Простая история

– Я схожу.

– Куда сходишь? А с Полиной кто будет сидеть?

– Я с Полиной схожу, – так же безучастно ответила девушка.

– А теперь послушай, моя дорогая внученька, что я тебе скажу. – Бабушкин тон изменился, из ворчливого он превратился в официальный. – Мне сегодня звонили из исполкома. Квартира твоя будет готова к сдаче через два месяца.

– Бабуля! – Аня радостно вскочила со стула и чмокнула Людмилу Николаевну в щеку.

– Ты меня не дослушала, Анна. – Опять этот официальный тон, девушка уже с тревогой посмотрела на бабушку. – Я повторяю, твоя, – сделала она акцент на слове «твоя».

Девушка начала догадываться, бабушка продолжила.

– Как ты уже поняла, через два месяца вы с Александром должны развестись.

– Никогда. И квартира мне ваша не нужна. Нам не нужна, – поправилась Аня, голос звучал гневно.

– Ты, девочка, не горячись и квартирами не разбрасывайся, они не так легко даются. А Шурка твой никуда не денется. Ведь это всего лишь штамп в паспорте, а нам с матерью спокойнее будет, что квартира только на тебе и на Полине.

– И мама с тобой заодно.

Мама была ее последняя надежда.

Девушка поняла, что скоро, очень скоро ей предстоит сделать выбор: муж или квартира.

– Мое солнышко, моя ласточка, моя девочка, – Валентина гулила, склонившись над кроваткой. – Костик, ты где застрял?

– Муся, уже бегу.

В комнату с бутылочкой в руках вкатился Костик. Небольшого роста, с намечающимся животиком и ранней лысиной, нос картошкой и полные яркие губы, что делало его облик мягким, похожим на мультяшного Винни-Пуха. Костик склонился над дочерью и с умилением стал смотреть, как жадный ротик ребенка вцепился в бутылочку со смесью.

– Ну вот и я на что-то сгодился. Кормящий отец, – гордо произнес он.

– Да уж, куда мы без тебя? Пропадем.

– Валюш, хотел тебя предупредить. Смену я взял дополнительную, завтра в ночь на сто первый маршрут выхожу. Сонечку без меня искупаешь?

Валентина внимательно посмотрела на мужа и, пряча улыбку, спросила:

– Это теперь у вас так называется? Сто первый маршрут?

– Да ты что, Валентина? – возмутился Костик. – Я денег в дом заработать хочу. Все для вас с Сонькой.

Костик нахмурился и отвернулся. Обиделся.

– Да ты что, совсем шуток не понимаешь? Быча ты моя, – Валя шутливо толкнула мужа в бок.

– Шутки у тебя, Валюха, очень обидные. – Костя заулыбался и сделался похож на большого ребенка.

– Доверяй, но проверяй. Так моя мамочка, покойница, царство ей небесное, говорила. Ты меня, Костик, знаешь, если что…

– Знаю. Ты лишишь меня места под солнцем.

– Вот и умница.

– Так я побежал, Валюш?

– Беги уж, не опоздай. А то премии лишат.

Костик чмокнул Валентину в подставленную щеку, а Сонечку взял на руки и поцеловал ей каждый пальчик, девочка заулыбалась своим беззубым ротиком, и Костик, совсем разомлевший от нахлынувшей нежности, чуть не расплакался.

После появления в его жизни дочери уйти из дома было невозможно, просто закрыв дверь. Каждый раз это был целый ритуал, но с какой радостью он возвращался, прямо взлетал на пятый этаж их девятиэтажки, не дожидаясь лифта. Вбегал в квартиру и замирал на пороге комнаты. Обычно он заставал мать и дочь вместе. Они или кормились, или мылись, или спали.

Наконец дверь за Костиком закрылась, и Валя присела на диван.

