Марракеш. Множество историй в одной или необыкновенная история о приготовлении пастильи

Жалид Сеули

Марракеш: Множество историй в одной или необыкновенная история о приготовлении пастильи

Jalid Sehouli

Marrakesch

Viele Geschichten in einer Geschichte oder die besondere Geschichte von der Pastilla

Серия «Проза нашего времени»

© Akademos Wissenschaftsverlag GmbН, 2013

© Хоффманн Х. Г., послесловие, 2016

© Галина Снежинская, перевод, 2016

© ООО «Издательство «Этерна», издание на русском языке, 2016

* * *

Жалид Сеули

Марракеш: Множество историй в одной или необыкновенная история о приготовлении пастильи

Приношу благодарность

моим детям,

родителям,

братьям и сестрам,

племянникам и племянницам,

другим родственникам,

друзьям,

моим пациенткам, их близким и родным,

всем, у кого я учился,

г-ну Хоффманну и его жене,

моей Адак,

моему Марракешу,

моему Богу…

И вот, рождаются первые слова…

В сказке Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц» Лис говорит: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь».

Мы утратили зоркость сердца – упрек Сент-Экзюпери адресован всем нам.

Замысел этой книги появился у меня, наверное, в тот момент, когда Мария попросила разрешения прикоснуться к моему сердцу, чтобы ощутить его живую энергию. Как же я удивился ее просьбе! Никогда еще не было кому-то дела до моего сердца…

В этой книге я хотел бы рассказать несколько разных историй. Историю о городе Марракеше, историю о моих отношениях с самыми разными людьми, историю о себе, о моем сердце и душе. Каждая из этих сравнительно больших историй включает в себя другие, поменьше. Постепенно должно выясниться, что все истории связаны между собой, хотя они произошли в совершенно разных местах и с разными людьми; впрочем, возможно, именно это их и связывает.

Я расскажу истории людей, которых мне посчастливилось выслушать. Сначала эти люди подарили мне свое внимание, а потом поделились своими историями. Я рассказывал о себе, люди в свою очередь рассказывали о чем-то особенном в своей жизни, а иной раз о таких вещах, которые сами рассказчики считали забытыми или не поняли – тогда, раньше, – во всей их значительности. Марракеш помог моему сердцу раскрыться и принять эти истории, Марракеш раскрыл и сердца рассказчиков. Марракеш пробудил к жизни чудесные истории. Не все я могу рассказать: некоторые истории сохраняют свое значение и влияют на жизнь людей, лишь пока не преданы огласке. Они стали тайной и должны остаться тайной. Мне вспоминается стихотворение Анны Риттер (1865–1921), увезенной отцом из Германии в Америку, но вскоре вернувшейся в Европу:

Ношу с собою тайну,Что радостью мне наполняет душу.Открыться всем о как бы мне хотелось!..А я молчу.Смеяться я могла бы, петьС утра до поздней ночи —А я шепчу, как будто возношуМолитву тайную!

Но каким будет объем этой книги? Далеко ли до ее конца? Думаю, «последнюю историю» я расскажу лишь тогда, когда улетучится мгла, которая, я чувствую, еще лежит у меня на сердце, или даже в нем самом, – мгла страсти и меланхолии. Хотя есть риск, что этого вообще не случится и книга не будет закончена. История всегда имеет начало, конец же необязателен.

И дело ведь не в конце. Я хочу рассказывать истории, в то же время сам хочу стать участником особой истории; можно сказать иначе: я хочу узнать эти истории, проникнуться ими, чтобы осмыслить их все вместе, как единую и цельную, особую историю.

По-видимому, моя книга – величайшая авантюра. В ней много неожиданностей и открытий, ликующей радости и надежд. Благодаря этой книге остались позади мои сомнения, страхи и печали. Она стала моим лучшим другом.

Мне кажется, легче писать о городах и говорить с городами.

Но я понимаю, что главным остаются мои отношения с людьми и отношения с самим собой, с моим разумом, сердцем – с моей душой.

Рассказать же о них удается, только если постоянно связываешь истории с прошлым, с настоящим моментом и с нашими желаниями или опасениями относительно будущего. Когда рассказываешь истории, осознаешь свою способность влиять на собственную историю и на истории других людей.

