Аберрация

– Г-господин директор, я не понимаю… конечно, п-приношу свои… я даже не мог п-представить…

– Господин Полонски, я не собираюсь обсуждать с вами уровень значимости работы вашего сотрудника, но полагаю, что запрос ООН – достаточное основание для безотлагательного решения!

– Конечно, конечно… Я немедленно распоряжусь… в самые короткие сроки…

– Странно, что вы сами этого не поняли, занимая столь ответственный пост в одном из самых авторитетных вузов Европы. – Шактибинду приблизил лицо, так что почти весь экран заняли его темные глаза, пронизывающие собеседника насквозь своим внутренним огнем. Полонски невольно подался назад, упершись лопатками в спинку кресла. – Помните об ответственности, господин декан. Может быть, когда-нибудь и станете проректором.

Экран погас. Полонски несколько секунд бездумно пялился на него, затем встряхнулся, словно выйдя из-под гипноза, лицо его приобрело осмысленное выражение. В кресле снова сидел грозный декан престижного факультета. Полонски набрал код на панели видеофона и, едва на экране возникла курносая голубоглазая физиономия, строго произнес:

– Пан Костецки, зайдите ко мне немедленно!..

Перу, Лима, штаб-квартира Совета безопасности ООН

25 июля 2060 года, 22:20 по СМВ

Фрэнк Роулинг неспешно прохаживался по галерее, опоясывающей верхнюю часть здания. Здесь разместилась одна из семи штаб-квартир Совета безопасности. Весь комплекс со стороны выглядел как белая, кристаллическая скала, бликующая стеклянными гранями под тропическим солнцем. Собственно, почти все наружные стены постройки представляли собой фотохромные панели с внешним зеркальным слоем. И вся «друза» хорошо была видна как со стороны города, так и со стороны океана.

С галереи открывалась изумительная панорама на древнейший город континента, до сих пор сочетавший в своей архитектуре старинную основательность испанских casais[14] с современными «летящими» конструкциями. За пятьсот с лишним лет город из колониальной фактории превратился в красивейший и богатый мегаполис. Лима стала первой, где энергоснабжение полностью было отдано экологически безопасным гелиостанциям. Следом совершенно исчезли бензиновые авто. Ныне по улицам и переулкам почти бесшумно проносились электромобили самых удивительных форм и расцветок. Меднолицые потомки инков и кечуа вправе были гордиться своим «городом будущего», как давно уже называли Лиму иностранцы.

Роулинг завершил очередной круг по галерее, вернулся к входу в кабинет и бросил взгляд на таймер, мерцавший в полумраке помещения. «Однако это не похоже на Джамара, – отметил про себя председатель Совбеза. – Наверняка должна быть очень веская причина такой задержки. И кстати, почему он настоял на встрече здесь, а не в главном офисе?.. Что-то за этим кроется!..»

Будто подслушав его мысли, экран интера вспыхнул, явив нарочито строгую мордашку секретарши.

– Господин председатель, к вам директор Шактибинду.

– Пригласи… через минуту.

Роулинг метнулся к столу, быстро пробежал длинными пальцами по сенсорам настройки. На контрольной панели перемигнулись индикаторы – электронная защита активирована, видео и аудиозапись включена. В последние месяцы уровень взаимного недоверия между Советом безопасности и СКБ резко вырос, и совсем нелишним будет иметь запись конфиденциальной беседы двух самых влиятельных на сегодняшний день людей. Кто знает, где найдешь – где потеряешь!

Шактибинду вошел в кабинет ровно через минуту. Лицо, как всегда, хранило непроницаемое выражение, но в глазах сверкали насмешливые огоньки. Роулинг невольно поёжился – такое впечатление, словно этот индус знает всё наперед, видит тебя насквозь!

– Здравствуй, Джамар. Что за конспирацию ты устроил?

– Светлого дня, господин председатель, – Шактибинду сложил руки в традиционном индийском приветствии, подчеркивая официальность встречи, и вовсе сбил этим Роулинга с толку. – Я посчитал необходимым предварительно обсудить с вами возникший недавно вариант решения проблемы Гостя.

– Это какой же? – напрягся Роулинг.

– Речь идет об использовании объекта «Хронос».

«Оп-па! Вот оно что! Неужели он что-то разнюхал о моих контактах с Мбонгой?..»

