Откровения каскадёра. Мы умирали по воле режиссёров

Хотелось побыстрее убежать из этого, пахнущего каким-то дымом, помещения и оказаться на свежем воздухе. К тому же совесть не давала беспечно бить баклуши и гнала на работу. Отец один грузит там брёвна и трубы, а я занимаюсь здесь какой-то фигнёй.

Ко мне подошла всё та же женщина и потащила меня вглубь декорации. Там какие-то королевские солдаты вытворяли разные детские глупости. Они размахивали шпагами, рискуя снести голову окружавшим их зевакам, и вытворяли друг с другом непотребные стычки. Иван Кох настаивал на том, чтобы заколоть стражника дагой, а Кирилл Чернозёмов предлагал вонзить ему шпагу в спину. Эта женщина, ассистент режиссёра, объяснила мне в двух словах чего они хотят добиться и попросила меня показать какой-нибудь приёмчик. Речь шла о тихом, внезапном захвате стражника замка друзьями Лаэрта.

Я подкрался к нему и захватив сзади за шею, повалил его на землю.

– Вот, вот! Это и нужно. Переоденьте его и давайте снимать.. – раздался из глубины декорации тот же писклявый голос.

Я почувствовал себя униженным рабом. Мною распоряжались, не спрашивая на то моего согласия. Женщина схватила меня за руку и потащила в костюмерную. Я заупрямился и сказал, что мне нужно на работу.

– Ты что? Какая работа? Ты знаешь кто тебя будет снимать? Это же Козинцев!

– Ну и что? А «Человек-амфибия» тоже он снимал? Мне нужно на работу – мычал я.

– Знаешь сколько тебе заплатят? Три рубля. Давай паспорт.

До самого позднего вечера я маялся дурью в душном павильоне. Бесконечное число повторений и перестановок, включений и выключений света, приклеивания усов и бород. Узнав, что привели меня сюда на пробы призрака отца Гамлета, и, что я не подошёл из-за своей кошачьей походки, а подошёл Витя Щенников со своими негнущимися ногами, узнав, что три рубля заплатят только через месяц и, что за этой трёхой нужно будет отстоять в кассе огромную очередь, Козинцева я тихо возненавидел. Мне казалось, что он специально затягивает съёмку, чтобы сорвать мои возвышенные рабочие планы. Он придирался к каждой мелочи, требуя повторять простые сцены по десять раз. Понимая, что причиной затяжек является именно Козинцев, я сорок раз подходил к нему и спрашивал «когда» и сорок раз получал ответ «скоро». Измотавшись в конец от ожидания, я подошёл и сказал Козинцеву, что тоже хочу стать режиссёром, чтобы быстро снимать кино и получил ответ, что надо ещё подрасти и немного поучиться, а потом снимать кино. Поздно вечером, вырвавшись на свежий воздух и отмыв с лица, рук и шеи вонючий грим, я поклялся себе никогда больше не появляться на этом Ленфильме.

Откуда мне было знать, что этот Ленфильм притянет меня как магнит, напоит и накормит, приласкает и ударит, приподнимет и унизит. За шесть последующих лет, совершенно случайно, со своими товарищами по секции самбо Александра Массарского, я попадал на съёмки фильмов «Три толстяка», «Виринея», «Любовь Яровая», «Интервенция», «На пути в Берлин» и «Даурия» и каждый раз сожалел о потерянном времени. Каждый раз я давал себе слово, не появляться больше в этом вертепе умопомрачённых. Пока осенью 1969 года, уже увидев «Гамлета» на экране, поступив в институт и набив свою голову знаниями, тело мышцами до двадцатидвухлетнего стандарта, попав на съёмки «Короля Лира» в Нарву, увидев там того же Григория Козинцева, я стал слушать каждое его слово и следовать беспрекословно каждому его жесту. Два месяца, на которые я забросил занятия в институте, я проникался его мыслями о жизни по Шекспиру, его образами сущего, послушно занимался фехтованием с Иваном Кохом и с радостью бегал на побегушках у Мастера. Два месяца я провёл в шестнадцатом веке в обществе героев Шекспира, изображаемых Донатасом Банионисом, Юрием Юрвет, Регимантасом Адомайтисом, Олегом Далем, Галиной Волчек, Лео Мерзень. В костюмах Нелли Лев мы преображались в людей средневековья и целыми днями болтались по Нарве в поисках поживы, в ожидании съёмки. Вдыхая эту атмосферу, как сигаретный дым, мы впадали в зависимость киномагии навсегда.

