С миру по нитке. Поэтические переводы

Atheist

Poems are made by fools like me,But only God can make a tree;And only God who makes the treeAlso makes the fools like me.But only fools like me, you see,Can make a God, who makes a tree.

Атеист

Поэмы пишут дураки, как я,А Бог создать сумел деревья у ручья.А Бог, деревья сотворивший у ручья,Таких вот создал дураков, как я.Но только эти дураки, как я,Создали Бога, чтоб творил деревья у ручья.

Courtship in Greenwich Village

Our days will be oh, so ecstatic,Our nights will be oh, so exotic,For I’m a neurotic erratic,And you’re an erratic erotic.

Ухаживание в Гринвич Виллидж

Наши дни будут так эксцентричны,Ну а ночи? – О! Так экзотичны,Ведь я неврастеничен с экзотикой.Ну а ты… эксцентрична с эротикой.

Adverbs

WHERE and WHENAre lost in space.THERE and THENDo not embrace.So before we disappearCome sweet NOW and kiss the HERE.

Наречия

ГДЕ и КОГДАрастаяли в пространстве.ТАМ и ТОГДАрасстались в море странствий.Зато, пока ещё не пробил час,Приди скорее ЗДЕСЬ и поцелуй СЕЙЧАС.

Over the Rainbow

Somewhere over the rainbowWay up high,There’s a land that I heard ofOnce in a lullaby.Somewhere over the rainbowSkies are blue,And the dreams that you dare to dreamReally do come true.Someday I’ll wish upon a starAnd wake up where the clouds are farBehind me.Where troubles melt like lemon dropsAway above the chimney topsThat’s where you’ll find me.Somewhere over the rainbowBluebirds fly.Birds fly over the rainbow.Why then, oh why can’t I?If happy little bluebirds flyBeyond the rainbowWhy, oh why can’t I?

Песенка «Над радугой» (Over the Rainbow) Гарольда Арлина и Эдгара Йипа Харбурга, спетая впервые Джуди Гарленд (мамой Лайзы Минелли) в фильме 1939 года «Волшебник из страны Оз», признана респондентами Американской звукозаписывающей ассоциации (RIAA) «лучшей песней ХХ века».

Над Радугой

Там, над радугой где-то,В небесахЕсть страна, что с рассветомВиделась в детских снах.Там, над радугой светлой —Синий дождь.Что задумать посмел ты,В этой стране найдёшь.Однажды там на высотеЯ загадаю на звездеЖелание.Где над трубой клубится даль,И леденцом плывёт печаль,Жду тебя на свидание.Там, над радугой где-тоПтицам петь!Птицы рады рассвету,Мне бы, как им, лететь!

Robert Frost

1874–1963

Stopping by Woods on a Snowy Evening

Whose woods these are I think I know.His house is in the village though;He will not see me stopping hereTo watch his woods fill up with snow.My little horse must think it queerTo stop without a farmhouse nearBetween the woods and frozen lakeThe darkest evening of the year.He gives his harness bells a shakeTo ask if there is some mistake.The only other sound’s the sweepOf easy wind and downy flake.The woods are lovely, dark and deep.But I have promises to keep,And miles to go before I sleep,And miles to go before I sleep.

Роберт Фрост

1874–1963

Фрост в своих балладах, элегиях, драматических и лирических монологах обращался к острейшим проблемам эпохи, стараясь добраться до глубоких причин социальных и психологических процессов, свидетелем которых он был и которые он воссоздавал в своей поэзии. Стих Фроста, кажущийся на первый взгляд чересчур прозаическим, представляет собой слегка видоизмененный белый стих (blank verse), традиционный для английской драматической поэзии, который Фрост очень искусно ”подгоняет” под естественные ритмы разговорной речи.

Остановка в лесу снежным вечером

Леса тут чьи? Мне, кажется, известно.Изба его вдали у перелеска.Хозяин и не знает, что я здесьСтою один – и только снег и лес.Лошадка встрепенулась, что за диво?В недоуменье шевельнула гривой.Снег, ветерок и озеро во льду,И ночь, темнее всех ночей в году.Быть может, тут какая-то ошибка?Зачем мы здесь без крова, поздней ночью?Ни звука. Ветерок качнул снежинку,И на уздечке дрогнул колокольчик.Как лес прекрасен, тёмен и глубок.Но не окончен путь, мой путь далёк.Всех обещаний не свершил сполна,И сотни миль до сна, и сотни миль до сна.

Fire and Ice

Some say the world will end in fire,Some say in ice.From what I’ve tasted of desireI hold with those who favor fire.But if it had to perish twice,I think I know enough of hateTo say that for destruction iceIs also greatAnd would suffice.

