Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР

Для выполнения этой непростой работы в ноябре 1938 года в Наркомат внутренних дел как раз и был направлен Круглов С.Н., который мог достаточно объективно провести рассмотрение обстоятельств дела, поскольку к проводившимся репрессиям не имел прямого отношения. Как в те годы случалось часто, официально постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о его командировании в распоряжение НКВД СССР «для ответственной работы в центральном аппарате» состоялось лишь 20 декабря 1938 года. В тот же день был отдан приказ наркома внутренних дел о назначении Круглова С.Н. (пока что не имевшего воинского или специального звания) особоуполномоченным НКВД СССР. До этого в течение двух недель занимавший данную должность лейтенант госбезопасности Балябин Г.С., стал его заместителем. 28 декабря 1938 года Круглову С.Н. присвоили спецзвание «майор госбезопасности», что по статусу соответствовало армейскому комбригу (командиру бригады).

Начиная с осени 1938 года в органах внутренних дел началась планомерная «чистка» оперативно-чекистских кадров, которая декларировала своей задачей «восстановление социалистической законности» после правового беспредела периода массовых репрессий. Эту работу никак нельзя считать «политическими репрессиями против честных работников», поскольку по своей сути она представляла в какой-то мере кадровую революцию в органах госбезопасности, направленную на радикальное обновление их персонального состава. Всего за этот период, включая 1939 год, из органов НКВД было уволено 7372 сотрудника, из которых арестам подверглись 937 «ежовцев», наиболее отличившихся (в отрицательную сторону) исполнителей массового террора. В то же время по инициативе особоуполномоченного Круглова С.Н. из тюрем было освобождено более восьми тысяч чекистов, незаконно отправленных за решётку по оговору или предательству.

С учётом ранее проводившихся мероприятий произошло значительное омоложение руководящего состава наркомата, большую часть которого теперь составляли работники в возрасте от тридцати до тридцати пяти лет. При этом в новой среде стало заметно снижение стажа работы в органах внутренних дел, поскольку в конце 1938 – начале 1939 годов по путёвкам ЦК ВКП(б) был произведён организованный «партийный набор» на руководящую работу в системе НКВД из представителей партийных, советских и народнохозяйственных организаций. Общее число руководящих работников (к которым относились нарком и его заместители, начальники управлений и отделов центрального аппарата, наркомы внутренних дел союзных и автономных республик, начальники управлений НКВД краев и областей, входивших в состав РСФСР, Украинской, Белорусской и Казахской ССР) постепенно росло как в результате образования новых административно – территориальных единиц, так и за счёт создания ранее отсутствовавших управлений и отделов в структуре центрального аппарата наркомата. Значительно изменился национальный состав руководящих кадров. Если до начала репрессий русские составляли лишь треть, а евреи почти половину от общего числа начальников, то по состоянию на 1939 год число представителей титульной нации (русских) увеличилось до двух третей и продолжало расти, а количество евреев сократилось до четырёх процентов и имело тенденцию к дальнейшему уменьшению. Кроме того, из состава органов убрали представителей так называемых «иностранных национальностей» – поляков, латышей, немцев. Если до 1938 года среди руководящих работников был очень высок процент людей с начальным образованием, то теперь образовательный уровень начальствующего корпуса несколько повысился, хотя доля руководителей с высшим образованием была не слишком велика, всего 38 %. Наряду с этим пятая часть работников всё равно оставалась с начальным образованием (то есть умели читать и писать). В этом ведомстве опыт работы, верность и преданность часто ценились больше, чем интеллектуальный уровень.

