Жена государственной важности

– Надо же – одна поездка за город, и мы «в дамках»! – с энтузиазмом продолжала Устинья. Ее глаза при этом сияли.

Помимо собственной воли, Регина почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке – но не оттого, что она заполучила выгодное дельце, а при мысли об обратном пути. О встрече с Михаилом.

– Вы со мной согласны? – поинтересовалась Устинья, с любопытством глядя на босса.

– Абсолютно!

– А вот Захар, похоже, нашего энтузиазма не разделяет! – с сожалением отметила девушка.

– Ничего, это пройдет, – передернула плечами Регина. – Он не сможет удержаться в стороне, все равно встрянет, когда поймет, что мое решение окончательное.

– А вы выглядите как-то иначе сегодня.

Устинья неожиданно сменила тему, чем застала начальницу врасплох.

– В самом деле?

Она едва подавила желание взглянуть в зеркало, но для этого требовалось пересечь все помещение, и, таким образом, она подтвердила бы правоту секретарши. Когда та вышла, Регина опустилась на мягкий диванчик, сбросила свои «лодочки» и поджала под себя ноги. Черт подери, девчонка права: она не только выглядит «как-то иначе», но и чувствует себя по-другому – и это после единственной встречи! Регина даже не уверена, что Михаил позвонит, а уж сама-то она точно не сделает первый шаг, даже если рискует навсегда его потерять. Что ж, значит, так тому и быть, и их случайная встреча окажется просто приятным воспоминанием с нотками сожаления о том, что из нее не выкристаллизовалось что-то большее… Но Регина ловила себя на мысли, что давно не проводила время с мужчиной так интересно. Да что там давно – просто никогда! Она вращалась в достаточно элитарных кругах – кругах, где обитают бизнесмены и чиновники высокого ранга, но они, как правило, могли говорить лишь о двух вещах: о бизнесе и о политике соответственно. Регина стойко выносила их гундеж, если того требовала ее работа, и быстро исчезала, если это было не так. Встречались ей и такие представители сильной половины человечества, с которыми она предпочитала вовсе не разговаривать – они предназначались лишь для приятного времяпрепровождения, после чего легко забывались. Для умных бесед у камина, для обсуждения интересных событий и увлекательных споров у Регины имелся узкий кружок подруг, который сохранился с университетских времен. Они покупали горы суши и запеченных роллов, несколько бутылок хорошего белого вина и заваливались к кому-нибудь из них домой. Такой «допинг» требовался Регине раз в несколько месяцев, и после встреч с подругами она долгое время ощущала прилив энергии.

Михаил стал, пожалуй, первым мужчиной, с которым она говорила на отвлеченные темы, ни разу не скатившись на личное или работу – потрясающе! Умный (просто до безобразия, ведь порой во время беседы Регина чувствовала, что недотягивает до его уровня!), с отличным чувством юмора, лишенным пошлости, он казался невероятно милым. Она не употребляла этот термин по отношению к представителям противоположного пола, считая его гораздо более применимым к детям и собакам, однако теперь готова была пересмотреть свое мнение. Он здорово выручил ее: не испугавшись бури, вышел на дорогу и поинтересовался, не нужна ли помощь, а после отбуксировал в ближайший гараж, где сам обо всем договорился с мастерами. Регина позволила ему это, хотя отлично справилась бы сама, однако она испытала истинное наслаждение от того, что кто-то взял на себя труд заняться ее делами. Они обменялись визитками, как цивилизованные люди, но Михаил не обещал позвонить, и это немного беспокоило Регину: была ли их встреча так же важна для него, как и для нее? Что, если Михаил не придал этому событию большого значения, а отнесся к нему как к одному из происшествий, не лишенных приятности, но не столь важных, чтобы о нем вспоминать? А вдруг он женат и обременен детьми, просто не сказал ей, не желая нарушать доверительность общения? Возможно, она ему вовсе и не понравилась, а просто помогла скоротать время в ожидании окончания бури…

Зазвонил телефон. Буквально сдернув трубку с рычага, Регина услышала взволнованный голос Вероники.

– Ну, что ты решила? – выпалила она.

Регина как-то и забыла свое обещание позвонить бывшей однокласснице и сообщить, что берется за дело министра! Однако она не собиралась в этом признаваться, поэтому произнесла ровным голосом:

– Я согласна.

