В нагорья и джунгли Новой Гвинеи

Привёз меня он сразу к главной мечети Байтурахман, которая является символом Ачеха. Из неё уже доносился призыв на вечернюю молитву. Пока все собирются и молятся, я сообщу читателю подробней о прошлом, настоящем и будущем Ачеха.

Город Бандар-Ачех раньше назвался по-другому, а является он ровесником Москвы, и с раннего средневековья мелькал – то в китайских хрониках, то в записках Марко Поло и дневниках Ибн Батуты. Во времена Поло и Батуты это был уже процветающий торговый мусульманский город. Ведь арабские купцы контролировали всю торговлю по Индийскому океану от Мозамбика до Суматры, и занесли ислам и в Ачех, и на восточное побережье Кении, и много куда ещё, кроме Антарктики.

Ачех всегда был самый строгий и фундаментальный, и в средневековье тутошние правители внедрили шариат во всём регионе (султанате). Но потом пришли европейцы, и постепенно заграбастали себе и Ачех, и почти весь мир. А потом Индонезия освободилась и стала светская, демократическая, с мусульманским уклоном. Но на западе хотели отделиться, сделать отдельную страну, вернуть шариат, чтобы все женщины ходили одетыми, чтобы нельзя было ничего греховного употреблять внутрь, чтобы все деньги от нефти, газа и дурианов оставались в Ачехе и не уходили в Джакарту, и чтобы все говорили по-ачехски и писали не латиницей, а арабицей. (А на востоке, тем временем, папуасы тоже в мечтах об отделении: чтобы все деньги от злата оставались у папуасов, чтобы не заставляли учить индонезийский язык и т.п.) Такая была у них вооружённая патриотическая тусовка – «Движение за Свободу Ачеха», воевали они с 1976 года, около двадцати пяти лет.

Наконец, как я уже упоминал, правительство навстречу пошло им так: дали Ачеху самую большую автономию, разрешили им шариат (но чтобы к иноверцам не приставали со своими правилами; так и есть – не пристают); провели выборы – вожди повстанцев вошли в правительство; деньги от нефти пообещали оставлять ачехчанам. Максимальная автономия, но в пределах страны.

Не успели ачехцы построить светлое будущее, как 26 декабря 2004 года, землетрясение в 9,5 баллов в море, в районе Бандар-Ачеха, вызвало цунами, которое достало до десятка стран и вызвало разрущения по всему побережью Индийского океана, включая отдалённые Мадагаскар и ЮАР. А сам город был смыт, можно сказать, наполовину. Произошли всякие необычности. Например, плавучий корабль-электростанцию весом в много тысяч тонн сорвало с якорей, подяло и перебросило прямо в город, где в 4 км от берега и находится теперь это судно. Что стало с командой, не знаю. При падении это судно разрушило несколько домов, так оно и стоит, как памятник – назад в море перетащить его нет возможности. Другой корабль, но небольшой – деревянный – забросило на крышу цементного дома, где он и сохраняется по сей день. Все деревянные постройки, и половину цеметных, превратило в сор, между которым валялись остатки людей, машин и пр.

После цунами город наводнила уже не вода, а международные спасатели и помощники, из почти ста стран. Все, кроме диких африканцев, полетели помогать Ачеху, и город наполнился деньгами. Пообещали отстроить Ачех – как был и даже лучше, и так и вышло. Никак без цунами такого бы не было, а тут международники навезли и детские площадки, и госпиталя, и строительные оборудования, и деньги, и сами понаехали помогать тем, кто выжил, и в несколько лет город весь обновили. Только в некоторых местах дыры или развалины – если вся семья погибла, то и некому восстанавливать, и там травой зарастает, как в Джаффне или Грозном.

Это всё было лирическое отступление, и мы возвращаемся в храм, куда на вечернюю молитву стеклось множество сотен людей. Хорошо бы остаться на ночь в ней, в самой главной мечети. Но вышло иначе – после моливы ко мне подошёл местный человек по имени Фикри, познакомился и поинтересовался по-английски, имею ли я место для ночлега.

Главная мечеть Бандар-Ачеха

– Пока нет, – отвечал я, – но я планирую заночевать в этой мечети. Не знаю только, принято ли у вас об этом кого-то информировать.

