По власти камня…

Поблагодарив незнакомую женщину за хлеб за соль Аксинья, принялась перетаскивать вещи на ставшее привычным место.

Когда пришла за последней сумкой подумала: «Вот дура, надо было просить МЧС вызвать или чтоб спасатели приехали, а не вещи подкинули». Беспомощно оглянувшись на море, подумала: «Боже мой, я когда-нибудь поумнею или это уже неисправимо.

А на этот раз я проделала то же самое что царевна-лягушка, которая вышла на крылечко и сказала: «Мамки-няньки собирайтесь к утру испеките пирог, сшейте рубашку, сотките ковер невообразимой красоты и спокойно пошла спать, утром отдохнувшая веселая взяв готовые подарки поехала на бал к царю. После застолья махнула левым рукавом появилось озеро, махнула правым рукавом поплыли лебеди. Понятно, что там не было не лебедей не озера, иллюзионистка, блин, хороший у нее был учитель, а она прилежная ученица, не то что я, два года училась у Золотова, потом пять лет разбиралась дома, чему же нас учили».

Кончив перетаскивать вещи села отдохнуть, обдумать создавшиеся положение.

«Что же я имею?! Необитаемый остров. Четвертый день пошел, нет ни одного корабля, ни самолетов, значит остров лежит не на мореходном пути».

Значит, если меня и найдут, это будет невероятно счастливая случайность. Тогда вопрос: «Когда это произойдет: завтра, через год, через десять лет, никогда»?!

Ну что ж, Робинзон Крузо на необитаемом острове провел 28 лет, но у него был целый корабль, который он перетаскивал на остров, надолго обеспечив себя питанием, вооружением, одеждой.

Том Хенкс, герой фильма «Изгой» провел на необитаемом острове четыре года, выжил, построил плот, вернулся домой, сумев сохранить в себе человека, но у него был очень тяжелый случай, его выбросило на голые каменные скалы, Черданцев говорил у человека должна быть сверх-цель и цель ведущая к сверх-цели.

Я хочу домой, внуку Максиму обещала, что я обязательно вернусь. Я вернусь домой. Значит мне нужно сохранить ясность ума, помнить всех и все, не на секунду не терять надежду, и верить что вернусь обязательно, я знаю, что я частичка вселенной, нас учили вселенная никогда не оставит свою частичку без помощи.

Верить, помощь придет, ничего не бывает на свете случайного, значит кому-то или чему-то нужно: посмотреть выживу я на этом острове или нет. Главное, когда вернусь, чтоб моим детям не было стыдно за меня.

Теперь надо подумать, на что я буду жить. Как на что? А здесь денег не надо! Вот здорово! Уже один плюс есть!

Дожила, теперь буду сама с собой разговаривать, сама с собой смеяться, шутить. Аксинья, человек коммуникабельный, так говорят про таких. Общительный, легко подхватывала любую шутку. Могла посмеяться над собой или над своими нелепыми поступками, ей это ничего не стоило.

Потом вернувшись домой, анализируя свою жизнь на необитаемом острове, она будет говорить, что ее спасло чувство юмора и бесконечное любопытство. Значит, денег не надо, всего что в сумке хватит на неделю. Созрели апельсины, есть виноград, речка набита моллюсками. На острове есть козы, видела, но это сложный не сиюминутный вопрос, как еще с козами получится, при благоприятном стечении обстоятельств буду с молоком, на горе куча птиц, значит, найдутся яйца, пресной воды целая речка. Бедный Том Хенкс, он не мог даже мечтать об этом.

Так с питанием вопрос теоретически решен, а дальше как уж будет складываться. Главное не забывать, что я здесь, – не хозяйка.

Взяв две легкие сумки, свою и с продуктами, Аксинья направилась в глубь острова, повторяя пройденный путь вдоль речки, мимо апельсиновой рощи. Теперь она, шла медленно, разглядывая все на своем пути, стараясь запомнить все, что встретиться.

Травы и деревья совсем другие. Я им названия-то не знаю. Когда открылась поляна перед горами, Аксинья остановилась в раздумье идти к горам или к этому огромному дереву. Выбрав дерево, перешла вброд реку, где меньше было раковин, дно песчаное, вода здесь достигает колен, по дну медленно передвигаются моллюски, в своих домах раковинах оставляя узенькие полосочки следов, дно все исписано этими следами-полосками.

Вот это дерево! В жизни не видела ничего подобного.

