Экономическое мышление: философские предпосылки. Учебное пособие

Только низшие слои населения имеют дело непосредственно с деньгами, товарообменом. Они совершают все торговые операции и получают от них выгоду. Вместе с тем Платон сомневался в целесообразности распространения денежного обращения в стране и советовал его ограничить.

Все торговые и другие хозяйственные операции совершенно чужды высшим классам. Эти классы не имеют собственности, а в идеале – и семьи, так как им чужд эгоизм. Верность обществу, своей касте и своим душевным качествам требуют от них солидарности и коллективизма. Только так можно сохранить единство и дееспособность правящих каст. Это единство является залогом единства общества в целом.

Платон особенно тщательно обсуждает воспитание и образование этих классов, прописывая для них набор наук и искусств, упражнений, развлечений и даже взаимной привязанности. Высшим классам вменяются в обязанность соблюдение ритуалов и наблюдение за ритуалами среди низших слоев населения[8]. Таким образом, с точки зрения цели развития общества, общественного воспроизводства, целое (общее) предпочтительнее частного (единичного), но личности членов правящих каст также содержат свойства, поддерживающие цельность общества, т. е. можно сказать, что единство общества основано на свойствах души человека.

То, что это заключение о принципах построения общества в учении Платона верно, подтверждают меры, которые советует принять Платон для того, чтобы люди всегда вели себя сообразно свойствам своей души и не отступали от них: система воспитания молодежи правящих каст, наблюдение мудрецов за поведением всех членов общества, предотвращение мудрецами стороннего влияния на общество, в том числе через внешнюю торговлю, чужеземные обычаи и нравы.

К. Поппер, относящий Платона к врагам демократии и открытого общества, подчеркивает, что в обществе Платона царят замкнутость, насилие над свободой человека, дисциплина, аскетизм. Однако изначально все люди в данном обществе поступают строго согласно велениям своей души. Правда, в этом случае становится непонятной необходимость строгого надзора и замкнутости. Видимо, это нужно для того, чтобы дать людям возможность строго следовать душевным движениям, и для того, чтобы не дать возможность изменить свое положение, – в представлении Платона такое поведение является свидетельством эгоизма и несправедливости, и возыметь его могли только испорченные, низкие души. Эгоизм ни в коем случае не переходит автоматически в общественный интерес; бескорыстно следовать общественным интересам могут только представители высших каст.

Таким образом, по мнению Платона, автоматических и анонимных рычагов регулирования поведения человека в обществе нет. Все отношения между людьми строятся на строгих правилах, соответствующих высшим ценностям, заложенным в душу человека, и справедливости, которая заставляет людей следовать этим правилам. Все общественные процессы приобретают строгую ценностную, нормативную основу. Сама же эта основа покоится на высших, идеальных принципах, заложенных не в физическом, а в вечном, идеальном мире.

Идеи Платона оказали большое влияние на всю последующую античную, средневековую и современную философию. К. Поппер называет двух самых главных, с его точки зрения, последователей Платона – Г. Гегеля и К. Маркса. Однако ценностный, нормативный подход к личности человека, двойственное представление о личности (ее физическая и духовная сущность) характерны и для многих других философов и социологов, начиная с Аристотеля, Возможно, что не все из них делали такие радикальные общественные выводы на основе схожих постулатов, но влияние идей Платона нельзя сводить только к утверждению авторитарного общества.

Можно задаться вопросом, является ли личность рациональной в теории Платона? Понятие «рациональность» несколько расплывчато. В терминах современной неоклассики личность в теории Платона не является рациональной, так как стремится не к максимизации удовлетворения собственных потребностей, не к максимизации личной полезности и эффективному распределению ограниченных ресурсов, а к счастью в той форме, которая соответствует заложенным в ее душе свойствам. Для самого Платона высшим идеалом является душа философа, которая стремится к постижению истины, блаженству в идеальном мире, спокойствию и стабильности. Все, что способствует достижению этих идеалов, является этичным, моральным и прекрасным.

Само понятие блага (ценности в позднейшей трактовке) у Платона сводится к идее, истине, т. е. божественной, трансцендентной сущности. Во главе общества, конечно же, должна стоять личность, которая может постичь данную сущность, являющуюся благом, т. е. философ[9]. Пока эти идеалы доступны не всем, но при достаточно строгой работе над собой, пройдя несколько циклов перерождения, менее совершенные души постигнут эти идеалы.

