Москва-2016

Потом автозак тяжело рухнул на тот борт, где находилось окошко, и в кузове потемнело. Сотник растянулся на стене, превратившейся в пол, вцепился в решетку на окне. Мотор стих, снаружи донесся вой ветра. Машину со скрежетом, от силы которого в замкнутом пространстве заложило уши, потащило по асфальту. Кузов затрясся, Игорь ухватился за решетку второй рукой, зажмурился и разинул рот – стон металла и вой ветра становились невыносимы, от боли сводило судорогой челюсти. Взвыло еще громче, автозак дернуло, будто он весил не три-четыре тонны, а несколько килограммов, едва ли не швырнуло вперед, но тут машина наткнулась на что-то. От толчка Игорь покатился по стенке. Темноту прорезали лучики света, вой стих. В машину словно тараном ударили, она качнулась в обратную сторону. Стало светлее, и наступила тишина.

Ее прервал далекий крик – кто-то просил о помощи. Визгливо залаяла собака. Игорь на четвереньках добрался до прорехи в том месте, где передняя стенка смыкалась с потолком. От удара клепаный металл порвался, как бумага, переднюю часть машины выгнуло, трещина бежала по стенам и полу. На потолке она расширялась, и Сотник выставил наружу голову. Огляделся, согнул рваный железный край и полез.

Автозак лежал возле перекрестка. В доме неподалеку находился продуктовый магазин с двумя стеклянными витринами: одна глядела на улицу, другая на перекресток. Машина сломала угловую колонну между ними, острый бетонный угол пробил кузов.

В паре метров над асфальтом висела светящаяся изумрудом овальная воронка, а вокруг громоздились подтянутые потоком воздуха сучья, урны, скамейки и несколько машин. Повсюду валялись клочья бумаги, осколки, разорванный пакет, из которого высыпались мандарины, ярко пламеневшие на сером асфальте.

Борт кузова поскрипывал и прогибался под ногами Игоря. Он перешагнул с него на широкую боковину кабины. Вовремя эта штука над перекрестком утихла – еще немного, и автозак врезался бы в груду под ней. Судя по всему, часть людей, находившихся здесь, засосало туда, остальные разбежались. В окнах показывались лица, навзрыд плакал ребенок, где-то неподалеку стонали.

В голове не было ни единой мысли. Даже удивления почти не было – мозг словно завис, работала только часть, ответственная за простейшие движения. Не думая ни о чем постороннем, не пытаясь понять, что это за аномалия висит над асфальтом, куда подевались затянутые внутрь нее предметы и люди, что вообще происходит этим жарким летним днем в Москве, Игорь присел на корточки над дверцей, из-под которой доносились стоны, широко расставив ноги, ухватился за ручку…

И, краем глаза заметив нечто очень странное вверху, поднял голову.

Небо было светло-зеленым, с изумрудным отливом, а еще оно как-то… закруглилось, что ли? Будто весь город накрыл громадный купол из дымчатого салатного стекла. Под ним плыли облака, обычные летние облака, похожие на пышные комья сахарной ваты. Солнце из-за купола светило чуть менее ярко, но было тепло… хотя уже не так жарко, как еще совсем недавно – возможно, купол задерживал часть солнечных лучей.

От изумрудного овала над перекрестком вверх ударила зеленая молния – длинный ветвящийся зигзаг впился в купол и распался на сотню молний поменьше, которые дождем просыпались обратно и растаяли в воздухе, не достигнув крыш.

Внизу снова застонали, и Сотник перевел взгляд на дверь. Бронированное стекло от удара не разбилось. Оно было хорошо затонировано – не разобрать, что внутри.

А вот они меня видят, подумал он, снова взялся за ручку и попробовал открыть дверцу. Ничего не вышло – что-то там заклинило или конвоиры заперлись. Он поднатужился, рванул и отшатнулся, когда дверца распахнулась.

В грудь уперся ствол «калашникова», который держал здоровенный парняга с выпученными покрасневшими глазами.

– Попался, сука?!

С рассеченной губы текла кровь, крупное грубое лицо перекосило – левая скула вспухла после удара обо что-то твердое.

– Ты устроил?!

– Что? – не понял Сотник.

– Назад! Медленно! – Конвоир полез наружу. – Сбежать решил?! Не шевелись, тварь!

