В нагорья и джунгли Новой Гвинеи

Город Джайпура.

Итак. Приезжаю я в Энтроп. В 2008 году я уже жил там, в Энтропе, в мечети, посреди трущобного райончика. Там я общался с активными и энергичными ребятами – посетителями мечети, прочитал лекцию о путешествиях в местной папуасской Академии Путешествий, познакомился с её преподавателем и как-то по-глупому растерялся с ним – он делал вид, что хочет меня приютить на ночлег, но потом смотался от меня, или же я потерял его в вечернем городе, кто ж это теперь поймёт.

За три года изменилось многое. Трущобный райончик остался трущобным, да. Узкие улочки, базарчик, пустырь – футбольное поле. Но саму мечеть стали расширять, перестраивать. Двери, окна позаперли, на нижнем этаже сделали кондиционеры, поставили огромные часы – в рост человека – с маятником. В мечетях нет обычно злата и мишуры драгоценной, но часы бывают очень солидные, наверное это дар какого местного бизнесмена – целую годовую зарплату стоят, наверное. Облицевали снаружи плиткой-кафелем, забор пристроили – расширили, в общем, и я сперва не понял, для чего. И сейчас велись какие-то цементные работы. А люди меня не узнали, не один – и как это понять? Вероятно, так: в Энтропе три года назад жила первая волна поселенцев; они уже устроились и разъехались – или в саму Джайпуру, или в сёла, получив земельный надел, вот мои прежние друзья и рассеялись. Зато приехали очень многочисленные новые люди, мухаджиры, с других индонезийскийх островов.

Прозвучал азан – призыв в мечеть. На обычную вечернюю молитву (а день простой, не праздник) собралось шесть рядов молящихся, а если прибавить сзади детей, и женщин в отдельном отсеке, то, значит, многие сотни людей пришли на молитву. Первые – лбом к самой стенке, а последние – спиной уже ближе к выходу. А на пятую, последенюю, молитву – ещё больше, полная мечеть. Всё индонезийские лица, редко полукровки и ни одного настоящего папуаса, чернолицого. Вот они, результаты программы мухаджирства, налицо!

Тем, кто не в теме, я сейчас расскажу, доведу до вас знание. Уже три года назад писал, так вот напомню. «Программа мухаджирства» – переселение – освоение новых восточных земель, типа нашего освоенья Сибири русскими в старину. Цели в Индонезии таковы. На Яве уже 140 миллионов человек на малом острове, а на Новой Гвинее миллионов пять на большом острове (индонезийская половина НГ больше всей Явы). Калимантан тоже пустоват. А Ява и другие некоторые островки переполнены людьми. Правительство даёт возможность каждому переселиться на новую землю. Таким людям (а это обычно бедные малоземельные крестьяне, у кого нет ни надела, ни дела, ни удела) даётся дотация – на билет на пароход, на перевозку вещей в тот край, куда они пожелают ехать, и им бесплатно даётся земля, возможность жить, сеять, торговать, и (вероятно) от налогов на сколько-то лет освобожденье.

Что получается?

Во-первых, безработные и безземельные едут туда, где земли – сколько угодно, лишь пили лес, жги и засевай. Я так и видел это три года назад во всех стадиях – пилят и жгут лес, строят мечети, дома, лавки, начинают сеять, торговать. (Папуасы недовольны – то были их охотничьи угодья.)

Во-вторых, засевается и осваивается простор Новой Гвинеи и других пустоватых островов.

В-третьих, важное (и секретное) явление: христианское население Н. Гвинеи, папуасы, и сепаратисты паупасов, разбавляются тысячами новых людей, и процент мусульман растёт, а процент христиан, и сепаратистов-террористов, падает. Ведь многие папуасы-христиане ведут настоящий террор, убивая органы индонезийской власти на Новой Гвинее, и члены этих органов. А также убивают простых людей и торговцев, совершает же терроризм не весь народ, но приверженцы нелегальной секты ОПМ – Организаси Папуа Мердека (Свободная Папуасия).