Все в ее жизни хорошо. Доченьку наконец Господь дал, муж у нее – лучше и желать не надо, а в душе все равно муть какая-то поселилась. А все свекровь. Неймется ей. Вчера Валя случайно, а может и не случайно, подслушала разговор сына с матерью. Из услышанного было понят- но, что вселяет она в сына сомнения: мол, не его это ребенок. Ты, мол, сынок как следует посчитай и вспомни, что вас тогда-то и тогда-то от автопарка в командировку посылали. А когда Валентина забеременела? Вот и думай, Костенька, пять лет детей у вас не было – это раз, свинкой ты в детстве переболел – это два. Костик сопротивлялся и пытался напомнить матери, что та сама говорила – диагноз был ошибочный и свинку ему не подтвердили. Мать настаивала на своем.

Вот зачем ей все это надо, в который раз спрашивала себя Валя. В квартире живут своей, Костик в автопарке получил: ушел из инженеров и стал обычным водителем. Денег хватает, взаймы не просят, мир и любовь в их доме. Так нет, ложка дегтя в бочке с медом. Видно, смириться бы надо Валентине, но гложет и гложет ее это. А вдруг поверит и начнет сам мучиться и ее с Сонькой тихо ненавидеть. Да нет, выбросить это из головы. Костик так их любит. Вот именно, ты же знаешь, что от любви до ненависти – один шаг. И этот шаг так настойчиво предлагает сделать Нина Сергеевна. А Вале и посоветоваться не с кем. Мамочки ее уже пять лет как нет, только и успела на свадьбе у дочери погулять. Ушла. Она долго боролась с недугом, внуков мечтала понянчить, но не суждено было. Отец ушел через восемь месяцев. Любил он свою Наташу больше всего на свете.

От кого-то Валя слышала, что любящие люди – те, которые по-настоящему и навсегда, – не могут жить друг без друга. Вот отец и ушел вслед, без видимых болезней, просто однажды не проснулся. Врачи сказали: сердце. Конечно, сердце, ведь любовь течет через сердце и перетекает из одного в другое. А если другого уже нет?

Валя вытерла слезы, набежавшие то ли от воспоминаний, то ли от обиды на свекровь. Сонечка мирно спала в кроватке.

– Ничего, доченька, мы еще поборемся. Нас голыми руками не возьмешь. – И Валентина улыбнулась своему отражению в зеркале. Из зеркала на нее смотрела красавица, будто с картины Кустодиева, только не с рыжими, а иссиня-черными волосами, заплетенными в косу.

Глава 2

– Ну это ж надо, три года жили рядом и ни разу не встретились! Хотя не мудрено – у меня гастроли, съемки. С Максиком в основном Манефа гуляет. Ты-то как? – Лера говорила очень эмоционально и громко, привлекая к своей персоне внимание мамаш на детской площадке.

Да и трудно было не привлечь. Лера была одета в длинное платье-сарафан с ярко-красными маками по подолу, но что делало ее особенно привлекательной, так это красная шляпа с широкими полями.

К Ане подбежала Полина и, глядя снизу вверх на мать, очень серьезно спросила:

– Мама, а мне можно с этим мальчиком, – кивнула она в сторону мальчишки, стоящего поодаль с лопаткой, – пойти в дальнюю песочницу?

– Иди, главное, чтобы я тебя видела, а ты меня.

– Сколько ей уже?

Аня недоуменно посмотрела на Леру.

– Точно, – Лера театрально стукнула себя по лбу. – Конечно же, им обоим неделю назад три года исполнилось. Надо же, в один день родились.

– Я думаю, в этот день не только они родились. – Анну напрягала эта встреча, ей совсем не хотелось пускаться в воспоминания.

Она ждала Шурика, а он в очередной раз опаздывал на воскресное свидание. Тем более Анна готовилась к серьезному разговору с мужем, а точнее, с бывшим мужем.

Но Лера не унималась, она явно была расположена по-болтать и опять стала сыпать вопросами:

– Слушай, а что с этой цыганкой Азой, не знаешь?

