Полная версия
Неразгаданное убийство. Современный детектив
– А, ну! – злобно рявкнул кто-то в самом центре толпы. – Посторонись, сказал! Дай дорогу! Прочь, говорю! Не то…
В тот же миг толпа стала слегка расступаться, и из нее, расталкивая тех, кто стоял на его пути, вдруг показался тип спортивного сложения, одетый в черную кожаную куртку. Глянув на его лицо, выражавшее твердую решимость и, как ему показалось, некоторое злорадство, Герман едва дар речи не потерял! Не смотря на то, что на человеке в черной куртке были зеркальные очки, и, помимо этого, окладистая бородка и усы изменили его черты до неузнаваемости, Дот ни на секунду не усомнился в том, кем этот жуткий тип являлся на самом деле! Конечно же, это был он… Он, и – не кто иной!.. Ухажер Окси! Уж, кого, кого, а такого редкостного подонка, как владелец «Порша», он узнал бы из тысячи ему подобных сразу!
– Скорую! Скорее скорую! – отчаянно и истерично завопил чей-то женский голос в толпе.
Но, когда примерно через полчаса послышался приближающийся вой сирены, было уже слишком поздно! Чудов был мертв.
13
Рудольф Савельевич ждал Василия, сидя у себя в офисе.
– Ну, и как? Как все провернул? Удачно? – спросил он, едва дверь отворилась, и крутой парень уверенно шагнул за порог.
– Вы – не против?
– Чего спрашиваешь? Садись!..
Василий, взявшись за спинку стула, которая была вплотную прижата к крышке стола, потянул ее на себя.
– Надо ж! С каких это пор ты стал такой вежливый? Прямо-таки любо-дорого на тебя посмотреть!
Говоря это, наркоделец не спускал с крутого парня пристального взгляда.
– Можно подумать, что ты – пай-мальчик, а не убийца, у которого руки по локоть в крови!
Вот – гнида! У Василия вдруг появилось желание незаметно сунуть руку в карман крутки и нажать на спусковой крючок волыны. Пуля угодила бы точно в пах Адольфу. Возможно, после этого он научился бы уважать тех, кто, не щадя собственной шкуры, претворял в жизнь, а, может, в смерть, его идиотские планы.
– Что поделать, раз у нас – профессия такая!
– Да, профессия – что надо! Не пыльная! К тому же, интеллигентности учит! Если человек чем-то не понравился! Повел себя, например, неправильно! По-хамски! Не нужно ему в ответ грубить! Или – еще хуже, в морду бить! К чему – такие крайности, когда можно аккуратно убрать этого нахала, словно зловонную кучу со своего пути, и – всего-то делов? А для этого надо необходимый шанцевый инструмент постоянно под рукой иметь!.. Я правильно говорю?
Но Василий на этот раз промолчал, не желая вступать с Адольфом в необыкновенно льстившую его самолюбию риторику. Уж, очень он любил поиграть в важного босса, гангстера типа Аль-Капоне, со своими цепными псами. Безусловно, Василия он также считал одним из них.
– Ну, ладно! Рассказывай, как все прошло?
– Да, вроде гладко!
– Это хорошо, что гладко! Меня интересуют подробности!
– Подробности?
Вероятно, это был его минус, но в отличие от хозяина у Василия не всегда получалось складно говорить.
– Зачем – они?.. Это – дело техники…
– Затем! Долго ты еще со мной переговариваться будешь?
Рудольф Савельевич даже побагровел от злости.
– Хм… Со спины я к нему пристроился! Он ступенькой ниже стоял… И без охранников был… Со своей дамой и еще с кем-то! Коллегами, наверно! Выбрал я момент подходящий, когда все там чего-то кричали, руками размахивали, в ладоши хлопали, и полоснул его втихаря стилетом по сонной артерии… Никто даже не заметил! Кровь брызнула фонтаном!.. А я тем временем ходу из толпы дал…
– Так, думаешь, чудо с этим Чудовым не произойдет? Не воскреснет из …?
Василий плотнее сжал зубы.
– Пусть попробует! Я посмотрю, как у него это получится!
Рудольф Савельевич удовлетворенно потер руки.
– Ладно! Поживем, увидим!
Выдвинув ящик стола, он извлек из него что-то, а затем небрежно бросил на стол. Пачка долларов, описав плавную траекторию в воздухе, со звучным шлепком опустилась на крышку стола прямо возле крутого парня.
– Заляг пока что на дно! Чтоб тебя сегодня же в городе не было!