Как у Пушкина в сказке

У Лукоморья дуб зеленый

Но этот дуб всем дубам дуб, хотя листья не такие как у дуба, у нас в Барановке растут дубы, но там даже близко нет, такого огромного дерева. У этого дерева были узкие длинные листья, словно у ивы. А может это «Анчар». Пушкин знал все, но это не Анчар, здесь полно птиц, а Анчар как известно у Пушкина рос в пустыне один и был весьма ядовитым деревом.

Аксинья шагнула к дереву и остановилась от чувства, что резко наступила тишина, удивленно повертела головой, прислушалась, действительно тихо. Ни чириканья, ни щебета птиц все словно замерло, потом небольшая птичка пролетела перед лицом Аксиньи, что-то чирикнула и вернулась на дерево. Тут же загомонили птицы, то взлетая, то опускаясь на ветки, дерево словно глубоко вздохнуло или просто ветерок прошмыгнул зашелестев листьями. Легко пройдя под растянувшимися метра на три ветвями, Аксинья увидела дупло, заглянула внутрь, вполне большое отверстие можно спокойно заходить, на противоположной стороне узкая щель в полметра. Видимо когда-то давным-давно молния пробило дерево и образовалось дупло по мере роста дерево дупло расширялось, получилась удобное для жилья площадь с окном и дверью, «сквозняк наверное хороший» машинально отметила про себя Аксинья. Дупло внутри плотно застелено залетевшими сухими листьями, огляделась: света хватает букашек, таракашек не видать видимо птицы потрудились. Лучше конечно жить на берегу, вдруг какой катер или корабль появится, но там негде укрыться. Осталось перенести еще два баула и эту тяжелую сумку.

– Моей сумки с вещами нет. А здесь у меня что? Резиновые галоши новенькие блестящие. Как Василий психовал из-за них, а она все равно тайком положила их в сумку. Ножик! Молодец – похвалила себя Аксинья – очень нужная вещь, ложка, вилка, целая упаковка спичек, десять коробок! Мне повезло, больше чем герою Том Хенкса. Два полотенца большое и маленькое, мыло зубная щетка, паста, документы. Все, и то неплохо. Освободив сумку, пошла за оставшимися вещами. По пути сорвала кисть винограда.

Сейчас тяжелую сумку унесу, потом вернусь за баулами.

Аксинья расстегнула замок у большой тяжелой сумки. Сверху лежала толстая книга «Сборник анекдотов». «Океан великий» – воскликнула она – ну и шутник же ты. Конечно, эта книга самая нужная вещь для терпящих бедствие. Потом вытащила органайзер Юрьев Виталий Сергеевич 1970 года рождения 1 апреля, телефоны адреса визитки, календарь дальше лежали еще какие-то документы, несколько общих тетрадей, перелистала чистые, три инкрустированные под золото, а может золотом футляры, с ручками «Паркер».

– Это что? Мне нужно записывать, как я буду выживать на этом острове? Разговаривая сама с собой, задавая невесть кому вопросы, раскладывала вещи в две сумки. А это что в коробках? «Будильники» – наши механические, аж десять штук, в подарок он вез их, что ли? Ну теперь у меня с временем проблем не будет. В сумке оставалась еще одна коробка.

– «Ну это, точно подарок», – разглядывая красиво оформленную коробку, решила Аксинья.

– Внутри коробки лежал серебристо-серый костюм, сапоги на каблуках, расшитые серебристым узором колготки, короткое платье с длинными прозрачными рукавами, широкий пояс с вышитыми на пряжке инициалами «У» и «Д» сзади на прозрачной короткой накидке тоже были вышиты эти латинские буквы «У» и «Д». И головной убор. Все исполнено в серебристо серых тонах. Красота-то какая! В таких костюмах обычно дрессировщицы выступают. Аксинья аккуратно сложила все обратно в коробку, и убрала в сумку. Буду дома, верну ему этот костюм, если он жив.

К вечеру все вещи были перенесены в дупло. Выкупавшись, доела «консерву» с пирожком, и легла спать.

Проваливаясь в сон, поблагодарила Большое дерево за приют.

Спасибо тебе Большое дерево за приют.

Мира и покоя тебе и мне.

Мира и покоя всему живому вокруг меня.

Мира и покоя всему живому и всем живущим на Земле.