Огонь и лёд

Одни твердят, что мир сгорит в огне.Другие, что растопится во льдах.Желанья жар давно известен мне,Во мне огонь не вызывает страх.Но если дважды миру сужденоИсчезнуть без следа,Испивший ненависти горькое вино,Скажу: наш мир пойдет на дноСкорее ото льда.

The Aim was Song

Before man to blow to rightThe wind once blew itself untaught,And did its loudest day and nightIn any rough place where it caught.Man came to tell it what was wrong:It hadn’t found the place to blow;It blew too hard – the aim was song.And listen – how it ought to go!He took a little in his mouth,And held it long enough for northTo be converted into south,And then by measure blew it forth.By measure. It was word and note,The wind the wind had meant to be —A little through the lips and throat.The aim was song – the wind could see.

Главное – песня…

Наш предок песен не слагал,И только ветер, всласть,Выл днём и ночью среди скал…И песнь его лилась!Но человек сказал: – Не так,Не там, дружок, не пой!Владей дыханьем, помни такт…Займусь-ка я тобой.Ты рот и губы округли,Петь с севера изволь,На юге слушай, как вдалиЗвучат до, фа, ми, соль.Что ж ветер? Шею, горло, грудьИ лёгкие искал…А песню так легко спугнуть!Стих ветер среди скал.

«Lovers, forget your love…»

Lovers, forget your love,And list to the love of these,She a window flower,And he a winter breeze.When the frosty window veilWas melted down at noon,And the caged yellow birdHung over her in tune,He marked her through the pane,He could not help but mark,And only passed her by,To come again at dark.He was a winter wind,Concerned with ice and snow,Dead weeds and unmated birds,And little of love could know.But he sighed upon the sill,He gave the sash a shake,As witness all withinWho lay that night awake.Perchance he half prevailedTo win her for the flightFrom the fire lit looking-glassAnd warm stove-window light.But the flower leaned asideAnd thought of naught to say,And morning found the breezeA hundred miles away.

«Сердечных дел урок…»

Сердечных дел урокВам преподам сейчас.Про ветер и цветокПослушайте рассказ…Весенний день, капель…Сползла со стёкол шаль,И громко птичья трельНеслась из клетки вдаль.Спал ветер на сосне,Но пенье будит страсть,А роза на окнеЗарделась и зажглась.И зимний ветерокЧуть не умчался прочь,Но к розе на порогВернулся в ту же ночь.Что знал он? Мёртвый лес —Замерзших птиц приют,Не ведал ласк, а здесьПечь, зеркало, уют.Бил в окна, о любвиМолил… Я в эту ночьЗов слышал, но увы!Ничем не мог помочь.У розы свой удел —Её домашний рай.И ветер улетелВ далёкий зимний край.

Sarah Teasdale

1884–1933

Fantasy

Her voice is like clear waterThat drips upon a stoneIn forests far and silentWhere Quiet plays alone.Her thoughts are like the lotusAbloom by sacred streamsBeneath the temple archesWhere Quiet sits and dreams.Her kisses are the rosesThat glow while dusk is deepIn Persian garden closesWhere Quiet falls asleep.

Сара Тисдейл

1884–1933

Родилась в США, в Сент-Луисе. С детства была слабой и болезненной.

Впервые издала книгу стихов в 1907 году.

В 1914 году Сара стала женой бизнесмена Эрнста Флизингера. В 1916 году супруги переезжают в Нью-Йорк. В Нью-Йорке Сара пережила развод с мужем и прожила одна 4 года.

В 1918 году стала лауреатом Пулитцеровской премии за cборник стихотворений «Песни любви». Сару всю жизнь преследовал страх получить инсульт: у нее перед глазами был парализованный брат, получивший удар и проведший 20 лет в инвалидном кресле. Сара всегда имела при себе запас лекарств. Случилось так, что лопнул кровеносный сосуд на ее руке. И впечатлительная Сара решила, что это начало паралича. Ранним утром она легла в теплую ванну, перед этим выпив большое количество таблеток. Сиделка обнаружила поэтессу слишком поздно. Сделать ничего уже было нельзя. Поэтесса скончалась. В этом же году вышел в свет ее сборник “Strange Victory”, который готовила к печати сама Сара Тисдейл.

Фантазия

Её звучанье – плеск воды,Что вдоль камней струитсяВ лесах, вдали от суеты,Где Тишина резвится.А мысли – лотос среди водСвященного потока,Где Тишина, присев, вздремнётУ храма одиноко.А поцелуй – охапка роз,На склоне дня блеснувшихВ садах персидских, среди роси Тишины уснувшей.