К. Поппер подчеркивал, что Платон в принципе относился негуманно к конкретным людям, стараясь переделать не мир для удовлетворения потребностей и нужд обычных людей, а людей – для удовлетворения потребностей идеально сконструированного общества. Люди для него – «безоружное и необразованное управляемое стадо», которое полностью отдано во власть «вооруженных и образованных правителей». Поппер утверждает: «Работники и торговцы Платона совершенно не интересовали, они были для него лишь человеческим стадом, существующим для удовлетворения материальных потребностей правящего класса, причем Платон заходит так далеко, что запрещает правителям творить суд над людьми из этого класса и вникать в их мелкие проблемы»[10].

Внутри самого правящего класса, как замечает Поппер, царит зверская, совершенно нечеловеческая дисциплина: «Как сохранить единство правителей? Путем обучения и разнообразных форм психологического воздействия, а также путем подавления экономических интересов, способных повлечь за собой разобщенность»[11].

Угрозу разобщенности таила в себе как бедность, так и богатство. Поэтому правящий класс избавлен и от того, и от другого. К. Поппер замечает, что такое общество консервативно, не способствует свободе личности, раскрытию ее личных способностей. Оно – негуманно. Он также правильно констатирует, что все идеи Платона обусловлены его пониманием соотношения идей и вещественных форм, а также трактовкой исторического процесса как вырождения. Кроме того, Поппер замечает, что «идеальное государство, будучи самодостаточным, является для Платона совершенным индивидом, а отдельный гражданин, соответственно, – несовершенной копией государства», т. е. перед нами прообраз государства как Левиафана, отдельного организма, для которого «отдельный индивид менее значим, будучи его несовершенной копией»[12].

Следует подчеркнуть, что Платон понимает гуманизм как надличностный, идеальный принцип, у него в теории личности сильны нормативные элементы, а К. Поппер исходит из современных представлений о самоценности личности, позитивном подходе к ее рассмотрению. По отношению к прогрессу Поппер смиряется с его неизбежностью, а Платон выступает как представитель традиционализма, для которого более важным является не прогресс, а сохранение вечных ценностей.

1.3. Модель «идеального гражданина» Аристотеля. Идеальное общество Аристотеля – выразитель принципов равенства и справедливости

Аристотель, будучи учеником Платона, не в полной мере разделял его взгляды на отдельное и вечное существование душ и идей. По мнению Б. Рассела, Аристотель не был сильным самостоятельным философом[13]. В большей степени Аристотеля ценят как хорошего логика, который сумел обобщить все накопленные к тому времени знания.

В целом Аристотель склонялся к исследованию чувственного физического мира, стараясь выводить идеи, общие понятия из опыта и логики. Фактически он считал, что мир (материя) представляет собой субстанцию, некоторый потенциал, который все время развивается, актуализируется, умножает формы своего существования. Бог (или боги) является тождеством актуальности и формы. Всякая форма есть проявление формы Бога (или богов), все живое движется к Богу, осознавая его как цель, идеал и блаженство. Но такое движение выступает как эволюция, прогресс в самом мире, а не его вырождение, или уход от физического мира в область идей и душ. Каждый человек может участвовать (и участвует) в этом движении, развиваясь, актуализируясь как живое существо. Таким образом, создается оптимистическая и телеологическая концепция развития общества и человека.

С этим подходом связана и трактовка личности человека. Прежде всего Аристотеля интересует не человек вообще, а полноправный гражданин, который может и должен активно участвовать в делах полиса, определять и свою политическую и экономическую позицию, и благосостояние всего общества, в том числе подчиненных, рабов, т. е. людей, которые не могут проявлять себя как полноценные личности. Государство Аристотеля – это не демократия в нашем понимании, а общество «избранных», достойных граждан. Наличность и воспитание достойного гражданина Аристотель и обращает особое внимание.

Этика Аристотеля строится на утверждении образа достойного гражданина, уменьшается ее трансцендентность, отсутствуют универсальные, надличностные принципы, которые определяют душевные склонности человека. Человек должен определять свои склонности в этом мире. Цель его жизни – личное счастье, а условие счастья – добродетель. В самом деле, утверждает Аристотель, трудно не согласиться с тем, что «блаженство состоит в душевной деятельности, сообразной с добродетелью… Если мы говорим, что нужно исследовать понятие добродетели, то, конечно, мы исследуем человеческую добродетель, ибо ведь мы исследуем благо человеческое и блаженство человеческое; но, говоря о человеческой добродетели, мы разумеем не телесную, а душевную: ведь и блаженство мы определили как душевную деятельность»[14].