На другой день продолжила разбирать баулы. В одном из них мужские шаровары и рубахи-косоворотки, а во втором сарафаны и блузки. И там и тут лежали лапти и носки, все выдержано в старинном русском стиле, вышитые пояса, ленточки. Здесь же были наборы ниток и иголок, небольшое зеркало, косметички, а вот теплых вещей нет, огорченно произнесла она.

Сарафаны и блузки я носить не смогу, они 46—48 размер, а вот рубахи будут как раз по мне, все-таки я ношу 50—52 размер.

Интересно где сейчас «Кулахтиночка», если они живы, они и не подозревают наверное, что все их костюмы целы и невредимы.

Надев носки и лапти Аксинья оглядела свои ноги, конечно они сделаны для сцены, посмотрим как долго выдержат, а вслух произнесла

– И истоптала она девять пар каменных башмаков и съела она девять каменных хлебов и износила она девять каменных посохов, пока нашла своего любимого. Любимого, не любимого, я хочу домой.

Переоделась в ярко синюю рубаху, подпоясалась узорчатым поясом. Аксинья заторопилась на гору, вдруг кто-нибудь появился на горизонте, да и осмотреться надо повнимательнее. По пути собрала сухой хворост, «буду собирать для костра, если вдруг что-нибудь вроде корабля или самолета появится, дам сигнал». Горизонт был чист, нигде и никого, только бескрайнее море со всех сторон: «а может на всем земном шаре кроме меня, и этого острова ничего уже и нет? Только вода, вода. Домой хочу».

На берегу речушки лежало упавшее дерево, видимо сильный ветер, повалил его, половина корней торчало на верху, а вторая половина уцепившись за землю продолжало его питать и оно даже сваленное было покрыто густой листвой, Аксинья умывшись, постояло бездумно на берегу, наблюдая, как двигаются раковины по песчаному дну речки оставляя за собой тоненькие полоски следов. Разожгла небольшой костер, благо сухих веток вокруг хватало, ямку для костра устроила на месте вырванного дерево, там земля еще не успела зарасти травой, когда остались угли, поставила банку с водой, растворив кофе из пакетиков, позавтракала горячим кофе.

Чем же я буду заниматься здесь? Без конкретного дела можно и с ума сойти. Взяв тетрадь с ручкой, опять поднялась на гору, по пути собирая сухой хворост.

Залезла на среднюю гору, теперь уже огляделась повнимательнее.

Средняя гора самая высокая их здесь всего семь, четыре горы со стороны моря полукругом окружают три горы, средняя из них на которой стояла сейчас Аксинья самая высокая. Эти горы буду называть «Семь братьев». И речка Тихоструйная течет, на следующей горе видна пещера. Туда я пока не пойду, а вдруг там «во тьме печальной, гроб качается хрустальный», не буду пока пугать себя. Если ориентироваться по солнцу «Семь братьев» находятся на западной части острова, остров тянется с запада на восток, прямо напротив, на востоке Черная скала. В северной части и южной части большие пляжи. Утром на другой день, взяв один из будильников направилась на северный пляж, с горы он казался ровнее и больше, чем южный и действительно, классный бы пляж получился. Ровный песчаный берег занимал большое пространство. Воткнув колышек в песок, Аксинья стала ждать момент, когда от колышка совсем не останется тени, чтобы подвести часы. Посмотрев на тень от колышка, решила, время еще есть, отправилась осматривать берег, две хорошо утоптанные тропинки спускались к морю, рассматривая следы, она не увидела кроме козьих никаких других следов. В конце пляжа наткнулась на небольшую поляну заросшую ромашками, они так густо росли, словно белое облако покрыло землю на этом месте. Ромашки, ромашки как дома, и легче стало Аксинье на душе как будто тепло родного Урала, ромашки с собой принесли.

Солнце припекало, дождавшись, когда от колышка совсем не осталось тени, Аксинья стрелки поставила на 1200 и завела часы.

Я вылетела из дома 28 мая, а 29 мая оказалась на острове, три дня жила на берегу. Значит, 1 июня переселилась внутрь острова, дерево стало домом моим. Остров пространством обитания.

Пирожки кончились, батон и булочки нарезала тоненькими ломтиками ем в день по два кусочка, беру яйца на горе у птиц. Они меня не бояться, беру где гнезда открытые, запаренные еще, слава Богу не попадались. Основное питание в апельсиновой роще. Кроме апельсин и винограда там еще растут дыни, помидоры мелкие, но очень вкусные, вкус совсем другой, нежели чем дома, ягоды вроде клубники, очень крупные, сладкие. Может когда-нибудь это был чей-то сад. Надо попробовать моллюсков сварить, пока консервы не кончились потихоньку привыкать к местной пищи, читала же я что едят моллюсков. Голода не чувствую, только без теплых вещей по ночам холодно. Хорошо хоть эти костюмы сшиты из натуральных тканей.

