Наблюдая за гончаром, или Жизнь полна подарков

Вабкентский минарет.

Но к тому времени, когда мы приехали в Вабкент, это уже не был величественный город, это был неказистый посёлок. Обычный, такой же, в каких мы жили до того.

Нас поселили на центральной улице, метрах в семидесяти от знаменитого минарета, но дом наш был старой глинобитной развалюхой.

Здесь, в Вабкенте, у меня появилась своя постоянная обязанность – сбор дров. У матери отпала забота о дровах. Заготавливать дрова там – это совсем не то же самое, что в России. Не то, что леса – деревьев почти не было. Дровами у нас были сухие ветки, сучья тала, который рос по берегам Зарафшана. Где-то я нашёл колесо на оси, несколько деревяшек и соорудил тачку. Эта тачка очень помогала мне при сборе дров. За одну поездку я мог собрать и привезти достаточное количество дров, чтобы нам приготовить пищу и чай и обогреть комнату. Глинобитные дома хорошо держали температуру – зимой было не очень холодно, а летом прохладно.

Так жило большинство тогдашних мальчишек – у нас даже какие-то коммерческие сделки были в ходу по приобретению колеса для тачки или чего-то другого. И эту ситуацию понимали и оценивали все, в том числе наши учителя, ведь они жили рядом с нами. Если на уроке кто-то не мог ответить на вопрос, ему не ставили двойку, а поднимали другого ученика, второго, третьего, пока не получится полный ответ на заданный вопрос. И всем нам становился ясен ответ, все получали какие-то знания.

Помню, я частенько не мог сразу ответить на вопрос учителя. Делать дома уроки – такого понятия у меня не существовало.

Дом, в котором мы жили, был старый, глинобитный, как я уже сказал, хотя и в центре посёлка. Нас мучила малярия. В километре от посёлка протекала та же река, что была и в Каракуле – Зарафшан. По весне река разливалась. А когда возвращалась в своё русло, по берегам оставались заводи и болота, кишащие комарами.

В этих болотцах ловили рыбу. Прямо руками. Садились на дно по пояс в воде, раздвигали ноги и продвигались к берегу. Руками между ног вылавливали рыбу. Пойманную рыбу либо выбрасывали на берег, либо – если рыба большая – выходили на берег и насаживали на кукан.

Очень неприятными были комары, которые нас нещадно кусали. Я постоянно болел малярией. Эта болезнь в той местности была очень коварной. Температура тела повышалась до 40 градусов и выше, а потом вдруг падала, и начинался озноб. Так колотило от холода, что даже два-три одеяла вместе с тёплой одеждой не помогали. Лечили нас акрихином и хиной – очень горькие лекарства были.

Я ходил в школу, мама работала, Вилия оставалась дома одна. Однажды её укусил скорпион. Ей было очень больно, она кричала, плакала, но никого из взрослых рядом с ней не оказалось.

В Вабкенте мы прожили года полтора или два. Шёл последний, четвёртый, год войны. Мама иногда читала нам письма отца с фронта. Чем-то особенным нам это не казалось, это была обычная жизнь, к которой мы привыкли.

Как-то утром я шёл с бидоном за молоком по направлению к минарету. Недалеко от минарета меня догнал взрослый мужчина, потом оказалось, что это был начальник милиции. Он мне сказал, чтобы я бежал за ним. Когда мы добежали до минарета, он крикнул хозяину чайханы, находящейся под минаретом, чтобы тот принёс лестницу. Когда принесли лестницу и приставили к проёму (дверце) минарета, мы с чайханщиком стали подниматься по винтовой лестнице в теле минарета наверх. Перед этим нам вручили молоток с гвоздями и красное знамя с древком, которое мы прибили на самом верху рядом с гнездом аиста.

Это было 9 мая 1945 года.

4

Все ждали возвращения отцов с войны, но мы так и не успели дождаться – маму снова перевели на новую работу. Теперь уже даже не в Бухарской области, а в Самаркандской – поближе к Ташкенту. Ей там предложили возглавить отделение сельхозбанка в Акдарьинском районе.

Нам предстояло новое переселение. Почему-то детали этого переезда я не помню, хотя я повзрослел уже на два года.

Район получил название по названию реки Акдарья, что в переводе на русский язык означает Белая река. А главный посёлок района носил название Лаиш. Происхождение названия таково: лай по-узбекски – это грязь, а иш – это команда ослу, чтобы остановился.

Приехали мы на место, и поселили нас в здании, где находились и госбанк, и сельхозбанк, так же, как когда-то в Каракуле. Квартира здесь была получше, но туалет всё равно только во дворе.

Это был центр Лайиша, метрах в 100 от нас был базар и всё остальное. А вот школа была на окраине посёлка, рядом с пожарным депо. К этой, уже третьей на моём счету, школе, я привыкал гораздо труднее, чем к предыдущей. В чужом классе я чувствовал себя неуютно, к тому же в детстве я был очень стеснительным.

Далеко не сразу, но появился в новой школе у меня друг Гриша. Он был гораздо выше меня и старше. По национальности он был еврей. Жили они в пожарном депо, и я стал часто бывать у них. И Гриша часто бывал у нас. Мама его была уже пожилой женщиной, а его старшая сестра, как я позже понял, работала в органах госбезопасности, учреждение это находилось рядом с пожарным депо.

Там, в Акдарьинском районе, мы прожили тоже недолго – до 1946 года. Наверное, поэтому я мало что помню из этого периода своей жизни. Почти ничего не сохранилось в моей памяти. Помню, как стали возвращаться фронтовики.

Те, кому повезло вернуться, возвращались не с пустыми руками, а с трофеями. Не все, конечно, только офицеры. Появились даже немецкие и американские мотоциклы. Такое могли привезти уже только высшие офицеры – полковники, наверное, не ниже. Мы, мальчишки, с интересом окружали эти чудеса техники, рассматривали их и с испугом отскакивали, едва мотоцикл трогался с места. Эти мотоциклы нам казались чем-то невероятным.

Война давно закончилась, фронтовики всё возвращались и возвращались, а нашего папы всё не было. Я видел, как встречают каждый день фронтовиков их жёны и дети, и мне было очень грустно.

Но наконец-то и наш папа приехал! Он был в гимнастёрке и в пилотке с вещмешком за плечами. На гимнастёрке его сверкали медали, но трофеев он не привёз.

Отец стал искать работу. В Лайише ничего подходящего не нашёл и поехал в Самарканд. Поехал, да так и остался там – нашёл себе другую жену.

Мой друг Гриша частенько приходил к нам. Однажды, когда он был у нас, в комнату зашёл незнакомый мужчина и, не сказав ни слова, поставил у двери полмешка муки и две поллитровые бутылки подсолнечного масла. Поставил и ушёл.

Вскоре маму вызвали к следователю прокуратуры по поводу получения ею взятки. Гриша, видимо, рассказал дома о подарках, которые неожиданно свалились на нас, а его сестра проявила бдительность.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.