Кукушка. Ещё одна история из жизни Жанны Фурасьевой

Изучив мой паспорт, письмо Виктора Сухомлина, его заявление об отказе от наследства, он сказал:

– Дом Сухомлиных находится по адресу: ул. Окский съезд, 1. Соседние дома отстоят от него на большом расстоянии. Но в конце сада Сухомлиных стоит дом Муравьевых. Я их попросил приглядывать за усадьбой, пока не появятся наследники. У тети Дуни Муравьевой есть ключ от входной двери дома. Скажете, что Сеня разрешил отдать его вам.

Усадьба Сухомлиных находилась на высоком берегу Оки. Согласно сведениям, почерпнутым мной из краеведческого очерка, осыпные берега вдоль крутого берега реки назывались урочищем Ошара.

Зайдя во двор усадьбы, я огляделась. Это была высшая точка небольшого горного хребта, тянущегося вдоль берега Оки. Отсюда была видна вся река и бескрайние дали за ней.

«Красота какая! – прошептала я, не сдержав эмоций при виде величавой реки и необозримого простора, открывшегося моему взору.

Тетя Дуня Муравьева, сопровождавшая мое вхождение в наследственную усадьбу, словоохотливо поддержала меня:

– Именно из-за этой красоты Володька и перебрался сюда. Работал на постройке этого дома, как каторжный. Недавно, всего года три назад только и закончил полную отделку дома. Ну, располагайтесь, если что надо – зовите, прибегу. А сейчас мне коз доить пора. Так, что бывайте здоровы. – И она легко удалилась по тонкой тропинке между деревьями сада.

Я осмотрела забор, окружавший усадьбу. Это был и не забор вовсе, а каменная стена. Камень был очень старый, грубый. Но выложен так плотно и вкопан так основательно, что стоял как монолит. В отдельных местах он как будто поседел от времени. Ближайшие же к дому участки стены были черны, как будто смолой обмазаны. При внимательном рассмотрении черноты выяснилось, что это следы очень давнего пожара.

Дом был одноэтажный, с мансардой, длинный, как бы с двумя крыльями, или, как еще можно их назвать, флигелями. Сложен из серого кирпича и оштукатурен.

«Что-то очень знакомое он мне напоминает! – подумала я. – Да ведь барскую усадьбу 18 века! И это очень красиво и стильно выглядит. Интересно, пригоден ли этот дом для житья по современным меркам?».

Поднявшись на широкое крыльцо, я миновала массивные колонны и открыла тяжелые деревянные двери.

В холле я увидела стилизованную под старину люстру и поискала выключатель. Яркий свет залил помещение со стенами, покрытыми штофом, при полном отсутствии мебели. Пол был покрыт темным старинным паркетом.

Штоф был также похож на старинный и представлял собой не полоски, обычный орнамент или повторяющийся цветочный мотив, а сцены охоты на лис, поход дружины воинов, битвы на мечах, причаливание лодок к берегам реки, стан средневековых разбойников.

«Неужели это настоящий старинный штоф? Не музей ли это?» – поразилась я. Подойдя поближе, я разглядела, что это все же были рисованные обои. Причем рисунок располагался на изнаночной стороне обычных бумажных боев. Но рисунки были так хороши, а блеклые краски подобраны с таким вкусом, что отделка стен производила полное впечатление старины.

«Очень недурно», – отметила я вкус хозяев и продолжила осмотр дома.

Из холла две двери вели в правое и левое крылья дома.

Открыв правую дверь, я увидела небольшой коридор, который вел к двум комнатам. Заглянув в одну из них, я увидела горы книг, каких-то бумаг, папок. Они не помещались в шкафах и заполняли практически всю комнату.

Нельзя сказать, что в этой комнате царил хаос. Все бумаги были аккуратно увязаны в пачки, а книги, стоящие на полу и на столе, были сложены в стопки. На столе лежала какая-то толстенная рукопись. Рядом с ней угнездился еще и старомодный монитор, а под столом по соседству с системным блоком компьютера и ветхозаветным принтером покоилась зачехленная пишущая машинка.

«Стало быть, это кабинет», – решила я.

Заглянув в соседнюю комнату, я обнаружила там спальню с простой деревянной кроватью, столом, заполненным стопками книг, и креслом-качалкой.

Мебели было немного, но комната не казалась пустой из-за многочисленных картинок в рамках, которые были развешены на стенах. Приглядевшись, я увидела, что большинство из них – старинные рисунки углем некоего Скоршени, о чем свидетельствовали авторские подписи на них.

На рисунках были изображены нищенка с ребенком, монастырь на горе, осенняя дубовая рощица, река с крутыми осыпными берегами, одинокая карета на пустынной размытой дороге. На стене возле кровати висели фотографии женщины со светлыми вьющимися волосами. Я узнала на них маму.

Со стороны входной двери стены комнаты образовали овал и были украшены дверцами с резьбой. Приоткрыв одну из них, я обнаружила там вместительный шкаф для одежды. Одежда была мужская. На мой взгляд, совсем скромная, но, судя по запаху, чистая.

«Это апартаменты Владимира», – сообразила я и пошла в левое крыло дома.

В двух комнатах этого крыла располагались, очевидно, спальня хозяйки дома и пищеблок.

Спальня была большой комнатой с двумя стрельчатыми окнами, смотревшими на реку. В стенную нишу изголовьем уходила огромная кровать. Потрогав мягкий матрас, я сделал вывод, что кровать арабская, дорогая. Вдоль стен прилепились стеллажи с книгами, лишь самую малость места уступив встроенному шкафу для одежды.

Книг здесь было также очень много. Отдельный стеллаж занимали толстые журналы. Воздух сохранил легкий парфюмерный запах.

На стеллажах имелись и закрытые полки с дверцами. Такие полки располагались у самого пола. Открыв одну из дверец, я увидела большое количество альбомов с фотографиями. В другом закрытом отделении располагалась стопка толстых тетрадей. Некоторые были весьма потрепаны на вид. Вытащив одну из них и открыв, и увидела, что она исписана мелким и красивым, округлым почерком. На одной из страниц было написано следующее:

«22 сентября 1974 года

Моим мальчикам сегодня исполняется по четыре года.

Витенька всегда радует меня отменным аппетитом и неизменно хорошим настроением.

А у Володи постоянные нелады со здоровьем. Вчера вернулись из сада, где я убирала последнюю антоновку, а он отказался от ужина, все время плакал. Измерила у него температуру – 39 градусов. Напоила его чаем с липовым цветом и мятой. Кое-как он заснул уже за полночь. Сегодня утром проснулся с опухшей шеей. Опухоль распространилась на лицо. Врач сказала, что это свинка. Отвезли его в инфекционную больницу. Поэтому свой день рожденья он встретил там.

Станислав вне себя от гнева. Мне грустно оттого, что он не любит Володю. Более того, Володя у него вызывает открытые приступы агрессии. Если бы я позволила, он бы его физически наказывал ежедневно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.