– Она не цыганка, и зовут ее Валентина. У нее все хорошо. Мы с ней созваниваемся иногда.

Аня беспокойно посмотрела в сторону входа в сад.

– Это хорошо, что у нее хорошо. Плохо, что у тебя плохо. – Лера стала серьезной. – Ты что такая затурканная, студент твой или маман его старается?

Неожиданно для самой себя Аня вдруг стала рассказывать Лере все, что последние месяцы не давало покоя. Ведь ей и пожаловаться толком некому. Близкой подруги нет. Школьная была когда-то, и та во Владивостоке. В институте некогда было дружить, у нее маленький ребенок на руках, а у однокурсниц – дискотеки, романы, короче, интересы разные. И сейчас ей показалось, что Лера та самая подруга, которой можно все рассказать и она поймет. И она начала чуть ли не с первой их встречи с Шуриком, затем о том, как он смалодушничал в первый раз и согласился, что Ане с малышкой будет лучше у бабушки в доме, потом как просто он согласился на якобы фиктивный развод, потом стал появляться раз в неделю по выходным, а сейчас и вовсе они не виделись уже месяц, даже на день рождения дочери не пришел, сказал, что какие-то важные дела. В его разговорах все чаще звучали какие-то лозунги. В стране шла перестройка. Аня толком не знала, что за этим стоит, но Шурика этот процесс явно увлек.

– Мне кажется, у него кто-то появился, – печально закончила свой рассказ девушка.

– Немудрено при такой жизни. А чего ты хотела, моя дорогая, – сама мужика из квартиры культурно попросила.

– Я его не выгоняла, это как-то само все получилось.

– Само не получается, у тебя была своя выгода, у него своя. С этим надо согласиться. А вообще, не вижу в твоей истории ничего трагичного. Квартира – есть, молодость – еще есть. А мужчина – не проблема. Хочешь, познакомлю? Вполне приличный мен, сорок лет, разведен.

– Да ты что? Я же тебе говорю, что я люблю.

– А, ну тогда люби.

Вдруг со стороны песочницы раздался оглушительный рев. Обе мамаши как по команде бросились в сторону детей, каждая к своему.

Плакала Поля.

– Он меня лопаткой по голове – очень больно.

– Она мне формочку не дает.

– Максик, зачем тебе формочка – у тебя своя есть?

– А я хочу эту. – Малыш стукнул ножкой.

– Поля, дай Максимке формочку, ты же нежадная девочка. – Аня погладила дочь по голове.

– Не дам, ни за что.

– Ладно, давайте вот что мы сделаем. Пойдем все вместе в «Шоколадницу» и отметим день рождения. Ведь у вас он в один день, вы дружить должны. – Лера взяла обоих малышей за руки. – Давай, Макс, ты первый.

Малыш нехотя, но все же протянул руку девочке.

– Мирись, мирись и больше не дерись, а если будешь драться… – дальше он забыл и взглянул на мать, ожидая от нее подсказки.

– Я буду кусаться, а кусаться нам нельзя…

– Потому что мы друзья, – весело закончил Максимка. Дети уже забыли о ссоре и весело бежали в сторону выхода, впереди было обещанное мороженое.

Лера вытащила из сумочки записную книжку, что-то там посмотрела.

– Вот, держи. Здесь две контрамарки, это премьерный спектакль. У меня там главная роль. – Через секунду она добавила: – Почти главная. И телефон свой запиши, мало ли что.

Шурик в этот день так и не появился и не позвонил. А сама Аня звонить не стала, во-первых, обиделась, а во-вторых, не хотела нарваться на кислый тон свекрови.

Оставалось опять ждать.

Ждать было мучительно, на второй день Аню стала грызть мысль: а что если с Шуриком что-то случилось. Вот так, шел человек, на него напали, он попал в больницу, или не напали, просто стало плохо на улице. Вечером Аня решила позвонить. В тот самый момент, когда Аня, преодолевая последние сомнения, подошла к телефону, раздался звонок в квартиру.