Вопреки бытующему мнению о том, что именно в период массовых репрессий Сталин истребил всех старых чекистов, статистические данные говорят о том, что в 1937–1938 годах в руководящем звене НКВД основной костяк (более 70 процентов) составляли «истинные чекисты» (дзержинцы), поступившие на службу с начала создания органов госбезопасности и до середины двадцатых годов. Их руками как раз и проводились репрессии. Вместе с тем Сталина беспокоила высокая «засоренность» старых чекистских кадров выходцами из «чуждых» классов (помещиков, торговцев, предпринимателей, служителей культа), участниками небольшевистских партий и движений (эсерами, меньшевиками, анархистами, бундовцами) и представителями «нетитульных» национальностей. В связи с этим, под маркой борьбы с заговором право-троцкистского блока, в период ежовского правления была проведена «чистка» главным образом сторонников Ягоды. Оставшиеся «неблагонадежные» руководители были уволены либо арестованы с началом бериевского правления, в конце 1938 и начале 1939 годов [9].

После практического завершения работы по привлечению к уголовной ответственности, наказанию в партийно-административном порядке и увольнению ряда печально прославившихся руководителей правоохранительных органов решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 27 февраля 1939 года Круглову С.Н. было поручено возглавить работу с кадрами в Наркомате внутренних дел. В соответствии с принятым на следующий день постановлением СНК СССР и объявлявшим это решение приказом № 373 от 28 февраля 1939 года майор госбезопасности Круглов С.Н. получил назначение на должность заместителя наркома внутренних дел СССР по кадрам и начальника Отдела кадров НКВД СССР. Ведавшего до этого кадрами полковника Давыдова Н.К. направили начальником Центральной школы НКВД СССР.

Теперь расстановка руководства НКВД СССР выглядела следующим образом. Наркомом внутренних дел являлся комиссар госбезопасности I ранга Берия Л.П. Обязанности его первого заместителя и начальника Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) исполнял комиссар госбезопасности III ранга Меркулов В.Н. Заместителем наркома по войскам был комбриг Масленников И.И. Должности заместителя наркома и начальника Главного управления лагерей (ГУЛАГ) совмещал комдив Чернышов В.В. Заместителем наркома по кадрам, как уже отмечалось, стал майор госбезопасности Круглов С.Н. [4].

По своему составу Наркомат внутренних дел того времени имел следующую структуру. В него входили одиннадцать главных управлений: Главное управление государственной безопасности (ГУГБ), Главное экономическое управление (ГЭУ), Главное транспортное управление (ГТУ), Главное управление пограничных и внутренних войск (ГУПВВ), Главное управление рабоче-крестьянской милиции (ГУРКМ), Главное управление лагерей (ГУЛАГ), Главное управление шоссейных дорог (ГУШОСДОР), Главное управление пожарной охраны (ГУПО), Главное тюремное управление (ГТУ), Главное архивное управление (ГАУ) и Главное управление строительства на Дальнем Севере (ГУСДС) или Дальстрой. Далее структура наркомата включала Административно-хозяйственное управление (АХУ) и отделы: 1 спецотдел (учётно-регистрационный), 2 спецотдел (опертехники), 3 спецотдел (обыски, аресты, наружное наблюдение), Центральный отдел актов гражданского состояния (ЦОАГС), Центральный финансово-плановый отдел (ЦФПО), Отдел кадров (ОК), Переселенческий отдел, а также Особоуполномоченный НКВД СССР со своим аппаратом, Особое конструкторское бюро (ОКБ), Бюро по приёму и рассмотрению жалоб, Инспекция по котлонадзору, Секретариат НКВД СССР. К системе НКВД относились также Центральный совет спортивного общества «Динамо» и Центральный клуб сотрудников НКВД СССР [4].

Эта структура, которая должна была постоянно укомплектовываться квалифицированными и преданными делу партии кадрами, не оставалась неизменной, а периодически видоизменялась в соответствии с указаниями Сталина И.В. Так, только в 1939 году в её составе произошёл ряд существенных преобразований. В преддверии приближавшейся войны наиболее значительные изменения коснулись Главного управления пограничных и внутренних войск, которое было разделено на шесть главных управлений: Главное управление погранвойск (ГУПВ), Главное управление войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений, Главное управление войск НКВД СССР по охране особо важных предприятий промышленности, Главное управление конвойных войск НКВД СССР, Главное управление военного снабжения (ГУВС) и Главное военно-строительное управление войск (ГВСУ) НКВД СССР. Затем были сформированы Мобилизационный отдел, Отдел железнодорожных и водных перевозок, Управление НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных, а также произведён ещё ряд более мелких преобразований. В результате по состоянию на 1 января 1940 года в центральном аппарате НКВД СССР по штату числилось 32642 человека [4].