В прошлый приезд в страну (2008) я повсеместно останавливался на ночлег в мечетях, что и описано у меня более подробно в другой книге «Автостопом по Индонезии и к папуасам». Это здесь привычное явление – не только мусульманские проповедники, но и иные путники, если их никто не позвал в гости на ночлег после вечерней молитвы, могут остаться на ночь в самой мечети.

– Идём лучше ко мне, – возрадовался мужик, – у меня есть место для ночлега, гэстхаус.

– Если твой гэстхаус бесплатный, то пойдём, – отвечал я.

– Да-да, бесплатно, – отвечал он, – мой гэстхаус только открылся, и там пока никого нет. А ты помолишься за меня, чтобы у меня появились клиенты.

Я согласился оказать такую услугу, и мы пошли. У Фикри оказалась машина, в которой поехало четверо: Фикри, его престарелый отец, я и человек-страннюк, который оказался младшим братом Фикри. Тому сильно не повезло: он был слепоглухонемой и ещё и дёргался постояннно. Видимо, его нельзя было оставлять одного дома, поэтому и повезли его в машине до мечети и обратно, но в саму мечеть инвалид не ходил. Между собой Фикри и его отец говорили на ачехском языке, который настолько отличался от государстевнного индонезийского, что я не понимал ни слова. На том же ачехском говоре говорили и другие жители, хотя гос. язык они знали тоже.

Фикри сообщил, что власти Ачеха решили развивать туризм, и он подключился тоже. Он открыл агенство по туризму, а на втором этаже решил организовать гэстхаус. Я был его вторым клиентом с момента открытия ночлежки. В общем, привёз он меня туда (оказалось недалеко от мечети), вручил пакет с едой, а сам отправился отвозить домой отца и брата. Потом вернулся, интересовался Россией и всякими странами: мужик оказался продвинутый, бывал и в Европе, и в Узбекистане, и даже на Аляске.

Ночью в комнате, которую мне выделил Фикри, я перелёг на пол, чтобы было привычней организму. Как оказалось позднее, это было ошибкой. Ночью меня атаковали муравьи. Я их не видел, так как они были мелкие, но я начал чесаться, ругаться, мыться, при свете фонарика смотреться в зеркало: кто-то покусал. (А центральное электричество временно отключили в городе.) Гады! Неужели клопы? – думал я, но не может быть: ведь цунами смыло наверняка всех клопов, а новых кто мог привезти, неужели предыдущий единственный клиент этого «Crystal Tour»? И только утром я разобрался, что то не клопы, а маленькие, очень маленькие муравейчики. Ещё у Фикри имелся таракан размером с маленький мобильник, но он не кусал меня – и ладно.

Итак, я приехал на Крайний Запад! Но я пообещал Фикри не только помолиться, но и порекламировать его муравьинный «Crystal Tour». Делаю это: город Бандар-Ачех, jalan (улица) Sultan Iskandar Muda, #3, Pungejurong, напротив банка BPD. Продажа авиабилетов, туров и пр. А муравьёв он когда-нибудь, надеюсь, истребит.

Несколько наблюдений о штате Ачех

Штат официально называется Ачех Даруссалам – «мирный край». Когда-то (тыщу лет назад) он был восточным краем большой мусульманской Ойкумены. А вот другой Дар-эс-Салам – который нынче в Танзании – являл собой крайнюю западную точку оного.

Теперь к современности. Власти города и штата всерьёз, без шуток, решили выжать максимальный доход из прошедшего в 2004 году цунами. Международные доноры, отстроив город и коммуникации, скоро разбегутся, но цунами можно превратить его в источник постоянного дохода – привлекая туристов. Выпуская брошюры для своих турфирм «Цунами – источник туризма», «Туризм, основанный на Ачехском цунами», они пиарят его как величайшую трагедию за всю историю человечества. Поэтому памятники цунами в виде столбов, грибов, волн и пр., заполнили город, а также развесили плакаты «Ачех – наилучшее туристическое место». Параллельно пытаются привлечь паломников-мусульман тем, что Бандар-Ачех – город героической истории ислама, со времён Халифата до наших дней. И ещё завлекать дайверов-интуристов. Так что цунами прославило и обогатило Ачех, это теперь знаменитый город-герой.

Интернета в Ачехе очень много, он на каждом углу, быстрый и дешёвый. Вероятно, причина – международные организации помощи, которые без Инета жить не могут и проложили в Ачех специальный скоростной и очень толстый канал. В посёлках по трассе с Ачеха на Медан тоже много интернета. Но стоит только переехать в Меданскую область, не затронутое цунами – как интернета становится существенно меньше! Вот как цунами развило интернет.

