Полная версия
Не для взрослых. Время читать! (сборник)
Про Тома Сойера и его замечательные качества
1
А теперь вновь перенесемся через Европу, через Атлантический океан – на другой материк, в Америку. Там родился человек, который впоследствии стал писателем, взяв себе псевдоним Марк Твен.
И кто не прочтет до 16 лет три из множества написанных им книг, тот потеряет так много, что мы даже не знаем, с чем это сравнить. Ну, например – ни разу до этого возраста не прокатиться на роликах, не выкупаться в речке или хоть в пруду, а если речь о мальчике – ни разу не ударить по футбольному мячу!
Первая из этих книг – «Приключения Тома Сойера». Те, кто, как я, прочли ее своевременно, на всю жизнь получили пароль – первые ее строки, которыми могут перекликаться с сообщниками-читателями и всегда получат отзыв – строки следующие. В переводе Корнея Ивановича Чуковского они почему-то запоминаются навсегда.
« – Том!
Нет ответа.
– Том!
Нет ответа.
– Куда же он запропастился, этот мальчишка?..
Том!»
2
Марк Твен много знал про жизнь мальчишек гораздо раньше, чем стал Марком Твеном.
Сэмюел Клеменс родился в 1835 году и с четырех лет жил в большой семье на берегу огромной реки Миссисипи, которая несла свои воды из свободных штатов Севера Америки на рабовладельческий Юг. Почему, спросите вы, такая разница между Севером и Югом одной и той же страны? На Севере преобладали мелкие фермерские – то есть семейные – хозяйства, развивалась промышленность. А на Юге на огромных плантациях выращивали хлопок, табак и рис. И там придумали еще в начале XVII века врываться в Африке в поселения, захватывать целыми семьями людей, вести их через океан в цепях (по дороге часть умирала от голода, жажды, палящего солнца и болезней) – и дома обращать в рабство, заставляя работать на своих полях. Только в 1861 году – как раз в тот год, когда царь Александр II отменил крепостное право в России, – началась в Америке Гражданская война между Севером и Югом. Возглавил ее тогдашний президент Авраам Линкольн. Через пять лет южане потерпели поражение. Чернокожих американцев объявили такими же свободными, как все остальные. И через пять дней после этого расисты, которые всегда есть в любой стране (когда человеку нечем гордиться, он хвалится цветом своей кожи или волос, разрезом глаз и прочее, а непохожих на него готов убивать), застрелили президента Линкольна. Но война за реальное равноправие шла в Америке еще очень долго, и даже в середине минувшего века полицейские в одном из штатов каждый день сопровождали маленькую темнокожую девочку в школу и дежурили все уроки, чтобы всякие подонки ее не обижали. Сегодня, замечу, в давным-давно свободной для всех одинаково Америке, потомки этих рабов, никогда в глаза не видевшие Африки, стали называть себя афро-американцами и требовать от правительства огромных компенсаций за прежнее рабство их предков. Вот как плохо обращать людей в рабов! Бумеранг возвращается тогда, когда его уже и не ждет никто.
Вернемся к семье Клеменсов, живущей в маленьком американском городке. Когда Сэмюелу было 12 лет, умер его отец. И им со старшим братом пришлось зарабатывать деньги на себя. После уроков Сэмюэл шел в типографию, где работал учеником наборщика. Иногда приходилось пропускать школу – стоять у печатного станка весь день. За работу он получал еду и одежду. А в свободное время играл в индейцев или подкладывал ужей в корзинку своей тетушки…
А потом, уже в молодости, стал плавать лоцманом на пароходах по Миссисипи.
3
В книге о приключениях Тома Сойера действует сам Том – мальчик, что называется, из хорошей семьи, и его приятель Гек – босяк, как сказали бы мы сегодня – бездомный. Про него потом Марк Твен напишет отдельную книгу – от его лица: «Приключения Гекльберри Финна».
Том поражает прежде всего своей энергией, постоянной жаждой целеустремленных действий. Если необходимости в этом нет, он их себе придумывает. Но это не значит, что Том не любит увильнуть от работы. Наоборот, очень даже любит – если она монотонная, однообразная. И главное – если не он сам ее себе придумал, а ему велят ее сделать. Тогда Том применяет свою потрясающую изобретательность для того, чтобы от нее избавиться.
