Тринадцатый двор

Грешнову не дали договорить. Сначала в голос, совершенно развязно, по-молодецки рассмеялся Павел Терентьевич, затем – Лев Львович и даже Пётр Виленович за компанию хохотнул.

– Как? Не слышали? Это старая история, – пытался Вася утихомирить смеющихся.

– Чем закончилось? Инфарктом? – поинтересовался хозяин гаража, вытирая обильные слёзы.

– Все убежали, пришлось мужику в могиле ночевать. Утром доярки шли на ферму коров доить, – достали.

– Не ты ли там сидел? – не унимался Огоньков.

– Да нет же. Это старый анекдот, – подтвердил Истуканов, чувствуя, что теряет поддержку товарищей и развенчанный было негодяй Грешнов снова приобретает в их глазах благосклонность.

– Я тоже не слышал, – признался Ласкин.

– А я слышал сто раз, – продолжал Василий, – и в сто первый с удовольствием бы послушал, но не в тот день. – Рассказываю дальше. На смену старухе сел старик «некрофил». Не шучу. он сам так отрекомендовался и объяснил. «Я», – говорит, – «любитель и знаток кладбищ». Пока его вёз, он меня изустно познакомил со всеми московскими погостами, с каждым захоронением на них.

– Так уж и с каждым, – усомнился Лев Львович.

– Сказал, какая знаменитость где покоится. Высадил «некрофила», сели ребята с Мосфильма. Ну, думаю, отдохну. Так и эти отличились. Принялись хвастаться. Открыли кожаную сумку, а в ней – резиновая голова. От настоящей не отличишь. И два пятилитровых пакета с заменителем крови. Сказали адрес, там у них съёмка, вези их на квартиру. Я им спокойно, без эмоций: «Дорогие мои, я устал. Выходите». Не поняли. «Шеф, два счётчика платим». Я возопил, как сорвавшийся в пропасть и полез под сиденье за монтировкой.

– Да, денёк у тебя выдался, – стал заворачивать рассказчика Терентьевич.

– Ещё не всё, – разошёлся Грешнов. – Прихожу домой, Олеся Наталье страшилку рассказывает про гроб на колёсиках. Вот тут я и психанул. Побежал, сел в машину, хотел уехать. Но выпил перед этим и в первый же столб. И дома, оказывается, что-то сломал и разбил. Когда вышел из запоя, жена обвинила в рукоприкладстве. Вот как я бросил такси. Теперь – всё.

– Да, – история, – с уважением глядя на Василия, сказал Огоньков.

– Ну, а мою историю слушать будете? – загораясь завистью к успеху Грешнова, спросил Истуканов.

– Давай-давай. Он про бабу хотел рассказать, – пояснил Василию хозяин гаража.

– Про бабу всегда готов слушать, – смирился Грешнов, принимая кружку с чаем из рук Терентьевича.

– На ней был летний плащ. Легкий, без подкладки, цвета топлёного молока, – вкрадчивым голосом радиосказочника стал повествовать Пётр Виленович, – платье красное, шёлковое.

– Погоди, не торопись. Откуда она взялась? – проявил неожиданный интерес Лев Львович.

– Я в Академии наук работал, в спецуправлении, – стал обстоятельно докладывать Истуканов. – Это работа с секретными документами.

– Постой, как ты попал в Академию наук? – усомнился Василий.

– Дядька меня устроил в спецуправление. Он же в КГБ работал. По своим каналам он меня и пристроил.

– А где это спецуправление территориально находится? – засомневался и Лев Львович.

– На территории Академии наук, Ленинский проспект, четырнадцать. Там особняк – дворец Демидова. При особняке – флигеля. В одном из них я и работал. В этом демидовском дворце заседали президент Академии наук и вице-президенты. И пока эту огромную «дуру» не построили, я имею в виду новое здание, все общие собрания проходили там. Если стоять лицом к дворцу, то мой флигель располагался справа. Корпус два.

– И тебе сразу доверили? – допытывался Василий.

– Не сразу. Через какое-то время я стал возить секретные письма. Женщина от нас ушла, сделали меня курьером. Сначала она болела, я её подменял, допуск у меня уже был. С этим допуском я возил письма в ЦК КПСС, КГБ и МИД. Письма, разумеется, секретные, читать я их не мог. Мог только с грифом «совершенно секретно», так как у меня была вторая форма допуска.