Игорь отодвинулся на край кабины, и парень выбрался наверх. В распахнутой дверце было видно, что водитель неподвижно висит на ремне, а второй конвоир провалился в пространство между сиденьями. Он ворочался там и стонал, держась за грудь.

– Степа, как ты? – окликнул первый, сверля Игоря взглядом.

– В грудину мне так шибануло! – донеслось из кабины слабо.

– Ребра сломал?

– Вроде нет.

– Тогда вылазь. А Петр?

– Слушай, по-моему… – показалась рука, затем нервное худое лицо. – По-моему, помер он. Башкой сильно ударился… И кровь с виска течет. Боря, это что, побег? То есть эта… попытка побега? Это ж убийца, ему пятнадцать лет дали, он на все способен!

– Ну, тварь поганая! – снова вызверился Боря и стволом автомата врезал Сотнику в скулу.

Игорь упал на спину, конвоиры встали над ним. У одного в руках был «калаш», у другого ПМ.

– Совсем свихнулись с перепугу? – Он сел, отирая кровь рукавом. – Думаете, я это устроил?

– Не ты, так сообщники твои!

– И это? – Он показал на светящуюся воронку над перекрестком.

Степа оглянулся первым, и когда повернулся обратно, лицо его дергалось, а глаза округлились.

– Что… что это? – пробормотал он, облизывая сухие губы. – Что там висит?

Боря молчал, разинув рот, пялился на воронку. Зеленого неба пока никто из них не заметил.

Глаза Степы вдруг стали совсем дикими, он присел, подняв пистолет.

– Борька, а если засада?.. – невнятно забормотал он. – Если дружки… Сообщники этого… Его вырубить надо, чтоб не рыпался, и…

Не договорив, он шагнул к Игорю и занес ногу, чтобы врезать ему каблуком по голове, но получил подсечку и упал. Вышедший из ступора Боря с матами набросился на заключенного, заехал прикладом в плечо, ногой – по ребрам. Степа вскочил, бешено вращая глазами. Игорь крикнул:

– На небо гляньте, идиоты!

Оба уставились вверх. Игорь опять сел. Стволы пистолета и автомата были направлены на него, хотя оба конвоира стояли, задрав головы. Против ожидания, на Борю небо произвело впечатление обратное тому, на которое рассчитывал Сотник – конвоир нагнулся и упер дуло ему в лоб.

– Не знаю, как ты это сделал… Ну все, щас я тебя завалю – при попытке к бегству!

За спинами конвоиров из зеленой воронки над перекрестком появился темный силуэт. Сотник прищурился.

На человеке был длинный плащ из чего-то, похожего одновременно на кожу и брезент, противогаз необычной формы, сапоги с тупыми носками. На груди ремень, из-за плеча торчит ствол. На рукаве возле плеча широкая красная полоска.

Он огляделся, стоя на вершине кучи обломков. Обтянутое резиной лицо с двумя тусклыми окулярами обратилось к перевернутой машине, и человек стал спускаться, ловко прыгая по выступам.

– Степа, – сказал Борис, – надо с нашими связаться.

– Смотрите, кто там идет, – произнес Игорь. – Он у вас за спиной, и у него ствол.

– Ты нас за идиотов держишь, урка?! Типа, чтоб мы отвернулись…

– Борька, сзади! – заорал Степа.

Он двумя руками вскинул пистолет. Незнакомец прыгнул в бок, мгновенно выдернув оружие из-за спины. Степа выстрелил, но промахнулся. Гость из воронки уже стоял на одном колене, уперев в плечо приклад ружья. Оно сухо треснуло, от ствола к Степе протянулась алая молния, и конвоира отбросило назад. Он врезался головой в спину Бори, который повалился на Сотника, но сразу откатился в сторону.

Незнакомец в противогазе за эти мгновения ухитрился преодолеть расстояние до кабины и даже залезть на нее. На фоне неба возник темный силуэт, в окулярах противогаза отразились два лежащих человека, взметнулся нож с длинным извилистым лезвием. Незнакомец прыгнул к поднявшемуся на колени Боре, а тот выстрелил и попал ему в ногу.

Человек ударил, Боря машинально прикрылся «калашом». Противник сделал неуловимо быстрое движение. Лежащий навзничь Сотник врезал носком ботинка по тому месту на ноге, куда угодила пуля.