– Отлично! Я рада, что не ошиблась в тебе. Что предпримешь?

– Вероника, ты меня извини, но я не хочу бежать впереди паровоза: как только у меня появятся новости, я сообщу, ладно?

– Хорошо-хорошо, не будем опережать события, – согласилась та. – Ты просила информацию по Анне: я тебе ее скинула на электронную почту… Знаешь, сама удивилась, насколько ее мало!

– Мало?

– Сама увидишь. Ну, тогда до созвона?

– Да, пока.

Не успела Регина повесить трубку, как кто-то легонько постучал в дверь. Это оказалась Мамочка.

– О, на ловца и зверь бежит! – обрадовалась адвокатесса. – Можешь погуглить Стрельникова и его жену?

– Уже сделано, – кивнула Мамочка без улыбки и положила на стол распечатанную информацию. – Ты никак поручила Устинье разыскать Носова?

– А что?

– Да ничего, кроме одного: странно, что ты забыла, как он тебя подвел!

– Это дела давно минувших дней. Кроме того, он хорош, ты же знаешь!

– Был хорош. Не связывайся ты с ним, Регина, потом пожалеешь!

– У меня нет выхода, – вздохнула она. – Стрельников требует секретности, и я могу привлечь к делу только очень узкий круг людей. Ни один из нас не является профессиональным сыскарем в отличие от Носова, и без него наши поиски займут кучу времени.

– А ты уверена, что от алкоголика можно требовать соблюдения конфиденциальности?

– Давай сначала отыщем его, ладно? А там поглядим.

– Ну, как хочешь, – покачала головой Мамочка, и в этом ее жесте отразилось все недоверие, испытываемое ей в отношении объекта разговора.

* * *

Регина отложила документы и потерла виски: сколько бы раз она ни читала полученную от Вероники информацию, больше ее не станет – Вероника права, и все, что Регина узнала о пропавшей супруге Стрельникова, умещалось на одном листке формата А-4. Родом из мордовского села Чукалы Ардатовского района. Происхождение – самое что ни на есть пролетарское: дочь рабочего и продавщицы. Окончив школу, Анна приехала в Питер поступать в Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена. Окончила его, поработала некоторое время в школе, но быстро поняла, что перспектив никаких, и уволилась. Нашла работу в туристическом агентстве, после чего познакомилась со Стрельниковым. В браке они состояли шесть с половиной лет, и ко времени свадьбы он уже был Чрезвычайным и Полномочным Послом в Китае. Молодые супруги несколько лет прожили в Пекине, после чего Стрельников получил свой нынешний пост.

Ничего сверхъестественного, обычная ситуация. В отношении самого министра интерес вызывал лишь тот факт, что брак с Анной – второй. Первая жена Стрельникова умерла вскоре после свадьбы, детей ни в первом, ни во втором браке не было. Хотя, пожалуй, с Анной все еще впереди, ведь они не так давно женаты и оба сравнительно молоды. На всякий случай Регина попросила Мамочку найти сведения и о первой жене министра, однако их кот наплакал – лишь то, что поженились они, когда оба учились в университете. Между первым и вторым браками Стрельникова прошло больше десяти лет – похоже, он очень любил первую супругу.

– Куда же ты делась, Анна Дмитриевна? – пробормотала Регина, разглядывая фотографию, предоставленную министром. – Почему именно сейчас, есть ли в этом смысл, какой-то тайный подтекст?

В дверь решительно постучали, после чего, не дожидаясь разрешения войти, в помещение ворвалась Устинья.

– Я нашла вашего Носова! – сияя, скорее возвестила, нежели сообщила она. – Он в психушке!

– Г-где?! – переспросила Регина.

– В «Скворечнике»… то есть в Скворцова-Степанова. Регина Савельевна, вы уверены, что нам нужен этот Носов? Все-таки…

– Что он там делает? – перебила начальница.

– Мне-то откуда знать? – пожала плечами Устинья. – Диагнозы в таких заведениях не разглашаются, сами понимаете!

– И как же вам удалось его отыскать?

– Да уж побегать пришлось, не сомневайтесь!

– Надеюсь, вы не стали пытаться…

– Обижаете, Регина Савельевна! – перебила девушка адвокатессу. – Вы же предупредили, чтобы я к нему не совалась!