– Секретные читать не мог, а совсекретные мог? Ты что-то зарапортовался, – с легкой иронией в голосе произнёс Василий. – Так какие же ты не мог читать?

– Не мог читать те письма, что были выше грифа «совершенно секретно». Это были письма «особой важности».

– Особой важности?

– Да. Это первая форма допуска. Читать я их не мог, но доставлять по назначению приходилось. И вот дали мне одно такое письмо, «особой важности», чтобы отвёз я его в ЦК КПСС, во второй подъезд, в экспедицию. Адрес – Старая Площадь, дом четыре. Обыкновенно был такой маршрут: МИД, ЦК КПСС, КГБ. а еще заезжали на Вавилова, дом сорок четыре. Но это не каждый день. А МИД, ЦК КПСС, КГБ – каждый день. А тут начальница даёт письмо и говорит: «Отвезёшь в экспедицию ЦК КПСС письмо „особой важности“». И, как назло, наша машина сломалась. Вызвали машину с Автобазы академии наук. Самая обычная «Волга» с рядовым водителем. Парень не в курсе был, что у меня за документы. Но он должен был хорошо знать Москву. Но оказалось, тот, что за мной приехал, Москву не знал. Говорю ему: «Вези в ЦК КПСС, Старая площадь, дом четыре». А он повёз не со стороны метро Дзержинская, а по набережной реки Москвы. И у него прокололось колесо. Посмотрели запаску, запаски нет. А я напоминаю слушателям, что вёз я письмо «особой важности» в ЦК КПСС. Оно лежало в кожаном жёлтом портфеле, запертом за замок, а ручка портфеля была пристёгнута наручниками к моему запястью. Такие существуют правила для спецкурьеров, не мною придуманные. Так вот. Рядом с нашей «Волгой» остановилась иностранная машина. И женщина, управлявшая ею, попросила подсказать, как доехать до станции метро «Площадь Ногина». Мой шофёр, он же не знал, что я везу, говорит женщине: «Вы подбросьте товарища, ему как раз по пути. А он вам покажет дорогу». Та и рада стараться. Подвезла прямо к церковке, что в народе называлась «У чёрта на куличиках» и говорит: «Хочу в чебуречечную „Сакля“ зайти, купить стаканчик сметаны. Но боюсь, мужчины прохода не дадут. Проводите меня, пожалуйста, это займёт пять минут». Вошли в чебуречечную, она взяла меня под руку и – в туалет. Знала, где он находится. Как я уже говорил, на ней был летний, легкий плащ цвета топлёного молока, платье красное, шёлковое. Чулки дорогие, со швом сзади, белые туфли «лодочки» на каблучках, белая дамская сумочка. Сама светленькая, волосы видимо, крашеные, в желтизну отдавали. Я про себя её «канарейкой» назвал. Губы розовой помадой накрасила, носик маленький, остренький. Зубы белые, ровные. Губы тонкие. Всё время улыбалась. У иностранцев так положено. Духи – «Шинель номер пять» или даже «шесть». Приятный такой запах, ничего не скажу. Водка лимонная была, самая первая, пока не начали баловать. Вот, примерно такой запах. Плащ я с неё снял, на алюминиевую вешалку повесил. Туалет там просторный, с окном. У окна стёкла белой краской закрашены, через открытую форточку слышно, как воробьи чирикают. Тут же, рядом с унитазом, раковина. Над раковиной – старое, с обсыпавшейся серебрянкой, зеркало. Она в зеркало смотрится, губы подкрашивает, а задом трется об меня. Я её по спине погладил, помалкивает. Расстегнул молнию, снял с неё красное платье. Под ним оказалось второе, такое же. Красное, но более тонкое, называется «комбинация». «Комбинацию» снимать не стал, я её просто задрал, А чтобы не спадала, когда баба нагнулась, положил ей на спину портфель с письмом «особой важности». «Канарейка» хихикать стала, говорит: «Портфель тяжёлый, снимите, мы заперты изнутри, никто его не украдет». «Шалишь, – думаю, – в портфеле одно письмо, а ей тяжело. Потерпишь. А я как-нибудь и так управлюсь». Прошёлся разок. Отдохнул. Стал по второму заходу «работать» и отвлёкся. А как сосредоточился, смотрю, – она старается маленьким ключиком замок на портфеле открыть. Как дал я ей кулаком по горбу, ключик отнял и в унитаз его бросил. Говорю ей: «Стой спокойно, а то убью». Закончил «дело», заправился и спрашиваю эдак строго, как это делают компетентные органы: «Разрешите взглянуть на ваши документы». Достала она из сумочки паспорт, подаёт. Раскрываю, смотрю и глазам не верю. В нём написано: «Джеймс Бонд».