Таким же образом, как русские постепенно составили большинство в Удмуртии, Башкирии, Корякии, Эвенкии, Хакасии, и других местах, так же индонезийцы размывают местные микро-этносы папуасов (1200 языков на Новой Гвинее присутствует). Все племена и языки папуасов, разбавленные индонезийцами, потом уже не будут сепаратировать – как нет в России сепаратистов-башкир или марийцев. Такое вот видение у правительства Индонезии, и вот я вижу – успешный процесс! В Энтропе стало мусульман втрое больше за три года, и обстроили ещё район, и пристроились к мечети – жить они предпочитают (мусульмане) вокруг мечетей, кучно. Правда, папуасов нет среди них. И никто не сознался, что видел меня три года назад и помнит – значит, текучка народу налицо. Кто был раньше, уже уехал из энтропских трущоб, а это всё – новоприбывшие за трёхлетку.

Ну и ещё одна тема, четвёртая, которая решается программой мухаджирства – ведь товары, перепроизводство коих видно на Яве, они все экспортируются на другие острова. Многие люди получают работу, ведь на Папуа цены в 2—3 раза выше, вот сюда можно сбыть все неликвиды Явы, что не смогли продать на главном острове.

Местные были рады моему приезду, стали интересоваться, угощать – как и три года назад, только это уж были другие – новые энтропцы. В том же обменнике, что и три года назад, я приобрёл папуановогвинейских кин – в тот раз они лишь как сувениры мне пригодились. Курс за три года почти не изменился, но это одна из немногих вещей, которые остались в Энтропе постоянны. К моей большой радости, невдалеке от мечети появился круглосуточный, хотя и очень медленный, интернет.

Мысли о том, как маленькие страны поглощаются большими

Индонезия, две трети века назад скинувшая оковы колониализма, празднует это с тех самых пор всеми своими монументами, площадями, статуями, пахлаванами и всем, о чём я уже несколько раз сообщал всему читающему люду. Каждый посёлок имеет Монументик Независимости, или статую, или памятный знак – всем должно быть ясно, что с колониализмом покончено навсегда. Да не только в Индонезии – во всех странах улицы Свободы, площади Свободы, монументы Свободы, Независимости. Планета вступила в новую эпоху, но – только по названиям.

Сама Индонезия является, однако же, большой колониальной державой. Только тем и разница, что обидно им было, азиатам, колонизироваться европейцами, далёкими по расстоянию, малыми числом. Могли ли триста тысяч англичан держать в повиновении триста мильонов индусов? И ещё половину мира в придачу? Могли, конечно. И крошечные евространы, едва на глобусе различимые нынче, цифрами подписанные на политической карте мира, – владели миллионами квадратных километров, несчётными народами. Теперь славься, Отечества наши свободные – все страны, от Индонезии до Центральной Африки празднуют День Изгнания Белых Мистеров. Хорошо ли, плохо ли – разные есть мнения, но выгнали белых колонизаторов.

Но заместо них пришли другие! Хорошо ли, плохо ли – разные есть мнения и здесь. Но ведь колонизировала Индонезия далёкий остров Папуа. И всюду тут лозунги, надписи, портреты папуасов богатых и знаменитых – мы вам счастье дали и истинную свободу, свободу саморазвития, от голых задниц до нанотехнологий современных привели вас к счастью! А что золото мы тут добываем, так всё для вашей пользы, все деньги на вас тратим, голо-чёрно-попых! Я без обиды пишу «голо-чёрно-попые», они и впрямь такие, истинные папуасы, могу свои подлинные фотографии предъявить.

В районе Энаротали, рядом с трассой

Деревенские папуасы

индонезийской половины Новой Гвинеи

И ведь Ачех тоже, фактически, колонизирован – нефть добываем, а свободы даём лишь столько, чтоб они в составе Индонезии остались, не бузили. И хотя сепаратисты и на том, и на другом конце Сверхдержавы бунтуют. Западным подавай шариат и чадру, а восточным – голые попы и накладные пиписьки… И в чём лишь отличие нового колониализма от древнего, – в том лишь, что тут большинство управляет меньшинством, а не наоборот. Ведь Индонезия – четвёртая в мире по населению страна, – не уменьем, так числом прижмут папуасов, оденут, вокруг спилят лес и посадят рис.

Ну и не только, не одна Индонезия. Вот Китай хозяйствует Тибетом (к счастью тибетцев, конечно! Провели им железную дорогу – чем не счастье?). Россия – Чечнёй. Индия и Пакистан отхватили по половинке Кашмира и каждый хвалится, что «освободил» свою половину, а другие – оккупанты. Северный Судан долго хозяйствовал Югом, но тут Запад постарался – пособили отделить. Причём все страны-гиганты вбухивают деньги в развитие своих далёких окраин, строят там большие здания, дороги, инфраструктуру приводят в соответствие. И никто (кроме сепаратистов тех) не кричит «Караул! Колониализм!» потому, что официально на белом свете нет уже никакого колониализма (кроме микроколоний типа Гибралтара). Потому что управление большими нациями через маленькие – это колониализм, а управление малыми нациями через большие – это демократия и процветание планеты.