– Мы не сможем использовать «Хронос», Джамар, – удрученно вздохнул Роулинг. – Нужен принципиально иной источник энергии…

– Он есть…

– Вакуум? Но ты же знаешь, что каскадная реакция преобразования не дает возможности накопления…

– Эта проблема уже решена.

– Кем?! Когда? – Роулинг не смог сдержать изумления, едва не вскочив из кресла.

– Тебе следовало бы внимательнее… курировать перспективные разработки, – усмехнулся одними уголками губ Шактибинду, переходя на неофициальный тон. – Что ты знаешь о работах Костецки?

– Станислав Костецки, один из разработчиков теории вакуумной инверсии, создал в 2044 году прототип первого вактера…

– Я имею в виду Ежи Костецки, его сына.

– А причем тут… – Роулинг замолк, длинно и витиевато выругавшись про себя.

«Надо же так проколоться?! Ну, устрою я головомойку своим головастикам! Прошляпили!..»

– Вижу, Фрэнк, ты не в курсе. Даю справку. – Шактибинду, до того стоявший, сложив руки за спиной, перед столом председателя, наконец позволил себе сесть напротив в свободной позе. – Ежи Костецки совместно с русским коллегой Ильей Мечниковым полгода назад решили проблему накопления энергии вакуума, создав так называемый контур обратного перехода. По ряду… бюрократических причин, об их работах Научный совет ООН узнал лишь немногим более месяца назад.

– И… в чем же суть открытия?

– Энергия каскадной реакции перенаправляется на создание вихревого электромагнитного поля с характеристиками, близкими аналогичным полям «черных дыр». Возникающий «кокон» как бы «разрыхляет» метрику пространства вокруг себя и «погружается» в иное измерение. С «нашей» стороны остается только горловина «кокона», а с «той» стороны он продолжает расти по мере накопления энергии…

– Не слишком ли заковыристо? – с усмешкой перебил Роулинг.

– Я не физик, – пожал плечами Шактибинду. – В принципе, мне все равно, как там происходит на самом деле. Главное, что проблема получила принципиальное решение. По предварительным расчетам, нам удастся перенастроить имеющиеся вактеры и накопить достаточно энергии для хроноскачка всей планеты.

– То есть?

– «Хронос» создаст сферу иновременья вокруг Земли и Луны диаметром примерно в тысячу мегаметров, и мы благополучно разминемся с Гостем в пространстве. Однако, повторяю, это получится только при условии использования всех вактеров!

– Но ведь тогда Земля останется без системы дальнего наблюдения за пространством?

– Что ж, как говорят русские, из двух зол всегда выбирают меньшее. К тому же есть еще обычная радиооптическая система – она по-прежнему в строю.

– Значит, говоришь, «коконы» энергии в другом измерении… – Роулинг стал медленно набивать любимую вересковую трубку. – А ну как это не понравится тамошним ребятам?

– Кого ты имеешь в виду?

– Иножителей, разумеется, – хохотнул американец.

– Наличие жизни в параллельном мире пока не доказано, – не принял его шутки индус. – Разумной жизни.

– Ладно, Джамар. Черт с ними! – Роулинг раскурил трубку. – Подумай лучше об общественном мнении. Думаю, многим не понравится отключение – пусть и временное – глобального мониторинга пространства.

– А вот это – уже твоя задача, Фрэнк. – Директор СКБ выпрямился в кресле, будто собираясь встать. – И учти: интриговать в этом случае я тебе не позволю!

– Угрожаешь?

– Предупреждаю. И надеюсь на твой разум. Если что-то пойдет не так, времени на исправление у нас не останется. – Шактибинду поднялся.

– Без обид, Джамар! – Роулинг тоже встал. – Никому неохота превращаться в космическую пыль. Просто… наверняка найдутся те, кому захочется получить свой личный кусок от общего пирога.

– Кстати о любителях… – взгляд индуса потемнел. – Нам понадобятся все вактеры! В том числе и находящиеся в частном пользовании.

– У меня вактера нет…

– Уверен, они есть у твоих знакомых.

Некоторое время два самых могущественных человека планеты молча глядели друг другу в глаза, словно стараясь предугадать действия каждого. Наконец американец не выдержал, опустил взгляд, покрутил головой.

– Хорошо, Джамар. Можешь считать, что мы договорились. Предварительно…

– Окончательно!