Откуда мне было знать, что здесь, на Ленфильме, на этой «фабрике грёз», я встречу своих лучших друзей и злейших врагов, испытаю восторги творческих побед и горечь предательства. Откуда мне было знать, что скромно заглядывая в двери киногрупп и предлагая свои услуги, я буду желанным соратником великих режиссёров в создании немеркнущих фильмов. Откуда мне было знать, что буду штурмовать туманный Альбион под командованием Григория Козинцева, буду отбиваться с казаками от красных с Виктором Трегубовичем, буду в рядах восставшего народа против власти Трёх толстяков по зову Алексея Баталова, помогу подпольщику Высоцкому прервать интервенцию Антанты по хитроумному замыслу Геннадия Полоки, буду штурмовать Зимний и водружу красное знамя на шпиль Петропавловского собора по команде Сергея Бондарчука, прорву фашистскую блокаду Ленинграда по приказу Михаила Ершова, отстою Сталинград с Василием Шукшиным, помогу драться за честь и свободу Тилю Уленшпигелю и Робин Гуду, обучу драться мушкетёров и Шерлока Холмса, найду с пиратами Владимира Воробьёва Остров своих сокровищ. Откуда мне было знать, что тридцать лет, падая своим телом на землю за декабристов, фашистов, гвардейцев, мушкетёров, английских сыщиков, пиратов, красноармейцев, рыцарей, бандитов – тем зарабатывая на хлеб с маслом, я не успею ни разу надкусить эту сочную краюху и потеряю способность двигаться. Откуда мне было знать, что сотни образчиков нравственной чистоты, созданных в чистых водах «Аквариума», снова бесследно утонут в омуте разврата. Откуда мне было знать, что много лет я буду слушать шум досужих, светских разговоров в этих коридорах, а потом в них услышу звенящую тишину зловещей могильной пустоты. Откуда мне было знать, что он, этот Ленфильм станет главной линией моей жизни со своим углом падения.

Школа Массарского

У Александра Массарского я занимался борьбой самбо и уже летом 1963 года в свои 16 лет был допущен к тренировкам взрослых мастеров спорта в качестве манекена для отработки приёмов. Я не понимал тогда, что тренер просто рискует моим здоровьем ради своих зачётных очков, голов и секунд. По этой причине погиб на соревнованиях, выполняя сложный бросок «подхват» мальчишка из нашей секции – Юра Жиров. Меня, сырого и слабенького юношу, здоровенные, крепкие мужики скручивали в бараний рог и выколачивали моим жирным тельцем пыль из борцовского ковра. Но на тренировках было интересно. Открылось много нового. После тренировок мы часто ходили по Невскому проспекту с красными повязками народных дружинников на рукавах ловить стиляг и фарцовщиков, ездили на соревнования в Ригу и Таллин, но самым интересным было участие в киносъёмках.

Киностудия Ленфильм была наглухо закрыта для простого советского человека. А когда происходили киносъёмки, нам выписывали по паспорту пропуска и переодевшись в игровые костюмы мы болтались по киностудии, ожидая своей очереди подраться на съёмочной площадке. Ребята постарше, уже ставшие мастерами спорта СССР / а по приказу Госкино СССР после гибели артиста Евгения Урбанского только мастеров спорта допускали к съёмкам / относились к переодеванию и к съёмкам, как к вынужденному и скучному ожиданию выплаты обещанной зарплаты. Спортсменам за съёмочный день, длившийся восемь часов, платили тогда семь рублей пятьдесят копеек, а это были приличные деньги. В массовке надо было толкаться за три рубля, а начинающий артист Володя Высоцкий имел дневную ставку тринадцать рублей пятьдесят копеек. Самые знаменитые и народные артисты СССР за день съёмок получали по пятьдесят рублей, то есть половину месячной зарплаты инженера или врача.

