За сколько проданы печали?!

Алексей Покотилов

За сколько проданы печали?!

«Я порой холодею от мысли…»

Я порой холодею от мысли,Чтобы жить без тебя довелось.Ты себя в мои жертвы зачислив,Свою жизнь на мою, как на осьПрибулавила,               пригубила,Приголубила,               как прижгла.И теперь центробежная силаНе расклеит наши тела,Наши души и наши губы,Повторяющие: «Будь всегда!»В этом мире простом и грубомМы свои создаем города —В них мы зодчие,                в них мы жители,В них наш голос                и звук шагов,Но они как мираж обителиВ переулках больших городов.Потому центробежатся мысли,Покидая Земную ось…Жаль, что жизнь в осязаемом смысле,Только то,                 что прожить довелось!

«Ворчит тромбон и плачут скрипки…»

Ворчит тромбон и плачут скрипки,Струиться кровь из тонких вен.Снег на окне угрюмо липкий —Апрельских просит перемен.Но перемены не торопятНи солнце, ни ночной туман.Секунды тонут в серых хлопьях,На полке замер таракан;В подъезде чьё-то бормотанье,Да за окном писк воробья…Пытаюсь разомкнуть гортань я,Расклеив           белых                   губ края,Но март безжалостно недвижен,И я – не я,             но только слух.Тромбон всё дальше, скрипки ближе…Глоток, как вздох, протяжен, сух.Кто это, пола не касаясь,Ко мне приблизился, завис? —…Мы полетели…                    тень косая,Уже моя,            метнулась вниз…

«За прилежание души…»

За прилежание душиК нам вдохновение нисходит,И в тёмной вяжущей тишиЗвук прорастает, звук шуршит —Листом белея на восходе.На что разменяны года?!За сколько проданы печали?!Нам всё казалось —                        мы в начале,Мы не застрянем навсегда!За прилежание сердецК нам озарение слетает,И – дрозд в мозгу,                      в груди – скворец.Но голос в панцире колецТускнеет,            вянет,                    хрипнет,                               тает…Ни сердца тающий родник,Ни прилежания души —Не вспоминай в своей тиши, —От них остался только блик,И он уже вдали летает…

«Уходит яростный февраль…»

Уходит яростный февраль, —Уже медлительность в снежинках,И я, как будто пьяный враль,Боюсь идти по хрупким льдинкам:Я для себя замыслил месть —Купаться в холоде души,Пропасть совсем и кануть весьВ сердечной вяжущей глуши!А на меня дышал февраль,Слегка морозило и дуло,В глаза неслась чужая дальИ округлялась в стенки дула.Нет, даже Гоголь не поймёт,Откуда сумрак в наших душах,Пока свой чайник БегемотВсё льёт, всё льёт,                      а Мастер тушит.Мы в наших трещинах квартирСовсем не слышим и не видим.И обживаем свой сортир,Как близкий и понятный мир,Но там февраль                    уже                         невидим…

«Высоту звенящего покоя…»

Высоту звенящего покояВыгибает радугой январь.В синеве морозной за рекоюВетками похрустывает хмарь.Ты бежишь по узенькой тропинке,Под тобой повизгивает снег,На бровях замёрзшие росинки,На губах аукающий смех…Мимо, мимо… я стою опешив,Глядя на хохочущий мираж.Нет, – не ты…                Я снова безутешенИ январь под радугой – не наш…

«В тишине забытых лет…»

В тишине забытых летСтранно выгнуто пространство:Там, где нас давно уж нет,Там —         любовь и постоянство.Там большое и цветноеСчастье выткано над нами.Горе —          краткое, смешное,А надежда, как цунами!В тишине забытых лет —Там,      где нас             давно уж                       нет.

«Сварливые чёрные птицы…»

Сварливые чёрные птицыВ проталинах солнечных днейПытаются солнца напитьсяИ всласть наклеваться теней…И гомон, и шелест, и шорохВ минутном прошедшем дождеТраву встрепенул разговоромИ тени качнул на воде.Промыто, проглажено лето,И лето в крови, как вино.В России не статься поэтомНе многим беспечно дано.

«Тяжелый ветер прикасаний…»

Тяжелый ветер прикасанийОпять уносит нас в безлюдьеИ там растерянных бросает,И —       будь, что будет,                     будь, что будет!Мы словно ждём, пережидаемВ себе разлад,                как непогоду.Душа гадает неживая,Тасуя нервную колоду:Налево туз,             направо дама,Налево шесть,                направо туз…Какая карточная драма!Но я в глаза глядеть боюсь…Боюсь, как ветра, —                      прикасаний.Боюсь —           вдвоём.Боюсь безлюдий.Опять нас кто-нибудь бросает,И —      будь что будет,                     будь что будет!А мы всё ждём других прогнозов,Спина к спине —                     не развернуть.Какая в нас метаморфоза!Ещё дотерпим как-нибудь.Похоже, мы в чужой колоде,И не дотянется рука,И вроде – жизнь,                     надолго вроде,Но…      не тасована пока.

«Вода ведёт и тихо тает…»

Вода ведёт и тихо таетВ зелёном голосе Земли.Смотри, какая завитаяОпушка вздрогнула вдали.Летит летенница росоюСквозь пальцы света…Но кто же ветряной косоюПодкашивает это?Чья кучевая бородаПарит над нами?Не разглядеть!                 Но лебедаВосторжится волнами.И напрягаются леса,Закинув кроны.В глаза упали небеса,Вот-вот утонут.Забеспокоился испугВ твоих ресницах.Всё охристей закатный круг —Спешишь проститься.