Вот поручила ему тетушка красить забор. Ну что тут интересного для такого человека? Води и води кистью по доскам. Так Том стал красить с таким азартом и удовольствием, что к нему начали приставать приятели, чтобы он дал им тоже немножко покрасить! И он с неохотой (будто бы!) стал разрешать им это – по очереди. И за него выкрасили весь забор.
«Том с упоением художника водил кистью взад и вперед, отступал на несколько шагов, чтобы полюбоваться эффектом, там и сям добавлял штришок и снова критически осматривал сделанное, а Бен следил за каждым его движением, увлекаясь все больше и больше. Наконец сказал:
– Слушай, Том, дай и мне побелить немножко!
Том задумался и, казалось, был готов согласиться, но в последнюю минуту передумал:
– Нет, нет, Бен… Все равно ничего не выйдет».
Почему же – как вы думаете?
«…Из тысячи… даже пожалуй, из двух тысяч мальчиков найдется только один, кто сумел бы выбелить его как следует.
– Да что ты? Вот никогда бы не подумал. Дай мне только попробовать… ну хоть немножечко».
Итак, первая рыбка проглотила наживку.
«К тому времени, как Бен выбился из сил, Том уже продал вторую очередь Билли Фишеру за совсем нового бумажного змея; а когда и Фишер устал, его сменил Джонни Миллер, внеся в виде платы дохлую крысу на длинной веревочке, чтобы удобнее было эту крысу вертеть, – и так далее, и так далее, час за часом. К полудню Том из жалкого бедняка, каким он был утром, превратился в богача, буквально утопающего в роскоши. …А на заборе оказалось целых три слоя известки! Если бы известка не кончилась, он разорил бы всех мальчиков этого города».
Зато вообразите, с какой физиономией вошел он к тете Полли и спросил невинным голосом: «А теперь, тетя, можно пойти поиграть?
– Как? Уже? Сколько же ты сделал?
– Все, тетя!
– Том, не лги! Я этого не выношу.
– Я не лгу, тетя. Все готово».
И он действительно не лгал.
Надо помнить, что Америка (я имею в виду США, Соединенные Штаты Америки) – страна, которую создали, построили своими руками люди, рискнувшие покинуть навсегда свой дом и страну, пересечь Атлантический океан и высадиться на совсем незнакомом материке, где у них не было ни кола ни двора. Все зависело от их рук и головы, их энергии, выносливости, воли. Поэтому в американской литературе (а потом и в кино) возник культ предприимчивых, энергичных людей, которые во всех трудных жизненных обстоятельствах надеются в первую очередь на себя. А сами при этом готовы прийти на помощь к другим. Вот такой и Том Сойер.
Именно в силу своей предприимчивости герои американских писателей, чтобы добиться своей цели, придумывают самые невероятные комбинации. Но для Марка Твена очень важно, что его герои поступают честно (все-таки заставить за себя белить забор, да еще получить за это в придачу дохлую крысу – согласитесь, довольно невинная хитрость: в результате ведь все остались довольны) – и не отказываются посодействовать другим, когда надо.
Том с Геком убегают в пираты, переполошив весь город. Они ищут клад (а находят ли – я вам рассказывать не буду). Том с прямым риском для жизни, преодолев смертельный страх, спасает невинного человека от виселицы. А каким смелым, каким надежным товарищем оказывается Том во всех рискованных ситуациях, в которые попадает обычно по своей вине! Не зря девочка Бекки, в которую он влюблен, восхищается им. Про то, что было с ними обоими в пещерах, когда весь город их искал, вы точно будете читать с замиранием сердца.
Про милосердие
1
А что это вообще такое – милосердие?
Знаменитый «Толковый словарь живого великорусского языка», составленный еще в позапрошлом веке Владимиром Ивановичем Далем, поясняет: «сердоболие, сочувствие, любовь на деле, готовность делать добро всякому; жалостливость, мягкосердость».
Тут важно, что имеются в виду не просто вздохи и восклицания – «Ой, как мне его жалко!», а «любовь на деле», готовность к помощи страдающим. Недаром в России до Октябрьской революции 1917 года называли не медсестра, а – сестра милосердия. А раненые солдаты чаще обращались – сестричка!
Потому что без милосердия в душе нечего и браться ухаживать за больными.