Девушка опрометью кинулась к дверям и, забыв о всех предосторожностях, открыла, даже не спросив «Кто там?».

На пороге стоял Шурик собственной персоной. Аня бросилась ему на шею со словами:

– Шурка, как ты меня напугал, я уже маме твоей хотела звонить.

– Что ж не позвонила?

Аня опешила:

– Шурочка, ты что? Какая муха тебя укусила? Мы тебя с Полькой полдня в Михайловском прождали.

Шурик понял, что действительно перегнул палку, а возможно, еще не вышел из образа оратора. Он тряхнул головой, очень смешно, так собаки стряхивают с себя воду.

– Анечка, прости меня. Я так забегался с этими собраниями, организацией митинга, голова кругом. Я дурак, я плохой муж, я плохой отец, меня надо казнить и… как там говорит твоя подруга Валя?

– Лишить места под солнцем, – Аня вздохнула, она уже не сердилась. Шурка жив-здоров – и слава Богу.

– Она видела его смеющиеся глаза, вокруг которых собирались морщинки, и он становился похож на хитрого лиса из сказки.

– Полька что делает?

– Полька десятый сон видит, третий день как в сад пошла. В девять сама в кровать ложится – и ее нет.

– А ты? Чем ты занимаешься?

Они прошли из прихожей в комнату, где горели две яркие настольные лампы, прикрученные с двух сторон к кульману, кульман, как хозяин дома, стоял посередине, на нем кусок белого, с какими-то схемами, ватмана.

– Я работу на дом взяла, Борис Матвеевич попросил, срочно надо доделать.

– Анюта, но сколько тебя надо учить? Плохо распределяешь свое рабочее время, неправильно оптимизируешь процесс.

Шурик, остановись. Ты не на митинге. Какая оптимизация? Когда я месяц на больничном просидела.

– Опять я полный дурак, а ты у нас умница. Кстати, что это за абракадабра у тебя?

– Обычный дом, сто тридцать седьмая серия, место застройки – Комендантский аэродром. А что, здесь тоже что-то не так? – Аня медленно стала из обороны переходить в нападение.

– Сто тридцать седьмая серия, очередная коробка для народонаселения.

– Шурик, я тебя не понимаю, в кои-то веки пришел домой и всем недоволен.

– А ты, Анюта, довольна? Ты эти коробки перечерчивать хотела, когда на архитектурный поступала? Нет. Ты хотела строить дома. Настоящие дома, такие же красивые, как строили раньше. А я хотел строить дороги, настоящие дороги. А что мы имеем по факту? Ты перечерчиваешь, я перекладываю асфальт или заделываю в нем дыры.

– Шурик, ты несчастлив? – Аня подошла и нежно обняла мужа за шею, в глазах стояли слезы.

– А ты счастлива? – Он смотрел на Аню сверху вниз.

– Я – да, – Аня ни на секунду не задумалась. – У меня есть ты и Полька, больше мне ничего не надо. Кстати, мы в тот день, когда тебя ждали, знаешь кого встретили? – Аня быстро перевела разговор в другое русло, интуитивно она поняла: надо уходить от скользкой темы.

– Представления не имею. – Шурик принял игру и, как показалось Ане, вздохнул с облегчением.

– Леру, Валерию Грановскую. Мы с ней вмести рожали.

– Подожди, с тобой же Валентина лежала.

– Да, Валентина. Просто Леру почти сразу перевели в другую палату.

– Вспомнил. Женщина с ангельским голосом.

– Так вот, эта женщина с ангельским голосом пригласила нас на премьеру в эту пятницу. У нее там главная роль.

– В пятницу? Какое это число у нас… – Шурик подошел к календарю, висевшему на двери. – Нет, Анечка, в эту пятницу не получится. Возьми кого-нибудь из подружек.

– Нет у меня подружек, Шурик. Ты моя единственная подружка. – Аня обиженно отвернулась.