В Ачехе гораздо меньше курят, чем в других областях Индонезии.

В Ачехе и прибрежных селищах рядом с ним значительно меньше детей, чем в других индонезийских городах. Причина – цунами, которое смыло, в первую очередь, детей, из-за их меньшей массы и силы. Есть такие прибрежные селения, где выжило 10—20% жителей, детей среди них совсем мало.

98% ачехских женщин ходят с покрытыми волосами и головами. При этом встречаются и непокрытые женщины – или христианки, или иностранки. Никто не запрещает ходить «простоволосыми», но 98% одеваются.

В городе Бандар-Ачех всё относительно дорогое, и почти всё привозное. Иностранные деньги, направленные в регион, привели к его удорожанию, в среднем на 25% по сравнению с обычной Индонезией, а прожиточный минимум тут выше, чем в любой другой провинции Суматры или Явы. Платные жилища – что съёмные, что гостиничные – в Бандар-Ачехе дороже вдвое, чем в обычных городах острова.

Зная богатую сущность иностранцев, некоторые несознательные граждане мечтают получить с иностранца, в подарок, или в оплату каких-то мелких услуг, один доллар или другую сумму!

Цены в магазинах почти нигде не написаны. Встречаются и супермаркеты без цен. Местные, конечно, знают все цены наизусть, а иностранцам приходится догадываться, и не факт, что легко выберешь самый дешёвый товар.

Мечетей очень большое количество, хотя есть и китайский храм, и церкви – видимо, получившие поддержку после цунами от мировых помощных организаций.

В Ачехе нет приморских домиков на ножках, как в Сандакане и других городах – все дома на ножках в мгновение ока смыло и они уплыли в океан со всеми их обитателями. Более 50% зданий в городе построены в последние пять лет (2005—2010).

И ещё тут очень много ментов, относительно остальной Индонезии, ментов и солдат, которые, впрочем, по улицам почти не бродят, а сидят в своих воинских частях с бронемашинами – опасаясь, что Ачехцы вновь восстанут, чтобы добиться полной и окончательной независимости. На иностранного туриста, однако, не обращают внимания, документы не смотрят, это вам не наша Средняя Азия.

Утром Фикри пришёл к себе на работу в турфирму и уселся за компьютер. Клиентов не было, но он активно копался в интернете, может быть рекламировал себя. А я пошёл гулять по городу. В мечетях я так и не пожил в Ачехе – во-первых, лень было уезжать от Фикри, а во-вторых – решил я – «святых мужей» с бородами и так достаточно в городе и без меня.

Хоть власти и решили развить туризм, но опубликованные карты города Ачеха, как и все индонезийские карты, составлены были какими-то неудачниками. Мне досталось три карты – две подарил мне Фикри, одну я сам купил в магазине – они были ужасны. На одной карте, например, не была показана главная река, идущая через центр города, это всё равно что напечатать Красноярск без Енисея или Новосибирск без Оби – ведь это главный ориентир! Не было ни других речек, ни мостов через них, масштаб врал, улицы были показаны далеко не все. Высотные ориентиры – мечети, вышки – не были показаны нигде. Секретность? Или тупость? И на самой подробной карте такая важная мелочь, как автовокзал, был показан неведомо где, найти его с помощью карты было невозможно. А ещё на карте Свободного Ачехского Края была нарисована извилистая железная дорога, от коей в Ачехе уже сорок лет как ни рельсы, ни шпалы уже не осталось! Есть только памятник паровозу, без рельсов, без вокзала, на бетонном постаменте.

Весь день я ходил по городу и фотографировал его, побывал и на базаре, съел пару дурианов – самых вкусных и сильно пахнущих фруктов. Этот фрукт ещё неоднократно будет встречаться в моей повести, поэтому напишу о нём здесь несколько строк. Дуриан – довольно большой, от одного до пяти килограммов, кругловатый плод, покрытый шипами, размером с небольшую круглую дыню «колхозница». Растёт он на деревьях. Это самый вкусный и нежный фрукт тропической Азии, но он имеет весьма сильный запах, который чувствуется на несколько десятков метров. Если дуриан положить на стол, в рюкзак, в машину и т.д., то даже после исчезновения дуриана этот предмет будет пахнуть, несколько дней, а то и месяцев. Из-за сильного запаха многие люди ненавидят дуриан, и запрещают с ним входить в мечеть, в магазин, в квартиру, в кинотеатр, на пароход или в другое публичное место. Некоторым, напротив, дуриан очень нравится. В России он не продаётся, даже в самых дорогих магазинах – из-за запаха. Мне самому дуриан очень нравится, и я, когда вижу сей плод, сразу спешу приобрести его, хотя стоит он, по индонезийским меркам, недёшево.

