Пепел родного очага

Внуки тоже любили поиграть с петухом, дразня его или кидая в него камешками. Они хохотали, когда Хан бежал к каждому камешку, принимая его за кусочек пищи, и, несколько раз клюнув его и понимая, что его дурят, с достоинством и ворчанием, подняв высоко голову, отходил от него. Особенно много издевался над Ханом Ахмеднаби. Он привязывал к веревке яблоко и таскал его по двору, а Хан бегал за этим яблоком как приклеенный.

– Паша, ты где? – услышал Хункарпаша голос жены. – Иди в дом, завтракать пора! Слышишь?

– Да слышу, слышу, – вполголоса отозвался он и пошел к дому, еще раз тяжело вздохнув.

Увидев его с лопатой, жена спросила:

– Чего это ты с лопатой бродишь?

Хункарпаша поставил лопату у сарая и ответил:

– Петуха хоронил.

– Какого?

– Какого, какого, – передразнил он. – Хана.

– Говорила тебе, ему давно пора отрубить голову, – проворчала жена. – А теперь пойдет он на корм червям.

Хункарпаша с укоризной посмотрел на жену, но она этого не заметила. Нет, он не обвинял ее в бездушии и черствости, понимая, что человек она практичный, но от этого ему стало почему-то неприятно. Он только буркнул:

– Яйца собери, в одном гнезде шесть штук лежат.

– Вот позавтракаем – и соберу, – ответила Надия и первая пошла в дом.

Хункарпаша мыл руки под краном и вспоминал, как однажды, когда они развели живность, и пришла пора заколоть несколько гусей к ноябрьскому празднику, Надия попросила его об этом. Но он тогда посмотрел на нее жалостливыми глазами, устало опустился на табуретку и сказал:

– Не могу.

Тогда Надия ничего ему не сказала, не стала упрекать и скандалить, а взяла ножик и сама пошла резать гусей. Вот за что он всегда ценил свою ненаглядную, так это за мгновенное понимание. А все дело было в том, что после фронта он долго не мог переносить вида и запаха крови, и каждый раз, когда видел сцену расправы над животными, кровь как бы вскипала в жилах, поднималась к голове, ударяя по мозгам, и ему становилось плохо. Дело это было житейское, и ему самому до фронта много раз приходилось резать баранов, гусей, кур, но после фронта в нем словно что-то перевернулось, и рука с ножом в руке становилась вялой и непослушной, словно понимала, что она отбирает чью-то жизнь. Сколько лет прошло с тех пор, но с тех пор Хункарпаша так и не осмеливался ни на кого поднять руку. Иногда жена даже укоряла его тем, что он не может по-мужски наказать сына за озорство или шалость.

После завтрака Хункарпаша решил прогуляться по улице, поговорить с соседями, стариками, что называется, потрепаться, узнать свежие новости, которые никогда не услышишь ни по радио, ни по телевидению. Но улица как назло была пуста. Только во дворе соседа Басханбека слышались стуки, ругань и возня. Сквозь щели забора Хункарпаша увидел, что хозяин со своей женой Тумишой и младшей дочерью куда-то собираются, нагружая машину мешками, узлами, коробками и чемоданами. Старенький «Москвич» напоминал маленького ослика, навьюченного хозяином с горой. Хункарпаша приподнялся на цыпочки и поверх невысокой калитки заглянул во двор. Громко сказал, чтобы привлечь внимание:

– Мир вашему дому, соседи. Куда-то собираетесь?

Соседи отчего-то сразу притихли. Басханбек что-то тихо сказал жене и подошел к старику.

– Салам, Хункарпаша. – Прямо через калитку спросил: – Табачок, сосед, найдется?

– Найдется, – ответил Хункарпаша и достал из кармана кисет из козлиной шкуры. Басханбек вышел со двора, сел на скамейку и знаком пригласил соседа сделать то же самое.

– Хорош у тебя табачок, Хункарпаша, – сказал Басханбек, набивая трубку. – Скажи секрет.

Хункарпаша усмехнулся, но ничего не ответил – он знал, что у соседа табак не хуже, и сорт хороший, и убирает вовремя, и сушит как надо, да больно уж прижимист сосед: свой табак курит только у себя дома, а как куда-нибудь идет, всем говорит, что у него память плохая стала, мол, вот, опять свой кисет дома забыл. Прижимистый Басханбек, оттого и бедный, потому что живет среди людей, как волк, в одиночестве, ни сам никому не помогает, и ни ему никто не помогает.

– Так куда же ты собрался? – переспросил Хункарпаша.

– Хотим к сестре съездить, давно не были, – ответил Басханбек, косо поглядывая на соседа и пыхтя трубкой. – Очень давно не были. У меня там двое племянников родилось, а я их совсем не видел.

– Далеко?

– Что «далеко»? – переспросил Басханбек.

– Живут-то далеко, спрашиваю?

– А-а-а, да, далеко, далеко.

Хункарпаша усмехнулся и подумал: «Ой, что-то крутишь ты, сосед! Не зря ты навьючил свою машину, как ишака». Вслух спросил:

– А дом, скотину на кого оставляешь? Сейчас не прежние времена, ограбят или, не дай Аллах, сожгут.

– Это так, это так. Вот попросил соседа, Ахмеда, присмотреть. Да у меня и скотины-то почти не осталось.

«Это точно, – отметил про себя Хункарпаша. – Что-то в последнее время скотиной твой двор не пахнет. Как-то слышал, что рано утром ты своих овец выгонял, а во двор-то они не вернулись. Хитришь, сосед! Надо попробовать вывернуть тебя наизнанку.»