– Как скажете, шеф!
Василий не скрывал, что, наконец-то, он мог хоть немного отдохнуть от всех этих сухих, полусухих и мокрых дел.
– Когда шум уляжется, я тебя кликну в рупор!.. Подтянешься…
14
На следующий день в редакции «Реликта» с самого утра всех точно лихорадило. Едва переступив порог кабинета, главный тотчас вызвал к себе фотокора.
– Снимки готовы?
– А – вы, как думаете? Я зря свой хлеб не ем!
И Фил молча положил на стол редактору несколько снимков. Тот с нетерпением взяв их, стал внимательно рассматривать.
– Этот годится! Этот… Тоже годится… Этот – нет!
Хорошие на его взгляд фотографии он бережно откладывал в одну сторону, а те, которые ему не особенно приглянулись небрежно швырял в другую.
– А сие произведение искусства, что здесь делает?!
И Теодор Елисеевич ткнул пальцем в очередной снимок.
– Кто – он? И зачем ты мне сюда это приволок?
Феликс уставился на снимок, который еще недавно так старательно проявлял вместе с теми, что Главный одобрил.
– Зачем?
– Да! Зачем? – настойчиво повторил редактор.
– Я думаю…
– Доброе утро!
И не спрашивая позволения, Герман приблизился к столу, на котором лежали снимки.
– Я, кажется, знаю этого человека!
И он кивнул на фото, которое привлекло внимание Теодора Елисеевича тем, что, по его мнению, было совершенно лишним и, точно чуждый фрагмент мозаики, отличный по цвету и композиционной направленности от тех, что складывались в выразительное пано, никак не вписывалось в общую картину того, что произошло на торжестве в честь Чудова возле филармонии. На нем был запечатлен странный субъект в темных очках и кожаной куртке.
– Ну, и знай себе на здоровье!? Причем здесь – статья о Чудове?
В голосе главного послышалось раздражение.
– Это – он убийца! – уверенно сказал Герман.
Главный с нескрываемым удивлением посмотрел на практиканта.
– Что, если ты ошибаешься, старичок?
Но Дот отрицательно мотнул головой.
– Я предполагаю!
– Ах, ты предполагаешь?
– Ну, да!
Не выдержав, редактор, словно ни с того, сего смешинка ему в рот попала и, скорее всего, не одна, а сразу несколько, мелко затрясся в приступе истерического смеха.
– Ха-ха! Гениально! Ты – что, экстрасенс?
Герман, не ожидавший такой реакции от Главного, в некоторой растерянности мельком глянул на Феликса. Но тот, в отличие от Верниса, казался серьезен, как никогда.
– Все произошло так быстро, что…
Шеф «Реликта», достав из кармана платок, промокнул им лоб, вероятно, вспотевший после короткой нервной встряски.
– Что? «Что»!
– Если б я нажал на пуск секундой раньше!.. Мне кажется, я видел в объектив, как рука этого человека… И Феликс снова указал на снимок. …Молниеносно мелькнула в воздухе!
– Кажется!.. Х хе… Ему кажется!
Главный, как будто бы, и впрямь, едва сдерживался, чтоб вновь не расхохотаться во все горло. А, может, только делал вид, что его разбирает смех, чтобы, таким образом, лишний раз выставить своих подчиненных в дурацком свете и заодно позлить их.
– Фил! И давно у тебя это началось?
– Что именно? – не сразу понял тот.
– Галлюцинации! Может, тебе в психушке немного полечиться?
И Теодор Елисеевич с выражением крайней досады, почти злости, и одновременно ехидства на лице нацелил свой взор, похожий два темных зрачка готовой вот-вот пыхнуть огнем охотничьей двустволки, на Феликса.
– Не сомневайся! Больничный я тебе оплачу! А пока дадим объявление в газету и вместо тебя временно наймем внештатного фотокора. Ты, ведь, знаешь, сейчас желающих подработать в нашей газете, а, говоря попросту, хороший куш сорвать, немало!..
– Тогда, кто, по-вашему, убил Чудова?
– Ты это – серьезно, Фил?
Главный даже слегка привстал со стула.
– Я – что, по-твоему, похож на гения сыска, который не выходя из четырех стен, способен определить, кто именно совершил это гнусное злодеяние? Что за бред ты несешь! Пусть убийством занимается полиция! А мы будем делать свое дело! Писать статьи и выпускать газету, чтобы радовать нашего читателя свежим взглядом на этот старый и дряхлый, насквозь провонявший дерьмом мир!