Вернувшись домой, в дупло, завела еще одни часы на всякий случай. Когда жара спала пошла к речке за моллюсками. Пока стояла в воде раздумывала «как быть?», три раковины оставляя за собой тоненькие ниточки следов, подошли и остановились в воде возле ее ног.

Вот этих троих и возьму.

Упавшее дерево для нее стало и сиденьем и столом. Удобно устроившись, взяла ножик и стала вскрывать раковины. К стенке раковин прикрепился жемчуг в двух других тоже, только один розовый, а другой зеленовато-голубой.

Выскоблив моллюсков в консервную банку, поставила банку на угли, чтобы лишний раз не тратить спички Аксинья выкопала небольшую яму для костра, потом горящие угли присыпала золой и землей, так чтобы угли не потухали, когда нужно разгребала кипятила чай в банке, варила яйца. Чай кипятила из листьев, клубники, винограда, апельсина, дыни. Разложенные на камнях они моментально высыхали, и получалась отличная заварка, со сладким виноградом и клубникой вполне приемлемое питье.

Аксинья не ожидала увидеть в раковинах кроме моллюсков еще что-нибудь, сложив в ладошку найденный жемчуг, она с удивлением рассматривала их.

* * *

В это время Василий Иванович Латышев приехали к известной во всей округе ясновидящей Татьяне Плюхиной в деревню Воронино. Николаю долго пришлось уговаривать отца съездить,

– Поехали хоть спросим, жива мама или нет, люди же ездят, мама тоже ездила возила свою подругу, когда ту колдуньи чуть не убили. Помнишь, мама тогда сказала, Татьяна настоящая ясновидящая и с большим уважением отзывалась о ней.

Василий Иванович кое-как согласился съездить.

– Ну хорошо, уговорил, только не верю я во все это, – и всю дорогу ворчал, что вот навыдумывают люди всякую фигню, а ты теряешь время из-за них.

Возле дома Плюхиной стояли две машины и человек восемь ждали своей очереди.

– Надо же, я думал одни мы такие дурочки.

Кое-как дождавшись своей очереди, они вдвоем зашли домой к Татьяне.

– Здравствуйте, мы из Ключей, Латышевы, мама месяца два назад полетела в Австралию по туристической путевке и не вернулась. Потерялась ли она, как-то непонятно все живы-здоровы, а ее одной нет. Мы бы хотели узнать: жива ли она? если жива когда вернется домой.

– Да я слышала, в новостях рассказывали. Садитесь, сейчас, сейчас посмотрим.

– Ваша мама жива.

– Жива!? Вы ее видите, расскажите что вы видите? – нетерпеливо спросил Коля.

– Она стоит возле речки что-то держит в ладони и рассматривает, лицо у нее такое, как бы сказать нежно-ласковое, так мать смотрит на свое любимое грудное дитя. Одета в мужскую зеленую атласную рубаху.

– Что?! В мужскую зеленую? – Василий Иванович аж подскочил.

– И в лаптях, – добавила Татьяна.

– Как в лаптях? Почему в лаптях? В каких лаптях? – Василий Иванович возмущенно заходил по комнате.

– Почему в лаптях я не знаю? Вы спросили вижу ли я ее, я вам рассказала только то что вижу.

– Подожди, батя, что ты кипятишься, помнишь, потом мы Людмилу Сергеевну встретили в Челябинске, она еще сказала, что потерялись вещи танцевального ансамбля, еще сильно горевала, что лапти сложнее будет восстанавливать.

– А мужчина там не потерялся никакой – ревниво спросил Василий Иванович.

– Да нет, все газеты писали, что одна мама потерялась.

– Скажите, когда она вернется домой?

– Вернется через пять лет, вы сами будете забирать ее.

– Она будет жива, здорова?

– Да она будет жива здорова

– А раньше не получится ее вернуть.

– Нет, раньше не получится.

Попрощавшись, поехали домой, один расстроенный, что жены пять долгих лет не будет, второй успокоенный пять лет это не так много, главное мама жива и здорова.

Порассуждав с братьями решили, что раз они ее будут спасать, значит какое-то сообщение они получат.

