Я иду по ковру

– Знать надо такие вещи. Дядя Инессы – Зиновий Карлович Крокодилов, мэр нашего города и просто небедный человек.

– Все нажито кровавыми мозолями, – пресекла почудившиеся ей инсинуации Инесса. – Компрене?

– Компрене, компрене, – успокоил Аркадий.

Между прочим, как я потом узнал, в не таком уж далеком прошлом фамилия стоила Зиновию Карловичу президентского кресла. Но занявший свято место нынешний лидер державы оказался существом гуманным и, по выражению Марка, отдал Крокодилову город на разграбление.

– Аркаша, а ты текст-то свой дописал? – Инесса отобрала у альбиноса модный журнал и бросила его себе на стол. – Возишься столько!

– Да он у меня застопорился. Понимаешь, грузовик с «Фордом» долбанулись, – пояснил Марку Аркадий, – ничего интересного, все живы. Будь моя воля, я бы эту аварию вовсе похерил, но сегодня по городу с событиями неважно, выпуск жиденький. Так хоть начать надо покрасивее, чтоб зрителя увлечь… Юра, или как тебя – «лид» называется, запоминай.

– Лид?

– От слова «лидер», – нехотя подключилась Инесса. – Первая фраза должна цеплять зрителя, чтобы он канал не переключил. И тем сильней цеплять, чем провальнее тема.

– Начни так, – откликнулся Корнев, – скажи: «По слухам, в „Форде“ находился знаменитый криминальный авторитет Нафаня. Автокатастрофу ему подстроили боевики из конкурирующей преступной группировки». Увидишь, завтра весь город будет обсуждать.

– Классно! – восхитился Аркадий. – А проблем не возникнет?

– Какие проблемы?! Ты же ясно скажешь – «по слухам». Никакой ответственности. И менты не придерутся – у тебя журналистское право не выдавать информатора.

Во время разговора я, не скрывая любопытства, разглядывал угол, где стоял рабочий стол Марка. На стене, помимо карточки с отцом Кондратием, еще десятка два снимков: Марк увековечен с людьми, известными любому гражданину бывшего Советского Союза – все сплошь заезжие знаменитости. На стеллаже справа, среди видеокассет, словарей и сборников цитат – вырезанная из бурого камня фигурка акулы.

– Это потому, что ты акула пера? – снял я акулу с полки.

– Не надо так прямолинейно мыслить, старик, – укорил Марк. – Широко известный факт: акула должна всё время двигаться, в этом особенность её организма. Только тогда кислород вместе со встречным течением попадает акуле в жабры и заставляет биться сердце. Стоит ей остановиться, и она умрет. Я тоже, как акула – живу, пока нахожусь в движении. В переносном, разумеется, смысле. И она, – Корнев взял у меня из рук фигурку, – мне об этом напоминает, не даёт останавливаться.

– А это, – я едва дотронулся до стоящей около компьютера фотографии мальчика с умным взглядом, – твой сын?

– Угадал.

– Глаза умные…

– Комплимент для собаки, – нахмурился Корнев. – У человека других и не должно быть.

Потом Инесса разлила по разномастной посуде чай, Аркадий извлек откуда-то бутылку «Столичной» и после того, как выпили по второй, общение стало свободней. Я, помнится, опасался насчет испытательного срока, а мои новые сослуживцы заверяли, что это просто формальность, что ещё не таких оставляли и что они согласны помогать.

– «В надежде славы и добра глядеть на вещи без боязни…» – резюмировал Марк, когда бутылка опустела.

– Пушкин, – предположила Инесса.

– Пастернак, – блеснул я эрудицией.

– Он самый, – подтвердил Марк. – Ладно. Сегодня ты уже ничему хорошему здесь не научишься, а завтра приходи к половине десятого. Бывай.

Домой я возвращался легко и радостно. И гуляющая по сосудам «Столичная» была тут ни при чем, бутылка на четверых – ерунда. Такого приподнятого возвращения домой мне не приходилось испытывать с первого дня работы в школе. Вечером я всегда знал – завтра повторится то же, что происходило сегодня, с вариациями на темы домашних заданий. А теперь каждый день будет не похож на другой – ведь название «Новости» образовано от слова «новый».