– Вот и хорошо.

– А вы нашли что-нибудь интересное?

– Ничего, – вздохнула Регина. – В Интернете полно информации о Стрельникове, касающейся его работы, и всего ничего – о личной жизни!

– А почему вам самой не задать ему необходимые вопросы?

– Я не уверена, что Стрельников станет со мной откровенничать.

– Так вы подозреваете, что министр мог иметь отношение к исчезновению собственной жены? – изумилась Устинья. – Тогда зачем ему нанимать нас для ее поисков?

– Может, чтобы она не успела поднять шум? – предположила Регина. – Если он, скажем, любитель распускать руки, Анна может его ославить, да еще и в момент, который важен для всей страны!

– А если все-таки любовник?

– Не исключено. Как и то, что с Анной Стрельниковой могло случиться что-то серьезное.

– Например?

– Например, ДТП.

– На какой машине она покинула кемпинг?

– Вы мыслите в правильном направлении, – удовлетворенно кивнула Регина. – Анна вызвала такси.

– Это министр сказал?

– Нет, охранник на КПП. Сейчас, когда в кемпинге живут важные «шишки», на территорию пускают только ведомственный транспорт. Охранник утверждает, что такси припарковалось неподалеку, не подъезжая к шлагбауму. Потом из ворот вышла Анна Стрельникова и села в машину.

– Интересно! – пробормотала Устинья. – Разве супруге министра иностранных дел не положен личный шофер?

– Вообще-то нет, – ответила Регина. – Но Стрельников имеет право позволить жене пользоваться транспортом – и водителем, – если ему самому авто без надобности. Обычно Анна так и делала.

– Но не в тот день?

– Не в тот.

– Регина Савельевна, по-моему, вас что-то беспокоит?

В чуткости девчонке не откажешь.

– Верно, – призналась Регина. – Стрельников как-то неуверенно описывает вечер, когда пропала Анна. Он утверждает, что они оба находились в коттедже, но у меня создалось впечатление… Короче, нам все равно не выяснить.

– Можно же расспросить других постояльцев…

– А, ну да, разумеется – министра иностранных дел Китая, например! Так и скажу ему: «Мимо вас, дескать, не пробегала жена министра иностранных дел Российской Федерации? А сам он, простите за беспокойство, в этот момент находился дома?»

Задолго до того, как Регина закончила, Устинья сообразила, что задала дурацкий вопрос.

– А какому парку принадлежит такси? – попыталась реабилитироваться она.

– Мамочка выяснила, что машинка прикатила из «Леди, едем!».

– Что-что?

– Служба женского такси.

– И такое есть?!

– Вы удивитесь, Устинья, что можно найти за деньги в таком большом городе, как Санкт-Петербург. Теперь предстоит выяснить, куда таксистка доставила пассажирку – нужно же хоть с чего-то начинать? Да и к Носову я не могу прийти с пустыми руками: что у нас есть, кроме скудной информации из Интернета, которую может при желании скачать любой дурак! Пришлите ко мне Алену и Артурчика, когда будете выходить, хорошо?

Устинья поняла, что разговор окончен – конечно, она же всего лишь секретарша, а не без пяти минут адвокат, как Алена Собакина! Артурчику, правда, еще далеко до адвокатуры (окончить бы универ!), но и он ценится здесь выше нее. Устинья с удовольствием отправилась бы в «Леди, едем!» вместо того, чтобы сидеть и отвечать на телефонные звонки или выискивать в Сети необходимые Регине сведения… С другой стороны, ей ли обижаться? Регина спасла ее от тюрьмы, в буквальном смысле подарила жилье (ну, не совсем, но если бы не Регина, не видать бы Устинье ее замечательной однушки как своих ушей!), дала работу[1]. Чего еще желать?

Поэтому девушка не стала спорить и, спустившись из кабинета Регины в офис открытого типа, где стояли столы сотрудников, окликнула Алену. Та наградила Устинью ледяным взглядом, но секретарша предпочла его проигнорировать и сообщила просьбу босса. Вскинув голову (видимо, чтобы казаться выше, ведь Алена – коротышка, особенно по сравнению с долговязой Устиньей), «без пяти минут адвокат» поднялась в кабинет.

