Эксперимент. детектив

– Светло у вас. – Заметил Сергей.

– Солнечная сторона. – Сразу же отозвался хозяин. – Вот оно к нам и заглядывает. С чем пожаловали?

Сергей изложил суть возникших вопросов.

– Из-за этого за сотни километров? Мы же участковому своему все описали: как старик в тамбур пошел, как внук его стоп-кран срывал и из вагона выпрыгивал, чтобы к деду бежать. Все описали. Мы же, все вместе пообедать в вагон-ресторан ходили. Жена? Вернется скоро. От нее то же самое и услышите…

Мария Григорьевна действительно подтвердила рассказ мужа. Но кое-что и добавила.

– В первую ночь, когда спать легли, мой и захрапел сразу. А меня сон никак взять не мог. У нас с мужем верхние полки были. К стене отвернулась и лежу. Тут внук обиду деду выражать начал за то, что тот его с деньгами какими-то сильно обманул. А дед в ответ твердит, что и его жизнь не обидела. А внук вопрос: «Зачем же ты меня в такую даль тащил, чтобы комедию эту разыграть?» Дед в ответ: «Жадность, она людей губит. Можешь и то, что обрел, потерять.» Потом притихли они. О чем речь была, мне не понять. Только, поутру, вижу, что внук смурной какой-то стал. Дед же, в обрат, повеселел, кажется. С утра мужика моего в ресторан сгонял. Говорил, что праздник у него в тот день был. Отметить пожелал. Внук отговорить пытался, а он на своем настоял. Помню, сказал внуку: «Жить, жить, да не крикнуть – что за жизнь?». Выпил старик не очень много. Но, хмель его сразу осилил. Стал нам разные случаи из своей молодости рассказывать. Потом обедать всех позвал…

– В каком порядке вы в ресторан шли? – Уточнил Сергей.

– Писала же.

– Уточните еще разок.

– Первым старик шел. За ним – внук его. Потом я и муж.

– Никто, нигде не задерживался?

– Ой! Как же я раньше на это внимания не обратила! Задерживалась я у купе. Ждала, пока муж за проводницей ходил, чтобы дверь запереть. В это-то время дед и вышел в тамбур.

– А внук?

– И внук следом…

– Я от них приотстал немного. – Вступил в разговор Воронков. – Пока с проводницей парой слов перебросился. Жену окликнул, чтобы шла уже. Потом в тамбур… А тут внук мне навстречу и к стоп-крану. Бледный, как мел.

– От чего же раньше о том молчали?

– А кто нас о том спрашивал? – Вступилась за мужа Мария Григорьевна. – Пришел участковый, объяснения взял. Главный вопрос был: не затеял ли старик с кем из пассажиров ссоры в момент гибели. Вот и все. Как спрашивали, так и писали.

– Когда, говоришь, младший Степин прибыть должен? – Поинтересовался Борис Ефимович, когда Сергей изложил ему результаты поездки.

– Пригородным. Он сейчас на руднике трудится.

– Не будешь возражать, если я участие в вашей беседе приму? Хочется посмотреть и послушать, как наша смена нам нос утирать будет.

– Вам утрешь!

– Ладно. Не скромничай.

Внук, как заведенный, во второй раз твердил о том, что изложил в данном ранее объяснении, даже отступлений от текста практически не делал.

– Это мы уже слышали. Лучше о денежках дедовых нам поведай. Куда сбережения его подевались? – Прервал его Борис Ефимович.

– Какие сбережения?! – Возмутился Степин.

– Вот эти. – Борис Ефимович пододвинул к нему лист с объяснением Марии Григорьевны, отдельные фразы которого были подчеркнуты карандашом. – Почитай.

Степин пробежал по указанным местам теста и щеки его побледнели.

– Вы… Вы предполагаете… Вы думаете…

– Оставим без внимания то, что мы предполагаем и думаем. – Остановил его Сергей. – Лучше поговорим начистоту.

– Не было у него денег. Только на дорогу и оставались.

– И Вы с ним не ссорились? А как понимать показания свидетельницы?

– Думаете, что это я его… из-за денег? Родного деда?

– Родного ли?

– На что Вы намекаете?

– Вот жалоба гражданки Солодовой. Читайте!