Эту книгу я хочу подарить прежде всего самому себе, но также и моим чудесным детям, я хочу показать, насколько важно осознать чувства и слова, которые стучатся в сердце, и сделать их жизнью и правдой. Лишь так чувства и слова становятся более значительными, заслуживающими внимания и уважения. А тогда и каждая твоя мысль становится настолько сильной, что может позитивно влиять на твой мир и на мир других людей.

Эта книга – только подарок, знак внимания, не требующий ответа. В Древнем Риме, а также на Востоке было принято преподносить друг другу скромные, символические дары по случаю празднования Нового года, например красивую ветку дерева или плоды, которые вырастил в своем саду. Эта книга – такой подарок, плод, созревший в саду моей души, еще не вполне постигнутой мной самим.

Джебран Халиль Джебран оставил нам чудесное стихотворение «О детях»[1]:

…Ваши дети – не дети вам.Они сыны и дочери тоски Жизни по самой себе.Они приходят благодаря вам, но не от вас,и, хотя они с вами, они не принадлежат вам.Вы можете дать им вашу любовь,но не ваши мысли,ибо у них есть свои мысли.Вы можете дать пристанище их телам,но не их душам,ибо их души обитают в доме завтрашнего дня,где вы не можете побывать даже в мечтах.Вы можете стремиться походить на них,но не старайтесь сделать их похожими на себя,ибо жизнь не идет вспятьи не задерживается на вчерашнем дне.Вы – луки, из которых ваши дети,как живые стрелы, посланы вперед.…Пусть ваш изгиб в руке Стрелка несет радость…

И вот, рождаются первые слова… чтобы начался рассказ первой из многих историй…

Почему-то я чувствую, что меня зовет Марракеш, город в центре Марокко, одно из тех немногих оставшихся на свете мест, что еще напоминают о временах «Тысячи и одной ночи».

Бывая в разных городах, я часто замечал, что люди, живущие там, словно бы приехали в свой собственный город погостить и не ощущают себя по-настоящему дома. В Марракеше у меня появляется совсем другое чувство – там все у себя дома, и местные жители, и даже приезжие. Людей Марракеша в Марокко прозвали «счастливцами». Безусловно, и в Марракеше случаются несчастья и беды, и все-таки этот город, по-видимому, многим людям дарит особенное счастливое чувство, познать которое могут даже те, кто приезжает сюда ненадолго.

Марокко – страна на северо-западе Африки. Согласно античным писателям, гора на марокканском берегу и скала на другой стороне Гибралтарского пролива – это Геркулесовы столпы, последний предел мира, за которым Средиземное море низвергается в бездну за краем земного диска. Таков античный миф.

Марракешу более тысячи лет, год его основания – 1062-й. А чудесному чувству, охватившему меня, когда я впервые увидел этот город, скоро будет десять лет. Это чувство помогло мне услышать свое собственное сердце и, может быть, душу, научило с ними говорить.

«В прошлом Марракеш был наградой скитальцу за долгое путешествие», – отмечает писатель Тахир Шах. Но для меня Марракеш стал еще и наградой за путешествие к моему сердцу. «Караваны неделями находились в пути, – пишет далее Тахир Шах, – и путешественники рассказывали всевозможные загадочные истории о красном городе Марракеше, хотя никогда не видели его своими глазами». Должно быть, так бывает и с любым городом или человеком – задолго до желанной встречи сочиняешь о них бесчисленные истории.

Но что же с моим сердцем, моей душой? В каких городах они живут? Или они, сердце и душа, живут в одном и том же городе? Или они вообще едины?

Этому особенному чувству – словно к моему сердцу прикоснулся Марракеш, таинственный город, – уже много лет. Оно появилось, когда я в первый раз очутился вечером на самой удивительной, должно быть, городской площади из всех, какие только есть в мире, на Джема эль-Фна в Марракеше. Нужно нырнуть в эту пучину, даже если поначалу не различаешь дна в волнах бурлящего людского водоворота. Джема эль-Фна это центр города, а может быть, и всего мира, как считают многие марокканцы и уж конечно все «марракши», то есть жители Марракеша. Некогда эта площадь была одним из самых страшных мест на свете – здесь совершались казни. Головы казненных натирали солью и выставляли на городских воротах на много месяцев, для устрашения. Арабское название «Джема эль-Фна» в переводе означает «сборище мертвецов».