Феликс неопределенно пожал плечами.
– Да, я, разве, против?
– Еще бы ты был против! – не скрывая раздражения, воскликнул редактор.
Выйдя из-за стола, он подошел к окну и какое-то время сосредоточенно смотрел в него погруженный в собственные мысли.
– …Говоришь, опоздал на секунду… Нажать на этот самый!.. Как его?.. И – что? Чудова ты этим все равно бы не спас! А вот, если бы наш материал о нем вышел на день, два, а то и неделю раньше… Говорил я тебе, займись этим гением шоу-бизнеса в первую очередь! Тем более, что нас просили сделать о нем корреспонденцию серьезные люди! Жаловались, что зажрался он! Никого ни в грош не ставит! Свою линию гнет, и – все тут! Надо бы перышки ему почистить… Он прочел бы статью, призадумался. Выводы сделал о собственном поведении и, наверняка, теперь был бы жив!.. Сам, ведь, знаешь, там, где большие деньги – на кону, там и – убийства! Так, нет! Давай, Елисеевич я сначала балериной займусь… Вот и занялся!
– Вы прямо-таки переживаете за этого артиста, как за собственного сына!
Феликс явно был недоволен, что Главный чихвостил его в хвост и гриву при практиканте. И, причем, ни за что! Если бы Вернис, как он говорит, действительно тогда настоял на своем, все вышло бы именно так, как он того и хотел. Балерина и фоторепортаж о ней были тут совершенно ни причем! Видимо, те, кто заказал «Реликту» публикацию о Чудове, в свой черед, не согласовали с Вернисом сроки ее появления на страницах желтой прессы…
– За сына? Вот именно, как за сына! Такие люди, как Чудов кормят и поят нас. Газету с материалами о них моментально раскупают! И надо быть благодарными тем, кто заслуживает нашего внимания. Во что превратилась бы жизнь без таких людей! В серую будничную рутину!.. А теперь одним таким человеком меньше стало! Что ж, мы теперь должны дожидаться, пока их всех или лучших из них бандюки повырежут, как заблудших овец?.. Вернее, бяшек, оставленных хозяином без присмотра?..
– Я этого не говорил!
– И правильно, что не говорил! Но думал! Я понимаю, что успешных людей многие недолюбливают. И есть за что! Но, сам понимаешь, существует такое понятие, как профессиональный долг. И он диктует нам свои правила. Я имею в виду, что если мы вовремя не выполним свой заказ и не покажем известного человека во всей его красе, не представим на суд публики, то нас могут опередить с этим самым заказом другие. Те, чьи поступки опережают их мысли. И чей палец нажимает на спусковой крючок прежде, чем начинают работать их мозги! Они не понимают, что наше общество делится на богатых, и тех, кто живет за счет богатых! А, также, тех, кто работает на них! И, если одно из звеньев этой цепочки пропадает, то рушится вся цепь!..
Выговорившись, Главный снова сел за стол.
– Ну, и что теперь прикажешь с твоими снимками делать? Под каким соусом их подавать?
– Теодор Елисеевич!
И Герман неуверенно протянул главному несколько листов бумаги, исписанных довольно мелким, но вполне разборчивым почерком.
– Что это – за хрень?
– Это… Статья! Статья о Чудове!
– О Чудове?!
И Главный, скривив рот, издал мычащий звук.
– Вон оно – как! Молодец! Оперативно сработал… Отдашь эту белибердень Косте. Пусть сперва он посмотрит. А впредь знай, что все ваши рукописи, если их не зарубит мой помощник, я смотрю в самую последнюю очередь! В моей редакции – десяток корреспондентов. Мне двадцати четырех часов в сутки не хватит, что прочесть и поправить весь редакционный материал, который кладется мне на стол ежедневно! Вписал?
– Но…
– Что – «но»?
– Константин Валерьевич уже прочел мою корреспонденцию…
– Прочел?..
Удивление против воли Верниса мелькнуло на его лице.
– И – что? Остался доволен?
– Он сказал, что не ожидал от меня такой зрелой и серьезной статьи!
– Вот как, значит?
Глубокая складка легла меж бровей главного.
– Тогда, почему материал не отпечатан и подпись моего помощника на нем не стоит?.. Позови-ка ко мне сюда его самого!
Герман тотчас пулей вылетел из кабинета и вскоре вновь появился в нем в сопровождении Константина.