Пробежав взглядом по тексту, Степин обхватил голову руками и замер, уперев локти в колени. Борис Ефимович И Сергей не нарушали его молчания. Они ждали этого момента, Они знали, что теперь Степин заговорит.

– Да. Детдомовский я. Приехал он однажды в наш детдом, гостинцев понавез… Слышали, наверное, как детей оттуда забирают? Так и объявился у меня дедушка. Самым счастливым на земле стал. А когда в школу пошел, он мне все новенькое справил на зависть одноклассникам. Года четыре длилось мое пребывание в счастливой сказке. Дед и за няньку, и за отца. Все пылинки с меня сдувал. Бывало, посадит на колени и скажет: «Ныне я – твоя опора. Состарюсь, тогда ты моей будешь. Будешь?!» Я обещания горячие сыплю, а он улыбается довольно.

Однажды приехала к нам какая-то старуха. С неделю у нас прожила. После отъезда ее деда словно подменили. Лодырем меня обзывать стал, Заставил за скотиной ухаживать, хотя раньше твердил, что мое дело учиться хорошо. Самое же обидное для меня было о, что он меня торговать на привокзальном рыночке пристроил. Казалось мне, что весь город смеется надо мной. Спрячу за пазуху галстук пионерский и иду. Как на каторгу. После восьмого класса он меня в училище пристроил. Рабочим человеком, говорил, надо становиться, а не штаны, дедом купленные, на школьных партах протирать. Напомнил, как тяжело ему пришлось со мной. Все, что зарабатывал, он у меня забирал. Даже на карманные расходы клянчить приходилось. Почтальонша, как-то, проговорилась мне, что дед куда-то на юг деньги регулярно шлет. Дочь у него там объявилась. Родная! Тогда и упрекнул его, что у меня забирает, а куда-то шлет. Тогда-то и услышал в ответ, что никаким родственником ему не прихожусь. Вырастил он меня из жалости… Ушел я от него. Два месяца в общежитии жил. Потом на службу призвали. Два года дед меня письмами бомбил. Прощения просил. Каялся. Обещался, что больше слова обидного от него не услышу. Оттаял я, домой вернулся со службы. Дом в порядок приводили. Постройки разные во дворе возвели взамен устаревших. Два года этим занимались. В помощь и людей нанимали. Как без того. Вроде, все в свою колею вошло. Начал подумывать о женитьбе. А тут телеграмма! Деда на свадьбу приглашают. Родная внучка его замуж выходит. Дед и меня вместе с собой позвал. Там я и познакомился с его дочерью и внучкой. Свадьбу громкую отвели. Перед отъездом, когда уселись к последнему ужину, дед сообщил мне, что все сбережения свои дочери подарил, чтобы она и потомство ее не вспоминали его недобрым словом за то, что оставил их в свое время без помощи. Я его в коридор вызвал. Спросил, как это он без моего согласия и моими деньгами распорядился. А он обозлился и ляпнул, что родные внуки надеждой его будут, а я, чужак, как ветер в поле: сегодня рядом, а завтра… Так мне обидно стало от слов его, что передать не могу. Только промолчал. В поезде только о том упомянул. Когда спать укладывались. Не сдержал, выходит, данных мне обещаний…

– Так у него с собой денег не было? – Уточнил Сергей.

– Это же проверить легко. Сколько с книжки снял, сколько дочери передал. Дочь его деньги считать умеет. На похороны не приехала. Зато на полдома сразу права предъявила. Своего не упустит.

– Какие права?

– Из-за нее-то я дом и продал, чтобы рассчитаться. Да и за дедовы похороны… За три тысячи продал. Полторы ей выслал. Квитанция имеется.

– Как же дед-то погиб?

– Все так и было, как раньше говорил. Только одно не договаривал: мог я его спасти. Только не стал… Когда он не ту дверь отворил по слепоте своей, хмельным усиленной, мог бы окликнуть или за руку отдернуть. Только… не стал я делать того. Видать, обида сознание затуманила. Никто бы этого и не узнал. Одни мы с ним в тамбуре в тот момент были…

Сентябрь 1985 г.