– Ну, бабушку возьми, в конце концов.

– Ага, а с Полей ты будешь сидеть или, может, твоя мамочка?

– Так, Анюта, не заводись, у тебя как что-то не по тебе – сразу мама. Оставь ты ее в покое.

– Аня стояла отвернувшись к окну. Шурик сидел в кресле, вдруг он заулыбался и хлопнул себя по коленям.

– Я придумал. Иди с Валентиной, а ее Костик с девочками посидит. Он мировой мужик, детей обожает.

– Ты откуда знаешь? – Аня повернулась и с любопытством посмотрела на мужа.

– Да так, пересекались в одном месте. Зарекомендовал себя с хорошей стороны. – Шурик опять улыбался. Долго сердиться на него невозможно. В этом был весь Шурик.

С Валентиной договорились встретиться на «Владимирской». Бабуля осталась с Полинкой. Завтра выходной. Аня пришла раньше и стояла перед выходом с эскалатора, высматривая приятельницу.

Эскалатор двигался, из него медленно выплывали люди, поток был нескончаемый, больше-меньше, как из тюбика с пастой. В метро есть свой неповторимый ритм. Электричка приходит, народ вытекает плотной массой, затем все меньше и меньше и иссяк. Глядя на это непрерывное движение, Аня подумала о том, что жизнь тоже невозможно остановить, она течет из одного, перетекая в другого. Из матери в детей, из детей в других детей и так до бесконечности. В голову пришла мысль: вот он, вечный двигатель.

В этом философском состоянии и застала ее Валентина, белым лебедем выплывшая с эскалатора. Кремовое платье, чуть выше щиколотки, плотно облегало статную фигуру, темные волосы забраны в хвост. Выглядела Валентина эффектно. Аня невольно залюбовалась. Сама девушка была одета в свой обычный наряд. Джинсы, мокасины, по случаю театра – кофточка с бантом. Так Аня чувствовала себя удобно и комфортно.

– Ну ты просто королева, – Аня не скрывала своего восторга.

– Так на премьеру не каждый день приглашают, – Валя улыбалась, было видно, что произведенный эффект ей очень нравится. – А ты что как цыпленок? Дочка скоро замуж выйдет, а ты все как пацанка. Женщиной надо становиться, жен-щи-ной. – Валя обняла девушку за плечи и поцеловала в щеку.

– Мне кажется, женщинами рождаются, ими не становятся.

Валентина пристально взглянула в глаза Ани.

– Хочешь, секрет открою? Женщинами нас делают мужчины, которые рядом и любят. А теперь пошли, цыпленок, цветы надо купить для примы.

Спектакль был на современную тему. О мужчине и женщине, о любви и о боли, о страхе получить эту боль, о невозможности полюбить и невозможности разлюбить.

У Леры в спектакле действительно была не главная, но значительная роль. И играла она превосходно. Подруги хлопали не переставая. Цветы преподнесла Аня.

– Подождите меня у служебного входа. Отметим. – Лера с букетом скрылась за кулисами.

Выходили из театра молча. Валентина хотела поговорить и поделиться впечатлением, было видно, что ее так и распирает и слова готовы вылиться наружу, но Аня разговор не поддерживала. Когда что-то серьезно ее затрагивало, не могла об этом говорить и обсуждать. Ей надо было с этим побыть, и лучше наедине с собой.

Для сентября вечер был очень теплым, больше похожим на летний. На улице было еще довольно много народа, подруги подошли к служебному входу, там уже стояли любители автографов. Несколько дам среднего возраста, один мужчина с бледным лицом и две молодые девушки. Стали выходить актеры, участвовавшие в спектакле. Вышел Сергей Назаров, игравший главного героя, дамочки бросились к нему за автографом. Вышло еще несколько человек. Леры не было.

– Может, пойдем уже, а то стоим здесь, как два тополя. – Валентина потянула подругу в сторону метро.