– Ты пьяный? – возмутилась Сашка, потянув носом воздух.

– Имею право! – нарочито нетрезвым голосом процедил я. – Поразмысли сама, барсик, мог ли я отталкивать дающую руку Марка Корнева.

– Ты?! Пил с Марком Корневым? – поразилась Александра. – Это меняет дело. Ну-ка, давай рассказывай.

– Изволь, – начал я, и пока готовился ужин, торчал на кухне, с придыханием расписывая события прошедшего дня.

– Неужели он, правда, голубой? – переспрашивала Александра про Аркадия.

– Самый настоящий! – восторженно уверял я.

– А общая атмосфера как?

– Замечательная атмосфера!

Сашка слила в раковину воду из-под картошки:

– Иди руки мой, все готово.

И тут погас свет. Пока Александра искала свечку, я отправился на лестницу выяснять, не позвонил ли уже кто из соседей электрикам. Глупо, конечно, ностальгировать по былой душевности коммуналок, но и отрицать нынешнюю разобщенность, когда не знаешь жильца за стенкой, тоже нельзя. Периодические отключения света в этом смысле даже полезны. Мужики, почти одновременно выползшие на площадку, сидели на корточках и уютно мигали при затяжках алыми огоньками сигарет. Баба Феша в очках и с длинными волосами сильно походила на призрак Джона Леннона. Сожженными голосовыми связками она скрипела, что при Сталине министра энергетики завтра же сослали бы на Соловки.

– Много ты Сталина помнишь! – хмыкнул ветеран из 14-ой квартиры, надевающий в День Победы полную грудь наград и посидевший свое при кремлёвском горце.

– Как же не помню?! – обиделась баба Феша. – Я уж при ём на почте работала. Порядок был.

– Понеслась душа в рай, – вполголоса пробормотал вообще чужой, с какого-то другого этажа жилец, непонятно как затесавшийся в наше вынужденное братство.

– Был порядок, – твердо повторила баба Феша. – На работу не опаздывали. Нас пять в отделе было, и все в семь утра как штык. Потом, когда Геня при Хрущеве ушла, на ее место халду поставили – она одна и опаздывать начала. Степаниду Николавну на пенсию проводили – две опаздывающих стало. А уж при Горбачеве одна я из старых осталась, одна и приходила вовремя.

– Вот бы вернуть всё, а? – поддел сосед из 14-ой.

– И хорошо бы жили, – встала в позу баба Феша.

– Да будет свет! – прокомментировал внезапное озарение «пришлый» мужик. Все нехотя стали разбредаться по квартирам. При свете я заметил на стене около счетчика совсем свежую надпись: «Если ты не педик, нарисуй велосипедик». И много-много неказистых велосипедиков вокруг.

Утром я поехал в школу и наплёл про безвременно парализованного родственника на другом конце страны. Долго сокрушался, что кроме меня ему никто стакана воды не подаст и принял от вчерашних сослуживцев положенную в подобных случаях толику соболезнований. А что делать, если по иным причинам за считанные до конца учебного года дни учителям заявления не подписывают? Директриса смотрела на меня так, словно я бросаю жену на девятом месяце, но, скрепя сердце, смирилась, и на «НГТВ» к началу рабочего дня я успел тютелька в тютельку.

– Вот кто поедет! – возопил Аркадий, едва я появился на пороге.

– Бриллиантовый мой! – обрадовалась Инесса. – Мы прямо разрываемся! Хватай оператора и лети в коммерческий лицей около ЦУМа, знаешь?

– Так сразу? – испугался я.

– Время бежит, Юраш, – встрял Аркадий. – Не рассказывать же тебе, как древние детей плавать учили.

– А что там происходит, в лицее?

– В том-то и тонкость, что информационного повода никакого нет, – развёл руками Аркадий.

– Тогда зачем ехать?

– Видишь ли, – помедлил он с ответом. – В лицее племянник Ванды Поликарповны учится, а мы за это про них рассказываем раз в месяц: скрытая реклама.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.