В книге «Голоса Марракеша» писатель Элиас Канетти[2] очень точно передает свое впечатление от этой площади, оно такое же, как и мое, и становилось у меня раз от разу все более сильным и отчетливым: «Мне казалось, будто я действительно достиг другого места, цели моего путешествия. Я не хотел уходить отсюда, я уже был здесь сотни лет тому назад, только запамятовал, а теперь все вновь вернулось. Здесь были выставлены напоказ те плотность и тепло жизни, какие я ощущал в себе самом. Я был этой площадью, когда стоял на ней. Думаю, я остаюсь ею и поныне».

В один из вечеров, слишком редких, когда я бывал на этой площади, я углядел, проходя мимо бесчисленных белых прилавков со всевозможной снедью, мергез – магрибские жареные колбаски, довольно острые. Настоящие мергез готовят из нежной ягнятины, щедро приправленной пряностями. Темный красноватый цвет и пряный, несколько острый вкус колбаскам придает харисса, острый соус с добавлением кориандра, кумина и чеснока. Вот уже двадцать лет как я не ем красного мяса, а по какой причине, понятия не имею. Я всегда заказываю рыбу или птицу. Похоже, я сам придумал себе какие-то правила и законы, чтобы жить по определенному порядку, иметь некие ориентиры; это потому, что мне кажется, я слишком часто забываю о мере и пределах.

А тут, увидев соблазнительные колбаски мергез, я вдруг подумал: наверное, пора отказаться от добровольно принятого обета. Я сказал себе: более подходящего места, чтобы покончить с моим стародавним правилом, ты не найдешь. И вот, Марракеш освободил меня от уз. Колбаски оказались изумительно вкусными, буквально таяли во рту. Город становится чудесным в тот момент, когда наводит человека на сомнение относительно смысла старых привычек, неуклонно соблюдавшихся в течение многих лет. Откуда взялась та или иная привычка? Стоит ли и дальше ей следовать? Что стрясется, если я от нее откажусь? Нечто подобное происходит и со многими другими вещами, а также и в отношениях с каким-либо человеком.

На многие вещи, которые случались и случаются в твоих отношениях с другим человеком, не обращаешь особого внимания, все это существует в нашей жизни, но не является ее существом. Только если встретится некое место, например город, или какой-то человек, который поможет тебе увидеть эти вещи, ты сумеешь их изменить.

В моей личной истории с колбасками мергез, съеденными в Марракеше, отказ от стародавней «клятвы» стал и впрямь освобождением, которое означало отнюдь не только прибавку новых мясных блюд к моему обычному столу. За это благодарю тебя, Марракеш.

И заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…

Я снова еду в Марракеш. Думается, я снова еду к самому себе, к моей душе, моему сердцу – оба путешествия еще далеки от завершения. И в дальнейшем, путешествуя, нужно будет разглядеть знаки и сложить их, как головоломку, чтобы составился цельный образ.

Знаки становятся все заметнее. Вот и несколько дней назад мне был знак.

В приемные часы ко мне на консультацию пришла 63-летняя пациентка, страдающая тяжелым и очень редким онкологическим заболеванием. Ее сопровождал муж, по профессии он врач. Оба были в прекрасном настроении, пациентка с большой гордостью, которую разделял и ее муж, сообщила, что вполне хорошо себя чувствует и снова ведет активный образ жизни. А ведь последнюю химиотерапию она прошла ровно два месяца тому назад. К сожалению, я должен был сказать женщине, что опухоль дала рецидив и теперь уже нет сомнений: болезнь никуда не делась и не денется, от этой болезни женщина умрет. Снова провести лечение, разумеется, можно, но принципиальных изменений ждать не приходится. В подобной ситуации пациентки и их спутники чаще всего говорят, что попробуют пройти еще какое-то лечение, вопреки «неизлечимости» заболевания. А эта женщина спросила, можно ли ей до начала новой терапии поехать в отпуск. Я сказал, что не вижу никаких препятствий, что поездка в отпуск абсолютно не может отрицательно повлиять на прогноз. Мы договорились, что после отпуска она придет на консультацию и тогда мы примем решение о дальнейшем лечении. Прощаясь, я спросил, куда она собирается поехать. Она быстро взглянула на мужа и ответила, словно именно ему открывала некую тайну: «Мы пока еще не решили. Но я очень хотела бы поехать в Марракеш».

Обратившись к ее мужу, я сказал, что было бы очень хорошо, если бы он предоставил жене такую возможность. В глазах женщины блестели слезы, но при этих словах она облегченно вздохнула.