Милосердие – умение почувствовать боль другого человека, физическую или душевную, как свою. Вообще-то такое свойство – дар, то есть – не всякому дано.
То есть на самом-то деле милосердие дано любому, только у некоторых может всю жизнь находиться в спячке, где-то в самом далеком чулане сознания. И человек так и живет себе, вообще не замечая других людей, их чувств, горестей. Или думая – «Мне-то какое дело, что ему плохо! Мне от этого ни жарко ни холодно!»
Пока однажды не прохватит такого бесчувственного жаром или холодом до самых костей – и тогда он вдруг поймет, что к чему…
Буквально любой человек может не чувствовать, не чувствовать – и вдруг в один прекрасный момент очень даже почувствовать! Ему вдруг станет кого-то очень жалко и захочется помочь.
Ну и слова милость, миловать – того же корня и смысла. Недаром Пушкин, размышляя над тем, чем же он долго будет любезен своему народу, закончил свой небольшой перечень строкой:
…И милость к падшим призывал.
То есть надо уметь миловать порою и тех, кто виновен, – падших…
2
Была такая замечательная детская писательница – Валентина Осеева. Вот кто умел просто, без нотаций и нравоучений показать, что надо жалеть друг друга!
В детстве я очень любила ее маленький рассказик «Синие листья» – как у Кати было два зеленых карандаша, а у Лены – ни одного, она попросила у Кати, а та говорит – «Спрошу у мамы». А на другой день Лена спрашивает: «Позволила мама?» А Катя (просто жадина, по-моему) «вздохнула и говорит: – Мама-то позволила, да брата я не спросила».
Ну а потом, когда она все-таки дает свой карандаш, то приговаривает:
«…не чини, не нажимай крепко и в рот не бери. Да не рисуй много.
– Мне, – говорит Лена, – только листочки на деревьях нарисовать надо да травку зеленую.
– Это много, – говорит Катя, а сама брови хмурит. И лицо недовольное сделала.
Посмотрела на нее Лена и отошла. Не взяла карандаш. Удивилась Катя, побежала за ней.
– Ну что ж ты? Бери!
– Не надо, – отвечает Лена.
На уроке учитель спрашивает:
– Отчего у тебя, Леночка, листья на деревьях синие?
– Карандаша зеленого нет.
– А почему же ты у своей подружки не взяла?
Молчит Лена. А Катя покраснела и говорит:
– Я ей давала, а она не берет.
Посмотрел учитель на обеих:
– Надо так давать, чтобы можно было взять».
Вот эту последнюю фразу, которую я выделила курсивом, – сколько же раз в жизни я ее вспоминала!..
Но это, конечно, рассказ для младших – первоклассников, второклассников.
А есть у Осеевой два рассказа, которые мне очень нравились в 10 или 12 лет – «Рыжий кот» и «Бабка». И когда перечитываю – они мне по-прежнему нравятся.
«Как-то летом Левка, примостившись на заборе, помахал рукой Сереже.
– Смотри-ка… рогатка у меня. Сам сделал! Бьет без промаха!
Рогатку испробовали. Мелкие камешки запрыгали по железной крыше, прошумели в кустах, ударились о карниз. Рыжий кот сорвался с дерева и с шипеньем прыгнул в окошко. Шерсть стояла дыбом на его выгнутой спине. Мальчики захохотали. Марья Павловна выглянула из окна.
– Это нехорошая игра – вы можете попасть в Мурлышку.
– Так что же – из-за вашего кота нам и поиграть нельзя? – дерзко спросил Левка.
Марья Павловна пристально посмотрела на него, взяла Мурлышку на руки, покачала головой и закрыла окно».
Ребята продолжают свое дело. Сережа целится в водосточную трубу. «Из окна Марьи Павловны со звоном посыпались стекла. Мальчики замерли. Сережа испуганно оглянулся по сторонам.
– Бежим! – шепнул Левка. – А то на нас скажут!
Утром пришел стекольщик и вставил новое стекло. А через несколько дней Марья Павловна подошла к ребятам:
– Кто из вас разбил стекло?
Сережа покраснел.
– Никто! – выскочил вперед Левка. – Само лопнуло!
– Неправда! Разбил Сережа. И ничего не сказал своему папе… А я ждала…
– Нашли дураков! – фыркнул Левка.