Интересно, что, хотя о войне в то время ходили ещё только неясные слухи, приказом НКВД СССР от 19 сентября 1939 года Управлению по военнопленным и интернированным (работу которого вскоре будет курировать Круглов С.Н.) предписывалось загодя создать восемь лагерей, среди которых Осташковский разместили на одном из островов озера Селигер, Юхновский организовали на станции Барыбино, Путивльский определили в Софроньевском монастыре и т. д. Начальная ёмкость каждого лагеря планировалась порядка 5–7 тысяч человек с последующим расширением до 10 тысяч человек.

Помимо центрального аппарата, Отдел кадров НКВД СССР во главе со своим начальником Кругловым С.Н. занимался подбором и расстановкой, перемещением и увольнением руководящих работников в Наркоматах внутренних дел 15 Союзных республик, 20 Автономных республик, в Управлениях внутренних дел 6 краёв и более ста областей страны, в высшей и межкраевых школах НКВД, в дорожно-транспортных отделах НКВД железных дорог, в особых отделах НКВД округов, армий, флотов, управлений лагерей заключённых и в ряде других подразделений. Все высшие должности основных руководителей центрального аппарата и местных органов НКВД входили в так называемую «номенклатуру Народного комиссара внутренних дел СССР». Работники, занимавшие должности начсостава в оперативно-чекистских управлениях и отделах НКВД, утверждались на местах.

При существовавшем тогда порядке нарком внутренних дел СССР не имел права своей властью принять, назначить, переместить или уволить подчинённого ему руководителя, поскольку эти должности относились одновременно к номенклатуре Центрального Комитета партии и могли замещаться только с ведома этого партийного властелина. Исходя из тезиса «кадры решают всё», партийные вожди Страны Советов жёстко сохраняли за собой право расстановки и контроля деятельности руководителей, находившихся на ключевых постах. Считалось, что даже вопреки экономическим и общественным законам, природным условиям и другим неблагоприятным обстоятельствам, правильная расстановка кадров позволяла преданным коммунистам-руководителям, вооружённым самой передовой марксистско-ленинской теорией, успешно, по-большевистски, твёрдо и уверенно решать самые сложные задачи социалистического строительства. Таким образом, для назначения руководящего работника на номенклатурную должность, например, в Центральный аппарат, нарком внутренних дел должен был сначала направить в ЦК ВКП(б) подготовленное Отделом кадров секретное письмо с просьбой о разрешении на такое действие и обоснованием его целесообразности. Только после получения санкции от партийного органа принималось соответствующее постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР, и только тогда нарком подписывал приказ о назначении. (Что мы и видели выше на примере назначения Круглова С.Н. на должность заместителя наркома внутренних дел по кадрам.) Информация о назначении первых (официальных) лиц, например, наркомов, публиковалась в печати.

Аналогично вопрос с назначениями-перемещениями на региональные номенклатурные должности решался и в республиках, краях и областях, где требовалась санкция своего местного высшего партийного органа (ЦК республики, крайкома или обкома). После произведенного назначения следовало уведомить об этом Отдел кадров НКВД СССР.

Таким образом, переписка по кадровым вопросам была весьма обширна и требовала тщательного соблюдения партийно-административного бюрократического порядка. Работникам отдела кадров во все времена важно было угадать мнение партийного и наркоматовского руководства, его симпатии и антипатии к претендентам на выдвижение и даже к бывшим работникам органов внутренних дел, о чём мы наглядно убедимся при дальнейшем нашем повествовании. Интересно, что в том случае, когда назначенный («выдвинутый») на руководящую должность работник успешно справлялся с порученным ему делом, заслуга в том присваивалась партии, которая правильно и умело расставляла кадры. Если руководитель с поставленными перед ним задачами не справлялся либо допускал уголовные или аморальные проступки, то всегда в этом виноватыми оказывались его непосредственные начальники и плохо работавший отдел кадров, а партия, ранее санкционировавшая назначение провинившегося, была вроде бы совсем и ни при чём.