Когда незнакомец упал, Игорь резко сел. Боря лежал рядом на спине и корчился, держась за плечо, из которого торчал нож. Игорь рванул его из раны, конвоир заорал, но Игорь этого не слышал, в ушах его стоял шелест ночного дождя, а перед глазами была совсем другая картина: лужи, окоп, свет прожекторов во мгле далеко позади, он сам – на дне рва, и фанатик-смертник, неожиданно прыгающий на Сотника из темноты с ножом в руках. Короткая схватка, барахтанье в грязи… Игорь тогда просто схватился за лезвие и дернул на себя. До костей рассек пальцы – их теперь «крутит» перед сменой погоды – но завладел ножом, чья грязная, скользкая рукоять вывернулась из руки смертника. Перехватил оружие левой и воткнул ему в горло.

Сейчас хвататься за клинок не пришлось, но ударил Игорь в то же самое место – ткнул извилистым клинком под гофрированный «хобот» из грубой черной резины, непривычно широкий, с железной коробочкой на конце.

После этого ночь, дождь, окоп и смертник пропали, и снова вокруг была московская улица, перекресток, светящаяся изумрудом воронка и зеленое стеклянное небо вверху.

Для того, кто получил удар ножом в горло, человек прожил на удивление долго – ему хватило времени и сил, чтоб снова поднять свое ружье и направить его в голову Сотника. Но не хватило на то, чтобы выстрелить.

Степа лежал на спине, и на грудь его было страшно смотреть. Алая молния разворотила ее, не грудь, а пещера какая-то, красный провал в теле, хотя крови нет – внутри все запеклось, прожарилось… Это что, электроразрядом в него выстрелили?

Боря тоже лежал на спине, но живой, хотя извилистый нож оставил в плече рану очень неприятного вида. Он хрипло матерился и пытался зажать ее ладонью.

А незнакомец упал на бок, ноги его свесились в кабину через проем раскрытой дверцы, руки в легких перчатках с обрезанными пальцами были вытянуты по швам. Правая штанина разорвана под коленом, в дыре виднеется что-то вроде кожаного доспеха – изогнутая коричневая пластинка, скорее всего, как-то закрепленная ремнями на лодыжке. В ней и застряла пуля.

Игорь взялся за «хобот», потянул. С железной коробочки соскочила крышка – внутри была зеленая влажная кашица. Она тихо булькала, пузырилась.

Сотник стащил противогаз с головы человека, открыв лицо – серое, очень худое, с запавшими щеками, острым подбородком и продавленным в переносице носом, заросшее щетиной. Коротко остриженные волосы были черными, с необычным металлическим отливом, они казались жесткими, будто иголки. Из горла текла кровь, но не сильно, при такой ране ее должно быть больше. Кровь эта показалась Сотнику слишком темной – темно-красной и жирной, будто ее с мазутом смешали. И противогаз необычный: резиновая маска с окулярами и хоботом крепилась на голове с помощью пары ремешков, крест-накрест сходящихся на затылке.

Услышав вой полицейской сирены где-то вдалеке, он потянулся к оружию незнакомца. Что за странная штука? Обмотана не то полосками кожи, не то плотной тканью, с длинной густой бахромой. Она заколыхалась, когда Игорь поднял ружье. Кожаный ремешок с железной пряжкой. А под стволом что, шомпол?.. Нет, не шомпол – металлический штырь, наискось выходящий из цевья, тянулся вдоль ствола так, что дальний конец почти касался его. В том месте из ствола торчала короткая проволочка, ее и штырь разделяла пара миллиметров, не больше.

Сотник осторожно заглянул в ствол. Тот состоял из столбика металлических катушек с аккуратными рядами тусклой проволоки, катушки были нанизаны на тонкий стержень из голубоватого камня, похожего на мрамор, но с необычным стеклянным отливом. Он, что ли, испускает молнию? Что за минерал такой… Игорь уже не сомневался: это разрядник. После нажатия на спусковой крючок между «шомполом» и проволокой проскакивает искра, и тогда из стержня между катушками вырывается алая молния.

Получается, он держит в руках электроружье?

Боря захрипел, и это вывело Игоря из ступора.

Он вскочил, перекинув через плечо ремень оружия.

Звук сирены стал громче. И не одна там была сирена – вторая звучала где-то позади, а третья справа, за домами. Вокруг кричали, плакали, по площади кто-то опасливо шел к зеленой воронке, из магазина выбирались ошалевшие люди.

Сотник знал это место – его квартира была кварталах в десяти-двенадцати отсюда.