Капкан

Глава 1. Случайная встреча

Лошади, устало опустив головы, еле ступали по поросшим мхом камням. Тяжелые лапы елей беспрестанно хлестали их по вздрагивающим бокам. Какое-то подобие носилок, привязанное меж седел мешало сохранять равновесие и держаться узенькой тропинки. Нет-нет, одна из лошадей оступится, рванет вперед и вверх, чтобы устоять. Тогда из-под видавшей виды шинели, наброшенной на кого-то, лежавшего на неуклюжем сооружении, вырвется протяжный стон. А потом снова только удары копыт да гулкий стук каблуков изношенных сапог понуро шагающего парня, ведущего за собой обеих лошадей. Парен этот, временами, когда вершина пригорка с поредевшей растительностью позволяла ему видеть дальше обычных лесных границ, останавливал движение и всматривался вперед, туда, где закатное солнце красным яблоком неуклонно катилось к земле, готовое соскользнуть с узкой черты горизонта, чтобы надолго пропасть из виду. Тогда наступит темнота. Лес превратится в сплошное месиво черных теней. Определить направление движения будет невозможно. А дойти нужно. Ох, как нужно! Для того, чтобы стонущий Петруха мог снова увидеть рассвет. Для того, чтобы узнали люди, какие звери бродят по уезду под командой атамана Черного, который был ранее офицером белой армии. Мысли эти заставляли Максима находить в себе новые резервы истрепанных сил, которые никогда ранее не проявились бы. И он жил одним стремлением – двигаться вперед.

А солнце, между тем, обожгло лес багряным заревом последних лучей и деревья окунулись в о тьму.

– Неужто зря все? Неужто… – Максим подошел к носилкам. Шершавой ладонью стер с лица Петюхи влагу. – Куда же мы с тобой? Потерпи, друг любезный. Потерпи, родной…

Должен я спасти тебя…

– Чего это, мил человек, сам с собой разговариваешь?

Максим резко обернулся на голос, выхватил из-за ремня револьвер. В трех шагах от него на тропинке стоял невысокого роста, пожилой мужчина в сером картузе с лакированным козырьком. В руках у него был дробовик, опущенный стволом вниз.

– Ты, мил человек, оружие-то свое убери. Коли бы у меня в голове что дурное сидело, не успел? бы до него и дотянуться.

– Кто таков? – Строго поинтересовался Максим.

– Житель здешний. Тебя-то что в наши края занесло? Не припомню такого в знакомцах. Перестань бычиться! Незачем нам с тобой ноздри раздувать. С товарищем-то что?

– Тебе зачем? Каков прок?

– Мне-то проку, может, и нет вовсе. А товарищу твоему может такой случиться. Жилье мое здесь, на несколько верст в округе, единственное.

– Пи-и-ить… – Донеслось с носилок.

– Подай-ка ему хлебнуть. – Мужик протянул Максиму фляжку. – Как это ты в поход без воды собрался?

– Не только водой, кровью нас господин Черный чуть досыта не напоил. Ишь, как жадно пьет… С утра маковой росинки во рту не имел.

– Много сразу не давай! Болезнь его мне пока не ведома, а потому вода вред принести может. Сам хлебни! Теперь я у вас поводырем буду. До моей избы уже недалече. – Мужик сграбастал уздечки и потянул лошадей за собой. – Поведай пока, что с вами стряслось.

За разговорами вышли на большую поляну. Слева от Максима в лунном полумраке блестела лента ручья, на берегу которого, в свете упавшего сверху лунного лучика, стоял огромный деревянный крест, окруженный крестами поменьше. На противоположной стороне поляны, из-за невысокого частокола выглядывала рубленая изба. Когда маленький отряд приблизился к частоколу, из-за него выплеснулся хриплый собачий лай.

Цыц, неугомонный! – Прикрикнул на собаку мужик. – Чего расшумелся? Погоди, парень. Я ворота отворю, да и собаку отгоню… Вот теперь входите. Давай-ка дружка твоего сразу в избу отнесем. Коней потом накормим, напоим. Люди в первую голову хозяином привечены должны быть. Вона, как его… В рубахе, видать, парень родился. Не суетись! Теперь отдыхает пусть.

Пока мужик строчил словами, как пулеметными очередями, грубые по внешнему виду руки его нежно щупали всю грудь Петюхи, промыли рану и наложили на нее какую-то злостно пахучую мазь. А затем, с ловкостью сестры милосердия, наложили бинт.