* * *

От сваренных моллюсков Аксинья не была в восторге, без хлеба, без соли это разве еда. Вздохнув решила, что с голоду не умрет, зато речка битком набита жемчугом, если во всех раковинах они есть.

Зайдя в дупло, послушала тиканье часов, она завела сразу два будильника. Время знать здесь ей было ни к чему, просто тиканье часов ей напоминало дом и вызывало чувство, что ее ждут.

После полудня направилась на ромашковую поляну, там тоже появлялось чувство дома, то есть что дом ее недалеко, и она в любой момент может вернуться.

Стояла жаркая безветренная погода, посидев среди ромашек, Аксинья пошла в море купаться. Одеваясь после купанья увидела косяк, не то акулы, не то дельфины плыли в сторону берега.

Она, чувствуя себя на берегу в безопасности с интересом наблюдала, что будет. Когда стайка подплыла поближе, стало видно, что это стайка дельфинов.

– Может среди них есть та, которую тогда выбросило на берег.

Она с интересом стала наблюдать за ними, как они играют, выпрыгивают из воды, ходят кругами, плавают наперегонки.

Она окинула взглядом море, горизонт, дельфинов – я смотрю широкоформатное кино – усмехнулась – ну очень широкоформатное.

Одна из дельфинов поплыла к берегу, во рту держала рыбу. Остановилась напротив Аси и с силой выбросила ее на берег. Рыба упала к ногам Аксиньи, и забилась блестя на солнце чешуйками. Аксинья наклонилась и схватила двумя руками бившуюся рыбу и засмеялась.

«Спасибо» – унесла рыбу подальше от берега в траву и вернулась обратно.

Дельфины подняли головы над водой, и стало слышно щелканье. Если бы это были люди, то я бы сказала, что они рассматривают меня и переговариваются между собой. А рыбу бросила наверно, та дельфиниха, которая тогда оказалась на берегу.

Аксинья войдя по колено в воду сказала:

– Здравствуйте, меня зовут Ася, – дельфины согласно закивали головой.

– Я здесь недавно и не понимаю, как попала сюда, я хочу домой. – дельфины выслушав ее, опять согласно закивали головами.

Возле дельфинихи, которая бросила рыбу Аксинье, плавал малыш, забавно тычась головой о бок матери. Потом не торопясь подплыл к ней и ткнулся в ноги, Аксинья наклонилась, погладила малыша, удивляясь их доверчивости. Подняв голову, пересчитала дельфинов, вместе с малышом их девять. Они ведут себя совсем-совсем как разумные, наверное и имена у них есть. Может потом, когда-нибудь буду знать, как их зовут.

Аксинья еще долго ходила по воде, не решаясь далеко заходить, наблюдая, как плавают дельфины, играют в воде, малыш то отплывал к дельфинам, то возвращался к ней. Совсем ребенок и мир-то хочется узнать и от мамки страшно отойти.

Потом подобрав рыбу, Аксинья отправилась домой.

Ну вот, у меня появился дом, он живой, у меня появились друзья, правда необычные, зато добрые. А рыбу сейчас запеку в ямке.

Постепенно сложился некий распорядок. Поднималась в шесть утра, умывшись, пожелав всем здоровья и светлого дня, шла на гору, по пути набирая хворост. Куча хвороста на горе росла, надо будет, чтобы издалека был виден дым. Бросив очередную охапку на кучу, оглядывала пустой горизонт, уже два месяца я здесь, но ни разу, ни одного корабля, ни одного самолета не увидела. После завтрака шла в рощу набирала фруктов, ягод, о том что это осень почему-то ей в голову не приходило, что за осенью придет зима и надо делать заготовки, а может потому, что жила ожиданием, что вот-вот что-нибудь появится и она уедет домой.

Вычеркивая в календаре очередной прошедший день, записывая кратко увиденное, задумалась о своем необычном общении с дельфинами. Аксинья чувствовала, что они ее понимают, понимают буквально каждую мысль даже промелькнувшую мыслишку, они знают ее желание и даже предугадывают. А я? Я понимаю их? Нет. Так слабенько и только ярко выраженные поступки, мне понятны. А дома? Понимала ли я своих братьев меньших. Они меня понимали, что же слышали они от меня, «Куда пошла?! Убери ногу?». Они-то ведь слышат нас и слушаются, особенно лошади и коровы. А когда говоришь, «убери ногу», они отодвигают или поднимают ногу. Так что происходит? Кто разумнее-то? Мы или животный мир? И на какой эволюционной ступеньке развития мы находимся по сравнению с ними.