– Нет. Пока не будет результатов от «Хроноса»…

– Результат будет. И очень скоро. Через неделю должен состояться первый эксперимент.

– Вот тогда и договоримся!

Шактибинду несколько секунд разглядывал вновь ставшее жестким лицо председателя Совбеза, потом повернулся и стремительно вышел из кабинета. Роулинг рухнул обратно в кресло как подкошенный. Вытер рукавом внезапно вспотевший лоб.

«Чертов индус! Откуда он все знает? Неужели мои безопасники прощелкали его «уши»?[15] Надо будет заставить их провести тотальную проверку всей служебной инфосети…»

Трубка погасла, и Роулинг попытался вновь раскурить ее, но в этот момент осветился экран интера. Американец замер, уставившись на него, будто оттуда вот-вот должно было явиться привидение. И оно явилось в форме безликого, но в то же время знакомого голоса.

– Как успехи, председатель?

– Не притворяйся, будто сам не знаешь! – возмутился Роулинг.

– Конечно, я могу узнать всё, – констатировал Призрак, – но это потребовало бы дополнительного расхода энергии, поэтому я избрал более экономный способ – контакт с тобой как с наиболее информированным представителем вашего социума.

– Похоже, ты поставил не на ту лошадь, приятель! – горько усмехнулся американец, все же раскурив трубку.

– Это выражение мне непонятно. Однако ты не ответил на мой вопрос.

– Успехи?.. Да, есть. Ты был прав, способ накопления энергии, кажется, найден.

– Вактеры.

– Да. Один поляк-головастик додумался-таки, как обуздать каскадную реакцию.

– Значит, теперь вы можете использовать «Хронос» для уничтожения Гостя.

– Не так быстро, приятель! Мы не собираемся воевать с твоим Гостем. «Хронос» будет использован для скачка во времени Земли и Луны. А сумасшедший астероид просто пролетит мимо и канет в бездне космоса.

– Решение неверное. Гость должен быть уничтожен. В противном случае он вернется.

– Что?! Как это астероид может вернуться?

– А разве я говорил, что Гость – астероид? Я сказал, что он – ваша ошибка. И его надо уничтожить.

– То есть ты намекаешь, что он… искусственный объект?

– Я не намекаю. Я даю тебе правильный совет, председатель. Используй свое положение, чтобы реализовать его. «Хронос» нужно настроить на создание не сферического, а векторного тайм-поля. Если Гость попадет в него, он разрушится.

Экран погас, а Роулинг так и остался сидеть с открытым ртом, не успев задать главный взволновавший его вопрос.

Глава 3. Эксперимент

Плато Шира, предгорья Килиманджаро

2 августа 2060 года, 10:33 по СМВ

– Профессор Нганакаа? – В дверях кабинета, улыбаясь, стоял высокий белобрысый парень, одетый в походный костюм времен сэра Ливингстона.

Мбонга угрюмо уставился на незнакомца из-за стола. Он терпеть не мог, когда его отвлекали без предупреждения от работы.

– Что вам угодно, мистер? – сухо поинтересовался он, демонстративно вновь поворачиваясь к раскрытому на столе ноутбуку.

– Я – Ежи Костецки, ваш новый помощник.

– Ага! – Мбонга вторично вперил тяжелый взгляд в гостя. – Вы плохо начинаете свою службу, мистер Костецки. Вы опоздали на сутки. Или вас там, в Краковском университете не приучили к пунктуальности?

– Извините, профессор, но я…

– Не извиняю! Мне не нужны помощники-раздолбаи! – рявкнул в голос Мбонга, вытирая большим платком свой голый лоснящийся череп. – И я терпеть не могу оправданий. Запомните это, мистер! – Он нажал клавишу селектора: – Уно, зайдите ко мне!

Из-за спины топтавшегося в замешательстве на пороге Ежи бесшумно вынырнул бронзовокожий парень в безукоризненном белом летнем костюме и приблизился к столу профессора.

– Уно, это мистер Костецки, мой новый первый помощник, специалист по физике вакуума. Проводи его в сектор А-6 и активируй рабочий терминал под параметры владельца. – Мбонга говорил странно медленно с преувеличенной артикуляцией. На каменном лице секретаря при этом не шевельнулась ни одна черточка. – В два часа я провожу последний технический совет перед началом эксперимента. – Это уже помощнику. – У вас три часа для вхождения в курс дела.