И без шуток, ребята, без шуток! Я вот приехал в Джайпуру три года спустя первого визита. Джайпура – столица Провинции Папуа, центр экспансии индонезийцев в их половину острова. В Джайпуре: построили новые здания! Торговые центры! Четырёхэтажные! Один даже – с экскалатором! Супермаркеты! Принимают кредитные карточки – лично проверил, работает! Мечети растут в разных районах, как грибы, и только ГлавМечеть, которая была три года назад в нулевом цикле, сейчас превратилась в СуперСтрой (он же долгострой). Сооружают что-то огромнейшее, чтоб папуасы, только взглянув на купол, подумали: Аллаху Акбар! Раз Дом Божий так велик, то и Бог велик, мы уверовали! А на мой взгляд, строится просто символ города, чтоб потом все видели: Джайпура – цитадель ислама. В маленьких мечетях же бывает больше веры, чем в больших.

Итак. По улицам Джайпуры не ходят люди с накладными пиписьками. Это уже – как национальный костюм, который почти никто не одевает. Голопопых вытеснили в лес (где они повстанцами затаились), а заместо них поставили статуи их, с пипками приставными, а сами котеки (накладные пипки) продают в специальных магазинах.

В Джайпуре, папуас и статуя папуаса

Продажа «котек» (накладных пиписек)

Проходя мимо редакции газеты «Цендераваши пост», я зашёл в неё, и говорю:

– Я Антон Кротов, герой всех газет Индонезии! Можете написать что-нибудь. Тем более, что три года назад уже писали!

– О, Антон Кротов! А мы про вас уже напечатали. Вот полюбуйтесь! – и достают мне мартовскую газету (от 7 марта), где я на первой странице и размещён (с продолжением на вторую страницу). Действительно, слух прошёл по всей стране, и я и до Джайпуры добрался в газетном виде быстрей, чем живьём.

Газета «Цендараваши пост» написала про А. Кротова: «Он любит страны, которые ненавидит Америка и Европа»

Интересны физиономии людей, живущих тут. Самые разные лица. Есть папуасы с микро-кудряшками, есть совсем светлые индонезийцы, а есть и смешанные типы – это, как правило, дети и подростки. Но уже не кудрявые. На базаре торгуют бетелем и бататом – толстые тетки-папуасихи. А вот более крупный бизнес весь в руках мусульман, и чем крупнее бизнес – тем лицом светлей. А телом крупней папуасы, а индонезийцы тоньше и послабей внешне. Большинство не родились тут, а приехали. Уже большая часть Джайпурцев – мусульмане-индонезийцы приезжие. Родившихся здесь совсем немного. Работники Иммигрейшн офиса тоже индонезийцы. Зато папуасы – самые крупные начальники, где делать ничего не надо. Шефы города, провинции – папуасы. К заместителям им приставлены обычно обычные индонезийцы, чтоб шеф вёл верную линию. Подскажут.

В общем, вот она – Джайпура. Центр индонезийской колонизации. Последний форпост мусульманского мира на востоке. Восточная граница виртуального – не существующего пока в природе – халифата. Западная граница – Мавритания, понятное дело, или Сенегал. Народ весь тут приятный, дружелюбный. Англоговорящие попадаются. Папуасы предлагают выпить. Все любят фотографироваться. Дети набегают толпой, только завидя фотоаппарат. Одна старушка-мусульманка, увидев, что я снимаю некоторых, сама подошла и попросилась сфотографироваться. Я ее обрадовал, сфоткал тоже.

Город в горной местности, поэтому одни дома стоят как бы на голове у других. Вода подаётся не очень хорошо – не хватает воды. Местные стоят в очереди за водой, а те, у кого есть водопровод – держат включёнными краны в ожидании, чтоб наполнить ёмкости. Электричество постоянно есть.