Аксинья бросила ручку и стала ходить. «На фиг, до чего можно додуматься, и вообще, как я сюда попала? Как? Где самолет? Где наконец пассажиры? Почему я одна? Я хочу домой!».

Аксинья вспомнила свою маму Галибу Фатиховну, та всю жизнь прожив среди русских, так и не научилась толком говорить по-русски, и если что-нибудь не укладывалась в ее голове или было выше ее понимания, она говорила:

– О-о-о, у меня ум не хватает понять все это.

Вот и я ничего не понимаю, ничего. У меня точно ума не хватает понять все это. Дома хорошо, то одна соседка прибежит, то другая, начальство бочку накатить, муж пьяный домой явится, права качать, думать некогда.

На другое утро, осмотрев с горы остров, нашла коз, пора с ними поближе познакомиться, проложила взглядом дорогу до Черной скалы, стала собираться в путь. Поправила волосы под косынку оглядела себя, атласные шаровары, вышитая рубаха до колен в лаптях, а лапти кстати крепкие, умелые руки их делали – подумала Аксинья. Собрав в узелок фрукты два сухарика, пластиковую бутылку с водой – завязала узелок, ну до полноты картины не хватает посошка. Подобрав палку повесила на него узелок и положила на плечо.

– Все, – сказала вслух – Не то Иванушка-дурачок, не то Аксинья-дурочка готова отправиться в путь за три девять земель, за три десятое царство за синей птицей.

И зашагала по козьей тропе, про себя ругаясь и чертыхаясь, Австралию видите ли ей захотелось увидеть. На вот, смотри, получила театр одного актера и одного зрителя и все это в одном лице.

– Ну и что, – сама себе и ответила Аксинья – зато сцена большая.

* * *

А в это время Василий приехал к сыновьям, собрав их, объявил,

– Я, женюсь.

– А как же, мама.

Василий раскипятился

– Австралию ей захотелось посмотреть! Вот пусть и смотрит. Ее наверно давно уж в живых нету. А я как должен жить?

– А ясновидящая сказала, что она жива и вернется, – упрямо тянул свое Николай.

– Все хватит, слушать не хочу, не верю ни в каких ясновидящих, ни в колдунов. Это она все голову забивала всякой ерундой, биоэнергетика, экстрасенсорика, Золотов, человек может все, человеческие возможности безграничны. Ну и где она? Где? Если человеческие возможности безграничны, почему не доказывает, почему до сих пор не вернулась?

Мальчишки молчали, сколько раз они собравшись, рассуждали на эту тему, да самолет потерпел аварию, да все пассажиры на месте, ни у кого не царапины не ушиба, все вернулись домой кроме матери. Ни слуху, ни духу уже столько времени прошло. Ни живой, ни мертвой нигде нет, и никто не может объяснить, как она исчезла.

– Успокойся батя, мы разве против чтобы ты женился, можно мы ее книги заберем и некоторые личные вещи?

– Конечно, конечно – засуетился Василий, – мы разве против, мы совсем не против.

Когда отец уехал, Артем сказал, – «Давайте-ка, ребята, завтра поедем и заберем книги и ее вещи, а то они их выкинут. Мама все-равно вернется».

– А кто сомневается, откликнулся Андрей, – никто не сомневается.

* * *

В это время Аксинья продолжала свой путь, мимо ромашковой поляны вдоль пляжа, до горы возле которой еще не была. Обходя колючки и кустарники, пыталась не терять истоптанной козами тропинки. И идти по проложенному в памяти маршруту. Это гора стояла на северном берегу почти на середине острова. Аксинья стояла, рассматривала гору. Гора выше, чем те на берегу, склон пологий, но не сильно, зарос редким мелким кустарником, в это время до слуха долетел какой-то звук или гул, она бегом бросилась к горе, хватаясь за кустарники, продираясь через них царапая лицо и руки, с бьющимся сердцем, она взобралась на гору.

Когда взбежала на вершину, увидела далеко в небе реактивный самолет, оставляя белесый след, светлой точкой исчезал на горизонте.

Глядя вслед исчезающей точке, она прошептала: «Я хочу домой». Умом она понимала, даже если самолет сейчас пролетал бы прямо над ней, над островом, летчик все равно бы не увидел ее.

От исследовательского духа и приподнятого настроения ничего не осталось. Она села обняла колени, и бездумно уставилась в одну точку, ничего не видя перед собой.