Секретарь так же молча сделал Костецки приглашающий жест и вышел из кабинета. Окончательно сконфуженный Ежи уныло поплелся следом. «Вот же попал! – невесело думал он. – И ведь предупреждал пан Полонски, мол, ты хорошо подумал? Про этого толстяка никто ничего доброго ни разу не сказал: горилла в манишке – тьфу! – в монокулярах. Но ведь здесь «Хронос»! Мечта юности!.. Может быть, когда профессор вспомнит о моих работах по вактерам, он изменит отношение?..»

Уно шел ровным и равномерным шагом, так что Ежи скоро подстроился под ритм движения и теперь вовсю вертел головой по сторонам, пытаясь все разглядеть и запомнить, будто приехал не на работу, а на экскурсию. Они проходили по широким коридорам, залитым бестеневым чуть желтоватым светом, напоминавшим солнечный настолько, что не верилось в нависшие над головой несколько десятков метров скальных пород. Собственно, весь гигантский комплекс проекта «Хронос» был полностью утоплен в толще плато Шира – видимо, из соображений безопасности. Хотя никто в мире не смог бы объяснить – чьей? Для людей или для проекта?

С появлением угрозы Столкновения, как теперь все называли грядущее событие, работы над проектом «Хронос» были резко ускорены. Прекратились прежние проволочки и перебои с поставками оборудования и материалов, появилось несколько новых лабораторий и групп, была расширена зона Х – сердце проекта, где проводились почти все контрольные эксперименты. Собственно, все они теперь сводились к одному: поиску способов накопления энергии в количестве, достаточном для создания хроносферы произвольно большого объема. Принципиально задача имела решение, дело было за малым. Найти способ обуздать самый мощный источник во вселенной, способный выдавать тераватты энергии в секунду. Иначе хроносфера теряла стабильность, и последствия этого были непредсказуемы…

И вот теперь Костецки находился в святая святых планеты – ее надежде на будущее, ее последнем шансе на существование! Уно шел впереди, не меняя взятого темпа ни на йоту, не отвлекаясь и не оборачиваясь. «Как робот!» – подумал Ежи. Его вполне устраивало, что секретарь не обращает на него никакого внимания – вокруг было столько интересного и необычного. Они как раз вышли в колоссальный кольцевой коридор, стена которого обращенная внутрь, оказалась прозрачной. Костецки не преминул этим воспользоваться и заглянул туда. Открывшийся вид поразил воображение молодого ученого. Он увидел огромный зал, напоминавший циклопический стакан, поскольку его стены оказались прозрачными, сложенными из таких же кольцевых коридоров. Сейчас Ежи находился примерно в середине «стенки» зала и «дно» его в деталях разглядеть не мог, но отметил восемь ослепительно белых колонн в центре, будто сросшихся вместе в причудливую друзу неизвестного минерала. У основания этих колонн копошились люди, облаченные в странные то ли комбинезоны, то ли скафандры с шаровидными шлемами. Рядом с установкой они выглядели почти мурашами. Ежи вдруг понял, что воочию видит легендарный «Хронос» – надежду человечества на спасение от Столкновения. Невольно Костецки замедлил шаг, стараясь разглядеть побольше деталей, и тут выяснилось, что секретарь вовсе не забыл о его существовании.

– Мистер Костецки, у вас мало времени.

Фраза прозвучала настолько неожиданно и странно, что Ежи не сразу сообразил, кто это сказал. Уно стоял шагах в десяти впереди, вполоборота к нему и, казалось, смотрел куда-то в глухую стену напротив стеклянной.

– Скажите, Уно, это и есть «Хронос»? – кивнул Костецки на колонны внизу.

– У вас осталось два часа тридцать шесть минут до технического совета. Идемте. – Секретарь повернулся и зашагал дальше по коридору, показывая своим видом, что экскурсия закончилась.

Хмыкнув, Ежи поспешил за невозмутимым провожатым, сообразив наконец, что он приехал сюда не на день и не на два – работать! А следовательно, все еще увидит, узнает и пощупает своими руками.

Уно довел молодого ученого до очередного переходного тамбура, ничем не отличавшегося от многих предыдущих, кроме индекса на входной диафрагме – «А-6». На этот раз секретарь, открыв магнитной карточкой проход, вручил ее недоумевающему Костецки и сказал:

– Технический совет состоится по расписанию в зоне Х-001, уровень минус три. Не опаздывайте. – И удалился той же ровной неспешной походкой.