– Чего это я сам на себя пойду говорить? – пробурчал Сережа».
А Марья Павловна спрашивает: «Разве ты трус?
– Я не трус! – вспыхнул Сережа. – Вы не имеете права так меня называть!
– А почему же ты не сказал? – пристально глядя на Сережу, спросила Марья Павловна.
– Отчего, да почему, да по какому случаю… – запел Левка. – Неохота разговаривать! Пошли, Сережка!
Марья Павловна посмотрела им вслед.
– Один трус, а другой грубиян, – сказала она с сожалением.
– Ну и ябедничайте! – крикнули ей ребята.
Настали неприятные дни».
Ребята уверены, что соседка все скажет родителям. И решили заранее ей отомстить. Украли ее любимого кота и всучили первой попавшейся старушке. А этого кота очень любил умерший единственный сын Марьи Павловны. Все ее жалеют, все начинают искать кота по поселку.
Про все дальнейшие происшествия вы, надеюсь, прочтете сами.
А из рассказа «Бабка» приведу только начало:
«Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом. В старой вязаной кофте, с подоткнутой за пояс юбкой расхаживала она по комнатам, неожиданно появляясь перед глазами, как большая тень.
– Всю квартиру собой заполонила!.. – ворчал Борькин отец.
А мать робко возражала ему:
– Старый человек… Куда же ей деться?
– Зажилась на свете… – вздыхал отец. – В инвалидном доме ей место – вот где!
Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку как на совершенно лишнего человека».
Найдите в библиотеке оба эти рассказа В. Осеевой – не пожалеете!
3
И снова вернемся к Марку Твену – он того стоит.
В предыдущей главе шла речь про его повесть «Приключения Тома Сойера». А сейчас – про другую: «Принц и нищий».
Прочитав первые ее строки, вы уже точно не сможете оторваться от книжки, пока не прочитаете до конца. И в течение жизни не раз с удовольствием перечитаете, как это только что проделала я. Потому что к «взрослому» чтению присоединяется – помимо вашей воли, по какому-то психологическому закону – незабываемая радость чтения первого, в детстве.
«Это было в конце второй четверти шестнадцатого столетия.
В один осенний день в древнем городе Лондоне в бедной семье Кенти родился мальчик, который был ей совсем не нужен. В тот же день в богатой семье Тюдоров родился другой английский ребенок, который был нужен не только ей, но и всей Англии. Англия так давно мечтала о нем, ждала его и молила Бога о нем, что, когда он и в самом деле появился на свет, англичане чуть с ума не сошли от радости. Люди едва знакомые, встречаясь в тот день, обнимались, целовались и плакали». Ну, еще бы – ведь у английского короля Генриха VIII (а кто хорошо учится, тот знает, что Тюдоры – одна из английских королевских династий) рождались дочери, а нужен был наследник престола, принц Уэльский (этот титул всегда носит наследник английского престола).
Заметим, что в историческом смысле народ, радуясь, оказался прав. В отличие от своего отца, жестокого правителя, отправившего на эшафот даже двух (из шести!) своих жен, в Эдуарде VI, волею судеб взошедшем на английский престол в десятилетнем возрасте, не было, как пишет самый авторитетный в конце XIX – начале XX века Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (он переиздан – всем читателям рекомендую в него заглядывать!), «высокомерия и властолюбия Тюдоров».
Конечно, Марк Твен пишет не учебник истории, а повесть. Он рассказывает, как Том Кенти (который много читал и много ухитрился узнать и понять к десяти годам своей нищей жизни) совершенно случайно оказался во дворце. Он стоял у дворцовой ограды и с восхищением смотрел на своего ровесника-принца, а солдат оттащил его прочь со словами «Знай свое место, бродяга!»
«Толпа загоготала, но маленький принц подскочил к воротам с пылающим лицом и крикнул, гневно сверкая глазами:
– Как смеешь ты обижать этого бедного отрока! Как смеешь ты грубо обращаться даже с самым последним из подданных моего отца-короля? Отвори ворота, и пусть он войдет!
Посмотрели бы вы, как преклонилась пред ним изменчивая, ветреная толпа, как обнажились все головы! Послушали бы вы, как радостно толпа закричала: "Да здравствует принц Уэльский!"»