Кроме Индонезии, чудо-фрукт растёт в Малайзии, Таиланде, Камбодже, Вьетнаме, на Филиппинах, на юге Китая и в других местах Юго-восточной Азии. Имеется несколько сортов дуриана. Пахнут все сорта. Если дуриан не пахнет, значит, он ещё не созрел и для еды не пригоден.

…Посмотрел на разделку рыб размером с человека, полазил по деревянным рыбацким судёнышкам и посетил два мемориальных корабля, о которых я уже писал: плавучую электростанцию, выкинутую за 4 км от берега, и корабль, заброшенный на крышу цементного одноэтажного дома. Это, как ни странно, пошло на пользу окружающим: судно так и застряло в крыше дома, а окружающие люди, барахтавшиеся в воде (уровень воды на некоторое время сильно поднялся), стали тянуться к судну, оттуда сбросили верёвку (кто-то из команды остался невредим) и 56 человек спаслись на этом корабле, в ожидании, пока спадёт вода. Недалеко от судна стоит щит с фотографиями спасённых и с этой необычной историей. Ну, а жители дома под судном, наверное, все погибли, поэтому и решили не восстанавливать дом, а сделать его памятником.

Многие дома, тех, кто погиб в цунами, сейчас стоят полусломанными, некоторые участки зарастают травой, а существенную часть города вообще пришлось отстроить заново. Пользуясь случаем, что все дома в районе посносило, власти провели новый проспект, которого на картах пока что нет. Вообще все три карты Ачеха, что я видел – врут.

Вечером Фикри повёз меня на танцы (смотреть их). Власти города, привлекая туристов, каждую неделю распорядились танцевать бесплатно в центре города местным фольклёрным коллективам. И женские, и мужские команды танцуют каждую субботу, а поглазеть собираются в основном ачехские девушки. Я пофотографировал и зрительниц, и танцоров, после чего Фикри отвёз меня обратно в свой офис.

Где я вторично заночевал. Уже на кровати, а не на полу – прошлая ночь в обнимку с муравьями научила меня осторожности.

Из Ачеха в Медан

На другой день, а было это воскресенье, 20 февраля 2011 года, я стал покидать город Бандар-Ачех. Решил на некоторое расстояние выехать на автобусе, а продолжить – автостопом. Думал также заночевать в какой-нибудь ачехской деревне, проверить гостеприимство местных жителей, а заодно узнать, что осталось от железной дороги Бандар-Ачех – Медан, показанной на многих местных и мировых картах вот уже более сотни лет.

Сперва я достиг автовокзала, он оказался очень далеко от центра, как и почти все «бис терминалы» в Индонезии. С терминала один за другим, раз в час, отправлялись кондиционированные мягкие автобусы в Медан, и стоили они вдвое дешевле, чем их российские не очень уютные аналоги. Я решил немного откатиться на автобусе от города, и затем продолжить автостопом.

Вспомню, тем временем, о железной дороге. Если верить картам, – эта дорога, на первых 200 километрах, должна пересечься с автотрассой целых семь раз. Но ни одного переезда, и даже никаких следов «железки» я не увидел. Местные говорят, что ж.д. действовала лет сорок назад, а теперь её место – застроено и засеяно. Но собираются восстановить! И правда, в 200 км от Ачеха появилось видение – вдоль автодороги тянулись новенькие рельсы на бетонных шпалах. Но поездов там не было, и было видно, что ж.д. никак не действует, нет ни поездов, ни вагонов, ни тележек, ни даже дрезин.