– Ловок ты, дядя! – Не удержался от похвалы Максим. – Не впервой видать…

– В лесу жить – во всем умельцем быть. Сам себе и швец, и жнец, и на дуде игрец. У меня в этом мудрость малая. Вот старуха моя…

Под скороговорки старика, дожевав краюху хлеба и допив из кружки теплое молоко, сморенный небывалой усталостью, уронил Максим голову на скрещенные на столешнице руки и моментально уснул. Не успел разузнать даже: куда попал, чьим гостем стал. Так тепло отнесся к ним с Петюхой хозяин, что и дум никаких про осторожность в голове не осталось.

– Горазд! Горазд поспать-то! – прогудел голос хозяина избы над самым ухом. В то же время крепкая рука тормошила его за плечо. – Когда на лавку тебя уложил, глаз даже не приоткрыл. Пора и пожевать чего! Товарища твоего уже покормил. Спит пускай теперь.

Во время недолгого завтрака узнал Максим, что хозяин его случайного ночлега – Фрол Матюхин. Живет он здесь с самого рождения. Дед его это место на жительство еще в молодости своей облюбовал. Два поколения Матюхиных на вечном покое у ручья лежат. Им с женой его, Марфой, бог наследников не дал. Промышлял Фрол всякую лесную добычу. Охотой на птицу и зверя. Пасеку свою имеет на три десятка колод. Марфа от свекрови своей научилось ремеслу целебному. Все травки да корешки собирает. У нее настоев и мазей разных, как в хорошей аптеке. Так и живут. Жену Фрол два дня назад в Воскресеновку свез. Мужик там на порубке леса сильно изувечился. Фельдшер на него рукой махнул. А Марфушка взялась на ноги поставить.

– Людям нужны, а сами от них в лесу укрылись! – Удивился Максим.

– Не знаю я, почему дед это место выбрал. Знаю только, что из дальних краев сюда попал. По его воле и отец мой здесь осел. И мне тут все родное. Не тянет никуда. Люди, Максимушка, всегда близко, коль нужный ты для них человек… Давай с тобой на озерко заглянем. Там у меня снастишки кое-какие расставлены. Может, чего Бог и послал.

Небольшое озерко было густо окаймлено еловым молодняком. Посреди озерка торчали из воды несколько сломленных сухих стволов осины, невесть как там оказавшиеся. Берег упирался в воду невысокими обрывами.

– Не вертись ты, окаянный! Лодку опрокинешь. – Ворчал Фрол незлобно.

На самом деле казалось, что маленькая лодчонка от любого движения может черпануть в себя озерной водицы. Но рыбаки удачно вернулись к тому месту на берегу, от которого отчалили с час назад.

– Самое карасиное время. И ушица и поджарок теперь у нас будут! И время не очень много потратили. – При этих словах Фрол извлек из кармана жилетки объемистые серебряные часы и фасонно откинул крышку циферблата.

– Знатные у Вас, Гордеич, часы! – Восхитился Максим.

– Павел Буре! – С гордостью поглядел на собеседника Фрол. – Дедово наследство. Глянь, какая красота!

Поддерживая левой рукой голову Петюхи, Фрол осторожно подносил к его губам ложку с приостывшей ухой.

– Хлебай, мил человек. Коли охота к еде – знать отворот твой беде! Встанешь на ноги. Еще и спляшешь.

– Ты, батя, меня не тискай, как сосунка какого. – Пытался противиться Петюха. – Ложку-то отдай.

Эй! Аника-воин! За тобой теперь пуще чем за сосунком приглядывать надобно. Гляди, какой самостоятельный!

– Так его, Фрол Гордеич! Привык командовать. – Максим ласково потрепал волосы Петюхи. – Покомандуешь еще.

– Тебе бы, Максимка, в уезд спешить надобно. Там про банду, поди, и не слыхали еще.

– Тебя не оставлю!

– Пока я одыбаюсь, ты штаны на лавке протирать собрался?! А Черный? Пусть себе гуляет вольно? Не дело говоришь!

– Верно. Мил человек! За сиделку и я справлюсь. Поддержал Петюху Фрол. – Твое дело, Максимушка – успеть своим про банду сообщить. На зорьке утренней выведу тебя прямиками на большак. А там и до своих добежишь, Бог даст.

– Это – дело! – Повеселел Петюха. – Чего ему здесь делать? Пользы никакой, окромя, что глаза мозолить будет. Пусть отомстят ребята за порубанных товарищей наших!