Счастье человека составляют уважение и почет окружающих, осознание собственной добродетели, дружба, покой. Добродетель не дается человеку изначально, ее надо самостоятельно определить из тех крайностей в поведении человека и осуществлении общественных процессов, которые присутствуют в обществе. Добродетель всегда находится посредине между крайностями. Определить добродетель можно силой разума, т. е. истина не дана в самом начале странствия души, ее нельзя созерцать, вспоминать – ее надо искать с помощью логики. Разум предстает лучшей и высшей частью души, с его помощью человек может выбирать, анализировать, а с помощью неразумной части – ощущать. Наличием ощущений человек сходен с животным, только разум возвышает его над всеми остальными живыми существами.

Определяя этическую добродетель, т. е. свойство деятельное, полученное посредством воспитания, Аристотель пишет: «ни одна этическая добродетель не дается нам от природы, ибо ни одно качество, данное природой, не может измениться под влиянием привычки, подобно тому, как камень, имеющий от природы движение вниз, вряд ли сможет привыкнуть двигаться вверх… Вообще все, что мы имеем от природы, мы первоначально получаем лишь в виде возможностей и впоследствии преобразуем их к действительности»[15].

В дальнейшем Аристотель дает определение добродетели – это положительное качество любой деятельности, любого свойства, «известного рода середина, поскольку она стремится к среднему»[16]. В действиях человека излишек есть ошибка, а недостаток – недоработка. Следовательно, середина – оптимальное состояние любого человеческого поступка. Аристотель приводит пример таких добродетелей; мужество – это середина между страхом и отвагой.

«Итак, добродетель – преднамеренное (сознательное) приобретенное качество души, состоящее в субъективной середине и определенное разумом, и притом определенное так, как ее определил бы благоразумный человек, середина двух зол – избытка и недостатка»[17].

Такой возвышенный разум присущ по Аристотелю не всем людям, а только полноправным гражданам, имеющим хороший достаток, не связанным с определенной профессией, обладающим досугом и независимостью для выработки собственных суждений. Такой человек хочет разумного блага, но ценит и достаток, так как именно достаток дает возможность вести образ жизни достойного гражданина. Появляются черты рациональности, даже расчета, В структуре личности в теории Аристотеля рациональность усиливается как за счет обращения к разуму отдельного человека, так и за счет связи блага с достатком, а достатка – с независимостью.

Интеллектуальные добродетели, т. е. возможность выбирать и решать, связанные с разумной частью души, вырабатываются благодаря образованию. Мораль является скорее привычкой, она доступна всем людям, и государство, соблюдая справедливость, может поддерживать эти привычки и вырабатывать у людей любовь к добродетели. Это менее высокий путь к благу, но он доступен для всех[18].

Справедливость является центральной категорией для Аристотеля в понимании общества. Это отношение к человеку, сообразное его заслугам перед обществом и его собственной внутренней добродетели. Справедливость цементирует общество, так как достойный человек сам справедливо относится к другим и требует такого же отношения к себе.

Как же выглядит достойный человек Аристотеля? Прежде всего он не обладает определенной профессией, так как профессионал, включенный в разделение труда, зависим от клиентов, покупателей, обмена. Кроме того, профессионал не имеет возможностей развивать свои навыки и способности, т. е. не может стать истинно добродетельным человеком.

Добродетельный, достойный человек не включен в сферу обмена, поскольку обмен предполагает равенство, а добродетельный человек заботится о справедливости. Он сам может оказывать благодеяния, но не принимать их в обмен, хочет владеть прекрасными вещами, наслаждаться прекрасным искусством, но не получать выгоду от этих вещей или от искусства. Он может жертвовать жизнью ради высоких принципов, идеалов, но не может продавать свои услуги, свою жизнь. Добродетельный человек во всем подчеркивает свою независимость, самостоятельность. Свою личность этот человек проявляет, демонстрируя величавое, невозмутимое, сдержанное отношение ко всему – богатству, власти, опасности, наслаждению.

Наслаждение для добродетельного человека заключается в самом сознании своей добродетели, интеллектуальном занятии, поиске и постижении истины. Важно подчеркнуть, что избранные занятия не являются профессиями и не приносят дохода, иначе они не могли бы служить источниками наслаждения и добродетели.

Благо в понимании Аристотеля – это свойство души отдельного человека, благо государства складывается из благ отдельных личностей. Причем личностью Аристотель готов признать не каждого, а только достойного гражданина. Общество сплачивает достойных граждан, добродетели которых равны, между ними возникают дружба, привязанность, партнерские отношения.

Хотя Аристотель провозглашает человека «общественным животным», но он, скорее, склоняется к тому, что люди создают и развивают общество, а не общество развивает их личности.