Цены в супермаркетах не ужасные. Много шоколада. Остальные супермаркетные цены всего на 30% выше, чем на Яве. Но вот молочные продукты – особая статья – очень дороги. Новозеландские масло, сыр, молоко, везомые с перегрузкой в Джакарте, стоят каких-то неприличных денег. Это, пожалуй, второе неудобство Джайпуры. Первое – трудность продления визы здесь.

Папуасы индонезийской части Новой Гвинеи

Читатель, который интересуется Джайпурой, прочитает про неё ещё много всего приятного, в конце моей книги. Возвращаясь с восточной Папуа опять через Джайпуру, я тут попал в небольшое кораблекрушение. Об этом вы узнаете из завершающих частей книги. Сейчас же перенесёмся мысленным взором туда, где я ещё не был раньше – в направлении, от Джайпуры, на восток!

Часть 2. Наконец-то! Папуа-Новая Гвинея

ПНГ-00. Пересечение границы

Дальнейшие главки моего повествования будут в книге нумероваться так же, как я их нумеровал в компьютере, пока ехал по Папуасии – от ПНГ-00, ПНГ-01 до ПНГ-50. Нумеровал я их для выкладывания в интернет, чтобы не перепутать порядок за то время, что продёт от написания до момента соединения с интернетом. Ну что? Поехали!

Утром рано в Энтропской мечети уже начались приготовления к дневной пятничной молитве – стали стелить коврики, расчищать территорию от посторонних предметов. Моя палатка на втором этаже тоже являлась таковым предметом, поэтому я собрался и отправился, сперва, в Интернет. Там в течение полутора часов я закачивал 30 фотографий и прекратил на этом фотозагрузную деятельность. И это ж ещё в утренние часы, когда интернет наиболее быстр! Наконец, бросил это занятие и направился куда-то.

Как ехать до папуановгогвинейской границы – источники умалчивают. Потоцкий плыл на лодке с контрабандистами бензина, а иностранцев (с англоязычных форумов) нагревали таксисты. Я уже знал от местных, что весь основной транспорт идёт от терминала Йотеппе (Youtepe). Куда я и приехал, из Энтропа, на маршрутке.

Йотеппе оказался большим базаром, где продавалось всё необходимое, а маршрутки и джипы набирались людьми, едущими во все соседние деревни.

– Как добраться до границы ПНГ? Где автобус на границу? – спросил я.

– Транспорт туда не ходит, но можешь взять такси за 200,000, – отвечали мне, как и всем иностранцам до меня. Но то была не совсем правда, а местная хитрость. Невдалеке уже стоял некий автобус без опознавательных знаков. Как оказалось, он шёл в деревню Скоу (Skow), последний индонезийский населённый пункт перед границей. Проезд 10.000 рупий (чуть больше $1).

Прошло ещё полтора часа, прежде чем автобус наполнился, а я в это время читал путеводитель «Лонели планет» по PNG (на английском языке). Также я закупил последние необходимые вещи на базаре. Закупками занимались и другие пассажиры.

Наконец мы тронулись и поехали в приграничье. Видно, как приходит жизнь в эти лесные места – обустраиваются посёлки, видно – что надолго, почти навсегда пришли люди в этот край, появляются магазины, школы, ларьки, сажают огороды. Строят и расширяют мечети, церкви и полицейские участки. Последний посёлок-форпост перед границей, это всё Скоу. Тут можно найти всё, что бывает в обычном индонезийском посёлке – едальни, религиозные сооружения, магазины, – только интернет-кафе ещё не видно, но скоро и оно появится, стоит только сюда переехать предприимчивому человеку, знакомому с этим делом. И темнолицые, и индонезийсколицые люди видны вокруг.

В Скоу автобус развернулся и пошёл развозить пассажиров по посёлку (в основном, среди пассажиров, были в автобусе в основном всё же папуасы и папуасихи). Я же остался на дороге. Как выяснилось, от Скоу до границы идёт совершенно ненаселённая и неинтересная погранполоса леса, километров на десять. Там нет никого, и общественного транспорта, как правило, тоже. Но во вторник, четверг и субботу на границе имеется базар, и вот тогда на границу устремлены сотни транспортных средств! Помните об этом! В другие дни – почти никто туда не едет. Дальнобойщиков через границу не видно, наверное их вообще нет. Машин с папуановогвинейскими номерами нет в Индонезии вообще.