– Так, говоришь, хорош материал? – спросил редактор, с укором и даже несколько суровее, чем это требовалось, глядя на своего помощника, который вовремя не поставил его в известность относительно корреспонденции о Чудове.
– Теодор Елисеевич… – начал, было, Костя.
– Я спрашиваю, «да» или «нет»? Отвечай!
– Да! Толково практикант изложил тему. И, к тому же, с учетом той ситуации, что произошла в тот вечер у филармонии… Вот только…
– Только?
– Много пафоса и… Какой-то уж очень идеальный получился у автора этот Чудов!
– Ну, так!.. Убери пару килограммов пафоса, а то, что, как ты говоришь, герой статьи чересчур идеальным тебе показался, так это – пускай… Человека-то все равно уже нет в живых. Почему бы не заострить внимание на его хороших качествах и не позабыть о плохих?
– Боюсь, что наши заказчики нас не поймут! И, опять же…
Приложив ладонь ко рту, Константин кашлянул в нее дважды.
– Да! Толково практикант изложил тему. И, к тому же, с учетом той ситуации, что произошла в тот вечер у филармонии… Вот только…
– Только?
– Много пафоса и… Какой-то уж очень идеальный получился у автора этот Чудов!
– Фанаты Чудова начнут шептаться по углам. А кто и в открытую станет возмущаться и зубоскалить! По городу нелепые домыслы и грязные сплетни поползут… Мол, угробили гения сцены ни за понюшку табака какие-то недоноски… Куда полиция смотрела? А теперь неумеренной похвальбой пытаются загладить чужую вину! Запишут нашу газету в подхалимы! Дескать, вместо того, чтобы интервью взять у того, кто ведет дело об убийстве Чудова, дифирамбы петь покойнику взялись! Вы ведь знаете наших не в меру сердобольных читателей…
– Ага! Как сплетни читать и всякие щекотливые подробности про знаменитостей, так совесть их не гложет, а, как правду про заслуженного человека узнать, пускай слегка и приукрашенную, так им этого даром не надо!.. Ты – в своем уме, Костя?
Помощник редактора впервые не знал, что ему ответить.
– Предчувствие у меня – недоброе, Теодор Елисеевич! Может быть, просто обойтись информацией об этой ужасной трагедии и портретом нашей бесславно почившей звезды?
– Издеваешься, Костя?
– Нисколько!
– Неужто, для того мы знаменитостей годами выращиваем, как цветы в оранжерее, чтобы потом забыть о них навсегда?
– Кхе, кхе! Герман, ты пока что свободен! Подожди меня, пожалуйста, в моем кабинете! – вдруг сказал Константин. – Вы – не против, Теодор Елисеевич?
Но хозяин «Реликта» его, как будто бы, даже не услышал… Молча повернувшись к Главному и его помощнику спиной, Герман незаметно удалился из кабинета… Видимо, Главный сказал при нем лишнее. То, чего он не должен был слышать. Такой вывод сделал Герман…
15
– Я хочу, чтобы ты изладил серию статей про убиенного артиста! – в горячности воскликнул редактор, когда дверь за Дотом закрылась. – Пусть практикант также поучаствует в этом! Ему будет полезно!
– Теодор, это – ошибка!
И помощник редактора поморщился, словно от зубной боли.
– Ты знаешь, что сказал мне этот самый практикант? Не поверишь!
– Ты же знаешь, я ни кому и ни чему не верю! У меня – должность такая! А вот, когда результат – налицо, тогда – другое дело!
– Да, я – не об этом!
Константин упорно гнул свою линию.
– Практикант сказал мне, что знает этого убийцу! Точнее, того, кто на фотографии и кого мы подозреваем в убийстве! И знает с очень нехорошей стороны!
– Ну, ну! Только хуже, чем убийство, не бывает! Сам понимаешь!
Сидя в кресле, Главный небрежно закинул ногу за ногу.
– И все же, что это за сторона – такая? Ты можешь рассказать поподробнее?!
Помощник редактора, глянул через плечо на дверь. Как ему показалась, она была плотно прикрыта. Потом, смахнув со лба каплю пота, налил из графина в стакан воды и залпом выпил.
– Так я тебя слушаю, Костя! Неужели все – так серьезно?
– Серьезней не бывает! Конечно, если тебе собственная жизнь дорога! Ну, и моя – тоже… Наконец, жизнь этого практиканта!
– Не сгущай краски, старик! Ты проживешь до ста лет! Я тебе это гарантирую!