Устинья точно помнила, когда именно началось их глупое соперничество – в тот самый день, когда Регина предложила ей место. До этого отношения у девушек были абсолютно нормальными. По сути, делить им нечего, так как Алена априори стоит гораздо выше на служебной лестнице. Она с отличием окончила юридический факультет университета, но Регина разглядела юное дарование еще раньше, когда Алена училась на третьем курсе. Она стала первым сотрудником адвокатессы, если не считать Мамочки, которую Регина знала, наверное, лет сто, и Захара, который, строго говоря, не работал на нее, а являлся, если можно так выразиться, внештатным работником. По этой самой причине Алена полагала, что занимает особое место не только в конторе, но и в сердце Регины. Сама адвокатесса со всеми вела себя ровно и держала своих молодых «гончих», как она сама их называла, на расстоянии: никому из них не пришло бы в голову назвать ее просто по имени или позволить себе какую-то иную фамильярность. Тем не менее Устинье казалось, что Алена ревнует к ней Регину. Ни с Артурчиком, ни с другими ребятами она не вела себя столь холодно и высокомерно, как с Устиньей, и это порой создавало девушке проблемы, так как она лишний раз боялась обратиться к будущей адвокатессе. Устинья выходила из положения, перепоручая кому-то другому передать что-то Алене, но сегодня никого поблизости не оказалось, и ей самой пришлось общаться с неприветливой Собакиной (вот уж подходящая фамилия, ничего не скажешь!).

– Гав-гав-гав! – пробормотала сквозь зубы Устинья, провожая глазами прямую спину Алены. – Купи себе «Педигри» – может, подобреешь?

* * *

Несмотря на то что на пороге лето, а вокруг свежая зелень, Регине стало тоскливо, едва она въехала на территорию психбольницы: дух безнадежности витал здесь повсюду. Он сочился из щелей ветхих строений, вился над облезлыми крышами и стелился по дорожкам парка, расположенного на обширной территории комплекса. Видимо, Регина попала в обед, так как на улице не было ни души. Хотя, возможно, дело было в погоде: моросил мелкий дождик, в воздухе стояла полупрозрачная влажная дымка, и пейзаж вокруг казался сошедшим с полотна французского импрессиониста, перебравшего абсента.

Судя по информации, полученной в главном корпусе больницы, Носов находился в «загоне» – так назывались садики для прогулок пациентов. Те, кто не требовал строгого надзора, имели право бродить по территории сами по себе. К ним, видимо, относился и тот, кого она разыскивала. Регина терпеть не могла дождь. Любой дождь, но в особенности мелкий, похожий на взвесь, когда намокаешь вне зависимости от того, есть ли у тебя зонтик. Поэтому она решила не брать эту бесполезную вещь, вылезая из машины – все равно придется сушиться. Странную погоду выбрал Дмитрий для того, чтобы пройтись: Регина бы уж точно предпочла местечко под крышей!

В конце короткой аллеи, неподалеку от часовни Святого Пантелеимона, Регина и обнаружила Носова. Он сидел на скамейке под навесом из куска ржавого железа и смотрел на запертую часовню, как собака смотрит на кусок мяса на прилавке, бдительно охраняемом дюжим мясником.

– Димка? – окликнула она.

Он медленно повернулся на голос. Быстрым шагом Регина направилась к навесу – там, по крайней мере, сухо. Лицо Носова при виде нее вытянулось, словно он увидел привидение.

– Ты?! – изумленно пробормотал он.

– Ты здорово изменился!

И это еще мягко сказано. Усы, борода, минус десять кило и потухший взгляд говорили о том, что время, прошедшее с их последней встречи, не далось Дмитрию даром.

– Ты тоже, – в ответ на ее реплику произнес он, внимательно разглядывая нежданную посетительницу. – Выглядишь, будто бы сошла с обложки «Глянца»!