Он сунулся в кабину, быстро осмотрев ее, достал валяющийся позади кресел плащ-дождевик, снова выпрямился. Глянул на мертвого Степу, на дергающегося Бориса, на незнакомца. Посмотрел на изумрудную воронку и на небо, по которому бесшумно скользнула длинная ветвящаяся молния.

Игорь Сотник был человеком приземленным. Никогда не любил фантастику, отродясь не верил в инопланетян, чертей, экстрасенсов, телепатию, сглаз и ведьм – ни во что не верил, хоть немного выходящее за рамки обыденного. И сейчас он не думал о том, что это за серолицый человек в противогазе и откуда взялась светящаяся воронка над перекрестком. Он размышлял о другом: произошло что-то плохое. Скоро начнется паника – да нет, какое там «скоро», если происшествие на перекрестке и странную воронку видели пока немногие, то небо, этот удивительный зеленый купол заметили все – значит, паника уже началась. А что такое паника в крупных городах? Он видел ее в Батуми и Тбилиси – это было страшно.

Надо бежать домой, чтобы как можно быстрее вывезти своих из Москвы.

Вверху зарокотало, и он поднял голову. Сработали рефлексы: Игорь присел и, схватив автомат конвоира, прицелился в летящий низко над крышами гражданский вертолет. Летел тот как-то криво – так бывает, если реактивная граната попадет в хвостовую штангу и повредит малый винт, но тут граната ни при чем, дыма-то нет.

Корпус под бешено рубящими воздух лопастями начал вращаться, и Сотник вскочил. Вертушка врезалась в жилой дом на высоте пятого этажа, пробила его и застряла наполовину внутри, наполовину снаружи. Посыпались обломки кирпичей, дым и языки пламени поползли вдоль стены, облизывая окна.

На другом краю перекрестка показалась полицейская машина с мигающими огнями на крыше. Игорь повесил автомат за спину, схватил пистолет Степы и вытащил из пенала на кобуре запасной магазин. Надел плащ мертвого водителя автозака поверх «калашникова» и, локтем прижимая электроружье к боку, спрыгнул с кабины. До квартиры, где находились его жена Тоня с больным отцом, отсюда добираться меньше часа.

Глава 3

Интересно, какую площадь он накрывает?

Кир остановил «копейку» на краю Садовнической набережной, вышел и поднял лицо к небу, зажав в зубах сигарету. Снизу трудно понять, но кажется, что самая высокая часть купола находится где-то позади – то есть над научным центром в Подольске, правильно? И, судя по изгибу этого зеленого не-пойми-чего, купол закрыл всю Москву с большим куском области в придачу. От Подольска до… ну, скажем, до Пироговского водохранилища, за Шереметьевом, которое, возможно, возле северной границы купола. Говорили ведь ученые перед началом эксперимента что-то про коэффициент, равный шести, – возможно, это значит, что теперь диаметр купола равен шестидесяти километрам? Может, ерундовая догадка, а может, и правильная, все равно точно сейчас не подсчитаешь. Выходит, если взять Подольск за центр круга, а Пироговское водохранилище – за северный его край, то южный… Кир представил себе карту Московской области и решил, что с юга купол простирается примерно до Серпухова. А что с запада и востока? Бронницы, Наро-Фоминск? Черт знает, он не мог вспомнить.

Хваленая дорогущая «инфинити» последней модели просто не завелась, в Подольске пришлось позаимствовать эту жуткую тачку, стоящую на краю тротуара с распахнутой дверцей, – водитель, должно быть, когда все началось, с перепугу чухнул куда-то.

А собственно, что началось? – подумал Кирилл, садясь в машину и трогаясь с места. Что конкретно произошло? Эксперимент пошел наперекосяк после того, как упал трансформатор и порвались провода, выходит, это Кирилл виноват в происходящем? Или виновница – пуля, выпущенная лопоухим шпионом?

Слева тянулся Водоотводный канал, справа – невидимая отсюда Москва-река. По набережной между остановившимися машинами катило только всякое старье, вроде той тачки, в которой он сидел, ни одной дорогой иномарки. Вышли из строя все автомобили с более-менее сложной электронной начинкой, так получается?

В другое время года он бы просто не смог доехать сюда – бесполезный транспорт забил бы улицы. Но летом, да еще при такой жаре, Москва наполовину опустела: и людей, и автотранспорта было гораздо меньше, чем обычно.