– Знаешь, Тео! Ты – не швейцарский банк, чтобы дать мне надежные гарантии…
Помощник редактора попытался произнести это шутливым тоном, но у него все получилось совсем наоборот: как-то уж очень серьезно, не особенно уверенно и насквозь фальшиво.
– А ты – не экстрасенс, к сожалению!.. А, может, к счастью!.. Чтобы я твое предчувствие… Точнее, нытье!.. За чистую монету принял!..
– И не самоубийца – тоже!..
И Константин снова метнул настороженный взгляд через плечо.
– Тот брутал в черных очках как-то связан с наркотиками! Я думаю, из-за них Чудова и убили! Ты, ведь, помнишь, одно время про этого артиста слухи ходили, что он – якобы наркоман! Но Чудов, как видно, заплатил, кому надо, и эти слухи быстро развеялись! Так, что никто не успел даже глазом моргнуть!
– Да, плевать мне на все слухи и сплетни, которыми полон этот дурацкий мир, уж если на то пошло! Скажи, причем здесь – мы?
– Тео, неужели ты не понимаешь?
– Ну, что? Что я должен понять! – вскипел тот. – Мне надо рейтинг газеты поднимать, и – точка!
– Ладно! Как знаешь! Только учти, что, если эти убийцы не побоялись перерезать горло такому известному человеку, как Чудов, да еще при всем честном народе, то, что они сделают с нами, если мы по собственной глупости перейдем им дорогу?
– Опять ты – про свое! Костя, мне кажется, что ты скоро собственной тени бояться будешь! И, если послушать тебя, так мне лучше сегодня же объявить себя банкротом и закрыть собственную газету! Тогда, по твоим словам, у меня будет шанс остаться в живых! Только вот жить я на какие шиши буду, про это ты не подумал?! Может, все ж таки, для меня и тебя, да и других наших сотрудников – тоже, есть смысл побороться за свое место под солнцем! Вероятно, ты будешь удивлен, но я в этом кресле до сих пор чувствую себя очень-таки недурно! И просто так я его никому не отдам…
– Так и не отдавай! Просто забудь про этого Чудова! Не стоит трагедию превращать в фарс! Информации о прошлых заслугах этого человека будет вполне достаточно! Тео, не лезь на рожон, я тебя прошу!
– Иди к черту, Костя! – не выдержал его собеседник. – Я – все еще Главный редактор «Реликта», самой востребованной газеты в нашем городе, а не какой-нибудь там хрен моржовый! И полагаю, что останусь таковым еще долгое время!
– Посмотрим! – пробурчал себе Костя под нос, удаляясь из кабинета своего хваткого до дела хозяина и давнишнего друга.
16
Василий решил тотчас не следовать совету своего чересчур осторожного шефа. Он никуда не уехал из города, как требовал тот, а на несколько дней залег на дно, но не где-нибудь, а в своей собственной квартире, которая была оформлена на имя человека, которого уже не было в живых. Василий подделал паспорт этого гражданина, вклеив в него свою собственную фотографию. Родственников у бывшего хозяина жилплощади не было. Квартплату, а, также, плату за свет и воду он вносил исправно. Поэтому опасаться, что с минуту на минуту к нему на хату нагрянут назойливые кредиторы, настойчиво требуя своего, и, уж, тем более, люди из полиции, не было веских причин. Соседи его не беспокоили, зная, что квартира на одной с ними лестничной площадке в основном пустует. Шум не поднимали, так как бывший хозяин их предупредил, что переезжает на другое место жительство, а свое жилье сдает в аренду с последующим выкупом. Мол, будущий хозяин, пока что, живет в своем доме в пригороде и до тех пор, пока окончательно не переедет на новое место жительства, будет появляться в нем лишь изредка…
Василий, заранее прикупив продуктов, в основном спал и ел. Смотрел телевизор и ежедневно выходил из дому, чтобы в ближайшем киоске «Роспечати» приобрести свежие газеты. Как правило, он читал криминальную хронику и все, что касалось того громкого дела об убийстве артиста Чудова, к которому он имел непосредственное отношение. В конце концов, он должен быть предельно точно осведомлен, насколько успешно велось расследование… Это – в его интересах. И, если, не дай бог, полицейские ищейки нападут на его след, Василий, конечно же, будет знать об этом первым. В этом случае он не станет слепым орудием судьбы и, как надеялся крутой парень, сумеет ловко избежать расставленных на него ловушек. Понятное дело, что Адольф, тем более, не окажется в стороне. Скорее, наоборот, он будет рвать и метать, чтобы замять это дело об убийстве известного артиста. Иначе, если возьмутся за Василия, наркоторговец, прикрывавший свои темные делишки легальным ресторанным бизнесом, едва ли, выйдет сухим из воды! Ему, как и Василию, и, помимо него, некоторым другим членам их банды, светит пожизненное. В патовой ситуации, Адольф, конечно же, попытается лишних свидетелей убрать!.. Что ж! К любому развитию событий крутой парень был готов заранее!..