«I am not yours, not lost in you…»

I am not yours, not lost in you,Not lost, although I long to beLost as a candle lit at noon,Lost as a snowflake in the sea.You love me, and I find you stillA spirit beautiful and bright,Yet I am I, who long to beLost as a light is lost in light.Oh plunge me deep in love-put outMy senses, leave me deaf and blind,Swept by the tempest of your love,A taper in a rushing wind.

«Я не твоя, не растворюсь…»

Я не твоя, не растворюсьВ твоей любви. Увы, не стануСвечой, зажженной в свете дня,Снежинкой в пене океана.Ты любишь, в том сомненья нет.Но я – лишь я. А мне б с тобоюКак звёздный свет уплыть в рассвет,И сделаться глухой, немою…Настигни ты меня в пути,Как смерч, как ураган летящий.Как бурный ветер подхватиОгонь свечи – живой дрожащий.

Oh Day of Fire and Sun

Oh day of fire and sun,Pure as a naked flame,Blue sea, blue sky and dunSands where he spoke my name;Laughter and hearts so highThat the spirit flew off free,Lifting into the skyDiving into the sea;Oh day of fire and sunLike a crystal burning,Slow days go one by one,But you have no returning.

День огненного светила

День огненного светилаБыл чист, как нагое пламя,Синь неба и волн слепила,Плыл шёпот твой над песками.Cердца, позабыв про тело,Парили, на дно ныряли,И эхо смеха летело.Лучи на волнах пылали.Разбился, как шар хрустальный,Расплавился час заката.Дни пасмурные печальны,Проходят… и нет возврата.

The Tree of Song

I sang my songs for the rest,For you I am still;The tree of my song is bareOn its shining hill.For you came like a lordly wind,And the leaves were whirledFar as forgotten thingsPast the rim of the world.The tree of my song stands bareAgainst the blue —I gave my songs to the rest,Myself to you.

Древо Песен

Пела песни свои другим,C тобою нема.Стало древо песни нагимНа вершине холма.Гордым ветром листву моюТы вскружил, далеко унёс.У конца дорог, на краюЛистья брошены под откос.Стало древо песни нагим.В синем мареве тень ствола.Песни я отдала другим,Себя – тебе отдала.

I Shall Not Care

When I am dead and over me bright AprilShakes out her rain-drenched hair,Though you should lean above me broken-hearted,I shall not care.I shall have peace, as leafy trees are peacefulWhen rain bends down the bough,And I shall be more silent and cold-heartedThan you are now.

Мне будет всё равно

Когда умру, апрель сверкнёт на косогоре.В кудрях листвы его зашелестят дожди…Склонённый надо мной убитый горем, —Сочувствия не жди.Покойно будет мне, как деревцу на склоне.Ни слова от меня, так ты молчал не раз.Согнутся предо мной дожди в поклоне.Я буду холодней, чем ты сейчас.

«There will come soft rains and the smell of the ground…»

There will come soft rains and the smell of the ground,And swallows circling with their shimmering sound;And frogs in the pool singing at night,And wild plum trees in tremulous white;Robins will wear their feathery fire,Whistling their whims on a low fence-wire;And not one will know of the war, not oneWill care at last when it is done.Not one would mind, neither bird nor tree,If mankind perished utterly;And Spring herself when she woke at dawnWould scarcely know that we were gone.

«И прольются дожди, и запахнет земля…»

И прольются дожди, и запахнет земля;Будет ласточек трепет, в раздумье поля,Хор лягушек зальётся в прозрачных прудах,Белый снег диких слив заискрится в садах,И малиновка, перьями ярко горя,Пропоёт свою трель на плетне у ручья.И никто и не вспомнит – была тут война.И кому будет важно, была ли она?Ни деревья, ни птицы, ни первый побегНе узнают, что люди исчезли навек.И проснётся Весна, встретив новый рассвет,И едва ли узнает, что нас больше нет.

Eleanor Farjeon

1881–1965

Pegasus

From the blood of MedusaPegasus sprang.His hoof of heavenLike melody rang.He could not be captured,He could not be bought,His running was rhythm,His standing was thought;With one eye on sorrowAnd one eye on mirth,He galloped in heavenAnd gambolled on earth.And only the poetWith wings to his brainCan mount him and ride himWithout any rein,The stallion of heaven,The steed of the skies,The horse of the singerWho sings as he flies.