Лев Львович пулей вылетел из гаража и его стошнило. Истуканов посмотрел ему вслед, подумал и исправился:

– «Джейн Фонда», а не «Джеймс Бонд», я всегда их путаю.

– Впечатление испорчено, – сказал Ласкин, отплевываясь. – Перед глазами возник образ бородатого Шона Коннери в шотландской юбке.

Ничего не понимая, Павел Терентьевич заметил:

– Известное дело, шпионки под своим именем не работают. Чем кончилось-то? Письмо доставил по назначению?

– Да. Застегнул штаны и – бегом во второй подъезд, в экспедицию ЦК КПСС. Всё успел и даже, как выяснилось, не заразился.

– Это ты молодец, – насмешливо прокомментировал услышанное Василий и вышел из гаража.

Подойдя к курившему Льву Львовичу, Грешнов бесцеремонно потребовал зарплату за август. Что рассердило Ласкина больше, чем путанный финал рассказа Истуканова.

– Получаешь за троих, чтобы трое и работали. Зайду, проверю наличие дежурных и журнал дежурств.

– А как же. Обижаешь, – сказал Василий, пряча деньги в карман.

– И всегда в подвале должен кто-то находиться.

– Мог бы и не повторять. Ребята интересуются, когда ломбард будет? Говорят, что же, всю жизнь в сторожах ходить? Сморкачёв и Уздечкин мне всю плешь проели: «Если не ломбард, то пусть Лев Львович разрешит нам магазин какой-никакой открыть».

Ласкин многозначительно промолчал.

– Ах да, – вспомнил Василий о просьбе Начинкиной. – Сегодня у Юрка година. Нинка будет рада, если ты заглянешь. Годовщина смерти требует поминовения, потому что в этот день бессмертная душа рождается вновь для жизни вечной.

– Если дела позволят, приду, – отводя глаза в сторону, сказал Лев Львович.

– Так и передам, – пообещал Грешнов.

Глава 6

В медцентре у Мартышкина

После гаража Василий прибежал в подвал и, ругая Ласкина последними словами, стал раздеваться, чтобы принять душ и успокоиться.

После того, как он остался в одних трусах, «оруженосцы» стали над ним смеяться. Грешнов спросил, что в нём такого смешного, но проследив направление их взглядов сам нашёл ответ на этот вопрос, обнаружив на себе женские трусы «неделька».

– А Нинка их ищет, – рассеянно заговорил Василий и вдруг его глаза округлились. – Получается, я в этой красоте перед Наташкой фланировал! То-то она пригрозила, что на выставку кукол поедет. Отомстить решила.

Василий передумал принимать душ, оделся и побежал в медцентр к жене, надеясь перехватить Наталью там и оправдаться.

Выйдя из подвала, он лицом к лицу столкнулся с заезжими бандитами, о которых ему говорила Нина. Физически крепкие ребята в кожаных куртках остановили Василия и стали расспрашивать.

– Уважаемый, – с напускной бравадой обратился к нему самый старший из них. – Можно спросить?

– Спросите, – чувствуя струйку пота, сбежавшую по спине, разрешил Грешнов.

– У вас тут есть серьёзные ребята, вроде нас, с кем можно встретиться и поговорить?

– Вам с Гимнастом надо встретиться. Он у нас самый серьёзный.

– А как он выглядит? Где его найти?

– Не надо его искать. Вы – ребята заметные, он вас сам найдёт.

– Слыхали, ребятами нас назвал, – стал задираться один из бандитов, сидящих на заднем сиденье ржавого «Форда».