«Будто бы из милости…»

Будто бы из милостиПо осенней сыростиВ неуютность вечераТы меня излечиватьОт моей угрюмостиВсё бежишь из юности, —Нелюбимой,           сорною,Но такой           упорною,По ночам           рыдающей,Горем не горда                   ещё,Хоть совсем уверена,Что любовь потеряна…А когда последняяНочь звучала летняя,Ты меня,           прозревшегоОтдала раскаянью,И в осеннем таяньеНе было умершего…

«Я уходил, себя не помня…»

Я уходил, себя не помня,И только катакомбы полдняВсё уводили в сумрак слов,И голоса сухие комьяСсыпались в сна просторный ров…Я убегал, ступни калеча,Отмечен болью,                   не излеченОт невозможности молчать,Что потушили сами свечи,К замку подвесили                   печать.Простой уход – обычный случай.Но мучит памятью колючейПрожитых лет вчерашний снег:Колючий           и такой летучий,Не предвещавший наш побег.

«Ты придёшь ко мне этой ночью…»

Ты придёшь ко мне этой ночьюИ отбросишь моё покрывало,Снова ночь утопив в белых клочьях,Чтобы ночь в темноте отливалаПустоту          и предметность стекла,Но не наши              глаза                     и тела.Ты придёшь ко мне, ожидаю,Угадаю проснуться тогда я,Как сотрётся граница подвоха,Что темно и светло,                       и не сонноОт тепла          тесноты                    полутона.Ты придёшь ко мне, не забудешь,Не оставишь,                не бросишь во мраке,Дабы я не пробыл непробуден,Разгребая предчувствия знаки,Разбивая           туманные                       «если»О твоё появление в кресле…

«Ну сколько можно…»

Ну сколько можноПолзать по годам!Весьма несложноСжечь весь этот хлам,А прах развеять —Прямо на закат,Уже не смеяВеровать в возврат.Ну сколько можноМять      за годом                  год!Уже возможноПраздновать уход?

«Ночь нашёптывает шорох…»

Ночь нашёптывает шорох:Темнота до черноты.В межпланетных коридорахПропадём и я и ты.Ночь дочитывает судьбы,Только пальцами хрустит.Разве мы друг другу судьиВ тесноте квартирных плит?Ночь вычерчивает числаУ заснеженных террас.Не спеши искать в них смысла,Эти числа – не про нас.Наша ночь ещё кочуетПо неведомым мирам:Тороплюсь зажечь свечу я —Рано нам           в межзвёздный храм!

«В мойке чашка, в чашке ложка…»

В мойке чашка, в чашке ложка,В ложке розовая крошка.Эта крошка от бисквитаНе случайно здесь забыта:Тихой полночью из кранаДва весёлых тараканаВыпадали прямо в ложкуИ съедали эту крошку.Тараканам тоже нуженВкусный,          сытный,                   сладкий ужин.Из неведомых щелейК ним являлся муравей,Он свистел, кряхтел, но ойкнув,Вдруг валился прямо в мойку.Этот рыжий шустрый другПоявлялся здесь не вдруг!Но сегодня было странно —Не явились тараканы,Не явился из щелейРыжий шустрик – муравей.Завибрировала ложка,Закричала в ложке крошка:«Я – племянница бисквита,Не хочу быть здесь забыта!Рыжий шустрик – муравей,Появляйся поскорей!Вы, извилины всех кранов,Пропустите тараканов!»Крошка вжалась,                   втерлась в ложку,Только утром смыли крошку.И не будет таракановНи из шкафа, ни из кранов.Не возникнет муравейИз неведомых щелей.С них теперь какой уж спрос —Убаюкнул дихлофос,Чтоб рассыпать их на крошкиДля неведомой им ложки.

«Пергамент сыра…»

Пергамент сыра,                   весь в слезах,Врастает в матовость фарфора,Салют свечей                кружит в глазахЛёд серебра                витых приборов.Вот и Бордо               влилось в бокал,Рубины рвутся               в срезах граней,У осетрины по бокамУкроп лежит,                как на диване,Лимон,        как горстка золотых,Нарезан чуточку небрежно.Блестящий стол!Но что же тыТак в нерешимости                      прилежна?Вот сёмги           замерший огонь,Икра —      красней самой калины.Твоя ладонь —              в мою ладонь…И нам заветно у камина.Нам подыграет и Отард,И Эннеси с Сент-Эмильеном,И виноград —             прелат отрад —Своим хрустящим,              сладким пленом…

«Я просыпаюсь – это я! …»

Я просыпаюсь – это я!С экрана хрюкает свинья,Ресницы машут с потолка…Я их раскрою,                 а покаСкрипят тоскливые бока,Как будто вёсла рыбака.Моя тоска —                звезда моя!Я —    это выдох!                 Выплеск —                              Я!Я разливаюсь по себе,Как годы льются по судьбе…Мои ресницы на глазах!Нет, мне не снится этот страх,Я сам себя давно боюсь.Нет, я не ворон и не гусь,Я состою из сразу всех!Я —     весь!            Я —                 всё!                       Но я не смех!Я – вся вселенская тоска!Но… почему скрипят бока?Ах, не себя ль я раздавил?Аз есмь поэт —                словесный                               ил!

«Славословим лабуду…»

Славословим лабудуВ нашу общую дуду.Будь же нынче и всегдаСлавна наша лабуда!

«Светлый голос мостовых…»

Светлый голос мостовых,Рижских улиц, —                    словно гаммы,Нанизался на мостыИ —      скользит вдоль Даугавы,Где янтарь              закатный блик

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.