…Просмотрев несколько газет подряд, и не найдя в них ничего интересного, Василий взял в руки следующую. Это была желтая газетенка, от которой даже при поверхностном взгляде слегка припахивало экскрементами. Газета называлась «Реликт». Василий, прочтя несколько светских сплетен, обличенных в форму статей, зарисовок и затейливых информаций, брезгливо поморщился. Он уже хотел отложить в сторону этот достойный образец гениальной публицистики, когда взгляд его невольно упал на корреспонденцию с заголовком «Погасшая звезда!» Немного ниже он обнаружил также портрет Чудова. Тот стоял на сцене с микрофоном и со слезами на глазах смотрел в зал, который ему бешено рукоплескал.
Крутой парень пробежал глазами статью. Ничего конкретного! Придя к такому выводу, он небрежно сплюнул в пепельницу, где еще недавно дымился окурок его сигареты.
– Жалкие писаки! – не желая того, насмешливо произнес он вслух.
В публикации перечислялись заслуги великого тенора Чудова. Приводились кое-какие факты из его биографии. Все заканчивалось трагической сценой! Как, возвышаясь над толпой, Чудов вдруг пошатнулся, заливая кровью свою великолепную спутницу. Она завопила от ужаса во всю мочь своих легких, а он, опираясь на ее руку, медленно осел на мраморные ступеньки на спуске из государственной филармонии.
Все бы – ничего! Но в конце статьи была приписка: читайте в наших следующих номерах серию статей об этом скандальном и загадочном убийстве! В нашей завершающей публикации «Преступник – в кадре!» вас ждет настоящая сенсация: портрет предполагаемого убийцы!
Это было уже чересчур!
Василий вернулся в начало статьи. Автором ее значился некий Геродот. Странно, но это имя показалось ему знакомым! Он старательно напрягал память, но никак не мог вспомнить, где, когда и из чьих уст уже однажды слышал о нем. Хотя вполне возможно, что ему лишь так казалось! А в действительности…
Он правильно сделал, что не послушался Адольфа и задержался в городе. Если этот публичный, похожий на болотную жижу со смрадными испарениями в жаркий летний день, «желток» грозится растиражировать еще серию статей об убийстве и в последней из них напечатать портрет киллера, то этим не могла не заинтересоваться полиция! Хотя портрет – портретом, но то, что его, Василия, возможно, случайно сняли на фотопленку, еще ни о чем не говорит! И, к тому же, там, на месте убийства он был в солнцезащитных очках и старательно загримирован. Искусственная борода и усы помогли ему перевоплотиться в совершенно другого человека! Поэтому ему не стоило опасаться, что публикация портрета выдаст его с головой. Сам момент убийства не смогла бы запечатлеть ни одна даже самая классная фотокамера. Его движение руки, в которой он сжимал стилет, было мгновенным! В те доли секунды, что решили судьбу его жертвы, и при желании никто не разглядел бы ничего! Василий в свое время потратил годы, чтобы научиться тому, что в этом мире умели очень немногие. Он тренировался у настоящего мастера кунг-фу, который, также, отлично дрался на саблях и метал ножи. В совершенстве овладев этим искусством, Василий некоторое время упорно искал ему применение, пока не встретил Адольфа. Тот, не долго думая, предложил ему работу. Кроме того, что Рудольф Савельевич изготовлял композит из наркотиков и сбывал самым разнообразным клиентам, пойманным в сети его развлекательных заведений, он еще имел тесные связи с местными националистами, которых спонсировал деньгами. Но делал он это дозировано, то есть, не в ущерб собственному бизнесу. Точнее, он сбывал им композит по сниженной цене. И националисты, когда затевали очередную бучу или гонения на демократов, охотно употребляли эту подслащенную пищевыми добавками дурь. Никто бы и не подумал, глядя со стороны, что, развернув цветную обертку, крепкие и коротко стриженные парни совали себе в рот, отнюдь, не долгоиграющие карамельки или шоколадные батончики!..