Посёлки вдоль трассы не очень населённые. Вдоль берега постаралось цунами, а внутри острова – военные: во время войны за свободу Ачеха, деревни в джунглях выжили не все. В некоторых местах видны кое-где развалины, мечети некоторые – недавно отреставрированы или в процессе починки. А вот радостей плоти мало: вдоль дороги почти нет ничего вкусного – только сухофрукты и дорогие мандарины. Школы все отстроены международными организациями, но детей, визуально, немного – не то, что в остальной Индонезии или на Филиппинах. Не очень жилой край, как после чумы какой-нибудь. Асфальт хороший, ровный, отстроенный иноспонсорами, но – по двадцать поворотов на километр, и повороты резкие, нестойкого человека может вывернуть наизнанку.

Долго ли, коротко ли, шёл я по одному из городков (названием Биреун). На выезде – развал очередных сухофруктов. Вечереет. Мороженщик, продающий булочки с мороженым с джек-фрутом (есть и такое), пытался заполучить меня в гости. Но возвращаться с ним в Биреун на его тележке не хотелось. Нет, думаю, продвинусь за событиями вперёд! И продолжаю выходить из города, окружённый толпой мотоциклистов и тележек.

И тут замечает меня и останавливается большая чёрная пухлая машина, водитель выходит ко мне. Я и не махал даже. Водитель, звали его Осман, 55-ти лет от роду, возвращался со своим другом из какого-то городка, где было собрание по поводу прощедшего недавно Дня рождения Пророка Мухаммада, – да благословит Аллах и Пророка, и водителя. Осман ехал в город Локсеумаве, где находится единственная в Северной Суматре фабрика по изготовлению сжиженного газа. На ней и работал Осман в течение 25-ти лет, до того как вышел на пенсию. Оказалось, местный индонезийский Газпром приносит счастье и деньги всем, кто вовремя «присосался к трубе», так же, как и у нас.

Сам Осман оказался редким типом умного, знающего, религиозного человека, при этом англоговорящего. Знал он и историю своей страны, и соседних стран, бывал и в Европе, и в Америке (США), но основную часть жизни прожил в Ачехе, пережив и долгую войну за независимость Ачеха, и всё остальное. Сын Османа был альпинист, покорял высочайшие горы мира, включая Эльбрус, Памир и иные горы СНГ. Вся семья была религиозной, Осман с напарником заезжал помолиться в мечети по дороге, слушал в машине диски с арабскими молитвами, и вообще был умница, свободомыслящий и при этом весьма религиозный патриот Ачеха и своего маленького народа (между собой водитель и его друг говорили, конечно, по-ачешски). Так что я был рад, что попал в интересное общество.

Городок газодобытчиков, куда привёз меня Осман, находился за специальным забором. Там, внутри, для двух тысяч работников и членов их семей был построен настоящий рай. Фонари и фонтаны, блестящая мрамором и электричеством мечеть, спортивный стадион, бассейн, школа для детей сотрудников, банк и супермаркет, фонари, трава подстрижена, несколько сотен коттеджей на большой территории – хоть сиди и век не выходи, наверное и кладбище есть. Заезжаешь, на входе – пропуск, и едешь к себе домой. А если хорошо работал, как Осман, то домик навечно твой. И все ездят на пузатых машинах, а газ тем временем отправляют кораблями в Японию, в Южную Корею, куда угодно, но у самих в котеджах нету газа. Готовят на электричестве, оно бесплатное. Интернет у каждого дома. Сам «старый» город с базарами и обычными людьми находился в стороне, я его так и не увидел.

…Итак, мы приехали домой к мужику, а было уже поздно. Дома ждала жена и двое дочек ранних школьных лет (сын-альпинист отстуствовал). Пили чай с бананами (а поужинали мы уже по дороге, в придорожной харчевне), я показывал хозяевам свои книги и фотографии, а сам украдкой фотографировал квартиру (за мои путешествия по Индонезии я только один ещё раз был в таком богатом жилище). И тут Осман узнал – а наверное и специально позвонил – что сегодня ночью будет газпромовский автобус сразу на Медан. И так получилось, что я случайно согласился на мою отправку в этот город! Автобус прямо из газпромовского городка должен был идти всю ночь и наутро прийти в Медан, куда я собственно и собирался, но не знал, что попаду так быстро. Осман меня спросил, мечтаю ли я об этом автобусе; я дипломатично сказал – «не очень; наверное, он какой-то дорогостоящий…» – «Это не проблема, ты мой гость!», – обрадовался Осман, и быстро снарядил меня в дорогу. Ещё один соронг (индонезийское платье), одна зимняя шапка (оставшаяся у его сына после похода на Эльбрус), ещё какие-то шмотки мне были вручены в пакете, и вот я уже сижу в автобусе. Автобус действительно очень хороший, не только с кондиционером, но и с какими-то одеялами, подушками даже, откинуться в кресле можно почти до лежачести – расстояния между креслами большие. Осман где-то невидимо заплатил за меня, и довольный вернулся в свой газпром-городок, а я уснул в автобусе, да так крепко, что проснулся уже на рассвете, на одной из автостанций Медана. Спасибо Осману! И индонезийскому Газпрому!