– Тихо, – прикрикнул беседовавший с Грешновым, не позволив приятелю распалиться. – Ну, хорошо. Если этот Гимнаст не объявится, мы к тебе ещё раз обратимся.

Слова прозвучали, как угроза, но Василий сделал вид, что не услышал их в этом ключе.

– Обязательно. Обращайтесь, когда хотите. Но Гимнаст не заставит себя долго ждать.

Грешнов сказал это с таким убеждением, что не на шутку испугались сами бандиты. И настолько силён был испуг, что те двое, которые сидели на заднем сиденье «Форда», не сговариваясь, одновременно стали умолять старшего:

– Колян, поедем домой.

Оставив незваных гостей, Василий направился в районную поликлинику, где в правом крыле первого этажа располагался медцентр. По дороге заглянул в шиномонтаж, к Валерке Бахусову. На шиномонтаже, вместе с Валеркой работали сириец Джамал и сын Гамаюна Вадим. Джамал был из Дамаска, уверял, что его родной город старше Иерихона и является самым древним городом из уцелевших. Утверждал, что Дамаск был основан Адамом и Евой, которые после изгнания из рая нашли себе пристанище в пещере на окраине Дамаска. Там же Каин убил своего брата Авеля.

Много интересного рассказывал сириец.

– Когда ж твой город был основан? – спросил Василий.

– Шесть тысяч триста лет до нашей эры, – не сморгнув, ответил Джамал.

Узнав, что Грешнов направляется в медцентр, Валерий Николаевич стал жаловаться на Мартышкина:

– Я ему говорю: «При моём росте я должен весить восемьдесят килограмм, а вешу пятьдесят четыре. Твоя Наташка посмотрела на весы и сказала: «Мне бы столько. Сохранила бы фигуру».

– Лечит всё же, – попытался защитить товарища Василий.

– А ты знаешь, как? Дал такую таблетку, после которой понесло хуже, чем после прокисшего борща. Тридцать метров против ветра, не считая мелких брызг.

– Может, у Тин Тиныча дома что не так. На супругу нельзя зло срывать, сразу – синяк под глазом будет. А тут приходят жеребцы, – Василий обнял по-дружески Валерку.

– Нет, он меня доведёт. Я ему выпрямлю его косоглазие. Зажму в правой руке все его хозяйство, а она у меня крепкая и буду тащить на лоб.

– Я на обратном пути к тебе загляну, – пообещал, прощаясь, Грешнов.

Натальи на рабочем месте не оказалось.

– А разве она тебе не сказала, что поедет на выставку плюшевых мишек? – спросил Мартышкин.

– Сказала, но я хотел отговорить её от необдуманных поступков.

– Что, допрыгалась? – счастливо улыбаясь, спросил Валентин.

– Кто? Что? Ты о чём? – испугался Василий того, что целитель прочёл его мысли.

– Допрыгалась, говорю, леди Ди по кочкам. Фригидная была баба, костлявая, угловатая. И как только арабы на неё лазили? Народ, имеющий таких принцесс, обречён на вымирание.

– А Елизавета? – растерянно оправдывался Грешнов, словно в нём текла английская кровь.

– Лиза – баба аппетитная, но уже «секенд хенд», как они же сами и выражаются. То есть «хорошо побывавшая в употреблении». А молодых таких у них нет. На Елизавету я бы взобрался. Хоть и в возрасте, но настоящая женщина.

– Вот ты понимаешь толк в женской красоте, а другие меня за бабу Пашу осуждают. А она же фотографическая копия королевы Великобритании.

– Да! Точно! Баба Паша на Елизавету похожа, – засмеялся Мартышкин. – Пока английская тема не возникла, я даже как-то и не сравнивал. А сейчас припоминаю – один в один. Фактически сестра-близнец английской королевы.

– Подбери слюни.

– Я не претендую, – сказал Валентин Валентинович, продолжая вспоминать образ бабы Паши и сладострастно улыбаться.

– Хватит. Кому говорю? Соберись. В армии служил?

– Я и сам не служил, – пришёл в себя Мартышкин, – и других спасал. Человек двести спас, пока меня не выгнали.

– Ты это за взятки делал?

