Созвездие Волка

– Ничего не понятно! – решительно заявил Сомов. – Вы уж простите, товарищ генерал…

«Вот так, официально! Пусть дистанцию почувствует. А то, как я посмотрю, вы очень высокого мнения о себе. „Особые, специальные…“ Панибратство тут затеяли, скоро по плечу хлопать будете. Нет уж, давайте… как положено».

– Из всего сказанного понятно только то, что вы проводите или готовитесь проводить, – продолжал Сомов, – какие-то операции, вероятнее всего, диверсионные, за пределами России. Дело, возможно, хорошее и нужное. Уж не знаю, дублируете ли вы какие-либо подразделения ГРУ или ФСБ, и не знаю, насколько специфичны именно ваши задачи…

Шевалдину такая речь явно не понравилась. Лицо его вытянулось и помрачнело.

– Это, скажем так, не моё дело, – чуть повысил голос Сомов. – Понимаю, что, коли уж вы работаете с информацией не просто секретной, а особой важности, никаких деталей и подробностей я от вас не получу. Да и не хотелось бы получать! Прошу объяснить мне только одно: что вам нужно от нас и почему именно от нас? Вы же не хуже меня понимаете, что ФСО за границей не работает, оборонные вопросы не решает…

Шевалдин поднял руку, призывая Сомова остановиться. Тот замолчал. И взгляд его из недоумённого стал явно настороженным.

«И авторитетом не дави!» подумал Сомов. «У нас у самих авторитетов – девать некуда».

– Всё мы вам, конечно, не расскажем, – подтвердил Шевалдин, снова выдержав томительную паузу. – Но кое-какую важную информацию передадим. Потому что действительно нуждаемся в вашей помощи. Полковник Ратманов сообщил вам об операции на территории зарубежного государства. Это государство – одно из сопредельных с Россией. Более того, это государство СНГ. Более того, это Украина. Как вы знаете, политика этого государства, все эти его…

Шевалдин поморщился.

– …Реверансы в сторону НАТО, решения о выводе Черноморского флота России из Севастополя, бандеровские романсы и прочая откровенно антироссийская политика… В общем, очевидно, что Украина в НАТО – это для нас недопустимо. Абсолютно! С учётом того, что балтийские страну уже в НАТО, картинка вырисовывается неприятная. А именно: полный охват с флангов европейской части России. То есть именно той территории, где находятся основные центры управления государством, проживает большая часть населения, расположены крупные предприятия и основные транспортные узлы. Не говорю, конечно, о большой войне… Хотя жизнь – штука сложная. Когда-то и в нападение Гитлера не верили, а он ведь, зараза, тоже европеец был. Цивилизатор-прогрессист, не хуже нынешних. Наверное, ирод, тоже гуманистом себя считал! Так вот…

Шевалдин вздохнул, переводя дух.

– Так вот, ситуация не просто сложная. Критическая! Если твой дом с двух сторон окружён окопами, а соседи возами закупают оружие, то в миролюбие их верится как-то с трудом. Какие бы песни они не пели… Нас загнали в угол. И спасёт нас только одно: масштабный политический кризис на Украине. А произойдёт он только тогда, когда с главным «помаранчовым» случится что-то нехорошее. Совсем нехорошее. Божья кара, так сказать. Внезапный сердечный приступ на очередной встрече с передовыми селянами, к примеру. Или, скажем, нападение экстремистов из какой-нибудь «западенской» ультранационалистической, или, наоборот, восточно-украинской террористической организации. Горячие головы ведь и на одном берегу Днепра есть, и на другом. У него ведь и с теми, и с другими могут быть конфликты. А экстремисты на то и экстремисты, что всем прочим способам разрешения конфликтов предпочитают силовой. Что уж с отморозков взять! Так что…

– Вы и такое умеете организовывать? – с нескрываемым удивлением воскликнул Сомов.

Его, опытнейшего сотрудника, кадрового гебиста, допущенного к наисекретнейшим сведениям, знающего многие тайны из числа тех, что способны перевернуть сознание не только простого обывателя, но и любого, даже самого информированного политолога – слова Шевалдина не просто поразили, а ошеломили до крайности, припечатали к стулу, раздавили опасной своей, непереносимой откровенностью.

«Если только…»

Если только это не провокация.