Элинор Фарджион

1881–1965

Первая ее книга, сборник стихов «Детские песенки старого Лондона», вышла в 1916 г. Стихи известная сказочница писала всю жизнь. Некоторые критики считают, что в Англии детская поэзия XX века началась с имен Э. Фарджион и ее друга У. Де Ла Мэра. Во время Первой мировой войны Фарджион переселилась из Лондона в деревню. Она жила в крайнем коттедже по улице Грязи, копалась в огороде, топила печку, таскала вязанки хвороста. Жила так же, как и её соседи-крестьяне, с детьми которых она сразу подружилась, а об одной из своих деревенских подружек даже сочинила сказку: «Элси Пиддок прыгает во сне». Признанная, любимая и удостоенная наград писательница всегда оставалась очень простой и домашней. Невысокая, в очках, любящая стряпать, ухаживать за цветами, да к тому же умудрившаяся вырастить 127 котят – такой Фарджион была для современников. Когда на литературные заслуги писательницы обратил внимание королевский двор и Елизавета II пожаловала ей дворянство, она ответила: «Я не хочу ничем отличаться от простого молочника». Книги Элинор Фарджион не стареют, они продолжают удивлять и восхищать читателей всего мира – наверное, это и есть главное чудо её сказочной жизни.

Пегас

В крови МедузыВозник Пегас.Владенье Музы —Его Парнас.Никем не пойман,Стремится ввысь.Бег – ритм стройный,А отдых – мысль.Знаком с печальюИ слышит смехНебесных далей,Земных утех.Причем тут вожжи,Уздечки нет.Дать крылья можетОдин Поэт.Тот конь небесныйЛетит, поет.В полете песня —Певца полет.

The Night Will Never Stay

The night will never stay,The night will still go by…Though with a million starsYou pin it to the skyThough you bind itwith the blowing windAnd buckle it with the moon,The night will slip awayLike sorrow or a tune.

Ночь не останется навсегда

(свободный перевод)

Ночь навек себя не оставит,Ночь придет, но потом растает…Ты ветром звезды вобьешь, как гвозди,Пускай темно.Ты месяц тонкий пришьешь иголкой,Но все равно —Не остановишь; тропой печальнойПроходит ночь.И, словно грусть иль мотив случайный,Уходит прочь.

There Isn’t Time

There isn’t time, there isn’t timeTo do the things I want to do,With all the mountain-tops to climb,And all the woods to wander through,And all the seas to sail upon,And everywhere there is to go,And all the people, every oneWho lives upon the earth, to know.To know a few, and do a few,And then sit down and make a rhymeAbout the rest I want to do.

Нет времени

Нет времени – и точка, нет времени совсем.Но только в этих строчках хочу признаться всем:Нет времени взобраться на горные хребты,Нет времени скитаться в лесу до темноты,Днем солнечным весенним качаться на морях,Знакомиться со всеми людьми в любых краях.И делаю так мало и знаю лишь чуть-чуть,Но рифм насобирала на самый дальний путь.Сижу, пока сидится, и рифмами верчу,А с ними совершится всё то, что захочу.

William Butler Yeats

1865–1939

The Host of the Air

O’Driscoll drove with a songThe wild duck and the drakeFrom the tall and the tufted reedsOf the drear Hart Lake.And he saw how the reeds grew darkAt the coming of night-tide,And dreamed of the long dim hairOf Bridget his bride.He heard while he sang and dreamedA piper piping away,And never was piping so sad,And never was piping so gay.The dancers crowded about himAnd many a sweet thing said,And a young man brought him red wineAnd a young girl white bread.But Bridget drew him by the sleeveAway from the merry bands,To old men playing at cardsWith a twinkling of ancient hands.The bread and the wine had a doom,For these were the host of the air;He sat and played in a dreamOf her long dim hair.He played with the merry old menAnd thought not of evil chance,Until one bore Bridget his brideAway from the merry dance.He bore her away in his arms,The handsomest young man there,And his neck and his breast and his armsWere drowned in her long dim hair.O’Driscoll scattered the cardsAnd out of his dream awoke:Old men and young men and young girlsWere gone like a drifting smoke;But he heard high up in the airA piper piping away,And never was piping so sad,And never was piping so gay.

Вильям Батлер Йейтс

1865–1939

Первый ирландский англоязычный поэт, драматург, ставший лауреатом Нобелевской премии по литературе в 1923 году.

Йейтс родился в предместье Дублина. По материнской линии его предки были моряками, дед со стороны отца – священником. Мать – дочь купца, отец получил юридическое образование, но вскоре после рождения сына уехал с семьей в Лондон изучать живопись, к которой всегда тяготел. Здесь Йейтс продолжил свое образование сначала в обычной школе, потом в художественной и даже в художественном училище при Королевской Ирландской академии.