Медан. В шумном мегаполисе

Утром в понедельник, 21-го февраля, я очутился на окраине огромного города Медан, третьего по величине в Индонезии. Трёхмиллионный мегаполис, фактически столица Суматры – да так и есть, самый большой город Суматры – находился рядом со мной, постепенно просыпаясь.

Медан – самый транспортно неудобный город из всех, посещённых мной, городов-гигантов. Скажу всем людям такую правду, не постесняюсь – самый неудобный из всех двухмиллионников и выше. Хуже даже, чем Коломбо. Продолжительно обитать в Медане я бы не стал, если бы даже сильно предлагали мне такое удовольствие.

Представьте себе очень большой город – ну склейте друг с другом Омск и Новосибирск, или Днепропетровск и Харьков, уберите оттуда метро, все троллейбусы, трамваи и большие автобусы, а также электрички, речной транспорт и машины-такси, и вы получите представление о размерах и неудобстве города. Ещё раз повторяю: большого общественного транспорта нет!

В добавок, здесь плохо с указателями улиц, большинство людей не знают адрес места, где они находятся, 95% не говорит по-английски и никто – по-русски, а если вам нужен адрес улица такая-то, дом 456 – как мне реально и был нужен – так может оказаться, и так и оказалось, что мест с таким адресом два, в пяти километрах одно от другого (это я искал газету «Меданская трибуна» по адресу, указанному на газете, и выяснил такой географический казус – думаю, что он не единственный).

Как же перемещаются меданцы? Ну большинство из них живут и работают в одном квартале, и не ездят на другой конец города. Для небольших поездок имеются микромаршрутки, в которых едва набивается десять человек (а мой рюкзак – беда для всех для них), и трёхколёсные моторикши, в качества таксистов с каждого угла кричащие: «Хэллоу, май френд!» Френд, по-ихнему, означет «спонсор», потому что вся дружба и будет заключаться в том, что он отвезёт тебя туда-сам-не-знаю-куда и потребует за это денег… что и будет его единственным заработком на сегодня. Публичный нормальный транспорт, большие автобусы – хотя бы как в Индии или на Шри-Ланке, – тут почему-то не развился.

Я оказался почти единственным человеком в мире, имеюшим карту Медана (я её купил три года назад в Джакарте, но тогда не понадобилась, и вот через Москву она прилетела со мной в Медан, проделав путь в 30,000 км). В картах не разбирается тут почти никто, да она и не очень точна. В общем, за день я только лишь успел: поспать и привести себя в порядок в одной из мечетей; найти редакцию местного СМИ «Трибуна Медана» и поведать о своём явлении всей общественности; посетить ж.д.вокзал – о чудо! Здесь прошла реконструкция ж.д., и железнодорожный огрызок под Меданом теперь испускает поезда аж в четырёх направлениях! Они, конечно, не очень дальние, но всё равно это очень интересно и важно для меня, потому что я изучаю и люблю железные дороги.

Затем я, из научного интереса, посетил меданский главпочтамт (отправка предметов в Россию стоит огромных денег, впятеро дороже, чем из Малайзии), затем дошёл до Главной Мечети. Но мечеть эта оказалась неправильная, ложная. На входе в главных воротах, ведущих во двор, сидел мужик (служитель главмечети, я так понимаю), курил (это вам не Ачех!) и записывал граджан, которых считал иностранцами, в особую тетрадь посетителей. Это делалось для того, чтобы вымогать «добровольное пожертвование» на мечеть. Пытался и с меня что-то получить, но каким-то моим арабским словом был испуган и перешёл к поиску других иностранцев, а те почему-то то и дело появлялись. В самой главмечети не было ничего полезного. В неё ходили лишь потому, что построена она была сто лет назад, и наверное отмечена в «Lonely Planet» как культурное место – а вокруг ней вились разные предлагалы и помощники, не все имели высочайший интеллект.