Недавно я снова с нею встретился и спросил, как ей понравился Марракеш. И был огорчен – оказалось, что она не поехала в Марракеш, испугавшись сорокаградусной летней жары. Они с мужем провели отпуск в Вене. Заметив мое разочарование, она сказала: «Обещаю вам поехать в Марракеш на Пасху».

Я возразил: обещание она должна дать не мне, а себе самой. Тогда она рассказала, что за минувшее время прочитала много книг о Марокко, еще больше о Марракеше и что желание увидеть этот город стало еще сильней. И я очень обрадовался: все-таки она совершила путешествие в Марракеш. Ведь путешествие начинается не в момент физического присутствия человека в каком-то месте или при встрече с каким-то другим человеком – оно начинается при первой мысли о некой цели, первом чувстве и первом связанном с ними действии. Моя пациентка читала книги о Марракеше, мечтала об этом городе, а значит, она уже сделала первые и, быть может, самые важные шаги к цели своего путешествия.

Махи Бинбин в повести «За стенами Марракеша» пишет: «Да, сердце мое, вот такой он, Марракеш. Это старый колдун, чья душа изменяется вместе с ходом времен. Он открыт всему миру и замкнут, чарует и наводит страх. Второго такого города нет на свете».

…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…

Спустя несколько дней мне вспомнилась история, случившаяся пятнадцать лет тому назад. У меня была пациентка, по специальности психолог, с диагнозом – рак на поздней стадии. Ее мучили частые приступы озноба и жара, заболевание прогрессировало, но, несмотря на все это, ее не оставляла мысль о поездке в Марракеш. Она сознавала, что скоро умрет. И все же решила исполнить свое желание, которое так долго лелеяла. По тогдашнему ее состоянию поездки были ей совсем не показаны, однако она так хотела побывать в Марракеше, что в конце концов я подумал: наверное, это правильное решение – все-таки совершить последнее в жизни путешествие. Я собрал ей в дорогу целый чемодан необходимых лекарств, и моя пациентка отправилась в путь, решившись на авантюру, исход которой ничуть ее не пугал. Я не знал, вернется ли она вообще. Недели через две она пришла и принесла мне большущий пакет с крупными, очень вкусными финиками, которые привезла из Марракеша.

В Марракеше можно купить финики 38 сортов – от очень темных аджва, красных ханизи, желтых рашудийя до классических коричневых вана вана. Моя пациентка выдержала поездку. Спустя несколько дней она скончалась в нашем стационаре. Кто знает, сколько времени пришлось бы ей мучиться, если бы она не совершила своего путешествия. Марракеш помог ей уйти. Марракеш помог ей проститься с земной жизнью. А ее так влекло в Марракеш, и, не совершив эту поездку, она не нашла бы покоя. Ей надо было сначала проститься с Марракешем – лишь после этого она могла проститься со своим собственным сердцем.

…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…

Встречу нового, 2009 года мы с друзьями и моей бывшей женой, с которой мы расстались незадолго до Нового года, задумали отпраздновать вместе. Однако случилось так, что двое друзей накануне сочельника поссорились из-за какой-то мелочи, и пришлось от нашего плана отказаться. Все же нашлась альтернатива – позвонил мой докторант Халид и пригласил меня с моей бывшей женой на марокканский новогодний ужин, который он решил устроить у себя дома.

Я очень обрадовался.

– А что ты думаешь приготовить? – спросил я Халида.

– Пастилью с рыбой, – по голосу я понял, что он улыбается.

– Пастилью с рыбой? – недоверчиво переспросил я. – Даже не слыхал о такой. Ведь пастилью всегда делают с курицей.

– Нет-нет, можно и с рыбой, – мигом нашелся Халид. – Я видел, как мама делает пастилью с рыбой. А завтра сам попробую приготовить.

Пастилья – очень популярное и поистине великолепное блюдо марокканской кухни. Приготовить пастилью непросто, а вкус умопомрачительный – поэтому марокканцы подают ее к столу в дни совершенно особенных праздников, скажем свадьбы.