А дальше произошло то, что вполне могло быть и, возможно, правда, случилось в те далекие времена.
Принц с восторгом слушал про свободную, не скованную строгим дворцовым регламентом жизнь своего ровесника.
«Летом, сэр, мы купаемся и плаваем в каналах, в реке, брызгаем друг друга водой, хватаем друг друга за шею и заставляем нырять, и кричим, и прыгаем, и…
– Я отдал бы все королевство своего отца, чтобы хоть однажды позабавиться так! Пожалуйста, рассказывай еще!»
А потом принцу захотелось надеть на время одежду Тома, а Том-то как раз давно мечтал одеться хоть на минутку как принц – ему даже снилось это! Мальчики переодеваются, встают перед зеркалом – и совершенно ошеломлены тем, что оказались похожи как две капли воды!
С этого все и начинается. Принц в лохмотьях выбегает, чтоб обругать часового, ударившего Тома, – и тут же оказывается выброшен за ограду своего же дворца: кто поверит, что этот босоногий оборвыш – принц Уэльский?
А Тома, естественно, во дворце все принимают за принца – мальчики не предусмотрели опасности их потрясающего сходства.
Начинаются мытарства и страшные приключения принца в его собственном королевстве, где никто, конечно, не верит, что он принц. А Тому приходится править! Сначала – как наследному принцу, наравне с отцом, а дальше – еще пуще…
Он видит в окно дворца «толпу мужчин, женщин и детей беднейшего сословия, которые со свистом и гиканьем бежали по дороге». По его желанию узнают и сообщают, что эта толпа следует за мужчиной, женщиной и девочкой, которых ведут на казнь. «Смерть, лютая смерть ожидает троих несчастных! В сердце Тома словно что-то оборвалось. Жалость овладела им и вытеснила все прочие чувства; он не подумал о нарушениях закона, об ущербе и муках, которые эти преступники причинили своим жертвам, он не мог думать ни о чем, кроме виселицы… От волнения он даже забыл на минуту, что он не настоящий король, а поддельный, и прежде чем он успел подумать, у него вырвалось из уст приказание:
– Привести их сюда!»
Что он делал дальше, поразив своих придворных, узнаете сами. В общем, скорее находите книжку и читайте! А то вырастете быстрей, чем успеете ею насладиться.
Про животных
1
Кто любит читать про животных – получит сейчас нужные советы. Кто не любит – вот и попробуйте прочесть что-нибудь из того, о чем я здесь упоминаю. Может, вам просто не попадались интересные рассказы про животных?
…Помню, как я впервые узнала из этой книжки, что такое иноходец.
«Я видел табун мустангов, который ходит на водопой к источнику Антилопы. Есть там и пара жеребят. Один маленький, черненький – красавец, прирожденный иноходец. Я гнался за ним около двух миль, и он все время бежал впереди и ни разу не сбился с рыси. Я для забавы нарочно погнал лошадей, но так и не сбил его с иноходи!»
Как есть люди, которые с детства не любят и не умеют врать, так есть лошади, которые с рожденья скачут не рысью, как все (перекрестный шаг – одновременно левой передней и правой задней, а затем – правой передней и левой задней), – а иноходью: один шаг – двумя левыми, другой – двумя правыми ногами одновременно.
В крестьянском хозяйстве такие лошади непригодны. Но мустанг – это дикая лошадь. И вот герой рассказа «Мустанг-иноходец» очень досаждает ковбоям, уводя за собой их домашних кобылиц. Они пытаются загнать жеребца – но им не удается ни поймать его, ни заставить перейти на галоп, на который непременно переходит лошадь при быстром беге – то есть шаг двумя передними, потом – двумя задними. Ну, все вы не раз видели галоп в кино. (Когда я, уже взрослой, стала ездить на лошади, то прочувствовала и рысь, и галоп – от него немного замирало сердце…)
Автор этого рассказа – Э. Сетон-Томпсон, канадский писатель, охотник, путешественник… Эта фамилия звучала для меня в детстве маняще и таинственно. Все рассказы были про животных. Первая его книжка (она вышла в самом конце XIX века и сразу имела огромный успех – об этом никто раньше не писал!..) называлась довольно необычно – «Животные, которых я знал».
Особенно я любила (и, честно признаюсь, люблю до сих пор) рассказ «Королевская Аналостанка».