«Неужели они действительно затеяли – такое? Это же!.. Впрочем, бывает и не такое. Цареубийство не вчера придумали. „Апоплексические удары“ не с одним только Павлом Первым случались. Бывало…»

– Умеем, – с широкой, наигранно-простодушной улыбкой ответил Шевалдин. – Мы многое можем. Многое умеем организовывать. Да вот проблема одна есть – операции такого уровня нам ещё не приходилось осуществлять…

«Ещё бы!» подумал Сомов. «Едва ли в мире можно найти спецслужбу, которая могла бы операции такого уровня организовывать. Это не в банановой республике местного вождя придавить. Это в крупном да ещё и сопредельном государстве… Да нет, они что, серьёзно?!»

– Для проведения операции задействовано несколько групп, в том числе и группа Ратманома, – пояснил Михаил Николаевич. – Комплексная подготовка, сразу по нескольким направлениям. Сами понимаете, одного несчастного случая мало. Нужны ещё и беспорядки на улице, пара нападений на государственные учреждения, всплеск уличной преступности. Полный набор, так сказать. Но вот группа Ратманова будет у нас на острие! На особом положении. И вот этим-то ребятам у нужно оказать помощь в боевой подготовке.

– То есть? – переспросил Сомов. – На полигон вывезти? Инструкторов подключить?

Хотелось бы ему верить, что только это от него и потребуется. Но понимал он прекрасно, что всё не так просто.

– Спасибо, Николай Иванович, – ответил Шевалдин. – Спасибо, что так быстро откликаетесь на нашу просьбу. Но… Помощь нам нужна другого рода. В рамках боевой подготовки группы Ратманова нашими специалистами подготовлен план учений под кодовым названием «Лабиринт». Цель учений – отработка приёмов проникновения в особо охраняемые помещения и выхода на защищаемый объект. Под объектом мы понимаем важного правительственного чиновника, охраной которого занимается высококвалифицированная спецслужба. Обычно такие задачи решают террористы, а не работники спецслужб, так что среди оперативников людей с опытом подобного рода немного. Совсем немного. Но ваша служба – другое дело. Вы защищаете высшее руководство страны, стало быть, отрабатываете и варианты проникновения. Если антитеррористическую технологию развернуть наоборот, то получится высокоэффективная террористическая. Или диверсионная. И с вашей помощью мы надеемся решить два вопроса. Первый – чисто технический. Поработайте вместе с полковником Ратмановы над планом учений. Полагаю, у него есть некоторые вопросы, которые он с вашей помощью сможет решить. И второй вопрос… Собственно, сами учения. Через неделю…

Шевалдин скосил взгляд на листок бумаги.

– Да, через неделю начнётся съезд партии «Единая Россия». Оперативник из группы Ратманова по плану учений должен будет пройти через все ваши линии обороны и оказаться в определённой точке здания. Мы передадим вам план здания с соответствующей отметкой. На точке наш человек «бросит флажок». Ну, скажем, обнимется с каким-нибудь делегатом. И постарается уйти, если вы ему, конечно, позволите. Маршрут оперативника, уж извините, будет вам неизвестен. И бойцов своих, работающих, так сказать, «в поле» вы об учениях н6е известите. Ничего им не скажете! Учения будут в самой настоящей боевой обстановке. Оперативник наш будет без оружия. Можете лично его обыскать. Здание будет под полным вашим контролем. Наших людей внутри здания не будет вообще. Наш человек – в вашей власти. Попробуйте его остановить. Заодно и вашу систему проверите. Это ведь не с газетными террористами бороться и не с пацанами из НБП. Мы – противник серьёзный!

Шевалдин улыбнулся и остальные сотрудники УССМ, поддерживая начальника, дружно закивали головами и стали обмениваться понимающими и многозначительными улыбками.

Чем вывели Сомова из себя.

«Противники… В поле решили сыграть? Не доросли ещё!»

– Без оружия,.. – медленно, словно сквозь зубы процеживая слова, произнёс Сомов.

И покачал головой в задумчивости. Посмотрел искоса на сидевшего в молчании бледного от волнения полковника Вишнякова.

– Без оружия… Михаил Николаевич, а ведь не вчера на свет родился. И знаю, что может сделать подготовленный боец голыми руками. Вы хотите, чтобы я на охраняемую территория головореза запустил?

– Не головореза! – резко ответил Шевалдин.

Его сотрудники сразу перестали улыбаться и помрачнели.

– Нашего оперативника, – жёстким тоном произнёс Шевалдин. – Нашего проверенного, кадрового сотрудника. Человека, которому доверяем мы. А нам доверяет высшее руководство страны!