Ежи только плечами пожал, повертел в руках карточку и шагнул в тамбур.

Едва Костецки очутился в коридоре блока, как из ближайшей двери высунулась вихрастая русоволосая голова со старомодными очками на носу.

– O! Our numbers have grown! – сказала голова на вполне приличном английском. – Drop up![16]

Костецки оказался в чистой светлой комнате, весь периметр которой занимали компьютерные терминалы, а посередине размещался большой круглый стол со странным сооружением, напоминающим развалины средневекового замка из губчатого темно-серого материала. Над столом нависал массивный, тоже круглый, плоский щит, издававший явственное басовитое гудение.

Рослый вихрастый парень в полурасстегнутом голубоватом комбинезоне, улыбаясь, протянул Ежи широкую ладонь:

– I’m Anatoly, superior analyste.[17]

– Ежи, – тоже улыбнулся Костецки, пожимая парню руку.

– Great! Are you Pole?[18] – обрадовался вихрастый. – А русский знаешь?

– Немного…

– Отлично! Тебя мне сам Бог послал! Я – Анатолий Бурков, хронофизик из Дубны. Это в России. А ты откуда?

– Я из Ягеллонского университета, физик-вакуумщик, Ежи Костецки.

– А сюда как попал? – Анатолий усадил нового знакомого на вертящийся табурет возле огромного плазменного терминала, на котором медленно выстраивалась какая-то сложнейшая трехмерная геометрическая конструкция.

– Меня пригласили поработать из Службы космической безопасности. – Ежи не стал вдаваться в подробности своего перевода и с интересом оглядывал лабораторию. – Я специалист по вактерам.

– О! Это здорово! – еще больше обрадовался Бурков. – А я как раз бьюсь над проблемой, как бы их заставить накапливать энергию. Ну, вся наша группа, собственно, для этой задачи и создана.

– Значит, я попал в нужный адрес! – развеселился Костецки. Еще бы: все его заветные желания продолжали сбываться как по волшебству.

– Не «в нужный адрес», а «по адресу», – хохотнул Анатолий. – Ладно, поправишь свой русский. Айда в кают-компанию, знакомиться!

Они вышли в коридор и двинулись по нему направо, огибая центральное помещение. При этом Бурков распахивал все встречные двери и жизнерадостно орал:

– Полундра! Свистать всех наверх!.. Get together at the mess-room!..[19] Sich ansammeln in Messe!..[20]

Из лабораторий удивленно выглядывали молодые мужчины и женщины, облаченные в такие же голубоватые стандартные комбинезоны. Поняв причину шума, улыбались и приветствовали нового сотрудника.

Зона А-6 представляла собой замкнутый комплекс помещений, располагавшихся периметром вокруг центрального зала. Собственно, это был не зал, а огромная испытательная камера со всем необходимым оборудованием для экспериментов в области физики высоких энергий. Остальные помещения являлись обычными лабораториями и жилыми комнатами. В противоположной стороне от входа в блок располагалась просторная «кают-компания», как ее окрестили сотрудники зоны – сплошь молодые парни и девушки.

Кают-компания обнаружилась в дальнем конце блока. Это было овальное просторное помещение с мягким бестеневым освещением. По окружности стояли мягкие полукресла. С потолка в центре комнаты свисали штанги с матовыми «цветками» голопроекторов, а в полу виднелись диафрагмы для скрытого выдвижного оборудования.

Вскоре в кают-компании собралось полтора десятка человек, и каждый занял, видимо, свое постоянное место. Анатолий усадил Ежи рядом с собой, подождал, пока утихнет гул голосов, и заговорил… на русском!

– Друзья! К нам прибыло пополнение. И какое! Пан Костецки – специалист по вактерам, именно тот, кого нам так сильно не хватало.

– По вактерам – это хорошо, – прогудел из дальнего кресла большой и грузный мужчина с густой каштановой шевелюрой, чуть тронутой проседью, и такой же «шкиперской» бородкой. Он показался Ежи старше остальных, и не только внешне. Прочие сотрудники относились к нему с явным почтением. – Я буду Павел Велисевич, руководитель группы энергетического обеспечения. А вы, господин Костецки, в какой должности к нам направлены?