Согласно инструкции НКВД, принимать на работу в систему органов внутренних дел допускалось лишь «вполне грамотных только членов и кандидатов в члены ВКП(б) и членов ВЛКСМ». При этом направляться «абитуриенты» должны были через соответствующие партийные органы. Кандидат в чекисты представлял написанную от руки (образец почерка) автобиографию, заполнял анкету специального назначения и листок по учёту кадров. Партийную и деловую характеристики с прежнего места работы органы НКВД запрашивали сами. Без полной спецпроверки анкетных и биографических данных зачислять «новичка» на должность и допускать к работе категорически запрещалось. Принимать работников на временную (даже техническую) работу для подмены ушедших в отпуск или заболевших не допускалось. Тем, кто зачислялся в кадры, присваивалось специальное звание, соответствовавшее его должности. Например, как мы видели выше, Круглов С.Н. сразу стал майором госбезопасности. Увольнение из кадров могло происходить «в запас» (если по возрасту работник мог ещё быть использован на работе в военное время), «вовсе со службы» (при невозможности дальнейшего использования работника по компрометирующим материалам, приговору суда или Особого совещания, а также в связи с арестом и нахождением под следствием) и «в отставку» (по возрасту или состоянию здоровья). А в общем, как любили шутить весельчаки, приписывая это высказывание товарищу Сталину: у работников органов госбезопасности имелось только два пути – либо на выдвижение, либо в могилу.

Для более наглядного отображения картины о заполнении штатных единиц, приказом наркома внутренних дел от 2 сентября 1939 года Отделу кадров было предписано создать картотеку по учёту всего личного состава как организаций, так и войск НКВД, включая даже срочнослужащих рядового состава.

В целях получения информации о состоянии дисциплины в органах внутренних дел заместитель наркома по кадрам Круглов С.Н. направил во все подразделения и внутренние войска циркуляр НКВД СССР, в соответствии с которым полагалось к 5‑му числу каждого месяца представлять сведения о преступлениях, проступках и нарушениях дисциплины, допущенных личным составом. О каждом чрезвычайном происшествии следовало немедленно докладывать специальным внеочередным донесением. Кроме того, за каждый месяц всем руководителям необходимо было иметь данные о самовольных отлучках, прогулах, опозданиях, самовольном оставлении службы подчинёнными.

Помимо основной служебной работы по подбору и укреплению кадрового состава Наркомата внутренних дел, Круглов С.Н., как всегда, принимал активное участие в жизни своей партийной организации, выполнял отдельные поручения Московского комитета партии и Центрального Комитета ВКП(б). С учётом накопленного большого опыта руководящей партийной работы в марте 1939 года на XVIII съезде партии коммунист Круглов С.Н. был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б).

В соответствии со статусом заместителя наркома внутренних дел и партийного руководителя Круглову С.Н. была предоставлена находившаяся в ведении НКВД жилплощадь в ныне печально знаменитом «Доме на набережной», или, как его тогда называли, Доме правительства. Это была просторная трёхкомнатная квартира, выходившая окнами на Москву-реку.

5. В интересах страны

В соответствии с утвержденным в марте 1939 года XVIII съездом партии пятилетним планом развития народного хозяйства, выполнение которого началось в 1938 году, предусматривались развитие индустриальной мощи страны, укрепление колхозного строя, повышение материального и культурного уровня народа, усиление обороноспособности Советского Союза. Значительно увеличивался размер капитальных вложений. В качестве важнейшей задачи третьей пятилетки ставилось развитие оборонной промышленности, создание значительных государственных резервов по топливу, электроэнергии и другим отраслям производства. Намечалось строительство крупнейших предприятий в восточных районах страны – на Урале, в Поволжье, в Сибири, на Дальнем Востоке и в Средней Азии. Предусматривались расширение угольно‑металлургической базы, создание нефтяного района между Волгой и Уралом, освоение новой зерновой базы в восточных и юго-восточных регионах страны, использование богатств в труднодоступных районах с суровым климатом [41].