В 24 года Йейтс познакомился с красавицей актрисой Мод Гонн. Три раза он делал ей предложение и три раза получил отказ. Она стала его Музой, его большой, но безответной любовью на долгие годы.

Ранняя поэзия Йейтса очень разнообразна. Это и индийские любовные песни, и погружение в ирландский фольклор, кельтские легенды, баллады, лирические стихи. Его произведения были одобрены Оскаром Уайлдом. Критики писали, что Йейтс искал будущее в прошедшем.

В литературе Йейтс преуспел практически во всех жанрах. В его творчестве – повести, критические эссе, рассказы, пьесы, переложения ирландских мифов и легенд, автобиография, религиозно-философский трактат «Видение», который он считал лучшей своей книгой. При этом он был всегда очень взыскателен к себе.

Дух воздуха

Пел О’Дрисколл. Туман накрылКамыши вдоль озер, полей.Дикий селезень с уткой плылПо угрюмой воде Харт Лейк.Стали темными камыши,Скрылся дальний озерный плёс.А он пел о своей Бриджит,Блеске мягких её волос.Так он ехал и пел о ней,Звон волынки плыл над водой.В мире не было веселейИ грустней мелодии той.Вот он грезит: в кругу друзья,И невеста среди друзей.Вот он видит её глаза,И нет глаз веселей и грустней.Вот толпа окружила его,И звучала вокруг хвала.Подавал ему друг вино,А подруга хлеб поднесла.Но, отринув толпы азарт,Увела Бриджит за рукавВ угол к старцам с колодой картВ их костлявых худых руках.Винный воздух в себе таилПриговор той поры ночной.Он подсел к старикам, забылОбо всем за игрой хмельной.Про злой дух и не думал он,С ним играл весельчак на вид.И под свадебный перезвонКто-то в круг потянул Бриджит.И красивейший из парнейС ней уплыл, как на парусах,Грудь и плечи прильнули к нейРуки спрятались в волосах.Встал О’Дрисколл, колоду прочь…Только вмиг испарился сон,И исчезли, как дым, та ночь,Парни, девушки, танцы, звон…Ехал он вдоль озер, полей,Плыл мотив над седой водой.В мире не было веселейИ грустней мелодии той.

Rudyard Kipling

1865–1936

The Gipsy Trail

The white moth to the closing bine,The bee to the opened clover,And the gipsy blood to the gipsy bloodEver the wide world over.Ever the wide world over, lass,Ever the trail held true,Over the world and under the world,And back at the last to you.Out of the dark of the gorgio camp,Out of the grime and the gray(Morning waits at the end of the world),Gipsy, come away!The wild boar to the sun-dried swamp,The red crane to her reed,And the Romany lass to the Romany ladBy the tie of a roving breed.The pied snake to the rifted rock,The buck to the stony plain,And the Romany lass to the Romany lad,And both to the road again.Both to the road again, again!Out on a clean sea-track —Follow the cross of the gipsy trailOver the world and back!Follow the Romany patteranNorth where the blue bergs sail,And the bows are gray with the frozen spray,And the masts are shod with mail.Follow the Romany patteranSheer to the Austral Light,Where the besom of God is the wild South wind,Sweeping the sea-floors white.Follow the Romany patteranWest to the sinking sun,Till the junk-sails lift through the horseless drift,And the east and the west are one.Follow the Romany patteranEast where the silence broodsBy a purple wave on an opal beachIn the hush of the Mahim woods.“The wild hawk to the wind-swept sky,The deer to the wholesome worldAnd the heart of a man to the heart of a maid,As it was in the days of old”.The heart of a man to the heart of a maid —Light of my tents, be fleet.Morning waits at the end of the world,And the world is all at our feet!

Редьярд Киплинг

1865–1936

У русскоязычных читателей имя Редьярд Киплинг ассоциируется со знаменитыми Маугли и Рики-Тики-Тави. Широко известный английский писатель, поэт и новеллист Редьярд Киплинг родился в Бомбее, в Британской Индии, в семье профессора местной школы искусств Джона Локвуда Киплинга и Алисы Макдональд. Имя Редьярд он получил, как полагают, в честь английского озера Редьярд, где познакомились его родители. Ранние годы, полные экзотических видов и звуков Индии, были очень счастливыми для будущего писателя. Но в возрасте 5 лет вместе со своей сестрой он отправляется на учёбу в Англию. В течение 6 лет он жил в частном пансионе, хозяйка которого (Мадам Роза) плохо обращалась с ним, наказывала. Такое отношение так сильно повлияло на него, что до конца жизни он страдал от бессонницы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.