Прикуриватель не работал, пришлось выуживать зажигалку из заднего кармана джинсов. Кирилл сунул окурок в пепельницу, зажег новую сигарету. Так или иначе, кто бы ни был виновен в произошедшем, Кирилл ехал обратно, в Москву. А что еще делать? У него было задание, часть его он выполнил, теперь надо доставить информацию Артемию Лазаревичу. Ну а дальше… Вот что дальше, Кир совсем не понимал. Как-то до сих пор все его планы на будущее не учитывали накрывший столицу зеленый купол, в котором иногда бесшумно проскакивают огромные, длиной в десятки километров, ветвистые молнии.

Хотя, пожалуй, одно все же ясно: после «Старбайта» надо валить из города. Только вот что, если Айзенбах просто не отпустит Кирилла? Может, не стоит к нему теперь ехать?

Он подался вбок, выглядывая в окошко. По улице, быстро обгоняя «копейку», катил бронетранспортер с пулеметом, за ним два тентованых грузовика. Внутри солдаты, наверное? Куда это они? А машины какие-то совсем старые, и где они их откопали…

Что вообще происходит?

Он ничего не понимал. Впрочем, как и все люди вокруг. В Москве царил хаос: большинство машин замерли, иногда Кир проезжал мимо тел на тротуарах, над одними хлопотали прохожие, на другие не обращали внимания. Поначалу он не мог сообразить, кто это там лежит, потом заметил, что большинство – пожилые, припомнил старика в переходнике между корпусами РТК и сделал вывод: это те, у кого сердечные стимуляторы. Их в последнее время по Москве стало много, когда недорогие, но качественные приборы начала выпускать одна столичная фирма, открытая совместно с японцами. А теперь стимуляторы вырубились, как и электроника его «инфинити». Этим же объяснялись неработающие светофоры. То есть некоторые все же работали, но явно сбоили. Мобильник не пашет… и лэптоп, значит, тоже? Кирилл все не решался достать его, проверить. Лучше привести машинку к заказчику, вручить ему и сказать: вся инфа там, а как ее оттуда выуживать, это уж вы сами решайте.

Кирилл гнал автомобиль в сторону Кремля. Дальше, за станцией метро «Проспект Мира», находился офис «Старбайта».

Кроме всяких «копеек», «жигулей» и древних иномарок ездили еще велосипеды да мотоциклы старых моделей. Горожане вывалили на улицы – еще бы, у них ведь небось телики отключились, радио, ксероксы в офисах, сервера, компы… И все равно людей было не слишком много. В другое время года улицы запрудили бы толпы, но не сейчас.

Из подземного перехода, в котором находился выход из метрополитена, вдруг с криком побежал народ. Люди падали, бегущие за ними спотыкались о тела, перепрыгивали… Следом покатились волны изумрудного света, и Кирилл от удивления разинул рот. Это что же получается – «галактика» появилась в переходе?! Ну дела! А ведь метро тоже остановилось, сообразил он, там же сплошная электроника! Но откуда под землей взялась изумрудная воронка? Может, эксперимент привел к тому, что они теперь в разных местах будут возникать?

Между домами показались несколько полицейских, мчащихся навстречу толпе. Форменная рубашка на одном была порвана, подол ее выбился из брюк, левый погон телепался на ниточке.

Переход остался позади, и Кирилл трижды резко повернул, объезжая стоящий джип и два седана. Докурив сигарету, затолкал окурок в пепельницу. Датчик показывал, что топлива в баке на самом донышке – хватит до «Старбайта» или нет? А может, не ехать все-таки туда, может, сразу к себе на квартиру, взять документы, деньги, а после вон из Москвы?

Он крутанул руль, сворачивая на Садовнический проспект, – и ударил по тормозам, увидев, что посреди него лежит на боку, упершись в асфальт лопастью, большой военный вертолет с подломленными шасси. Спиной к нему застыли, подняв оружие, три человека в военной форме. Хвостовая штанга продавила крышу небольшой легковушки, смяла ее в гармошку, рядом на асфальте лежала женщина, над ней присел четвертый вояка. Перед вертолетом стояли с десяток машин – не проехать.

Кирилл газанул, выворачивая руль, и покатил дальше вдоль канала. На другом берегу над крышами поднимался столб дыма – пожар где-то за Овчинниковской набережной. А вон, дальше, еще один, это в районе Пятницкой… И еще, далеко впереди, за Москвой-рекой – да там вообще серьезно горит, вон какой дымяра!