– Нам тоже доверяет, – парировал Сомов. – А сотрудник, как вы справедливо заметили, ваш, а не наш. И не в холле он будет крутиться, а постарается выйти прямиком к президиуму. Я должен вам в этом помочь?

– Так остановите его! – воскликнул Шевалдин. – Это и есть ваша задача. Поставьте себя на место террориста. Изложите полковнику Ратманову ваш вариант выхода на цель. И уж этот вариант будет вам точно известен. А мы, со своей стороны или забракуем его, или используем. Мы назовём вам контрольную точку, передадим фотографию нашего человека. Если хотите, даже познакомим с ним. Считайте, что передадим вам детальную информацию о готовящемся покушении. О том, что это учения будете знать только вы двое и ваш непосредственный руководитель. Остальным бойцам можете дать любые нужные вам вводные. День и час начала учений будет вам известен. Уверяю вас, что высших руководителей страны в это время в здании не будет. Да вы и сами сможет это проверить. Так что всё продумано, Николай Иванович, всё безопасно. И согласовано…

Шевалдин откинулся в кресле и пальцем показал на потолок.

– Там! На самом верху! Иначе мы вообще не стали бы ни о чём с вами разговаривать.

Тишина после слов Шевалдина всем показалась особенно тягостной.

Первым нарушил молчание Сомов.

– Есть распоряжение руководства оказать вам поддержку, – немного охрипшим голосом произнёс он. – Какого рода поддержку – не уточнялось. У меня не было детальных указаний… Могу это объяснить чрезвычайным режимом секретности. Иных объяснений искать мне бы не хотелось…

«Нехорошо ты говоришь, генерал» подумал Шевалдин.

Желваки заиграли на его щеках.

– Принимая во внимание эти обстоятельства, – продолжал Сомов, – ответ будет следующий: мне нужны сутки на согласование вопроса. Завтра не позднее…

Он посмотрел на часы.

– …Шестнадцати сорока я дам ответ. Всё!

– Вы получите подтверждение, – уверенно произнёс Шевалдин.

И ровным, спокойным голосом повторил:

– Получите.

Через час, выходя из неприметного серого здания на окраине Москвы, где и проходило совещание руководства УССМ, генерал Сомов сказал Вишнякову, понизив голос:

– Вот что… То, что они там наговорили про Украину и всё прочее… Окопы эти с двух сторон… В общем, забудь и не вспоминай. Возможно, разводка всё это. Или значимость свою хотят раздуть. Или просто легенда прикрытия… До сих пор, правда, не пойму, что же они на самом деле прикрывают.

Чёрный, тонированный до непроглядной темноты, «Мерседес Гелендваген» подъехал к подъезду и выскочивший из кабины офицер сопровождения проворно открыл перед начальством двери.

– А номерок-то ты сменил, – с улыбкой заметил, повернувшись к генералу, Вишняков. – Номер-то у машины не козырный теперь. Гаишники не остановят?

– Не остановят, если не дураки, – сердито буркнул в ответ Сомов. – Ты же видишь, какие они конспираторы? Устроились так, что со стороны и не заметишь. Так чего с нашими номерами ЕКХ тут светиться? Тем более, что мы ездим теперь не как хотим, а как прикажут. Допрыгались…

– А помогать им будем? – осторожно уточнил Вишняков.

Николай Иванович тяжело вздохнул и, не скрывая досады, ответил:

– Боюсь, придётся. Какие сказки они там, наверху, наплели про борьбу с врагами – не знаю. Но начальство нам руки выкрутит, это точно! Но ты смотри… Затребуй у них всю информацию, постоянно мне докладывай. И бойца их непременно подлови и обработай по полной программе. Будет у нас повод их…

Сомов вдруг осёкся, замер и подозрительно осмотрел козырёк над подъездом.

– Едем! – коротко скомандовал он.

И фразу завершил лишь в машине, едва отъехали они подальше от скромного и неприметного на вид, но такого опасного здания.

– …Повод у нас будет башкой в дерьмо окунуть это УССМ. Глядишь, отпадёт у них охота нас в авантюры втягивать!

Полковник Вишняков кивнул в ответ и по-военному чётко ответил:

– Есть подловить!

На душе у него стало радостно и спокойно.

Теперь политика командования по отношению к этим мутным ребятам из УССМ была ему совершенно ясна.

«Доклад службы контроля периметра.

На улице «гости» продолжили обсуждение тем, затронутых на совещании.

Объект «один-один» высказал негативное отношение к легенде УССМ, разработанной в рамках реализации плана учений «Лабиринт».