Но, случай распорядился по иному. Только успели со стола прибрать, как надрывно залаял во дворе пес. Фрол глянул в окно. В проеме калитки показался молодой парень в яркой красной рубахе, перепоясанной темным шнурком.

– Господи! – Вырвалось у Фрола. – Митяй Сушков. – И тут без его хитрой морды не обошлось. Пойду, встречу гостя не званного.

– Здрав будь, Гордеич! – Из-под густых, как усы, бровей впились во Фрола хитрые кошачьи глазки. – Гости у тебя нынче?

– Здорово, Митяй. По лесному укладу – всяк проезжий гость. – Спокойно ответил Фрол.

– Это так. Издали видать… Кони уж больно хороши. В наших местах таких ни у кого нет.

– Кто их знает! Заехали. Похарчевались. Уехали. Хозяину заботы нет о делах ихних.

– И то верно. Я ныне тож к тебе верхами. Сколь верст в седле протрясся. Жена твоя за снадобьями полслала. – Продолжал разговор Митяй, пытаясь протиснуться в двери, которые перекрыл собой Фрол.

– Это когда ты к Марфушке в подсобники подался? – Ухмыльнулся Фрорл.

– Еще чего?! У нас в деревне отряд господина Черного загостевал. Вчерась утром с краснопузыми у них стычка была. Двоих у них поранили. Твою бабку-колдунью к ним и приставили. Понял?

– Чего же не понять? Погоди тут. Вынесу, что надобно. – Прикрыл Фрол дверь перед Митяя.

– Боишься с гостями познакомить? – Прорычал в след Митяй. – Ладно, обожду…

Когда не званный гость скрылся за ельником, чувство неминуемой опасности охватило всех троих в доме.

– Все, ребятки. Уходить вам неотложно надобно. Митяй про вас в деревне растрезвонит. Будьте уверены! Он вашу власть пуще всех ненавидит. Забрали у бати его хозяйство, а самого в город свезли. Слух дошел, что порешили там и отца его, и Никиту-лавочника за убийство какого-то посыльного из города, который землю переделить призывал. – Фрол обеспокоенно глядел на Петюху, зная его командирское положение.

– Вместе уходить надобно. Они и тебя, Гордеич, за помощь нам к ответу потянут. – Заявил Петюха.

– Ночь одна у нас в запасе всего, ребята. Может, меньше…

– За такое время далеко бы ушли верхами, коли бы руки вам не связывал. – Петюха виновато глянул на Максима.

– Брось. – Отмахнулся Максим. – Когда они про нас не знали еще, я бы уехал один…

– А теперь? – Вмешался в разговор Фрол. – Теперь тем паче одному и скоро добраться до своих тебе нужно. Петюху в надежное место в лесу упрячу. Там его сам черт не найдет. Зачем обоим-то рисковать? А мне никак с места сниматься нельзя. Марфушув моя там…

Прощаясь с Петюхой, не удержался Максим и, как малое дитя, вщеку неловко поцеловал. Фрол сделал вид, что не заметил этой минутной мужской слабости, только поудобнее уложил рядом с Петюхой свой дробовик и патронташ.

– На всякий случай.

– Ты, Петюха, тише воды будь пока. Главное – ночь пережить… Я из лошадей все выжму, чтобы только быстрее…

– Спасибо вам обоим. – Поблагодарил Петюха Фрола и Максима.

Причалив к противоположному берегу, Фрол прорубил в днище лодчонки дыру и с силой оттолкнул ее на глубину.

– Глядишь, в случай чего, препятствие будет. Теперь тебя на большак выведу и домой во всю прыть. До прихода гостей объявиться бы.

Прощаясь у большака, Фрол попросил:

– Наклонись ка ко мне, Максимушка. – Крепко обнял парня и привязал ему на шее какой-то предмет. – Не снимай. Иконка эта от вражьей пули и сабли спасет. Ну, погоняй!

– До завтра, Гордеич! – Крикнул Фрорлу Максим, пуская коня в галоп.

*****

Прекратив погоню за остатками банды, бросившимися врассыпную в лес, всадники в высоких суконных шлемах с нашитыми на них алыми звездами собрались у околицы. Максим подскакал к командиру.

– Товарищ Степанов, разрешите мне с ребятами за Петюхой?