В 1937 году на Мосфильме, а потом и на Ленфильме, в актёрском отделе стали вести учёт и создавать информационную картотеку спортсменов, имеющих желание поучаствовать в съёмках по своей спортивной специализации. В Москве такие спортсмены организовались в мастерской Льва Кулешова, режиссёра и педагога и в группу под руководством Глеба Рождественского, боксёра и выпускника тренерских курсов Главной школы физического образования трудящихся для кружков Всевобуча. Толчком к организационному процессу спортсменов послужили исторические фильмы «Минин и Пожарский» Всеволода Пудовкина и «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна с многочисленными массовками в батальных сценах. Правда боксёры Глеба Рождественского и Бориса Барнета уже участвовали в драке музыкантов в фильме «Весёлые ребята» Григория Александрова в 1934 году, но это было не так серьёзно. Борис Барнет был первым, кто хорошо показал себя в фильме Льва Кулешова 1924 года «Необыкновенные приключения мистера Веста в стране большевиков» в качестве трюкача. На съёмках драки в «Весёлых ребятах» Григория Александрова в 1934, потом в фильмах «Минин и Пожарский» Всеволода Пудовкина в 1939, «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна 1939 года, «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна,1941,«Великий воин Албании Скандербек» Сергея Юткевича в 1953 году, который был отмечен специальным призом Канского фестиваля за батальные сцены. Для съёмок трюков в фильме «Смелые люди» 1950 года были привлечены артисты конного цирка Алибека Кантемирова, где подрастал молодой артист Петя Тимофеев. Через несколько лет, в 1956 году, для съёмок своей эпопеи «Тихий Дон» Сергей Герасимов, прошедший курс трюковой поготовки в ФЭКСе Григория Козинцева в 1919 -1924 годах, инициирует создание в Советской армии отдельного кавалерийского полка, раположившегося в Алабино и обеспечивающего киносъёмки. В Алабино формировалась и техническая база военной техники для обеспечения съёмок военных кинолент. На киностудии Ленфильм, собранные актёрским отделом, спортсмены участвовали в фильмах Григория Козинцева «Трилогия о Максиме». Ещё в 1922 году Григорий Козинцев и Леонид Трауберг организовали в Петрограде /Ленинграде/ курсы для артисов ФЭКС /фабрика эксцентрического актёра/, которая влившись в учебный план Института сценических искусств на курсе Г.М.Козинцева, была долгие годы поставщиком исполнителей трюковых номеров в фильмах кинофабрики. Преподавали в ФЭКСе и принимали участие в съёмках Эрнесто Лусталло /французский боксёр и фехтовальщик/,гимнаст и акробат Александэр, фехтовальщик Иван Кох и их ученики. Достаточно упомянуть, что Николай Черкасов в фильме Григория Козинцева «Дон Кихот» все трюки, включая падение с лошади на галопе кувырком вперёд, делал сам. Игорь Ильинский, впервые снявшийся у Бориса Барнета в фильме» Мисс Менд», в фильме «Закройщик из Торжка» тоже демонстрировал хорошую акробатическую подготовку и выполнял трюковые номера.

Стратегия трюковых актёров, исполняющих в кино все трюки самостоятельно, продержалась в советском кино до 1965 года. В 1949 году на съёмки рукопашных боев кинофильма «Звезда» пригласили самбистов секции «Динамо» во главе с Иваном Васильевичем Васильевым. Самбо в СССР было окружено магическим ореолом и пользовалось большой популярностью. Впрочем также, как и бокс в 1920-е годы, когда в кино привлекли боксёров Бориса Барнета, Глеба Рождественского, Алексея Лебедева и их тренера по боксу Аркадия Харлампиева. В 1955 году спортсмены ленинградского «Динамо» участвовали в съёмках фильма Иосифа Хейфеца «Дело Румянцева» с Алексеем Баталовым в главной роли. Эпизод драки милиционеров с бандитами и автомобильную аварию они выполнили мастерски. В фильме «Дон Кихот» Григория Козинцева трюки делали сами актёры под руководством самого Григория Козинцева. Николай Черкасов падал с лошади, крутился на крыльях мельницы, разговаривал с глазу на глаз с живым львом.

До 1975 года картотека Ленфильма состояла из большого числа спортсменов различных специализаций, время от времени участвовавших в киносъёмках. Среди них выделялись наиболее активные персонажи, которые собирали нужных спортсменов на съёмки – бригадиры спортивной массовки. Они чаще других появлялись на Ленфильме и спрашивали в актёрском отделе, не появилось ли какой нибудь халтурки. Рядовые спортсмены не имели возможности каждый день приходить на киностудию. Основным препятствием к этому была жёсткая трудовая дисциплина на предприятиях страны. Пропустить рабочий день было почти невозможно. У бригадиров спортивной массовки по этой же причине возникали трудности набора на съёмки спортсменов, свободных от основной работы. Обычно, чтобы подхалтурить в кино, спортсмены сдавали кровь и получали на основной работе отпуск на три дня, прикидывались больными и оформляли больничный лист, отпрашивались в местные командировки у своих начальников. Да и тренировки спортсмены пропускать не стремились, готовясь к ответственным соревнованиям. Съёмки казались делом не серьёзным и отвлекающим от заветных золотых медалей и похвальных листков. А может быть и заветной поездки за границу в составе сборной команды СССР.

Соблазнить девушку поблёскивающим значком мастера спорта СССР на лацкане пиджака было надёжнее, чем рассказом о драке в съёмочном павильоне, а тем более на ледяных невских берегах. Одна из моих девушек, приглашённых на съёмку у Петропавловской крепости фильма «На пути в Берлин», увидев как я грохнулся с моста в холодную воду во время танковой атаки перестала со мной общаться, записав меня в сумасшедшие.