Я пошёл пешком (уклонившись от предложения подъехать на извозчиках-мотоциклистах), и вскоре наткнулся на мужика с машиной – тот рыбачил на речке. Оказался пограничником. И довёз меня до границы. Дорога вся асфальт, хороший, недавно проложен, но километровых столбов – нет.

На границе всё оказалось очень просто. Скучающие погранцы заглянули в мой паспорт и шлёпнули штамп. Ни одного человека не было из проезжающих. И транзитного транспорта тоже не было. Я перешёл границу, отделяющую «восточный мир» от «дальневосточного», и вошёл на территорию ПНГ. Внимание: граница работает до 16.00 по индонезийскому времени (до 17.00 по папуасскому)! В воскресенье может и не работать, лучше в воскресный день не соваться.

ПНГшная земля внешне не особенно отличалась. Было солнечно и зелено. В будках-домиках сидели скучающие пограничники. Один из них, поглазев на меня и на паспорт, выдал маленькую картонку, чтоб я заполнил. Я заполнил и отдал (ФИО, дата рождения и пр). Он шлёпнул маленький штампик и ручкой вписал дату. Компьютеров не было ни у тех, ни у других. Декларировать ничего не надо было. В рюкзак не заглядывали. Количество валюты, обратный билет и бронь отеля не спрашивали. Хотя на визе строго написано примерно так – «Иметь Обратный Билет и предъявлять его по первому требованию». – Всё!

Итак, я (всё ещё подозревая, что последует ещё какая-то проверка) вышел из домика. Это оказалась уже территория ПНГ. Ни одного менялы, таксиста или предлагателя услуг не было. А ведь нередко они прямо набрасываются на путешественника! Три-четыре папуасихи жарили на огне бананы и какие-то сосиски. И тоже не стали кричать и махать перед моим носом сосисками. А ведь как оно в Азии бывает – окружат продавцы, обклеят, догоняют и суют свой товар. А тут – нет.

Дорога резко шла под гору, и там, под горой, раскинулась деревня, на берегу моря, очень интересная. Электрические провода (как узналось потом – неработающие) тянулись в деревню, нарушая её архаический вид. Я сфотографировал деревню и пошёл под гору пешком, в деревню, которая называлась Вутунг.

ПНГ-01. Первая встреча с ПНГшной реальностью. Вутунг (Wutung)

Пока я шёл под гору, навстречу проехал мотоциклист с пассажиром, удивился на меня и остановился.

– Э… Куда идёшь? Может подвезти? – спросил он по-английски.

– Нет, не надо, я так, до деревни прогуливаюсь.

– Идти в одиночку тебя не затрудняет?

– Нет, спасибо.

И он утарахтел наверх. Следующий мотоциклист уже ехал попутно, вниз, и без пассажира, и предложил меня подвезти.

– Только если бесплатно, – предупредил я его.

– Конечно, бесплатно. Поехали!

Второй мужик тоже оказался англоговорящим – потом выяснилось, что это здесь в порядке вещей. Он решил показать мне деревню – съехал с дороги и проехал мимо всего Вутунга: вот школа, вот церковь, вот кладбище, вот ещё одна церковь, вот дом, где живёт деревенский староста, а вот тут ещё одна церковь. Потом выехал на дорогу и поехал обратно. Я попросил высадить меня у школы, что он и сделал, попрошался со мной и утарахтел куда-то по своим делам.

Я, очень довольный приятностью ПНГ, стал осматриваться. Вокруг были многочисленные аккуратные хижины, прямоугольные в плане, из досок, стоящие на деревянных ножках, с треугольной крышей «домиком», крыша была покрыта соломой. Признаков электричества не было. Обитатели, чёрные лицом, подобные неграм, сидели у входов в своих избушки, глазели на меня, но активных действий не предпринимали. Мужчины были одеты в разные б.у. шорты и штаны, а некоторые – вообще нормально одеты, только обуви не было у большинства людей. Женщины были тоже одеты обычным образом, в международную / европейскую / китайскую одежду. Дети были одеты в разные шорты, мелкие были голышом. Огородов не было видно в деревне. Иногда пробегали курицы или свиньи. Признаков дистрофии и голода никто не проявлял. Особый интерес к иностранцу тоже никто не проявил – не старались ни попрошайничать, ни разглядывать, ни ю-ю-кать, как эфиопы. Вежливо поглядывали меня, но не скапливались толпою. Всего в деревне обитало, на вид, много сотен человек.