В официальных советских средствах массовой информации постоянно говорилось о том, что все трудовые достижения в нашей стране принадлежали работавшим в тесном союзе рабочим и крестьянам при участии интеллигенции. Вместе с тем всегда замалчивался вклад, который был внесён в дело подневольными тружениками Страны Советов – заключёнными, содержавшимися в лагерях НКВД. Дело в том, что многие районы, имеющие полезные ископаемые, расположены на территории нашей огромной по своим пространствам страны в таких местах, куда нелегко добраться, а жить там, в климатических условиях, при которых, как говорят шутники, в году бывает двенадцать месяцев зима, остальное – лето, чрезвычайно трудно. Известно, например, что мантия Земли имеет два разлома, выходящих на поверхность. В этих местах несметные богатства, представляющие собой чуть ли не все элементы таблицы Менделеева, буквально валяются под ногами. Место одного разлома приходится на Южную Африку, а второго – на район Норильска. Но, если Африканский клондайк находится в жарком, но приемлемом для жизни регионе, то наша природная кладовая расположена за Полярным кругом, в условиях вечной мерзлоты. То же самое можно сказать о золоте Колымы, алмазах Якутии, нефти Сибири, угле Воркуты, апатитах Кольского полуострова и многих других величайших месторождениях.

Как-то в молодости я встал перед висевшей на стене картой Союза Советских Социалистических Республик и впервые задумался: как же нам могла достаться такая огромная территория суши, шестая часть Мира? Но когда сам побывал на Урале и Байкале, в Красноярске и Норильске, во Владивостоке и на Сахалине, то понял, что жить и плодотворно работать в этих суровых краях могут только русские люди, обладающие огромной жизненной энергией, стремлением к подвижничеству, творческой смекалкой, бытовой неприхотливостью и крепким здоровьем. Вместе с тем предпринятые советским руководством в начале тридцатых годов прошлого столетия попытки освоить необжитые края при помощи вольнонаёмной рабочей силы не увенчались успехом. Первопроходцев, желавших добровольно, за весьма скромную зарплату (платить деньги простым труженикам у нас не любили тогда, не любят и сейчас) сражаться с дикой природой, нашлось немного. Это не позволяло быстро решить великие задачи социалистического строительства, реализации грандиозных планов промышленной индустриализации страны в кратчайшие сроки. Тогда-то и пришла мысль использовать для работы в отдалённых местностях труд заключённых. В Мировой истории ничего нового в этом не было. Рабы, являвшиеся в основном захваченными во время разбойничьих набегов военнопленными и депортированным населением, возводили в пустыне пирамиды, строили дворцы, прокладывали дороги, обрабатывали поля. Никто сейчас не видит в этом ничего особенного и не осуждает: тогда существовал рабовладельческий строй и использование принудительного труда являлось его основой. Да и в более поздние времена, например при освоении Америки, рабов захватывали, привозили на открытый Колумбом континент и силой заставляли трудиться на плантациях. В России ещё при Петре I среди разновидностей принудительного труда было введено осуждение к каторжным работам. Александр III распространил обязанность трудиться в общественных интересах на всех арестантов. Советская власть также не отказалась от применения подневольного труда заключённых. Как показала история, иной возможности для форсированного, «догоняющего» капиталистические страны пути экономического развития у нашей родины в ту пору, наверное, просто не было.