…видеофайл «выход-запись 0124» прилагается…»

– Пить хочу!

Петя потянулся к запотевшей банке с «кока-колой», извлечённой мамой из сумки-холодильника, но Алина погрозила ему пальцем и отвела его руку в сторону от призывно красневшей, покрытой не оттаявшим ещё инеем жестянки.

– Кому сказала! Холодная! Простудиться хочешь?

– Хочу! – упрямо стоял на своём пятилетний деспот. – Хочу простудиться! Хочу пить!

Он открыл рот и показал язык.

– Вот! Сухо. Вредина, дай попить!

– Ты как с матерью разговариваешь?! – возмутилась Алина. – Борис, ты слышишь? Слышишь, как он с родителями разговаривает?

Сидевший за рулём отец заметил меланхолично:

– Не вообще с родителями, а конкретно с тобой.

Машина спокойным, размеренным ходом ехала по чёрному, похожему на застывшую смоляную реку шоссе, протянувшемуся вдоль дикого пляжа на краю белой от полдневного жара аравийской пустыни.

Бориса разморила жара, от которой едва спасал включённый на полную мощность кондиционер.

Иногда Борис начинал клевать носом, с трудом удерживая себя от гибельного в дороге сна, и едва разбирал слова жены.

И, даже разобрав, отвечал иногда невпопад.

– Что? Ты так?! – пуще прежнего разозлилась Алина. – Так ты мне помогаешь ребёнка воспитывать? Сам уткнётся то в компьютер, то в газету, то вообще на месяц пропадёт, а возись тут с этим…

Петя, подпрыгнув, вцепился-таки в банку с проворством мелкого, настырного хищника и радостно зашипел.

Однако тут же получил увесистый шлепок от матери и, всхлипнув, обиженно забился в угол.

– …Оглоедом! – закончила фразу Алина. – А тебе и дела нет!

– Я машину веду, – с прежней полусонной меланхолией ответил Борис. – Мне отвлекаться нельзя.

– Тут других машин нет! – заявила Алина.

И тут же опровергая её слова, из-за поворота, огибавшего насыпанный затяжными пустынными ветрами длинный бархан, выскочил серебристый «Лендкрузер» и, отчаянно сигналя, проскочил мимо их вильнувшего от неожиданности «Мерседеса».

– Вот! – сказал Борис, вытирая со лба проступивший от волнения пот. – Видала, как тут ездят некоторые? Угробят ведь – в одно касание!

– Па-а-п! – улучив момент, плаксиво затянул Петя. – А чего она мне ещё и пить не даёт?

– Не она, а мама! – присоединился, наконец, к воспитательному процессу отец.

И подрулил ближе к обочине.

– Сейчас я найду место, – сообщил семье Борис, – мы остановимся и все дружно и спокойно попьём. Немного отдохнём и поедем дальше.

– И нечего было в такую даль забираться, – добавила от себя Алина. – Городские пляжи ему, видите ли, не нравятся! Свой особняк с видом на набережную, так нет же – потащил ребёнка чёрт знает куда. Экзотика тут, видите ли! Верблюдов он не видел!

– Теперь тебе и верблюды не нравятся, – тихо произнёс Борис, явно стараясь не втягиваться в спор с супругой.

Он остановил машину на широкой обочине в месте, где дорога особенно близко подходила к морю.

Выключил кондиционер. Заглушил двигатель и, с наслаждением потянувшись, сказал:

– Всё! Отдыхаем десять минут. Вы пейте, можете даже перекусить, а папа погуляет у моря, подышит свежим воздухом…

– Я ещё «пи-пи» хочу! – заявил Петя.

– Мама, отведи ребёнка в тихое место, – посоветовал Алине супруг. – Он не должен это сделать на кожаные сиденья!

Алина довольно резко схватила захныкавшего ребёнка за руку и, вытащив из машины, повела к морю.

– А дверь кто будет закрывать? – спросил Борис.

Жена ему не ответила.

Тогда он сам, перегнувшись через сиденье, прикрыл дверь. Потом закрыл глаза и сидел так с полминуты, приходя в себя.

«Нет подышать свежим морским воздухом. Очень свежим и очень морским! В сон тянет… Невозможно! Какие-то блики перед глазами, пелена. Словно сквозь туман едешь. Пойду, пойду гулять!»

Минуты три он бродил вдоль берега моря, рассматривая выброшенные прибоем разноцветные ракушки.