– А то давай я присмотрю.

– Нет, нет, что ты, зачем я тебя буду утруждать. Ты уже не молод, нога вон болит, да своих хлопот, наверно, хватает. Так ведь?

– Это правда, – ответил Хункарпаша. – Когда человек старый, маленькие хлопоты становятся все больше и больше. А ты не слыхал, говорят, что твои единоверцы хотят сюда, к нам, пожаловать?

Басханбек повернулся к соседу всем телом, испуганно посмотрел на него и быстро ответил:

– Нет, не слыхал. Да и мало ли что болтают женщины, у них языки, как мочалка на ветру. Разве можно им верить.

– Дыма без огня не бывает.

Басханбек быстро поднялся со скамейки, постучал трубкой об край доски, выбивая из нее пепел, и почему-то сердито, с досадой сказал:

– Ладно, сосед, мне болтать с тобой некогда, ехать уже надо.

– Ладно, так ладно, – ответил Хункарпаша, вставая, опираясь на палку. – Счастливой тебе дороги. Смотри, осторожнее езжай, сейчас на дороге полно бандитов.

Басханбек испуганно спросил:

– Откуда знаешь?

– Да уж знаю, раз говорю. Так что ты пристройся к какой-нибудь машине и тихонько за ней езжай. Все спокойнее будет.

– Ой, Алла! – прокричал Басханбек и бегом побежал домой.

Хункарпаша насмешливо посмотрел ему вслед и подумал: «Ну и трус этот Басханбек! Никогда еще таких трусов не видал. И все же он что-то знает, только говорить боится. Как бы и правда беды не дождаться. А с другой стороны, маленькая беда не бывает, беда всегда большая, ее не обойдешь, не объедешь. Ну, ладно, поживем – увидим».

Когда Басханбек выехал со двора и закрыл ворота на два замка, Хункарпаша решил разведать у Ахмеда, отчего так спешно уехал Басханбек. Ахмед, темнолицый, беззубый кавказский татарин, вбивал кувалдой в дубовый столб большое железное кольцо. Хункарпаша поприветствовал его и спросил, чем тот занимается. И хотя без вопроса было ясно, чем занят хозяин, Ахмед, шамкая, добродушно ответил:

– Да вот, Шайтан кольцо вырвал. Озверел совсем.

Хункарпаша знал, что Ахмед на всю округу держал одного-единственного быка-производителя, которого все звали Шайтаном. И хотя уже давным-давно везде проводили искусственное осеменение, местное население считало, что естественным путем приплод получался здоровее, крупнее и красивее. Не то, что эти пробирочные близнецы, которым Аллах и души-то не дал. И потому со всех окрестных сел к нему вели коров и телок. Ахмед никому не отказывал и за небольшую плату «покрывал» животин. Тем и жил: бедно, но честно. Но в последнее время дела у него были все хуже и хуже.

– Ну, ты бы тоже, наверно, озверел, если бы тебя женщины лишили. А, Ахмед?

Ахмед улыбнулся беззубым краснодесным ртом.

– Это правда, без женщины совсем, однако, плохо. Жить нельзя.

Кончив дело, Ахмед бросил кувалду на лист старого кровельного железа, отчего по всему селу разнесся грохот, и подошел к соседу. Из двери дома выглянула маленькая, словно Дюймовочка, очень красивая черноволосая женщина и, увидев рядом с мужем чужого, тут же юркнула обратно. Все в селе знали, что Ахмед сильно ревновал свою красавицу-жену даже к соседнему козлу, и поэтому она всегда пряталась от чужих мужских глаз, чтобы не быть битой. А рука у Ахмеда была тяжела, как вон та кувалда, валяющаяся на земле. Вот уже двадцать с лишним лет все односельчане гадали, отчего такая красавица вышла замуж за такого страхолюдина, и чем он ее приворожил, что чуть не каждый год рожала ему детей, из которых, впрочем, выжило только пятеро.

Мужчины сели на крыльцо, и Хункарпаша как бы ненароком спросил:

– Куда это Басханбек собрался, не знаешь?

– Нет, не знаю, не говорил.

– А кто же за его скотиной будет ухаживать?

– Не знаю, не мое это дело, – отвечал осторожный татарин.

– Урожай собрал?

– Все собрал, картошка, моркошка, помидор, огурца. Виноград тоже собрал. Ай, якши виноград! Вино делать буду, продавать буду. Деньга нужна, детей одевать, кормить надо. Шайтан не нужен никому стал, совсем мало человек ходит, коровку не приводят.

Поговорив с Ахмедом о том, о сем, Хункарпаша вернулся домой и сразу пошел на огород. Оторвал две доски и пролез на территорию Басханбека, походил возле хлевов – тихо, даже мяуканья кошки не слыхать. Потом посмотрел в окна. Все окна были плотно зашторены, и все-таки в одном месте в щелочку Хункарпаша углядел, что большая комната в соседском доме почти пуста, там стояли лишь два старых стула и полуразвалившийся диван.

– Ах, Басханбек, – прошептал Хункарпаша, – заячья ты душонка. Ничего-то в ней разглядеть нельзя, темно, как в подвале. А ведь что-то ты знаешь. Хоть бы с соседями поделился.

14

В душе Хункарпаши стало совсем тревожно. Он вернулся на свой огород, приставил доски на место, привязав их к перекладине проволокой, и пошел в дом. Беды и плохие предчувствия словно преследовали его с самого утра. Сначала околел Хан, потом таинственно уезжает Басханбек, да еще, когда он вошел в дом, его встретила плачущая Надия. С порога он спросил:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.