Они познакомились, когда Регине было двадцать пять. Она только начинала карьеру, но мало кто сомневался, что целеустремленная, жесткая и сообразительная девица непременно преуспеет. Димку Носова будущая адвокатесса подцепила в ночном клубе, куда забурилась с подружками после работы. Они сидели у стойки и костерили начальника, который гонял их, «зеленых» молодых юристов, в хвост и в гриву, платя жалкие гроши. Регина поймала на себе чей-то пристальный взгляд. Симпатичный парень, слегка поддатый, но дорого одетый. Серые глаза, русые волосы, но больше всего ее подкупило выражение его лица: щенячий восторг, проступивший на нем при взгляде на Регину, не смог бы оставить равнодушным ни одну девушку. Ее настроение оставляло желать лучшего, подружки бубнили без остановки, а она и сама порядком набралась – что еще требовалось, чтобы покинуть клуб, где от громкой музыки сворачивались в трубочку уши, и завалиться к новому знакомому на хату? И хата оказалась выше всяких похвал. Жил Дима в коттедже за Выборгским шоссе – черта города, земля до безумия дорогая, как и «домишко» за высоченным каменным забором. Дима относился к представителям «золотой молодежи», чьи родители сумели удачно подсуетиться, когда страна находилась в раздрае. Как и Регина, он окончил юрфак, только на два года раньше, и работал в городской прокуратуре, куда устроил его папа, депутат Госдумы. Работа парню не нравилась, так как он считал себя свободным художником, а там нужно было подчиняться правилам и слушаться старых дядек, которых он считал круглыми идиотами. В сущности, Дима Носов имел право на собственное мнение, и вовсе не из-за крутого родителя: он отличался острым логическим умом и умением среди множества разрозненных фактов отыскивать те, из которых впоследствии складывалась цельная картина. Диме не было равных в работе с документами, чем он и вынужден был заниматься, хотя его бесшабашная, романтическая натура жаждала «настоящего» дела. Скучную службу он с лихвой компенсировал занятиями экстремальными видами спорта. Дима прыгал с парашютом, летал на дельтаплане, катался на горном велосипеде и в перерывах бухал по-черному в компании таких же, как он сам, детишек богатых и влиятельных бизнесменов и чиновников высшего звена.

Регина поначалу потеряла голову, но быстро поняла, что Дмитрий – не герой ее романа. Слишком порывистый, чересчур деятельный, бесстрашный и любящий крепко выпить парень, каким бы привлекательным он ни казался в начале их знакомства, мог помешать планам Регины, ее будущей карьере да и всей жизни в целом. Расставание было болезненным для обоих, и она подозревала, что Димка так ее и не простил.

Они снова встретились через пару лет, когда она, уже будучи членом коллегии адвокатов (между прочим, самой молодой женщиной!), получила дело, в котором фигурировала фамилия Носова. Речь шла не об однофамильце: отца Дмитрия расстреляли при выходе из банка, а Регина должна была защищать обвиняемого. В то время она еще не могла позволить себе выбирать клиентов, а потому энергично взялась за работу, пытаясь забыть о том, кем когда-то был для нее сын убитого. Пьяный вдрызг Дмитрий ворвался к ней в офис, сломал пару стульев и назвал ее «крысой». Регина хладнокровно выслушала его и, сняв трубку, вызвала полицию. Когда парень протрезвел, она пришла к нему в ИВС (тогда еще КПЗ) и изложила свою версию происшедшего: по всему выходило, что хоть ее доверитель и не являлся ангелом, но к гибели старшего Носова он вряд ли имел отношение. Мужчины действительно являлись конкурентами в бизнесе, однако методы, которые предпочитал клиент Регины, исключали грубое насилие. Пришедший в себя Дмитрий внял ее доводам, и тогда она предложила сотрудничество. Дело кончилось оправдательным приговором (благодаря ей) и арестом нового подозреваемого (благодаря Диме). Совместное расследование оказалось интересным, хотя его здорово затрудняли запои «коллеги», длившиеся от двух до пяти дней. Регина терпела только потому, что Носов работал как одержимый, когда был трезв, и видел то, чего не видел никто другой, включая ее саму. Впоследствии Регина узнала, что он продал все, что оставил ему отец, и основал детективное агентство. Пару раз ей приходилось обращаться к Дмитрию, но она старалась не злоупотреблять этим, так как чувствовала, что он не прочь возобновить романтические отношения. Для Регины Носов был пройденным этапом, а алкоголизм довел его практически до банкротства. Узнав о бедственном положении бывшего любовника, Регина решила подкинуть ему дело по охране свидетеля, так как полиция не нашла возможным выделить своих людей. Все шло хорошо, пока Дмитрий, клятвенно обещавший воздерживаться от спиртного, не сорвался. В полиции произошла утечка информации, бандиты узнали адрес конспиративной квартиры, где Регина спрятала свидетельницу, и та едва не погибла, так как Дмитрий оказался, мягко говоря, не в форме. С тех пор Регина порвала с ним всякие отношения, но время от времени до нее доходили слухи о том, что Носов то «завязывал» и возобновлял свою деятельность с большим успехом, то снова скатывался в пропасть. Регина проклинала его пристрастие к выпивке, понимая, что, если бы не это позорное обстоятельство, Дмитрий непременно многого добился в жизни. Она до сих пор хранила в душе обиду за то, что он едва не угробил ее подопечную, но со временем горечь притупилась, и осталось лишь сожаление. Регина и подумать не могла, что когда-нибудь ей придется снова обратиться к Носову, и она до сих пор не была уверена в том, что поступает правильно.