– Бери с собой пару человек да упряжку какую. Соломы поболе накидайте.

Небольшой отряд вскоре прибыл на поляну. Максим так потянул уздечку, что кон под ним взвился на дыбы. Закусив до крови губу, с ужасом глядел он туда, где только вчера стояла гостеприимная изба.

Сизый дым туманом стоял над грудой обгоревших бревен. Кое-где из-под обгорелой древесины выскакивали оранжевые языки пламени, не успевшего еще совсем угаснуть. В стороне от пожарища, лицом вниз, раскинув руки распласталось тело женщины в ярком ситцевом платье. Спрыгнув с коня, бросился Максим к ней, наклонился. По вздрагивающим плечам понял: жива!

– Сюда, ребята! Мамаша… Кто вы? Что здесь было? – Помог подняться женщине. Дал хлебнуть воды из фляжки.

Вялым движением руки, оттолкнув со лба пряди седых волос, женщина подняла голову.

– Поздно, родимые… Поздно… – И женщина разрыдалась. – Ни Фрола, ни товарища вашего уже нет в живых…

Рыдание оборвало речь женщины. Долго пришлось дожидаться Максиму, пока услышал, что здесь произошло…

Митяй Сушков не сразу уехал в деревню. Прячась за деревьями, понаблюдал за всем, что делали оставшиеся в избушке. Выследил и место, где Петюха укрыт был. Примчался в деревню затемно и сразу же атаману Черному все выложил. Марфа – а это была она – узнала обо всем от хозяина избы, где остановилась. Поздно узнала. Бандиты бросились сюда и ее, старую, с собой прихватили, чтобы своими глазами видела расправу над мужем своим и красноармейцем. На ее глазах били нещадно кнутом Фрола. Затем прискакали от озера несколько человек бандитов и привезли привязанного поперек седла стонущего парня в окровавленном тряпье. Доложили, что один убит в перестрелке и взбесившийся конь утащил его куда-то в лес. Не стали долго возиться с поисками. Второго же вытащили из кустов. Брыкался еще. От того и одежду изорвали. Один из бандитов узрел, как из кармана жилетки у Фрола часы вывалились. Подбежал. Сорвал цепочку.

– Этому старому студню на том свете часы не надобны! – Оскалившись в злой улыбке, заявил он.

– Связали вместе парня и потерявшего сознание Фрола и в избу бросили. А потом и подожгли.

– Такую смерть лютую изверги им изготовили. Думала и тебя, сынок, в живых нет… – Марфа вновь разрыдалась.

На берегу ручья, рядом с крестами, вырос свежий холмик земли. На верхушке холмика лежали рядом шлем с красной звездой и серый картуз с лакированным козырьком, оставшийся лежать на траве. Прокатились над лесом гулкие щелчки прощального салюта.

Глотая горький комок, застрявший в горле, Максим мысленно клялся убитым: «Не забуду! Никогда не забуду! Отомщу за все!».

Вернувшись в деревню, узнали, что среди убитых Черный не обнаружен. Пропал и Митяй Сушков.

Глава 2. Письмо

– Марфа Егоровна? Слушаю… Что? Не волнуйтесь Вы так! Ничего страшного. Буду в обед… Разберемся!

С добродушной улыбкой на устах человек, говоривший по телефону, положил трубку телефона на рычаги. Откинулся на высокую спинку стула. Прикрыл глаза. В памяти тут же возникла поляна с крестами… Человек, который ради спасения случайных знакомых рисковал собственной жизнью. Какую важную науку преподал ты, Фрол Гордеевич, за одну короткую встречу! Словно только вчера все это и случилось.

Минули безвозвратно десять долгих лет. Четыре года Максим, редко покидая седло, носился по разным уголкам, участвуя в ликвидации разных банд. Затем был неожиданно вызван к комиссару полка, который, долго не справляясь о его желании поменять место службы, вручил ему путевку в уголовный розыск. Работа, учеба, снова работа. На личную жизнь времени совсем не остается. Но умудрялся несколько раз сводить Клаву в кино перед тем, как привел ее хозяйкой в свою маленькую квартирку, которая была одной из восьми, составлявших коммуну жильцов, обосновавшихся на двух этажах в бывшей собственности какого-то статского советника, драпанувшего за кордон.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.