«Сотворит же природа! И жёлтые тут с коричневыми линиями, и даже вон оранжевая одна. И с красной каймой… Интересно, как так…»

– Мы в машине будем! – крикнула ему Алина, возвращавшаяся с сыном после короткой прогулки.

Борис быстро закивал в ответ.

– Я скоро! И дай ему, наконец, попить!

«…греется… сейчас» услышал он.

Часть фразы ветер унёс в сторону.

Борис посмотрел на часы. Три часа пополудни. Самое пекло.

Он смочил руку, погладив волну, и приложил ладонь ко лбу.

«Долго здесь стоять нельзя. Солнечный удар схвачу».

И едва он повернулся, чтобы пойти к машине, как услышал мелодичную, протяжную трель звонка. Только один абонент в адресной книге его мобильного получил такую соловьиную мелодию. Только один… И его звонка Борис не ждал.

«Куда торопится? Сначала Осипов должен отзвониться».

Он вынул телефон из заднего кармана брюк, посмотрел на экран…

«Точно, Гриша на проводе. Какого чёрта?»

Нажал на кнопку приёма звонка и сухо ответил:

– Слушаю.

– А, слушаешь! – металлически зазвенев мембраной, взорвалась криком трубка.

Выкрик был такой резкий, что Борис даже на мгновение отодвинул телефон подальше от уха и брезгливо поморщился.

«Очередная истерика… Отдохнуть не даёт, зануда!»

– Слушаешь, Боря?! Молодец. Тогда слушай внимательно. Это Сахновский!

– Какой сюрприз! – Борис не скрывал сарказм и недовольство. – Давно, Григорий, тебя не слышал. Ты мне целую неделю не звонил. Я уже начал надеяться, что ты мне предоставишь возможность спокойно сделку подготовить…

– Какую сделку?

Сахновский явно сбавил обороты, и тон его был уже не таким агрессивным. И тем явственней в голосе его слышалось не беспокойство даже – паника.

– Какую сделку? Это ты будешь спрашивать, Климович? До тебя новости не доходят! Ничего не знаешь!

Боря забеспокоился.

– А что я должен знать? Всё по плану…

– Со вчерашнего дня нет никакого плана! – отрезал Сахновский. – И сделки нет! Осипова убрали…

– Что? – переспросил Борис. – Его… Как это?

– Как обычно в таких случаях, – почти спокойным голосом, в котором лишь едва слышался лёгкий отзвук недавней истерики, ответил Сахновский. – Свинцом в башку. Похитили портфель, мобильный, портмоне.

– Ограбление? – с надеждой в голосе предположил Борис.

– Чёрта с два! – снова взорвался Сахновский. – Климович, ты плохо соображать стал в последнее время. И не обижайся на правду! Плохо!

Последняя вспышка гнева была совсем короткой. Сахновский замолчал, тяжело дыша в трубку.

– Объясни всё спокойно, по порядку, – едва сдерживая раздражение, произнёс Борис. – Где его убрали? Как? Кто именно?

– Я мало что знаю, – ответил Сахновский. – Сначала расследованием менты занимались, а сегодня все материалы у них забрали в ФСБ. У меня там есть информатор… Но фээсбешники явно не в курсе! Они сами понять не могут, ко мне обращались! Представляешь? Кто сработал – ни хрена понять не могу! Моя служба безопасности землю роет – никаких следов. Никаких! У нас же крыша до администрации президента растёт, мы бы раскопали всё, что можно. А тут – глухарь! Ни уголовник, ни менты, ни чекисты… Башка кругом идёт!

– Как это случилось? – повторил вопрос Борис. – Когда?

– Вчера…

Сахновский захрипел и закашлял, подавившись слюной. От неожиданного хрипа его Борис невольно вздрогнул. И стало почему-то холодно.

– Вчера его уложили. Он на переговоры приехал, встречался с Семенко, директором института. Должны были установить срок передачи документации. Там оригиналы уходили, не копии! Мы с чекистами всё согласовали, и их долю заложили…

– Я помню, – тихим голосом откликнулся Борис. – Продолжай, Гриша, не уходи в сторону.

– В институте его и отследили, – срывающимся голосом продолжал Сахновский. – И как отследили! Едва от директора вышел… Вместе с телохранителем! Там ещё какой-то свидетель есть, да он ничего вспомнить не может. Его так башкой об пол приложили, что всё из головы вылетело.

– Следили, стало быть, – прошептал Борис.