Регину порадовало то, что Дмитрий абсолютно трезв, причем, судя по всему, давно. Однако его глаза, которые она помнила яркими, полными ожидания чего-то интересного и нового, утратили былой блеск, и только ее появление, казалось, вывело Носова из состояния черной меланхолии.

– Ну, как ты тут? – задала она вопрос, отлично осознавая его банальность.

– Не присядешь?

Скамейка выглядела грязной, средняя перекладина была выломана, но Регина, мысленно попрощавшись со своей дорогущей замшевой юбкой, подавила вздох и опустилась рядом с бывшим любовником. Она пыталась обнаружить в себе остатки былых чувств, надеясь, что это поможет общению, но не находила в недрах собственной души ничего, кроме жалости к сломленному, опустившемуся человеку, с которым знавала лучшие времена. Вспоминая, каким был Дмитрий Носов десять лет назад, Регина испытывала ощущение, близкое к панике: она могла оказаться в таком же положении, если бы вовремя не взяла себя в руки, вняв мольбам родственников и здравому смыслу, который почти никогда ей не изменял. Замечательные мозги, привлекательная внешность и блестящая будущность оказались в итоге похоронены на дне бутылки!

– Здорово выглядишь, – снова проговорил Дмитрий немного застенчиво. Она быстро взглянула на него: застенчивость раньше не была свойственна этому человеку, но, очевидно, жизнь ломает людей и меняет до неузнаваемости не только лицо, но и характер. А она-то надеялась, что последний остался все тем же…

– Как ты здесь очутился? – поинтересовалась она, просто чтобы продолжить разговор. – Белая горячка?

– Я сам пришел.

– Ну да, конечно!

– Можешь спросить у главврача.

Дмитрий не обиделся на недоверие, понимая, что у нее есть для этого все основания. Это вселяло надежду.

– Обязательно спрошу, – сказала она.

– С чего это ты вдруг решила меня навестить?

– Да вот… давно не виделись.

– Ладно, не юли: в чем дело?

– Как давно ты чист?

– Я-то? Три месяца.

– Врешь! В психушке держат не больше тридцати дней. Если ты, конечно, не заполучил какой-нибудь диагноз типа шизы…

– Я здесь добровольно, – прервал Регину Дмитрий. – Боюсь снова сорваться, видишь ли… Главный взял меня санитаром на полставки.

– Ты – санитар?! – не поверила она.

– Их всегда не хватает.

Регина даже не представляла, насколько сильно его «припекло» – видать, совсем худо мужику! Она ощутила что-то вроде вины за то, что не интересовалась его судьбой. Конечно, Носов подвел ее, подвел капитально, но она даже не пыталась протянуть ему руку помощи, а это, судя по всему, было ему необходимо. С другой стороны, ей доподлинно известно, что пока алкоголик сам не осознает свою проблему, с ним бесполезно разговаривать, бесполезно убеждать лечиться и менять собственную жизнь. Похоже, Дмитрий дошел до точки.

– Так что у тебя за дело? – снова спросил он.

– Хотела предложить работу, – ответила она, все еще не уверенная, что стоит продолжать беседу. – Но у тебя, видимо, все и так хорошо?

– Что за работа?

Показалось, или в серых, как этот дождливый день, глазах на короткий миг вспыхнул интерес?

– Надо найти одну женщину.

– Ты серьезно мне настолько доверяешь?

– Ты же сказал, что чист, так?

– А Захар в курсе?