В третьем и пятом классе (в четвертом я не училась – подготовилась за лето, сдала осенью все предметы специально собранной комиссии и «перескочила» в пятый; и сразу не скучно стало учиться) перечитывала его в течение года два, а иногда и три раза: дожидалась момента, когда немножко подзабуду, чтобы снова было интересно, и бралась за знакомую тоненькую книжку…
И вот что удивительно – начало этого рассказа я давно знала наизусть. А все равно снова и снова с наслаждением читала знакомые первые фразы. Что-то в них, видимо, было (и есть!) притягательное.
«Мя-я-со! Мя-я-со! – пронзительно разносилось по Скримперскому переулку.
Все кошки околотка сбегались на этот призыв. А собаки отворачивались с презрительным равнодушием.
– Мя-я-со! Мя-я-со! – раздавалось все громче и громче.
Наконец появился грязный, всклокоченный человек с тачкой. Со всех сторон к нему спешили кошки… Через каждые пятьдесят шагов, как только кошек собиралось достаточно, тачка останавливалась. Человек доставал из ящика вертел, унизанный кусочками пахучей вареной печенки. Длинной палкой он поочередно спихивал эти кусочки с вертела. Каждая кошка хватала по куску, прижав уши, и, метнув злобный взгляд, с урчаньем бросалась прочь, чтобы насладиться добычей в надежном убежище.
– Мя-я-со! Мя-я-со!
Все новые и новые пансионерки прибывали за своими порциями. Все они были хорошо известны продавцу печенки. … Вот бежит кошка, хозяин которой аккуратно вносит свои десять центов в неделю. Зато вот та, другая, ненадежна. А вот кот Джона Уаши: этот получает кусочек поменьше, потому что Джон задерживает платеж. Разукрашенный ошейником и бантами крысолов трактирщика получает добавочную порцию в награду за щедрость хозяина… Вот доверчиво прибегает черная кошечка с белым носиком, но – увы! – ее беспощадно отталкивают. Бедняжка не понимает, что случилось. Она получала печенку в течение долгих месяцев. Почему такая жестокая перемена? Но продавец печенки хорошо знает, в чем дело: ее хозяйка перестала ему платить…
Кошки, не числящиеся в списках аристократии, дожидались на почтительном расстоянии, вдыхая упоительный аромат и надеясь на счастливую случайность. В числе этих прихлебателей находилась одна серая жительница трущоб, бездомная кошка, пробавлявшаяся чем Бог послал, тощая и грязная. Нетрудно было догадаться, что в каком-то темном закоулке ее ждет голодное семейство».
И вот эта именно бездомная кошка становится главной героиней рассказа. Ее ждет головокружительная карьера! Это напоминает историю Золушки – только кошачьей. Но в жизни Королевской Аналостанки – и взлеты, и падения…
2
Пожалуй, все или почти все другие «Рассказы о животных» Сетона-Томпсона кончаются трагически. Но зато какие замечательные, выдающиеся звери и животные действуют в них! Если бы это были люди, можно было бы сказать – какие яркие, сильные личности! Даже Вулли… Не хочу пересказывать страшный конец истории пса, которого хозяйка разоблачила в преступлении.
«Домино. История одного черно-бурого лиса». Навсегда запомнилось, как в этом рассказе однажды отец-лис возвращается домой с добычей, и навстречу ему из норы высунулись пять черных носиков, и пять пар глазенок, блестящих, как бисер, уставились на него… И вот лис слышит лай собаки – и отважно устремляется ей навстречу, чтобы увести подальше от норы, уберечь от собаки своих деток… А в другой раз Домино (не только у домашних, но и у всех диких животных в рассказах Сетона-Томпсона есть имена – неизвестно, откуда они берутся, но автору видней) видит впервые в жизни «светло-рыжего с белыми пятнами» детеныша лани – такого маленького теленочка – и из любопытства идет за ним. «Вдруг послышался топот, и через несколько мгновений примчалась мать-лань. Шерсть у нее на хребте стояла дыбом, глаза горели злым зеленым огнем, и Домино тотчас же понял, что попал в беду». Еще одно приключение, и еще, и еще. И все – вокруг того, как самоотверженно защищают животные и звери своих детенышей, и часто – рискуя жизнью…
