользовались некоторые крестьяне близлежащих деревень, учинившие в монастыре два погрома. К счастью, художественные ценности не пострадали, но в ходе второго погрома под трапезной было обнаружено сто пудов муки, частично уже испортившейся. Этот факт, в условиях послевоенного голода, вызвал возмущение и среди прихожан, потребовавших выселения монахинь, которые к тому моменту и без того уже начали разъезжаться. К концу лета 1918 г. в монастыре оставалось только восемь насельниц[95]. Окончательно монастырь был закрыт в начале 1923 г., а на его базе организован совхоз, в который вошли и его монахини, остававшиеся к этому времени в Ферапонтове[96].

Несколько раз монастырь оказывался под угрозой организации в нем детдома, что имело бы самые пагубные последствия для его памятников. С. Н. Павлов сообщает, что в январе 1922 г. удалось уже в четвертый раз отхлопотать здания монастыря[97], но после его упразднения опасность эта стала более серьезной. В 1926 г. вопрос был, наконец, решен в пользу неприкосновенности монастыря, но лишь благодаря вмешательству ЦГРМ и лично И. Э. Грабаря[98].

Несмотря на упразднение монастыря, богослужения в нем продолжались. В ноябре 1924 г. постановлением Череповецкого Окружного исполкома за общиной верующих были оставлены церкви преп. Мартиниана и Благовещения с трапезной[99]. Перевод остальных зданий монастыря в ведение Главнауки и организация в Ферапонтове музея состоялись лишь в мае-июне 1927 г.[100] Богослужения, вероятно, были прекращены в 1929 г., после того, как все деревянные постройки монастыря были уничтожены пожаром, возникшим, видимо, в результате умышленного поджога[101].

В мае 1918 г. при музейном отделе Наркомпроса была создана специальная Комиссия по охране памятников искусства и старины, и Ферапонтов монастырь оказался в поле внимания этой организации. Летом того же года сооружения монастыря были обследованы членами Комиссии под руководством А. И. Анисимова, работавшей в Кирилло-Белозерском монастыре[102]. В августе 1919 г. произведен осмотр Богородице-Рождественского собора сотрудником Комиссии по раскрытию древней живописи в России П. И. Юкина, членов Петроградского отдела Главмузея В. В. Данилова, Н. В. Лишева и Б. Н. Моласа, профессоров Б. А. Тураева и А. В. Бородина, а также архимандрита Кирилло-Белозерского монастыря Анастасия. В акте, составленном этой комиссией, указывалось на бедственное состояние собора и особенно его фресок[103].

В 1919 г. Комиссия по охране памятников Главмузея решила завершить реставрационные работы в Ферапонтовском монастыре, начатые еще до революции. Для этого было отпущено 50000 руб., а выполнение работы возлагалось на Петроградское отделение и конкретно на архитектора В. В. Данилова, уже ведущего реставрацию Кирилло-Белозерского монастыря[104]. Но, несмотря на наличие средств, материалов и рабочих рук, работы не начинались из-за отсутствия продовольственных пайков для рабочих[105]. Получить их удалось благодаря стараниям И. И. Бриллиантова и его брата В. И. Бриллиантова лишь в конце августа 1920 г.[106]

Работы по реставрации зданий монастыря тянулись очень медленно и с большими перерывами. Акт осмотра монастыря от 15–16 июля 1923 г. указывал на полную незавершенность работ и аварийность некоторых участков[107]. Ведущий архитектор В. В. Данилов заявлением от 1 марта 1924 г. пытался даже снять с себя ответственность за реставрацию монастыря, мотивируя это тем, что постоянные перерывы в работах, вызванные длительными задержками в снабжении и финансировании, наносят памятникам значительный ущерб[108]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Бриллиантов И. И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь, место заточения патриарха Никона. К 500-летию со времени его основания. 1398–1898. СПб., 1900. С. 5–14. Обобщающие житийные сведения о Ферапонте см. также в книге: Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские. СПб., 1994. С. 189–193 (очерк Е. Э. Шевченко).

2

Серебрякова М. С. О дате основания Ферапонтова монастыря // История и культура Ростовской земли. 2000. Ростов, 2001. С. 32; Она же. О начале Кириллова и Ферапонтова монастырей // Кириллов. Краеведческий альманах. Вологда, 2003. Вып. V. С. 19.

3

Шаромазов М. Н. Традиция и факт. Нуждаются ли в пересмотре даты основания Белозерских монастырей? // ФС. М., 2006. Вып. VII. С. 24–35. Здесь же см. библиографию вопроса. Следует добавить, что сама по себе датировка на основании исключительно даты, приведённой в антиминсе, не может считаться абсолютно безупречной. Антиминс выдавался в храм при его освящении, которое могло быть вызвано отнюдь не только строительством храма, но и его переосвящением, обусловленным самыми различными обстоятельствами.

4

Ключевский В. О. Курс русской истории. Пг., 1918. Т. II. С.17.

5

Борисов Н. С. Русская церковь в политической борьбе XIV–XV веков. М., 1986. С. 115–116, 144–145.

6

Бурейченко И. И. К истории основания Троице-Сергиева монастыря // Сообщения Загорского Государственного историко-художественного музея-заповедника. Загорск, 1960. Вып. 3. С. 39.

7

ПСРЛ. Т. XXXIV. С. 114 (Пискаревская летопись).

8

Борисов Н. С. Русская церковь в политической борьбе XIV–XV веков. С. 111.

9

Серебрякова М. С. Об игуменах Ферапонтова монастыря XV века // ФС. М., 2002. Вып. VI. С. 34.