С протяжным гудком мимо, в обратном направлении, пронеслась «ява» с коляской. В ней сидели двое детей, управлял взъерошенный мужик, за поясницу его обхватила женщина, на багажник позади были навьючены сумки. Следом проехал двухдверный «форд» с открытым багажником и выпирающим из него огромным чемоданом, потом – целое семейство на спортивных велосипедах. Это, наверное, такой инстинкт у людей: в случае опасности бежать из города. Кто порасторопнее, тот уже из Москвы рвется, а он наоборот… Нет, ему к Артемию Лазаревичу точно надо! Тот ведь из-под земли достанет и отбивную с кровью из Кира сделает, то есть не сам Айзенбах, а Лагойда. Полтора года назад тот пристегнул Кира наручниками к трубе и с удовольствием, явно читавшимся на щекастом лице, бил вплоть до появления шефа, делая это так, чтобы не оставлять следов, синяков под глазами или сломанного носа – все больше по почкам да по печени…

Кирилл съежился на сиденье и втянул голову в плечи, припомнив этот эпизод своей жизни. До того они с матерью ютились в крошечной квартирке в Ногинском районе, мать сильно болела – и ему очень хотелось вырваться из почти нищенского существования, в котором они находились. Когда тебе нет и восемнадцати, добиться чего-то еще очень сложно… Но можно. Надо хоть что-то уметь. А он умел – вернее, только-только постиг азы. Первыми мелкими аферами, связанными с индустрией сетевых азартных игр, всякими интернет-казино и игорными домами, Кирилл заработал денег, чтобы поступить в МГУ. А еще смог покупать дорогие лекарства и нанять сиделку. Мать, уже почти не встававшая, радовалась, что сын нашел хорошую работу в столице, причем такую, которая оставляла время на учебу. Он соврал ей, что устроился программистом в международную фирму…

…И он действительно туда устроился. Но позже, когда мать уже умерла, и Кир, продав квартиру, снял другую, побольше, в Богородском. Решив, что хватит заниматься мелкими хакерскими взломами, он по поддельному паспорту поступил на работу в московское отделение консорциума «Старбайт» на должность младшего программиста в подотделе мониторинга международного рынка ценных бумаг. По его подсчетам, примерно две недели нужны были, чтобы вытащить из секретных недр хорошо защищенной корпоративной локалки нужные коды и увести деньги с одного из счетов консорциума.

Кирилл рассчитывал стать обладателем пяти с половиной миллионов долларов. Как раз были зимние каникулы, и он собирался управиться до начала занятий, а после, как ни в чем не бывало, вернуться к учебе, выполняя предсмертный завет матери, закончить универ.

Но не срослось. Оказалось – вот те на! – что служба внутренней безопасности консорциума следила за ним с того самого момента, как он устроился на эту работу. Что Артемий Лазаревич, видевший за компьютерным шпионажем большое будущее, уже знал про юного московского хакера, что он даже выписал из-за границы двух спецов, которые организовали такой плотный интернет-надзор, что каждый сетевой шаг Кирилла, каждый его клик был теперь известен Айзенбаху. И даже в съемной квартире Кира висели мини-видеокамеры с прочими «жучками».

В общем, его взяли, как говорится, с поличным, после чего Лагойда хорошенько обработал его, а затем Артемий Лазаревич доступно объяснил: либо Кира убивают прямо в подвале московского отделения и там же закатывают в бетон, либо он работает на Айзенбаха. За деньги работает, за хорошие деньги, Артемий Лазаревич своих спецов любого профиля оплачивает щедро. Но – служит отныне Кирилл только ему. Никакого самовольничанья, никаких левых контрактов, олигарху совсем не хотелось, чтобы его человек спалился на попытке выкрасть несколько миллионов из какого-нибудь западного банка и следствие потом установило, что преступник был связан со «Старбайтом».

Вот так все и началось. После первого знакомства с краснощеким Лагойдой Кирилл и стал заниматься катаной, уяснив, что профессия хакера тренирует мозги, но не тело.

Он проехал мимо окруженного толпой полицейского, который что-то кричал людям, тыча пальцем в кнопку ручной радиостанции. Потом – мимо нескольких стоящих машин с включенными сиренами. А ведь та военная колонна, давно укатившая вперед, двигалась в сторону Красной площади. Интересно, как у них броневик завелся? Хотя с виду какой-то неказистый был броневичок, допотопный. Может, вытащили его откуда-то со склада, списанный…