В чём же состояла особенность советского периода? После Октябрьской революции был во всеуслышание провозглашён свободный труд как обязанность каждого гражданина общества. Но с некоторых пор к нему добавился принудительный труд заключённых, которые представляли собой «чуждые» элементы, политических противников, нарушителей хозяйственного законодательства и уголовников. Но всё это были граждане нашей страны. Россия всегда решала свои проблемы за счёт собственных людских ресурсов. Исключением здесь являлись лишь временно находившиеся у нас военнопленные. Так вот, признать тот факт, что, кроме свободного труда, мы в стране строившегося социализма вынуждены применять принудительный труд, было и стыдно и страшно. Правда, в документах, регламентировавших деятельность лагерей, прямо говорилось, что их задачей, помимо изоляции, являлось «приучение праздного и паразитического элемента к труду» [43].

Как это ни покажется странным, но, на мой взгляд, прекрасно понимая сложившуюся обстановку, Сталин И.В. планировал когда-нибудь в будущем воздать должное безвестным труженикам-заключённым. Ведь недаром следственные дела на арестованных во время репрессий подшивались в папки, на которых типографским шрифтом в правом углу было набрано: «Хранить постоянно». А для несообразительных на этой же обложке дополнительно ставился ещё чернильный штамп: «Хранить вечно». По моим представлениям, Сталин И.В. не являлся кровожадным тираном, жаждавшим обязательной гибели своих жертв, как это сейчас часто стараются представить. Вождь народов был, как мне кажется, целеустремлённым полководцем, который повёл доверившиеся ему народы в лобовую атаку на крепость мирового империализма.

Приоритет использования труда заключённых для решения народнохозяйственных задач принадлежит, по-видимому, Берзину Э.П., латышскому стрелку, чекисту, фактическому создателю ГУЛАГа. Началось это так. После революции в двадцатые годы в стране имелась острая нехватка бумаги. Газеты выходили на таких ветхих листках, что со временем они просто рассыпались. Попытки приобрести бумагу, особенно высокого качества, за границей наталкивались на организованное сопротивление «буржуазных» поставщиков. Стране, боровшейся с неграмотностью, нужны были книги и тетради. Кроме того, для нужд картографии требовались специальные первоклассные листы. Для решения этой неотложной проблемы советским правительством было решено построить крупный бумажный комбинат, для которого выбрали место на Северном Урале, у подножия Полюдова кряжа на берегу реки Вишеры. В плане организации производства – это место было удобно тем, что вокруг росли бесконечные еловые и пихтовые леса, наиболее пригодные для изготовления хорошей бумаги. Быстрая река легко обеспечивала производственные нужды необходимым количеством чистой воды. При этом судоходная Вишера, являющаяся притоком Камы, впадающей в Волгу, давала возможность дешёвым водным путём транспортировать готовую продукцию и завозить требуемые для изготовления бумаги хлорную известь, серу, каолин и другие материалы.

Вопрос состоял в другом: как в этот безлюдный край с лютой зимой и прохладным летом завезти большое количество рабочей силы для строительства, а потом и для обслуживания комбината? Попытки добровольно набрать сюда вольнонаёмных рабочих не давали удовлетворительного результата. Тогда отчаявшийся Берзин Э.П., которому было поручено возведение этого объекта, обратился к руководству страны за разрешением использовать на строительстве комбината заключённых из Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН), представлявших собой лишённые свободы «классово чуждые элементы». (Считается, что предложение о трудовом использовании заключённых первым сделал Френкель Н.А., но в эти годы он сам сидел в Соловецком лагере, где лишь стал сотрудничать с администрацией, выдвинув свою идею повышения эффективности труда заключённых за счёт регулирования их питания путём введения «хлебной шкалы и шкалы приварка».) Такое разрешение было получено, и в порядке эксперимента в организованный на берегу Вишеры лагерь, представлявший собой обтянутую колючей проволокой зону с бараками, в 1927 году было конвоировано около трёх с половиной тысяч заключённых. На следующий год их количество увеличилось до пяти тысяч человек. Работы по строительству комбината пошли полным ходом. В период разгара его строительства на всех объектах стало работать сорок тысяч подневольных тружеников. В качестве лишь одного примера трудового подвига заключённых можно отметить, что на болотистую местность под здание комбината была вручную насыпана песчаная подушка толщиной от шести до восьми метров [44].