– Нет, неудобно. Она просила подождать.

– Да она уже забыла про нас.

Но вот дверь распахнулась, и сначала показались цветы, а за цветами – Лера. Улыбающаяся, легкая, с распущенными светлыми волосами. Облако – воздушное, расточающее нежнейший аромат духов. Мужчина с нездоровым лицом кинулся к ногам Леры.

– Богиня, умоляю. Один поцелуй. – Лера в ужасе отступила назад, взгляд ее заметался.

Валентина отреагировала мгновенно. Два шага – и она стояла рядом с Лерой, немного оттеснив ее обратно к выходу.

Мужчина стоял на коленях, ветерок теребил остатки былых кудрей, в глазах безумное обожание. Если бы не испуганный взгляд Леры, сцена выглядела очень комично. Королева защищала принцессу от обезумевшего поклонника.

– Мужчина, встаньте и идите домой, – начала Валя своим глубоким голосом. – А то милицию вызовем, а еще лучше – психушку.

При слове «психушка» мужчина быстро вскочил на ноги. И со словами:

– Не надо психушку, я уже испарился, – он быстрым шагом стал удаляться, на ходу обернулся и послал в сторону дам воздушный поцелуй.

– Ужас. Спасибо вам, спасли от маньяка. А вы, наверное, Анечкина подруга? – Лера потихоньку стала приходить в себя.

– Открой глаза, принцесса. Я – Валя, медсестра, тебе еще моя профессия очень понравилась.

– Точно. Тебя и не узнать. Как мы выросли, как мы похорошели. – К Лере вернулся ее привычный ироничный тон. К ним подошла Аня.

– Ты как? – не понятно, к кому конкретно был обращен вопрос.

– Обратная сторона славы, – с улыбкой произнесла защитница. – Тебе, принцесса, надо охрану нанимать, мне Костик рассказывал, на Западе так все звезды делают.

– Знаете что, девушки, – Лера взяла подруг под руки, пошли в «Сайгон», там Лидочка варит настоящий кофе. Я угощаю.

В кафе, несмотря на поздний час, народа было много, впрочем, как всегда. Место популярное. Здесь можно встретить как актеров, так и питерский андеграунд. Лера покрутила головой, но никого из знакомых не увидела. Они встали в очередь к Лидочке, которая сразу узнала Леру и приветливо ей кивнула.

– Добрый вечер. Лидочка, нам три маленьких двойных.

– Как спектакль?

– Девять раз выходили, вот только маньяк чуть весь вечер не испортил. Хорошо подруги рядом оказались.

– Да, я понимаю, у нас здесь на таких насмотришься… – Лидочка понимающе кивала головой, при этом ее движения были доведены до автоматизма. Вперед – назад, кнопка – чашка.

Подруги пристроились за столиком возле окна, места в кафе были только стоячие.

– Ну что, рассказывайте, как дела, как мужья, как дети? – Лера отошла от происшествия и была в прекрасном расположении духа.

– Да рассказывать особенно ничего, – начала Валентина. – Костик у меня работает, зарабатывает, какую-то они там общественную комиссию затеяли, он у них там главный. Кстати, с твоим студентом консультируется, я по телефону разговор их слышала, – кивнула она в сторону Ани. – Я в поликлинике, Сонька в детском саду. Все при деле.

– А ты? – Лера повернулась в сторону Ани. – Дождалась Шурика?

– Не знаю.

– Интересное дело, а кто знает?

– Он приходит и уходит. Появляется, когда захочет, уходит – не предупреждает. Но я не об этом. Я о том, что твоя героиня чувствовала? Она любила, ей изменяли, она прощала. Как это? Ты чувствовала, ведь это невозможно сыграть.

– Милая моя, вот именно только сыграть я это и могла. Если бы я чувствовала, я бы и вздохнуть не смогла на сцене.

– Не понимаю, – растерянно произнесла Аня.