10

Бриллиантов И. И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь… С. 15–28. О списках и редакциях жития преп. Мартиниана см.: Терентьева Е. Э. Источники и редакции жития Мартиниана Белозерского // Древнерусская литература. Источниковедение. Л., 1984. С. 149–155. Обобщающие сведения по житию Мартиниана см.: Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские. С. 190–197 (очерк Е. Э. Шевченко).

11

Архив СПбФ ИРИ, кол. 12, оп. 1, № 39: Вкладная на владения Ферапонтова монастыря, 1484 г.; Там же, № 100: Жалованная князя Михаила Андреевича игумену Мартемьяну, 1438 г.; Там же, № 101: Жалованная великой княгини Софии Витовтовны игумену Мартемьяну, 1448 г.; Там же, № 102: Жалованная князя Михаила Андреевича игумену Герману, 1450 г. См. также: ГАВО, ф. 496, оп. 1, № 1005: Дело по реестру и копиям с подлинных грамот, выданных Ферапонтову монастырю, 1733 г. Это дело содержит полные копии всех вкладных и жалованных грамот, находившихся в 1733 г. в монастырском архиве, и поистине бесценно для истории монастыря. Объем дела – 428 страниц.

12

М. С. Серебрякова называет следующих игуменов, последовавших после Филофея: 1. Иоаким – начало 1450-х–1460-е гг.; 2. Лонгин – 1460-е–1470-е гг.; 3. Геннадий – 1470-е гг.; 4. Мисаил – 1470-е гг.; 5. Гурий – до 1477 г.; 6. Евфросин – после 1477 г.; 7. Кассиан – 1479 г.; 8. Иоасаф – 1479–1480 гг.; 9. Филарет – начало 1480-х гг.; 10. Иоасаф II – 1480-е–1500-е гг. (Серебрякова М. С. Об игуменах Ферапонтова монастыря XV века. С. 37–38).

13

Бриллиантов И. И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь… С. 55; Георгиевский В. Т. Фрески Ферапонтова монастыря. СПб., 1911. С. 18–20.

14

Романов К. К. Антиминсы XV–XVII веков собора Рождества Богородицы в Ферапонтове Белозерском монастыре // Известия Комитета изучения древнерусской живописи. Пг., 1921. Вып. I. С. 40.

15

Серебрякова М. С. О родословной владыки Иоасафа Оболенского // Сообщения Ростовского музея. Ярославль, 1994. Вып. 6. С. 3–16.

16

Архив СПбФ ИРИ, кол. 12, оп. 1, № 134: Жалованная грамота архиепископа Ростовского и Белозерского Кирилла Ферапонтову монастырю, 1533 г.; Там же, № 135: Жалованная грамота великого князя Ивана Васильевича Ферапонтову монастырю, 1534 г.; Там же, № 311: Отводная грамота Ферапонтову монастырю на участок земли Кирилло-Белозерского монастыря, 1526 г.; Там же, № 657: Судная грамота великого князя Ивана IV Васильевича Ферапонтову монастырю, б/д; Там же, № 677: Грамота великого князя Ивана Васильевича о неподсудности Белозерскому наместнику Воронцову людей и монахов Ферапонтова монастыря, 1541 г.; Там же, № 684: Грамота великого князя Ивана Васильевича о спорных землях Ферапонтова монастыря, 1546 г.; См. также: ГАВО, ф. 496, оп. 1, № 1005.

17

ОПИ НГОМЗ, № 10601: Историко-статистическое описание Богородице-Рождественского упраздненного Ферапонтова монастыря, 1860 г., л. 35 об. Эта опись не имеет ни даты, ни подписи, но она была известна Н. К. Никольскому, который датировал ее 1856 г. и в качестве ее автора называл священника Арсения Разумовского (Никольский Н. К. Отзыв ординарного профессора Н. К. Никольского о представленном на соискание премии М. и В. Чубинских сочинении помощника инспектора Академии И. И. Бриллиантова под заглавием: «Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь, место заточения патриарха Никона. К 500-летию со времени его основания. 1398–1898» // Журналы заседаний совета С.-Петербургской Духовной академии за 1901/02 учебный год. СПб., 1902. С. 124). Однако сопоставление различных данных позволяет датировать ее 1860 г., и этой датировки мы будем придерживаться в дальнейшем. Этот документ содержит множество ценных сведений по истории монастыря, например, список всех известных его игуменов. Как и множество аналогичных описей соборов и монастырей Новгородской епархии, он был выполнен по указу архимандрита Макария (ГАНО, ф. 480, оп. 1, № 3152: Дело о статистическом и историческом описании церквей и соборов Новгородской епархии, 1856 г.). Большинство этих описей сейчас хранится в ГАНО и ОПИ НГОМЗ.

18

Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 273.

19

Время постройки церкви засвидетельствовано в надписи на каменной плите, вмонтированной в стену церкви справа от входа. См.: Бриллиантов И. И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь… С. 71–73.

20

Покрышкин П. П., Романов К. К. Древние здания в Ферапонтовом монастыре Новгородской губернии // Известия имп. Российской Археологической Комиссии. СПб., 1908. Вып. 28. С. 111.

21

ОР РНБ, фонд СПбДА, А II 336/2: Приходо-расходная книга Ферапонтова монастыря, 1630–1631 гг. Л. 7, 38 об.

22

Об этом свидетельствует приведенный И. И. Бриллиантовым доклад служки Кирилловского монастыря, посланного в Ферапонтово на разведку. См.: Бриллиантов И. И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь… С. 74–75.

23

На дату освящения церкви указывает надпись на каменной плите у входа в церковь. См.: Бриллиантов И. И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь… С. 75.