Происхождение пастильи покрыто мраком неизвестности. Говорят, она родом из Персии, а может, из Андалусии, хотя не исключено, что ее придумали в Центральной Африке. На самом деле нет никаких достоверных сведений о том, где и когда изобрели это необычайное блюдо. Дрисс, хозяин известного берлинского ресторана марокканской кухни «Касба», считает, что своим сладковатым вкусом этот слоеный пирог обязан еврейской кухне. Другой знакомый сказал, что когда-то пастилью готовили не местные марокканские кулинары, а нанятые богатыми людьми поварихи, приезжавшие из Судана; стало быть, там и надо искать истоки. Впрочем, когда речь идет о вещах поистине чудесных, не стоит задаваться вопросом об их происхождении, лучше просто наслаждаться, да не забыть выразить благодарность за то, что тебе выпала такая удача. Вот если столкнешься с чем-то плохим, тут непременно следует поинтересоваться, откуда взялось это плохое, и, может быть, найти способ в другой раз не допустить чего-то подобного. Мы ведь не хотим ставить препятствия на пути хороших вещей – значит, надо всячески стараться сделать так, чтобы хорошее появлялось и не исчезало, а жило как можно дольше.

Пастилья, или пастилла, это кушанье, в котором смешаны самые разные ароматы, горячий пирог из очень тонких хрустящих слоев теста, переложенных начинкой из мяса со сладкими приправами. Курицу для пастильи отваривают, затем, удалив кости, мясо измельчают и смешивают с толченым жареным миндалем, сверху же все посыпают сахарной пудрой и молотой корицей.

Я с нетерпением дожидался новогоднего сочельника. Наконец, все мы насладились пастильей с начинкой из рыбы и креветок. Чудесно! С марокканской кухней я был знаком только по тем блюдам, что готовила моя мама, да благодаря нечастым наездам в Марокко, а в общем я никогда не задумывался о том, что может предложить марокканская кухня, помимо известных мне кушаний.

Когда мы раскладывали по тарелкам десерт, я вспомнил одну газетную статью, которую недавно прочитал в самолете, на пути из Берлина во Франкфурт. «Лучшим поваром Германии признан марокканец» – так она была озаглавлена. Вахаби Нури, хозяин ресторана «Пимент» в Гамбурге, марокканец, которого трехлетним малышом родители привезли из Касабланки в Германию, получил премию – его признали лучшим поваром 2009 года. Халид, когда я сообщил ему об этом событии, очень удивился и был горд тем, что блестящий марокканский кулинар удостоился «прессы» в Интернете.

Теперь же рыбная пастилья, приготовленная Халидом, вдохновила меня посетить ресторан в гамбургском районе Эппендорф – дело в том, что через несколько дней я должен был делать доклад в Веделе, от которого до Гамбурга двадцать километров.

Итак, сидя на кухне у Халида, я позвонил организаторам моего выступления и попросил заказать столик в «Пименте». Через несколько дней мне позвонили из Веделя и сообщили, что все места, увы, давно зарезервированы. Я попросил ведельских коллег позвонить в ресторан еще разок и сказать: дескать, единственный на всю Германию профессор – уроженец Марокко специально приедет из Берлина ради ужина в «Пименте». Правда, позднее я узнал, что в Германии я не единственный профессор марокканского происхождения… Как бы то ни было, мой заказ приняли.

…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…

«Пимент» – маленький, но очень элегантный ресторан, награжденный множеством разных премий. О восточном колорите напоминают лишь несколько со вкусом размещенных мавританских зеркал, да и публику, собравшуюся здесь в тот вечер, тоже ни в коей мере нельзя было назвать восточной.

За столиком по соседству с нашим сидели две почтенные дамы, разговаривавшие по-французски, за другим – два респектабельного вида господина, в солидных дорогих костюмах, беседовали, кажется, о каких-то масштабных событиях мировой политики.

Когда я раскрыл меню и начал просматривать перечень блюд, мне сразу бросилось в глаза название «пастилья пралине с уткой». Мало того что еще недавно я ни сном ни духом не ведал, до чего вкусна пастилья с рыбой, так теперь еще оказалось, что бывает пастилья с уткой, точно по заказу для меня, великого любителя утятины.

Ее-то я и заказал. Первое, что меня поразило, – внешний вид блюда. Обычно пастилье придают форму большого круглого пирога вроде торта, а здесь сделали маленький рулет, и на том же блюде возлежала классическая утиная ножка с тушеной красной капустой. Необычайно вкусно, чуть язык не проглотил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Из книги Джебрана «Пророк» (ч. I; 1923 г.). Перевод В. Маркова. – Здесь и далее примечания переводчика.

2

Болгарский, австрийский, британский писатель, культуролог, драматург (1905–1994), лауреат Нобелевской премии 1981 года.