В чем же влияние общества (государства) на личность? Государство воздает достойному, определяет место низшего, т. е. создает закон и меру для взаимной деятельности всех людей. Формируется государство «снизу» – от семей и общин. Основой государства является семья, а основой семьи – частная собственность, которая предоставляет независимость семье и ее главе – достойному человеку, определяет место и роль семьи в обществе. Внутри семьи воспитываются привычки морального поведения, понятие соподчинения, уважение к высшим, определяется место каждого человека согласно степени развития его личности. В трактате «Политика» Аристотель показал, как из общности граждан возникает государство, взяв за основу семью, отдельное хозяйство.

Наименее наделены свойством самостоятельной личности – рабы. Они не могут владеть собственностью и не могут владеть собой. Поэтому их положение в семье является для них благом, которое они должны ценить.

Положение о неумении владеть собой как основе рабства было развито средневековыми учеными, но в характерном для них символическом, идейном ключе. Для Аристотеля духовное рабство неотделимо от рабства физического, которое означает, что человек не владеет собственностью, лишен свободы, воспитания, общественного положения. Для средневековых философов духовное рабство означало оторванность человека от Бога и могло сопрягаться с высоким общественным положением и материальным богатством.

Обмен и денежное обращение не являются для Аристотеля исключительными или негативными процессами. Они неотделимы от государства, способствуют росту богатства общества и его граждан. Однако Аристотель подчеркивает, что в торговле, денежных операциях есть нечто унизительное, недостойное добродетельного человека. Он пишет, что существуют два рода деятельности: искусство вести домохозяйство и искусство наживать состояние. Ведение домохозяйства имеет целью пользоваться имуществом, создавать новые блага, а искусство наживать состояние – преумножать деньги, т. е. «преумножать то же самое». Аристотель делает заключение, что в основе второго направления «лежит стремление к жизни вообще, но не к благой жизни; итак как это жажда беспредельна, то и стремление к тем средствам, которые служат к утолению этой жажды, также безгранично»[19].

Беспредельность этого стремления выражается также в том, что такие люди стремятся больше к физическим наслаждениям, а «так как физические наслаждения имеются в изобилии, то такие люди ищут и средства, которые доставляли бы им этот избыток наслаждений…»[20].

Это высказывание о торговле можно практически дословно встретить и у Фомы Аквинского (1225–1274). Аристотель считал, что обменивать вещи можно, только если они не нужны самому продавцу. Но это значит, что вещь не совсем качественная, ее употребление самим производителем невыгодно. Аристотель полагал, что вещь, изготовленная для себя, всегда будет лучше, чем вещь, изготовленная для другого, тем более изготовленная на продажу, неизвестно для какого человека. Обезличивание вещи вследствие продажи подмечено Аристотелем с большой точностью. Он полагает, что продажа портит употребление вещи. Продажа – неестественный для добродетельного человека путь приобретения вещей. Естественно и правильно было бы довольствоваться домашним хозяйством и земледелием. В конце концов, не блага приобретают наши добродетели, а наши добродетели оценивают блага, дают им внутреннее содержание. Поэтому для достойного гражданина важен не только уровень дохода, но и путь его приобретения. Торговля представляется Аристотелю наименее достойным путем приобретения богатства.

Но торговля существует, она необходима, так как произвести все товары в одном государстве, семье невозможно. В самом знаменитом отрывке из «Никомаховой этики» Аристотель рассуждает о соотношении торговли, обмена и равенства, справедливости. Все экономисты подчеркивают, что здесь Аристотель впервые в европейской науке анализирует категории цены, основания обмена (ценности), денег. Однако не все обращают внимание на то, что не эти категории волнуют Аристотеля. Он анализирует неестественность того, что различные блага, результаты несопоставимых между собой видов труда искусственно уравниваются посредством денег.

Деньги – это общественное изобретение, без которого обмен был бы невозможен. Деньги уравнивают то, что по своей природе не является равным, т. е. деньги в обмене служат равенству, но несправедливости. Отсюда отрицательное отношение Аристотеля к деньгам, их накоплению, и отдаче в рост. Деньги служат средством обмена, они нужны только в этой сфере. Получив все необходимое, человек не нуждается в деньгах как таковых, они не удовлетворяют потребности, не служат добродетели. Развитие домашнего хозяйства, земледелия – основа развития способностей и счастья достойного человека. Деньги помогают этому процессу, но сами в нем не участвуют. Совершенно неестественным и порочным представляется Аристотелю накопление денег, отдача в рост для постоянного увеличения их количества. Такой процесс он называл «хрематистикой» и считал его бессмысленным, бесцельным, не соответствующим достойной личности.