– Следили! – охотно подхватил Сахновский. – Шаг за шагом вели. И убрали именно в институте! Чтобы директора запугать и замазать. У Семенко с сердцем плохо, в больницу лёг. В несознанку ушёл, от всего отказывается. Никакой сделки, дескать! Ничего не знаю! Боря, родной…

Сахновский всхлипнул.

«Когда это я тебе родным стал?» удивлённо подумал Климович.

– …Нас же отстреливают! Это же охота, Боря!

«Типун тебе!..»

– Успокойся ты, – сказал Борис. – Хватит паниковать! На нас охотиться – себе дороже. В этой сделке такие люди засвечены…

– Плевать они хотели на людей! – прервал его Сахновский. – Если они на это пошли, то не боятся они ни нас, ни чекистов, ни Игоря из администрации. Никого! У них свои хозяева. И, главное… Кто они?! Откуда вылезли?

И, мгновенно меняя тему, тут же спросил:

– Боря, где ты? Ты не в Европе ведь, правда?

«Ах ты, зараза!» возмутился Борис.

Мысленно, конечно. Он-то прекрасно понимал, по какой причине Сахновский задаёт такие провокационные вопросы.

– В хорошем, тёплом месте, – ответил Климович.

– Мы ведь не только в России дорогу перебежали, – обеспокоенным тоном продолжал Сахновский. – Покупатели… они ведь и Штатам поперёк горла стоят.

– Якуб сказал – хорошие люди, – уверенно произнёс Борис.

– Провокатор он, твой Якуб! – опять завёлся Сахновский. – Может, он на американцев работает? Или на двух хозяев сразу? Или от нас захотел избавиться, потому и втянул в эту стрёмную сделку?! Твои хорошие люди в горах сидят, их венесуэльская полиция с фонарями ищет! А кто в Боготе такие сделки отслеживает? И кто им помогает? Боря, рви когти из своего тёплого места! Раньше для нас Россия тёплым местом была, а теперь именно здесь кто-то нас давит. А в твоём тёплом месте тебя тем более за задницу возьмут!

– А куда бежать-то? – демонстративно-равнодушным тоном произнёс Борис.

– Да уж не в Штаты и не в Россию! – ответил Сахновский. – И не в Европу, понятное дело… Один вариант у тебя6 Азия. Юго-Восточная Азия, Боря! Только туда. А ещё…

– Хорошо, – сказал Борис. – Спасибо за звонок. Я подумаю…

И отключил телефон.

Процедил сквозь зубы: «провокатор…»

И пошёл к машине.

По дороге он попробовал было придать себе выражение сонной беззаботности, потому старательно зевал и тёр якобы слипающиеся от дрёмы глаза.

Но не вышло… Жена разоблачила его игру.

– Что случилось? – спросила Алина. – Ты там с телефоном по берегу ходил. Кто звонил?

– Так, по работе, – ответил Борис, заводя машину.

– Сейчас кондиционер включим, опять прохладно станет…

– А я всю воду выпил! – похвастался Петя.

– И на здоровье! – радостно воскликнул отец. – А мы сегодня, Петькин, путешествовать поедем! Вечером и поедем!

– Куда? – забеспокоилась Алина. – Куда собрался?

– Дружно, все вместе, летим в Доминикану, – пояснил Борис. – Хватит вас пустыней мучить…

«Так я тебе и сунулся в Азию!» подумал Борис. «После твоего звонка именно там меня и ждут!»

Сахновский с минуту крутил телефонную трубку в руках, любовно поглаживая кнопки.

«Хороший ход, Григорий. Ай, какой хороший ход!»

Затем решительно и быстро набрал номер личного помощника.

– Дмитрий?

Закрыл глаза. Тихое, лесное озеро. Пристанище, убежище, защита. Там, в Штатах. Он всё объяснит, он всё расставит по местам. Он встретится с людьми из ЦРУ. Ведь этот Джексон… или как его там зовут на самом деле? Да, он точно связан с ЦРУ. Ведь он их предупреждение передавал.

Или это какая-то другая спецслужба? Да чёрт с ним! Какая разница?

Послезавтра, не позже, надо быть в Штатах. Выйти на Джексона. Объяснить ему, растолковать, доказать, в конце концов, что не имеет он никакого отношения к этой проклятой, губящей их сделке.

И пусть он доведёт эту информацию до своих хозяев. И срочно!

«Уж я-то знаю, откуда ноги растут. Это ваша туземная гвардия в России начала отстреливать тех, кто перешёл дорогу белым сахибам. Но я-то не занимаюсь политикой! Я вам не враг, поймите вы это!»