– Кажется, первым помощником профессора Нганакаа, – смутился Ежи.

– Ни фига себе! – крякнул Бурков и уважительно уставился на его зардевшуюся физиономию.

По комнате пронесся вздох изумления.

– How old are you then?![21] – кокетливо поинтересовалась тоненькая рыжеволосая девушка, сидевшая напротив Костецки.

– Thirty-two… Тридцать два. Через месяц исполнится. – Молодой ученый покраснел еще больше. Девушка была очаровательной, а ее улыбка такой ласковой, что у Ежи, не избалованного женским вниманием, невольно перехватило дыхание. – Я, конечно, понимаю, что…

– Не надо оправдываться, – поднял руку крепыш, сосед рыжей красавицы. Он говорил по-русски с сильным балтийским акцентом, а его короткие прямые волосы соломенного цвета и светлые водянистые глаза лишь подтверждали происхождение. – Вы же ни в чем не виноваты. Я есть Валдис Сюйлис, оператор 3D-моделирования…

Эти ребята оказались на редкость доброжелательными и веселыми. Выяснилось, что они давно ждали Ежи. То есть не его лично, а шестнадцатого члена группы. Дело в том, что Шкипер, как все называли своего руководителя, убедил коллег в реальности идеи мозгового штурма проблемы, стоявшей перед группой, если соберется именно шестнадцать участников.

– Еще в семидесятых годах прошлого века выдающийся социолог и психолог Аушра Аугустинавичюте[22] доказала существование в обществе надбиологических сущностей – соционов, обладающих коллективным сознанием. Она также определила минимальное количество индивидуумов, необходимое для рождения социона. – Павел рассказывал с увлечением, активно жестикулируя. Слушать его было просто интересно.

– Шестнадцать? – догадался Ежи.

– Именно! Но не абы каких, а определенных психологических типов. Аушра утверждала, что должно быть по одному представителю каждого психотипа, а их как раз шестнадцать и есть.

– Я читал, что Юнг определил и описал всего восемь, – вмешался еще один член группы, долговязый и нескладный немец Курт Хольбаум, специалист по силовым полям.

– Аушра доказала существование двух принципиально отличных способов восприятия и переработки информации – экстра – и интроверсии – у основных психологических типов по Юнгу, – охотно пояснил Павел, – и таким образом увеличила количество возможных устойчивых комбинаций психологических признаков до шестнадцати. Она же первая и описала их в своей знаменитой монографии «Дуальная природа человека», заложив начало новому направлению в социальной психологии.

– But what does this mean in practice?[23] – скептически пожала плечами рыженькая Стейси Каллахен. Она сносно понимала по-русски, но говорить предпочитала на родном английском, по-прежнему считая его языком межнационального общения, хотя времена англоязычной гегемонии канули в Лету более двадцати лет назад.

– В восьмидесятых годах прошлого века проводились весьма необычные эксперименты, ставившие целью доказать или опровергнуть один из главных постулатов соционики о том, что социон является идеальной психической структурой для решения задач любой сложности, – увлеченно продолжил Велисевич.

– Ну и как, доказали? – спросил заинтригованный Костецки, краем глаза наблюдая за Стейси и любуясь ею.

– Вполне! Социон действительно оказался способен эффективно решать сложнейшие практические и теоретические проблемы. Например, так было найдено принципиальное решение для создания антигравитационного привода.

– Но ведь он не создан до сих пор?! – распахнула свои зеленые глазищи Каллахен и тут же подмигнула мгновенно зардевшемуся Ежи.

– Действующие прототипы уже есть, но все упирается опять-таки в источник энергии! – Павел даже вскочил из кресла. – Коллеги, если мы здесь и сейчас решим эту проблему, наши имена будут записаны на скрижали истории!

– А зачем? – хмыкнул Бурков. – Лично мне это не нужно. Хотя…

– Коллеги, вам не кажется, что мы несколько увлеклись и отошли от темы? – вежливо поинтересовалась молчавшая до сих пор миловидная круглощекая женщина, скромно сидевшая в уголке рядом с таким же круглолицым молодым человеком. – Вы не забыли, что через час назначен технический совет – последний перед экспериментом «Хроноскоп»? И что именно на совете профессор Нганакаа ждет от нашей группы радостного известия о том, что проблема источника энергии для генератора риманова пространства решена?