– От благодарности не отказывался. Но главное, было убеждение, что армия отнимает два года молодой жизни. Калечит. А случается – убивает.

– Не знаю, – сказал Василий, – у нас всё было наоборот. На службу пришли больные, а через год все превратились в чудо-богатырей. Кстати, что с дверью входной? Не мог попасть к тебе в кабинет.

– А всё потому, что раму дверную вместе с дверью установили кверху ногами. И теперь, чтобы дверь открыть, ручку приходится не вниз опускать, а вверх поднимать.

Снаружи стали ломиться в кабинет.

– Вверх! Ручку вверх! – закричал Мартышкин и, не выдержав, поднялся со стула, подошёл и сам открыл дверь.

В кабинет протиснулся пациент с насмешливым выражением лица и руками, поднятыми над головой.

– Вот, все так, как военнопленные, заходят. Думают, командую: «Руки вверх!», – пояснил Валентин Валентинович. – Кричу, ругаюсь, а ведь мечтал лечить, как доктор Галли Матье, смехом и шутками.

– Помогите, доктор, – сказал пациент, – подскажите, что делать? У меня…

– Мойте анус холодной водой, – не дослушав пациента, сказал Мартышкин и, обращаясь к Василию, объяснил, – Анус – это не ругательство. По древнегречески это – «отверстие», «дырка».

– Так это ещё древними про женщину сказано: «двуликий анус»?

– Нет. Двуликий Янус – это римское божество. И потом анусом зад называется только у мужчин. А у женщин зад называется бонусом.

– Правда? – удивился Василий.

Пациент рассмеялся.

– Это шутка такая, – выпроваживая мужчину за дверь, – объяснил целитель.

– Ты каждому пациенту говоришь: «Не забывайте мыть анус холодной водой». У тебя это в присказку вышло. От всех болезней одно лекарство, причём не тобой придуманное. Задолго до тебя Пете Истуканову его Палыч, майор милиции прописал. На Пасху дело было. Петя напился и ломился в Храм Божий. Старый майор, дежуривший у входа, сказал ему: «Иди домой». Пётр Виленович ему с вызовом: «Анус помой?» – «Да», – устало ответил ему сотрудник милиции.

Василий всё показывал в лицах. Целитель улыбнулся и сказал:

– Человеку не важно, кто его вылечит, – врач, дельфин, пчела или пиявка медицинская. Ему нужен результат или обещание такового. Чем, собственно, я и занимаюсь. Мой девиз такой: «Если не можешь вылечить, то хотя бы пообещай исцеление».

– Это же обман. Зачем обещать, зная, что не поможешь?

– А вдруг? Вдруг человека спасёт самообман, то есть самовнушение? Мобилизуются внутренние силы, а возможно, в процесс выздоровления вмешаются силы внешние, потусторонние, о которых теперь так много говорят.

– Шарлатан ты, шарлатан, – смеясь, сказал Грешнов.

– Сначала докажи. Я, знаешь ли, уже сидел на скамье подсудимых и привык, чтобы меня сначала поймали за руку.

– «За руку». У тебя давно вместо руки – лапа. Не за руку, а за хвост тебя надо ловить. И как Вакула-кузнец чёрта, надо сечь тебя до тех пор, пока из того места, которое ты всем советуешь мыть ледяной водой, дым не пойдёт.

Всё говорилось по-доброму и Валентин не обиделся.

Выглянув из кабинета и объявив тридцатиминутный перерыв, народный целитель стал вспоминать свою врачебную практику.

– В бойлерной при больнице работал у нас Денис Денисович, – говорил Мартышкин. – Пьяница страшный, хохмач, балагур. Так вот, оденем его в белый халат, и он как будто внезапно при обходе в палату заходит. Хирург, осматривающий больных, говорит: «Знакомьтесь, это – наш, можно сказать, коллега, – Денис Денисович Отрубянников» и, обращаясь к нашему хохмачу, добавляет: «Голубчик, вы сегодня не в форме, идите, отдохните». А тот небритый, как всегда, «под газом». И после этого никого не надо уговаривать. Полагая, что Денис Денисович – врач, все сами в карман нам деньги совали, лишь бы ими не занимался этот «уставший доктор».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.