– А понимать не надо. Ты смотришь, тебе нравится. Ты чувствуешь, зритель чувствует. Вот это самое главное для хорошего создания образа. – Лера говорила как по написанному. Аня ее не понимала. Она смотрела в свою чашку и медленно помешивала ложечкой, мысли ее были уже далеко от «Сайгона».

– Лера, а как Олег? Я его недавно видела в новом фильме, название не помню, но очень понравился. Детектив.

– «Золотая роза», наверное.

– Точно.

– Я его совсем не вижу, съемки, прогоны, любовницы.

– Все как у всех.

– Как у всех? Это ты напрасно. У нас с Костиком все хорошо.

– Поздравляю. Не помню твоего Костика, но наверное.

– У нас без наверное, у нас наверняка, – Валя резко оборвала подругу. – И вообще мне домой пора.

– Валюш, ты что, обиделась? Да брось ты, у вас с Костиком семья, а у нас театр.

– Нет, не обиделась, мне правда пора. Ты Аня как, домой?

Аня очнулась от своих грез:

– Что?

– Я спрашиваю, ты домой или как?

Лера явно хотела продолжения вечера и с надеждой смотрела на Аню.

– Я, пожалуй, еще останусь.

– Ну как знаешь. Счастливо оставаться. Спасибо за кофе. – И она подвинула чашку на середину стола.

По тону Валентины Аня поняла, что подруга ее выбор не одобрила. И чтобы как-то сгладить возникшую ситуацию, неожиданно для самой себя она произнесла:

– Сегодня шестнадцатое сентября, нашим детям три года и один месяц. – Верно?

– Верно, – в один голос произнесли обе женщины, еще не понимая, что хочет Анна.

– И я предлагаю сделать нашу встречу ежегодной, время и место по настроению, дети по желанию.

– Что значит – по желанию?

– Да я шучу, Валюша, конечно, с детьми, в этом и вся штука. Пусть общаются, дружат. Ведь не каждый день встретишь человека с твоим днем рождения.

– Я согласна.

– Здорово. Поддерживаю. – Лера обрадовалась, что можно расстаться на позитивной ноте, она не любила острые углы.

Наконец оставшись наедине с Лерой, Аня задала вопрос, который ее мучил:

– А ты точно знаешь, что у Олега есть любовница?

– Точно. Самое противное, что об этом знает весь театр.

– Как ты это терпишь?

– А я и не терплю, я плачу той же монетой.

– То есть?

– У него любовница, у меня любовник.

– Как же вы живете вместе? – В голосе девушки было непонимание. – А Олег знает про тебя?

– Меня не волнует, что знает, а чего не знает Олег. Мы живем вместе, у нас семья, у нас ребенок, у нас общие заботы, общие интересы. Что еще надо для семейного счастья?

– Любовь.

– Нет, Анюта. Любовь это на сцене и в книгах. – И, взглянув на девушку, спросила: – Хочешь, угадаю твой любимый роман?

Аня кивнула.

– Ремарк «Триумфальная арка».

– Да, один из любимых. Бунина еще люблю.

– Ну куда же без Бунина, без его «Темных аллей», без несчастной любви? Заканчивать с этим детством надо, Анюта, и становиться женщиной.

Немного поговорив и выпив еще по чашечке кофе, подруги вышли из кафе.

– Вечер-то какой, прямо лето. Давай прогуляемся по Фонтанке, а там и по домам, – предложила Лера.

– Всегда за. Я так редко выбираюсь куда-нибудь за пределы работы и песочницы, что мне хочется, чтобы этот вечер не кончался. Вечер, будь всегда, – произнесла девушка и протянула руки к невидимому собеседнику.

Приятельницы перешли Невский и направились в сторону Фонтанки. Аничков мост, с навечно застывшими конями. Свернули возле аптеки и пошли вдоль набережной. По реке еще курсировал водный трамвайчик, на палубе стояли люди и радостно махали всем проходящим по набережной.