Таким образом, в античной литературе были сформулированы основные положения о рол и личности в обществе. Платон представил теорию, согласно которой личность человека определяется общими идеями, а также местом этого человека в обществе. Аристотель развил индивидуалистический подход к трактовке личности и общества. По его мнению, состояние общества, а также место и роль в нем отдельного человека определяются развитием личности этого человека, его собственностью и состоянием разума. Эти трактовки человека решающим образом определили и экономические взгляды античных мыслителей. Они сходились только в неприязненном отношении к торговой и финансовой деятельности, так как этот род деятельности не соответствует достойному человеку и разлагает общество.

Литература

Основная

1. Агапова И. Экономика и этика. Аспекты взаимодействия. М. 2002. Очерк 1.

2. Козловски П. Этика капитализма. СПб., 1998. С. 48–68.

3. Негиши Т. История экономической теории. M.: Аспект-Пресс, 1995. С. 13–21.

4. Шумпетер Й. История экономического анализа. СПб., 2001. Т. 1. С. 41–58. Гл. 1, 2. Ч. 2.

5. Эспинас А. История экономических учений. СПб.: Elis, 1998. Гл. 1, 2.

Дополнительная

1. Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Этика, политика, риторика, поэтика, категории. Минск: Литература, 1998. С 142–408.

2. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. M., 1991.

3. Красильщиков В.Л. Превращения доктора Фауста. M., 1994.

4. Платон. Законы. Кн. 9—11. M.: Мысль, 1999.

5. Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: Алетейя, 2002.

6. Поппер К. Открытое общество и его враги. M., 1992.

7. Розинская Н. Методологические проблемы экономической антропологии // Очерки экономической антропологии. M., 1999. С 78–94.

Глава 2. Структура личности средневекового человека в христианской моральной философии

В эпоху средневековья в Западной Европе сложилась непростая духовная обстановка. Отказ от изучения явлений физического мира, глубокий пессимизм относительно судьбы мира и человека, сомнения в познаваемости мира силами разума – все это породило духовный кризис в XII–XlII вв. Этот кризис отразился и в понимании структуры личности. Греховность человека, его слабость перед лицом искушений и опасностей мира приводила в отчаяние многих интеллектуалов и богословов.

2.1. Учение о человеке идеологов раннего средневековья. Проблема самостоятельности человека и его возможности проявлять свободную волю

Для средневекового исследователя положения моральной теологии значили гораздо больше, чем любая экономическая проблема. Это объясняется спецификой сознания средневекового человека, которому присуши прежде всего универсальность, символизм и иерархичность. Прекрасные исследования проблем средневекового мышления были проведены в начале XX в. в российской исторической науке T.П. Карсавиным и П.М. Бицилли. Л.П. Карсавин, кроме того, провел специальные исследования обыденного мышления, т. е. структуры сознания рядового человека средневековья.

До появления схоластической науки в раннем средневековье с трудом можно выявить какие-либо последовательные экономические воззрения. Экономические проблемы находят выражение в основном в различных правовых документах – правдах, капитуляриях, ордонансах. Они трактуют проблемы в области практики, а не теории, в них находят отражение универсальность и иерархичность мышления, описывается не реальная жизнь или практика хозяйствования, а идеал, особый благоустроенный мир, где все на своем месте – работы, продукты, люди по своим работам и местам и даже скотина по видам и породам. Чувствуется стремление заключить каждый из этих миров в свой универсум, в самодостаточный космос и идеально его упорядочить. Обеспечение полной упорядоченности, замкнутости и самодостаточности – несомненный идеал, отражающий чаяния стабильности, сытости, защищенности[21].

В этих же документах отражен и символизм мышления средневекового человека. Любое наведение иерархического порядка на Земле отражает необходимость такого порядка, предписанную небесной иерархией.

В этой же связи с мышлением и структурой сознания средневекового человека находятся такие явления, как медлительность хозяйственного и технического прогресса, бесконечные попытки создать мировую империю, крестовые походы и т. д. Средневековый человек всецело подчинялся обычаю, не разделяя при этом духовые и материальные процессы. За видимым миром он ощущал присутствие мира невидимого, но гораздо более важного, определяющего, представляющего идеальный проект мира физического. Причем единство и универсальность представлений о мире приводит не только к «идеализации» физического мира, но и к «материализации» мира идеального. Иерархия всего сущего представляет собой непрерывный ряд объектов неживой и живой природы, человека с его социальной организацией, святых и ангелов вплоть до Бога.