Школа была длинным деревянным сараем, окна без стекол, внутри – парты, книжки, тетрадки, два классовых помещения и учительская. Напротив школы сидели учителя, двое, с которыми я и познакомился. Представился, попросился остаться на ночь в школе. Они не возражали, но предпочитали, чтобы я перетащился из школы, со своими вещами, в домик, где живут они-учителя. Что я впоследствии и сделал.

Старшего учителя звали Лука. Он сообщил мне следующее. В деревне Вутунг около тысячи человек. Из них больше ста ходят в школу, школа – восьмилетка. Если кто хочет продолжить обучение, есть в другом селе ещё школа, чтоб досиживать ещё четыре года. Сами учителя учат семи предметам, и каждый учитель знает и преподаёт все эти предметы. А вот в старшей школе есть и специализированные учителя, каждый знает 2—3 предмета и преподаёт только их. В школе Вутунга пять учителей, и все они – не местные. Из других деревень. После окончания пед. училищ в Мадаге или Веваке они направляются куда хотят, могут устроиться на любое свободное место, а государство их обеспечивает жильём (большой хижиной с цементным полом) и зарплатой.

Учебники все – на английском языке. Я внимательно посмотрел. Отличное качество печати, белая бумага, есть и полноцветные. Подготовлены в Австралии, напечатаны в Малайзии и в Китае на европейские дотации, о чём и надписи. Учебников ограниченное число, только для учителей. Ученики не носят их с собой, вот и не потрёпанные. Составляли учебники люди, сильно любящие ПНГ, и хорошо разбирающиеся в ней. Я думаю, кто-то из австралийцев, живущих тут, в ПНГ, много лет. Есть и мелкие книжечки, которые более потрёпаны – их видимо раздают во время занятий ученикам. С собой домой ученики книжек не таскают.

Детей в деревне много, они любопытны, но не обступают путешественника. Вообще очень вежливый народ. В первый же день проявилась эта папуасская вежливость, и продолжилась далее. Идёшь по деревне – сопровождает 1—2 человека. Идёшь на речку купаться-мыться – сопровождают: чтоб людей я не испугал, чтоб на женское место не пошёл (отдельно купаются мужчины выше по течению, а ниже – женщины). Идёшь на море купаться – сопровождают 2—3 человека: чтоб не утонул, чтоб вещи не уплыли с волнами, ведь волной может одежду зацепить; чтоб местных не испугал, чтоб на женский пляж не пришёл по ошибке. Идёшь в «хаус пек-пек» (это туалет так называется) – вечером идёт сзади человек с керосинкой и светит со спины, чтоб я не упал в яму с дерьмом. Сидишь в школе смотришь учебники – хоть одного парня да посадят приглядывать за тобой. Пишу текст на ноутбуке – в другой деревне уже – другой парень за мной присматривает в хижине. Тут всегда ты под присмотром, всегда чей-то.

Поздравляю себя с прибытием в ПНГ! Жить тут, наверное, можно. Но нужно что-то приобрести поесть. Как это делается? Я спросил Луку. В деревне оказался ларёк. Я уж подготовился, шуршу большими кинами, ведь я читал, что ПНГ супердорогая страна! В «Лонели планет» написано, что 60 долларов в день – бомж-минимум, а вообще нужно 300 баксов в день, для средней достойной жизни, верхний же предел (для «мистеров») не ограничен.

В справочнике по ПНГ написано про туристов следующее: туристов в год примерно пятнадцать тысяч. Это очень мало. (Визовые чиновники – придурки! Месяц ожидания! Обратный билет, приглашение, спонсор, бронь гостиницы! Могли бы проще визу выдавать!) В среднем турист проводит в стране девять дней и в среднем тратит аж… 7321 кину за это время (3000 долларов)! Это официальная статистика за какой-то 2000+ год, и с каждым годом всё больше. Из них турист тратит – 27% на гостиницы (100 долларов в день), 17% на наземный транспорт, 17% на туры, 10% на еду, 10% на авиабилеты внутри Папуасии (то есть всего 300 у.е., то есть он делает всего максимум два перелёта внутри страны), 8% на покупки и 4% на артефакты-сувениры. Это ж надо! Не считая расходов по попаданию в саму ПНГ, а оно тоже дорогое, из России выйдет почти столько же, ну пара тыщ баксов улетит, и дешевле только из Малайзии, Филиппин и ещё из одной страны – из Австралии.